Сокамерница как-то странно вытянула голову, щуря подслеповатые глазки.
- Простите, госпожа, давно живу, глуховата стала, не расслышала.
Усмехнувшись, девушка повторила уже громче.
- Так я же соседка ваша, госпожа, - кивнув, приветливо улыбнулась сокамерница. - Нам под одной крышей самое малое четыре дня жить. Пока праздники не кончатся - суда не будет.
- Твоя правда, - подумав, кивнула путешественница, понимая, что, опираясь только на одну грубую силу, выживать в тюрьме будет очень проблематично и необходимо как-то налаживать отношения с подругами по несчастью. - Только сначала ты расскажи, за что тебя здесь заперли?
Попаданка хорошо запомнила, что эдил называл женщину базарной воровкой, но хотела услышать её версию событий.
- Эдилу базарному задолжала, - вздохнула собеседница, плотнее запахиваясь в лохмотья. - После праздников собиралась заплатить, да этот жадный сын свиньи ждать не захотел. Да пошлёт ему Такера болотную лихорадку!
Маленькое личико, скривившись, покрылось сетью морщинок, стразу состарив её лет на десять, а из старческих, выцветших глаз побежали мокрые дорожки.
- Чтоб у поганца все кости сгнили! Опозорил на весь город! Перед смертью сподобилась плетей отведать! Пусть Диола лишит его мужской силы!
Рассыпая проклятия, она плакала, вытирая слёзы старой, грязной накидкой, из-под которой выбивались редкие седые волосы.
Вспомнив привязанного к каменному столбу мужчину с окровавленной спиной, Ника представила на его месте эту пожилую, потрёпанную жизнью женщину и не смогла удержаться от восклицания:
- Да как же это?
Что бы там не натворила она на самом деле, пороть старуху плетьми казалась девушке верхом жестокости и абсурда.
- Такие вот судьи у нас в Этригии, добрая госпожа, - громко высморкавшись, с горечью проговорила собеседница и, присев на край каменной лежанки, представилась. - Меня Калям зовут. Просто старуха Калям. Нет у меня уже других имён. Всё в жизни потеряла.
- Что же за тебя близкие не вступились? - с сомнением спросила Ника, прекрасно зная, как уважительно относятся здешние жители с родственным связям. - Или у тебя совсем никого не осталось?
- Одна-одинёшенька, добрая госпожа, - громко заохала Калям. - Как луна на небе. Ни помочь, ни пожалеть некому.
- Чего врёшь, крыса старая? - оборвал её причитания злобный, гнусавый голос. - Есть у тебя и дочь с внуками, и племянники. Сама от них отказалась, прокляла, а теперь жалобишься на каждом шагу: "Заступиться некому".
- Врёшь, врёшь, меретта мерзкая! - очень бодро для своего почтенного возраста вскочив на ноги, Калям закричала, потрясая в воздухе сухонькими кулачками. - Воры они с зятем! Разбойники! Деньги отобрали, на улицу выгнали, побираться на старости лет заставили, порази их Ваунхид!
- Сама ты жаба старая! - не осталась в долгу проститутка, хотя разбитый нос явно мешал её голосу звучать в полную силу. - Гадюка пересохшая. Все деньги на храм Дрина отдала, а на зятя сваливаешь!
- Пасть захлопни, хрычовка базарная! - поддержала подругу Кирса. - Не то живо в гости к Анору отправишься!
- Врёшь, врёшь! - резал слух визг Калям. Тряся лохмотьями и топая обмотанными тряпками тощими ногами, она вдруг бросилась к Нике.
- Не слушайте их, добрая госпожа! Девки это уличные, сучки лживые, на вас напали, теперь на меня лгут.
- Эй, курицы ощипанные! - рявкнул кто-то в соседней камере. - А ну, заткнулись быстро, не то башку оторву.
- Ты сначала доберись до неё! - с издёвкой отозвалась вторая проститутка.
- Врут, врут они, добрая госпожа, - тут же понизила голос Калям, пытаясь пододвинуться ближе к девушке.
Та резко зашипела:
- Сиди, где сидишь! Я и отсюда тебя хорошо слышу.
Вздрогнув от неожиданности, старушка потерянно заплакала. Воспользовавшись её замешательством, Ника негромко сказала:
- Ясно мне всё. За долги ты здесь А я по капризу богов. Они привели меня не в то место и не в то время.
