Таш, едва зайдя в комнату, устало упал на пол перед кроватью и тут же уснул после нескольких дней долгой дороги. Сама Анна тоже была бы рада вздремнуть на удобной на вид широкой и мягкой кровати - романтичность ночевок под открытым небом в лесу или поле давно отошла в сторону под банальным неудобством твердой земли. Но девушка ни разу не пожаловалась, находя даже в этом свои плюсы: шум леса и травы где-то на лугу, стрекот сверчков и кузнечиков, пение птиц на рассвете - незаменимые и волшебные вещи, которые не меркнут даже в сравнении с затекшей спиной и шеей.
Но все же куда больше принцесса желала попасть на свой первый праздник вне замка, найдя в себе силы проигнорировать усталость. Впервые она сможет просто развлекаться, не ловя на себе косых взглядов и не ожидая подвоха. Она сможет просто танцевать и не думать о том, правильно ли это делает, кто на нее сейчас смотрит и как оценивает каждый шаг. Она может просто наслаждаться этими минутами ритма и музыки, не думая об этикете, тоне, наряде и прочем-прочем, что ограничивало ее во дворце. Здесь, в этом месте, в этом городе, среди незнакомых людей, она может забыть о своем титуле и просто наслаждаться жизнью.
И Анна уже это делала. За все время ее путешествия, никто ни разу не обратился к ней 'Ваше Высочество', никто не склонился перед ней в поклоне и реверансе. И это удивительно расслабляло и заставляло чувствовать себя просто человеком, которого оценивают не по положению в обществе, богатству и титулу, а по тому, как ты ведешь себя, как смотришь, как улыбаешься и общаешься. С Анны будто сняли тяжелые цепи, что ограничивали ее доброту и широту души, позволяя понять такое понятие, как искренность. Ни намека на лесть и лживость, ни следа выгоды или желания что-то получить - это действительно заставляло принцессу быть счастливой.
К удивлению, когда Анна вышла из ванной, на постели для нее лежало платье. Простое, вроде тех, что она видела на горожанках на улицах - без вороха юбок, всего лишь одна и тонкая, почти полупрозрачная, но широкая и вся в складку. Под такое платье возможно было надеть лишь простую льняную рубашку, а никак не корсет. С короткими рукавами, квадратным вырезом и двухцветное - до пояса белое, а ниже, то есть юбка, красное. Никаких оборок и кружев, никакой изысканности и пышности. Но Анне безумно понравилось. Она смотрела на себя в зеркало и не могла перестать улыбаться. Она сплела свои влажные длинные волосы в простую небрежную косу, отбросив ее на спину. Обула простые туфли, что так же прилагались к платью, и стала едва ли отлична от тех девушек и женщин, что жили в Киросе.
Потрепав сонного Таша по темной голове, Анна вышла из комнаты, спускаясь вниз, где они с Ринаром договорились пообедать.
- Спасибо за платье, - улыбнулась дракону девушка, сев за стол.
- Тебе очень идет подобная простота, - кивнул Черный.
- Мне нравится.
- Ты сразу стала еще юнее и красивее.
Анна немного смутилась от этого комплемента, который не был призван польстить ей - мужчина просто сказал то, что думал и видел, без какого-либо намека или подтекста.
- Хочешь прогуляться по городу? Или отдохнешь перед праздником? - спросил Ринар, когда они закончили обедать.
Анна лишь зевнула, прикрыв ротик ладошкой, что сказало за нее.
- Вздремни, - усмехнулся мужчина. - Я разбужу тебе через пару часов.
- Хорошо, - охотно согласила девушка, которая все-таки переоценила свои силы, и которой отдых был необходим.