Кто-то из арестанток угодливо засмеялся.
Прислонившись головой к стене, попаданка прикрыла глаза, всем видом демонстрируя нежелание больше говорить на эту тему. Ей даже удалось немного подремать под бессвязный монолог Калям, продолжавшей зло ругать родственников и горько жаловаться на свою тяжёлую судьбу.
Очнулась девушка от лязга входной двери.
- Это вам, балбесы, в честь дриниаров, - раздражённо ворчал эдил. - Добродетельная Итсора, вдова Лепта Опуса Клуба, свои деньги потратила, чтобы даже вы, негодяи и бездельники, могли отметить праздник владыки недр. Жрите, собаки, помните доброту госпожи Опусы, чтобы ей пропасть!
Старая сокамерница встрепенулась, тут же прервав поток жалоб, и перепуганной мышью бросилась в свой угол. Проститутки, наоборот, резво подбежали к решётке и замерли с видом ожидающих подачки бродячих собак. Разве что хвостом не виляли и то только за неимением последнего.
Увидев их побитые физиономии, Акв, державший в руках объёмистую корзину, удивлённо фыркнул:
- С новой подружкой не поладили, меретты проулочные?
И тут же стал шарить глазами по камере явно в поисках Ники. Но наткнувшись на её сонный, чуть насмешливый взгляд, вроде бы даже смутился, начав торопливо рыться в корзине. Судя по всему, он явно не ожидал увидеть новую арестантку целой и невредимой.
- Куда лапы тянешь, ворона старая! - вдруг прикрикнул эдил. - Лопнешь. По одной бери, я сказал!
- Не себе я, не себе! - завизжала Калям. - Я госпоже подам, отдай!
- Пусть сама подойдёт! - нарочито громко проворчал Акв. - Небось два шага шагнуть не переломится.
Сообразив, что до завтрашнего для еды скорее всего не будет, девушка неторопливо слезла с лежанки. Не в её положении кичиться аристократическим происхождением и лишний раз раздражать тюремщиков по пустякам.
Кроме небольшой, до хруста прожаренной лепёшки от щедрот благочестивой дарительницы арестантам полагалась горсть оливок, которые хмурый надзиратель грязной ладонью доставал из широкогорлого кувшина.
- Передайте спасибо госпоже Опусе, - поблагодарила Ника и поинтересовалась. - А воду здесь дают?
Видимо, спокойствие арестантки, её вежливый, доброжелательный тон, который очень нелегко давался страшно усталой Нике, произвели на эдила благоприятное впечатление, потому что, пряча глаза, он нехотя пробормотал:
- Сейчас принесу.
И хотя деревянное ведро не отличалось чистотой, а глиняная кружка оказалась одна на всех заключённых, попаданка с наслаждением осушила её за пару глотков, стараясь не думать о том, сколько всякой заразы плавает сейчас в этой холодной, пахнущей тиной воде.
Аккуратно вытерев губы краем накидки, она обернулась к сокамерницам, напряжённо ожидавшим своей очереди утолить жажду. Никто из них не решился это сделать первой, молчаливо признавая главенство новой соседки. Наблюдавший за ними из-за решётки Акв негромко хмыкнул, глянув на Нику с каким-то непонятным интересом.
Подумав, та передала пустую кружку второй проститутке по имени Вилпа. Так на либрийском пренебрежительно обзывают заднюю часть тела чуть ниже поясницы.
- Вы, госпожа, откуда родом будете? - заискивающе глядя ей в лицо, спросила та, протягивая посуду через решётку эдилу.
- Издалека, - сухо ответила девушка. - Но семья наша из Радла.
Закончив поить заключённых, эдил, бурча себе под нос что-то малопонятное, удалился. Ника вернулась на своё место, а Калям, присев на самый краешек лежанки, неожиданно громко вздохнула, качая головой.
- Ох, память моя дырявая! Старая стала, ничего не помню. Совсем забыла, как звать вас, госпожа.
- Не гневи богов пустыми жалобами, - усмехнулась попаданка. - Я ещё не говорила.
И помедлив секунду, представилась:
- Ника Юлиса Террина.
- Так вы из аристократов? - вытаращила глаза Вилпа, но тут же глаза её сверкнули недоверием, а пальцы потрогали распухший нос. - Как же вы тогда здесь оказались?
- Долгая история, - проворчала девушка, зевая. - Как-нибудь расскажу. А сейчас спать хочется.