Как и пообещал Ринар, он разбудил свою спутницу через несколько часов, и вместе с Фархом они направились на главную площадь, где и был праздник. Уже издалека была слышна музыка, вместе с ними к площади стекались люди. Во все глаза Анна смотрела по сторонам, уже не так явно показывая свое удивление и любопытство, что всегда лилось через край, когда она видела что-то или кого-то нового. Ее первая встреча с другой расой вылилась в поток спутанных слов, должных выразить всего лишь приветствие, когда они остановились в первой таверне, чьим хозяином был тролль. Зеленокожий мужчина, с клыками в нижней челюсти, но удивительно красивый и интересный произвел на принцессу неизгладимое впечатление. Да такое сильное, что она даже забыла о манерах, приличиях и банальной нелюбви этой расы к пристальному разглядыванию. Само собой девушка сразу же извинилась за свое некрасивое поведение и была ужасно смущена. А Ринар еще долго со смехом припоминал ей ее нелепое поведение. После Анне стало проще. И за весь их путь, она уже много кого увидела, а потому прекратила так явно удивляться и восторгаться, поражаться и смотреть во все глаза. Но природное любопытство брало свое, и порой она забывала о правилах хорошего тона - без вечных одергиваний леди Мирай за спиной это выходило просто. Почему-то Анна думала, что правила и приличия, этикет и порядки уже впитались в ее рефлексы, доведенные до автоматизма. Но оказавшись в вольном и свободном мире, где не было условностей и строгих правил, она очень быстро забывала о них, если это было возможно, и просто наслаждалась жизнью.
Магические фонари освещали площадь, как днем, и ближайшие дома продолжали сверкать и в это время суток. Парк и площадь были переполнены людьми. Тут и там играла музыка - везде на свой лад, однако общий звуковой фон был весьма гармоничным и приятным. Люди танцевали, просто собираясь в кружки, держась за руки, и парами. Ни намека на какой-то определенный танец, никаких па и пируэтов - непринужденно, легко, без оглядки на то, кто и как будет смотреть, без страха выглядеть глупо и нелепо. Над некоторыми потешались и смеялись, но никто не обижался. Тут и там стояли фокусники, поражая детей своими представлениями. Многочисленные лавочки и палатки со сладостями, выпивкой и сувенирами, звонкими магическими меховыми шариками, которые были нарасхват у малышей. Молодые мамы доверчиво оставляли своих детей, чтобы станцевать один-два танца. Пожилые люди стояли в стороне и с улыбками наблюдали за более молодыми. И все это делало город похожим на одну большую семью.
Почти в самом начале Ринар купил для Анны яблоки в сладком сиропе на палочке, и девушка наслаждалась десертом, гуляя по площади и слушая рассказы дракона о Киросе. Было очень интересно и увлекательно. Усталость отошла на второй план, а когда девушку кто-то утащил в круг танцевать, и вовсе позабылась. Весело смеясь, принцесса кружилась и танцевала. Волосы выбились из косы, падая на лицо, но это нисколько не мешало. Одна из девушек показывала ей движения - Анна тут же повторяла. Она не смотрела по сторонам, не ждала подвоха, не боялась сделать неверный шаг и улыбнуться неправильно. Не боялась быть собой, и это удивительным образом ее раскрепощало и расслабляло. Ее не смущала слишком высоко для леди взлетающая юбка, открывающая больше, чем ступни - о боже, лодыжки! Не смущало, что с ней в пару встал незнакомый немолодой мужчина, годившийся ей в отцы и по-отечески обнимавший ее за плечи в танце. Не смущало, что на нее смотрели с ободрением и улыбками, пока она кружилась быстро-быстро в кругу хоровода.
Ринар смотрела на принцессу со стороны, и не мог не улыбаться ее веселью. Сейчас Анна действительно была самой собой, без прикрас и стыда, без необходимости соблюдать этикет и приличия. И это делало ее особенно красивой и живой: сияли глаза, не сходила улыбка с лица, не стихал звонкий смех, и она ни на миг не останавливалась.
Лишь окончательно запыхавшись, девушка вышла из круга, поозиралась по сторонам и, увидев дракона, направилась к нему. Черный предусмотрительно протянул ей стакан с водой, который запыхавшаяся разрумянившаяся принцесса осушилась в несколько глотков. После они продолжили прогулку. Тут и там их звали танцевать и угощали чем-то вкусным и ароматным. Было невозможно отказаться и от того, и от другого. И уже только к середине площади кружилась голова от многочисленных танцев, и болел живот от разных вкусностей. Ринар танцевал с Анной традиционный танец Кироса, показывая ей шаги и движения. Танец был странного ритма, и девушка постоянно наступала на ноги дракону, не в силах сдержать смеха, когда он в очередной раз кривился и ругался полушепотом, но упрямо продолжал обучение.
Окончательно стемнело почти сразу, как двое путешественников пришли на площадь, но здесь казалось, что все еще день - свет, музыка, смех и разговоры, беготня детворы под ногами, которой сегодня позволялось гулять как и всем - всю ночь. Даже самые маленькие не капризничали и просто спали на руках у родителей, и шум вокруг нисколько не мешал младенцам. На одного из таких Анна засмотрелась: милый малыш сладко сопел на руках у отца, а молодая мать танцевала недалеко в кругу. Муж девушки, не отрываясь, смотрел на жену, а на его губах была нежная улыбка, а глаза сияли любовью. Анна даже смутилась, поймав себя на том, что наблюдает за парой и их малышом: как бережно отец передал мальчика матери, как обнял их обоих, поцеловав в лобик сына, а в губы жену. Никогда еще девушка не видела подобных открытых проявлений нежности и любви - во дворце, да и вообще у знати не выставлялись чувства напоказ, это было дурным тоном. Да и редко были чувства в их семьях и браках. А здесь, простые люди были вместе потому, что любили, а не выполняли долг. Любили, а не искали выгоду. Любили, а не уходили от безысходности. Любили, а не подчинялись требованиям - финансовым, человеческим и политическим.
Анна отбросила мысли на эту тему, чтобы не портить себе настроение, и влилась в очередной кружок, куда ее кто-то опять утащил за руку. Снова непринужденный танец, партнеры менялись друг с другом, девушки танцевали с девушками, парни с парнями, кругами двигаясь и вытанцовывая новый ритм, что отбивали бубны и барабаны чуть в стороне. Принцесса смеялась и сбивалась с быстрого шага, спотыкаясь и нисколько не боясь, что ее осмеют - здесь таких было много. Она кружилась в руках сначала одного мужчины, потом с юношей - они обнимали друг друга за талию одной рукой, вторую выставив в сторону и просто кружась быстро-быстро. Лица сменяли друг друга, руки так же, но в какой-то миг прикосновение к талии, заходившего сзади партнера стало особенным - нежным, но вместе с тем властным, бережным, но сильным. На миг прикрыв глаза, Анна невольно улыбнулась, а когда распахнула веки, перед ней стоял Хасин, улыбаясь ей и хитро сверкая стальными глазами. Он повел ее в танце, больше не отдав другому партнеру, не отрывая от нее своих рук и глаз. Девушка приняла его игру, двигаясь с ним в одном отдельном танце в кругу тех, кто смотрел на них, хлопая в ладоши и не мешая, лишь наблюдая за их гармонией, доверием с ее стороны и поддержкой с его, ловкостью и непринужденностью, абсолютным совпадением шагов и движений.
И только когда закончилась музыка танца, Хасин прижал Анну к себе крепко-крепко, подхватив на руки и покружив вокруг себя. Девушка забыла о празднике вокруг, о Ринаре, обо всем - рядом был ее демон, остальное не имело значения.
Хасин вывел ее из круга танцующих, держа за руку, отвел в сторону, где усадил на свободную скамейку, и снова крепко прижал прильнувшую к нему принцессу.