Слегка подкрепившись, она почувствовала себя бесконечно усталой и от этого слегка подобрела.
- Нечего вам на полу мёрзнуть. Но если опять попробуете... зря рот разевать, убью. Поняли?
- Да, госпожа Юлиса, - торопливо кивнула Кирса, быстро переглянувшись с подругой.
Попытавшись, чтобы последние слова прозвучали как можно убедительнее, новая арестантка задремала, балансируя на грани яви и сна, а чтобы окончательно не провалиться в беспамятство, раз за разом прокручивала в памяти события сегодняшнего дня, подарившего ей столько неприятностей.
Время от времени она приподнимала веки, оглядывая всё больше погружавшуюся в темноту, узкую, длинную камеру.
Прижавшись друг к дружке, на противоположном конце лежанки представительницы древнейшей профессии бросали в её сторону злые, затравленные взгляды, ясно дававшие понять, что они не забыли полученной трёпки, и с ними надо держать ухо востро.
Калям ушла в свой угол, где у неё оказалось что-то вроде гнезда из старой соломы и каких-то невообразимо грязных тряпок.
"Спать придётся вполглаза, - с мрачной грустью думала девушка. - Эти две шлюхи ночью могут попробовать отомстить".
Решив, что пока более-менее светло, можно попытаться выспаться, она почти заснула, но тут вновь громко лязгнула входная дверь.
Моментально проснувшись, Ника тут же встретилась взглядом с испуганно отпрянувшей Вилпой. Быстро нашарив под платьем нож, девушка пристально оглядела проститутку с ног до головы. Не заметив у той ничего из того, что может стать оружием, попаданка зло оскалилась, наблюдая, как женщина трусливо втягивает голову в плечи.
- Подловить хочешь? Смотри, со смертью играешь.
- Что вы, госпожа Юлиса, - тут же стала отнекиваться та. - Храни меня небожители от такой глупости. Простите, что потревожила вас. Я не хотела.
- Тогда не приближайся ко мне больше, - душевно попросила Ника. - В следующий раз разбитым носом не отделаешься.
- Поняла я, госпожа Юлиса, поняла, - быстро-быстро закивала Вилпа, скромно усаживаясь рядом с молчавшей все это время подругой.
- Сюда проходите, - проворчал недовольный голос. - Женщины у нас в конце сидят.
Бросив взгляд на решётку, Ника увидела за ней знакомого стражника, стоявшего когда-то у дверей тюрьмы, и молодого человека в синей тунике и тёмно-бордовом плаще с подкладкой из заячьего меха.
- Госпожа Ника Юлиса Террина? - спросил незнакомец, вглядываясь в полумрак.
- Я здесь, - удивлённо отозвалась девушка. - Кто меня спрашивает?
- Меня зовут Олкад Ротан Велус, - несколько торопливо представился молодой человек. - Я... Я ваш адвокат.
- Кто?! - вскричала попаданка, поднимаясь с лежанки.
- Я буду защищать вас на суде, - пояснил собеседник.
Не обращая внимания на насторожено-подозрительные взгляды сокамерниц, Ника быстро подошла к решётке.
- Откуда вы знаете моё имя?
Высокий, лишь немногим ниже её, хорошо сложенный молодой человек с приятным, чисто выбритым лицом приблизился вплотную к потемневшей от времени деревянной решётке.
- Быстрее болтайте! - недовольно проворчал стражник. - Мне некогда тут с вами стоять!
- И не нужно, - обернулся к нему Ротан. - Можешь идти. Госпожа из клетки никуда не денется, а я мимо караулки не пройду.
Тюремщик явно собрался что-то возразить, но адвокат его опередил, достав что-то из-под плаща.
- Вот возьми, пошлёшь кого-нибудь в трактир, и будет с чем коротать ночь.
- Маловато будет, - неуверенно пробормотал строгий страж, разглядывая подачку. - Ну, да в честь дриниар... Разговаривайте, а я пойду.
Он воткнул факел в специальный держатель на стене.
- Закончите, постучите.
- Хорошо, - кивнув, молодой человек счёл нужным предупредить. - Только вы никуда не уходите.
- Один из нас точно останется, - хохотнул стражник. - Не беспокойтесь, господин Ротан.
Едва дождавшись, когда тюремщик отойдёт, девушка громким шёпотом повторила:
- Кто?