- Понравился праздник? - спросил с улыбкой беловолосый демон, касаясь губами ее растрепавшихся локонов у виска.
- Очень! Здесь здорово, - улыбнулась ему Анна, подняв лицо и выражая им весь свой восторг. - И твое появление сделало его еще лучше!
- Я тоже скучал, - честно ответил Хасин, коснувшись губами ее лба. - Устала? Как твое путешествие?
Он знал, что спрашивать, чтобы Анна взахлеб начала рассказывать о том, что видела, слышала и делала. Жестикулируя, срываясь на смех и восторженные возгласы, на мгновение прикрывая глаза, когда окуналась в воспоминания, что вызывали восторг, девушка говорила и говорила, отвечала на вопросы юноши, и впервые за долгое время тоска по другу отступала прочь. А Хасин просто наслаждался тем, что смотрел на красивое лицо, в голубые глаза, сияющие и счастливые, без тех ужасающих и сводящих с ума страха и боли - Анна справилась с тем, что ее сердце было разбито. И, возможно, еще страдала, но всеми силами старалась отрешиться и жить дальше без оглядки на прошлое и произошедшее.
Вернувшись в гостиницу, они снова спали в одной комнате и в одной постели: демон бережно обнимал свою Амани, а она доверчиво прижималась к нему, улыбаясь даже во сне, переплетя пальцы их рук и уложив голову ему на грудь. А Хасин не смог уснуть, глаз не мог оторвать от Анны - даже не подозревал, что так соскучился по ней. То время, что они провели лишь вдвоем, сделало его зависимым от этой девушки. Она стала нужна ему как воздух, и уже он сходил с ума от тоски и грусти по ней - его, в отличие от нее, ничто не отвлекало: мир не поражал, дела не занимали, как хотелось бы, и он постоянно возвращался мыслями к принцессе.
Было дикостью для него чувствовать так сильно - он не привык к подобным взрывам собственных эмоций. Но как же сладко! Это было странной смесью боли и наслаждения, которую он впервые познал и не мог сказать, что жалеет об этом. Он был счастлив по-своему, был доволен тем, как все сложилось, принял эту ситуацию, как данность, ведь что-то изменить все равно был не в силах. И именно когда это произошло он начал этим наслаждаться, ловить каждый момент, не пытаться сдерживать себя и говорить самому себе, что он поступает в корне неверно. И эта ошибка была самой сладкой в его жизни, самой ценной и важной. Но ошибкой. В первую очередь - для него самого.
***
Анна и демон неторопливо шагали по тихим улицам Кироса. Было позднее утро, но на улицах едва можно было встретить пару человек - после вчерашнего праздника, отшумевшего лишь несколько часов назад, люди еще отдыхали, и будут отдыхать до самого вечера. И лишь завтра утром вернутся к своим обыденным делам и заботам, заполонят улицы шумной толпой, зазывалы и торговцы будут оглашать криками проулки, предлагая свои товары и услуги. А приезжие по большей части будут исчезать в недрах города, спускаясь к порталу и продолжая свой путь. Туда же сейчас направлялись и Хасин с девушкой - Анна желала посмотреть на портал своими глазами. И юноша как всегда сопровождал ее любопытство и нетерпение интересными фактами.
- Портал из Кироса ведет в Кандейк - порт Семи Морей, так его еще называют. Корабли, корсары, величественные плавучие махины - красивое зрелище. Особенно утром на отливе, когда, расправив парус, корабли отплывают из гавани один за одним. В свете рассветного марева белые паруса алеют, кормы сияют, а водная гладь под килем разрывается скопищем разноцветных брызг.
Голос Хасина был почти мечтательным, когда он говорил, вспоминая то, что видел сам. Принцесса смотрела на него и слушала, затаив дыханием и не моргая, не отрывая глаз от задумчивого лица с легкой улыбкой на нем, с чуть прищуренными глазами, выдающими сейчас ту же самую мечтательность, что и тон его слов.