- Госпожа Аста Брония, - немедленно отозвался собеседник, разглядывая её так пристально, словно пытался прочитать мысли.
Ника хорошо помнила, что в числе рекомендательных писем Румса Фарка имелось послание и к этой женщине. Но как оно оказалось у адресата? Ответ напрашивался сам собой.
- Риата! - не в силах сдержать радостный крик, охнула арестантка. - Моя... рабыня!
- Да, госпожа Юлиса, - улыбнулся, глядя на неё адвокат. - Помня о долге перед хозяйкой, ваша невольница проявила достойную всяческих похвал преданность. Она не только отыскала дом госпожи Бронии в чужом, незнакомом городе, но и смогла убедить её в вашем происхождении.
Почувствовав в словах собеседника некую двусмысленность, девушка торопливо смахнула тыльной стороной ладони набежавшие слёзы.
- А вы, кажется, ещё сомневаетесь?
- Я, скажем так, пока не уверен, - сейчас же посерьёзнел молодой человек. - Не обижайтесь, госпожа, но слишком эта история... невероятна.
- Когда хотят обмануть, господин Ротан, придумывают правдоподобные рассказы, - наставительно проговорила Ника и тут же решила блеснуть эрудицией. - В мире случаются и более удивительные вещи. Царь Древнего Радла Прегам проспал целый год, потом проснулся и правил ещё семь лет. Генерал Муций Аттил Форус проиграл битву с логабами из-за голубя, попавшего ему в лицо. Так что же вас смущает в моей истории? Разве Риата не показала вам письма к дяде Итуру Септису Дауму и другим родственникам?
- Я их видел, - кивнул собеседник. - Но она говорила ещё о каком-то кольце?
Глянув через плечо на сокамерниц, которые старательно и безуспешно делали вид, будто её разговор с молодым человеком их совершенно не интересует, попаданка, почти вплотную приблизившись к решётке, вытащила из-за ворота платья висевший на кожаном шнурке перстень.
- Теперь вы видели всё, господин Ротан, - сказала девушка, торопливо пряча печатку.
- Почему ваш отец не обратился за помощью к своим родственникам? - неожиданно спросил собеседник. - Я не видел в вашей шкатулке ни одного письма к Юлисам. Между тем, среди них есть очень богатые и влиятельные люди. Они могли бы помочь в признании ваших прав.
Никак не ожидавшая подобного вопроса девушка растерялась. Она знала, что кроме младших лотийских Юлисов есть ещё и старшие, кроме того, существует палатийская и регелийская ветви их древнего рода.
Рассказывая о несчастье, постигшем его семью, Наставник не раз подчёркивал, что знатные родственники отца не пытались вступиться за него, а кое-кто даже поспешил отречься от какого-либо родства с сенатором Госпулом Юлисом Луром.
Поэтому неудивительно, что его сын не верил в какую-либо помощь со стороны Юлисов. Их и так слишком много в Радле, поэтому вряд ли они обрадуются ещё одной девице.
Наставник больше рассчитывал на кровное родство, сосредоточив внимание приёмной дочери на родственниках жены, предоставив им право решать: стоит ли обращаться за помощью ещё к кому-нибудь?
Однако, девушка понимала, что столь прямолинейный ответ прозвучит слишком пренебрежительно к влиятельному аристократическому роду и может принести ей неприятности в будущем.
Пришлось срочно импровизировать, на ходу воспользовавшись лицемерием и местным представлением о роли женщины в обществе и семье.
- Я не спрашивала об этом, господин Ротан, - пожала плечами Ника, стараясь не прятать глаза под пристальным, оценивающим взглядом собеседника. - Видимо, ему виднее. Он часто говорил, что дочь ближе к матери, а сын к отцу. Возможно, этим объясняется то, что он не стал тревожить дальних родственников? Или имелись ещё какие-то веские причины, связанные с прошлым? Как я могла спрашивать у отца то, что он не хотел говорить? Но почему это вас так заинтересовало?
- Потому, что мой покровитель, сенатор Касс Юлис Митрор, принадлежит к роду старших лотийских Юлисов.
- Так вы коскид, - догадалась попаданка, стараясь не улыбнуться, произнося странное, немного смешно звучащее по-русски слово, не имевшее более-менее понятных аналогов в её родном языке. Это не раб, не слуга и даже не "ближний человек", или тем более родственник.