Повесть
Ты – женщина, ты – книга между книг,
Ты – свернутый, запечатленный свиток;
В его строках и дум и слов избыток,
В его листах безумен каждый миг.
(Валерий Брюсов)
Глава первая. Неожиданное знакомство
Сумрачный лесной океан глухо шумел под ветром.
Виталий, вдыхая терпкий запах леса, выбрался на трассу с лукошком грибов, ежась от внезапно наступившей осенней прохлады.
Машины проносились мимо, подобно молниям с огненным фейерверком фар, равнодушные и прямые, точно стрелы, летящие в цель, упорно не желая останавливаться.
Виталий упрямо продолжал махать рукой, в наивной надежде, что кто-нибудь, да и подберет, потому что топать до ближайшей остановки было далеко. Он долго плутал по лесу в поисках любимых маслят, забрел в самую глушь, надышался лесной сырости и очень был рад тому, что вышел на дорогу.
Когда одна из машин тормознула, застыв на расстоянии достаточно далеком, что пришлось припустить к ней бегом, Виталий не поверил своему везению.
В окошке автомобиля улыбалось, озаряя окрестный мир, ослепительно красивое лицо девушки. Темно-голубые глаза смотрели доверчиво и весело, с какой-то затаенной неземной страстью. Густые пряди темных волос были заколоты сзади «китайскими палочками», сравнительно недавно вошедшими в моду.
За ее спиной за рулем проглядывался парень в квадратных очках, но Виталий только мельком зацепил его - в его сознание проникла красота девушки.
- Ну, что, ночной путник, желаете добраться до города? - улыбаясь спросила незнакомка.
- Именно, - обрадовался немного смущенный Виталий. – Ногами – то я не дойду, а время позднее.
Ее спутник подхватил фразу о ночном путнике стихами:
«Под вечер путник молодой
Приходит, песню напевая;
Свой посох на песок слагая,
Он воду черпает рукой
И пьёт - в струе, уже ночной,
Своей судьбы не узнавая».
Виталий улыбнулся:
- Вот только песен я не пою. Но, если нужно, могу спеть!
- Садитесь, ночной путник, - сказала девушка, смеясь и поправляя волосы. – По пути будете веселить нас.
Виталий погрузился в ароматно-бензиновый уют автомобиля. Тело подхватило пружинно-мягкое кресло. Рядом он поставил лукошко, и решил похвалить водителя:
- А вы поэт… Хорошо сказали! О ночи и о судьбе. Не каждый может.
Тот блеснул квадратными очками, нажимая на педаль:
- Это не я поэт! Это Ходасевич – поэт! Я лишь неважный его чтец.
Девушка бросила на него одобряющий взгляд:
- А что, у тебя неплохо получилось. А главное - к месту! А может это действительно ваш поворот судьбы?
Последняя фраза была адресована Виталию.
- Кто знает! Каждую минуту, даже мгновение, нас может ждать поворот судьбы, - философски добавил водитель.
В кожаной куртке, с зачесанными назад светлыми волосами, немного удлиненным, изящным лицом он казался красавцем.
Виталий нашелся:
- Главное, чтобы он, этот поворот, был счастливым.
- Или значительным, – добавила девушка. – Ой, как классно у вас грибы пахнут!
- Маслята, - сказал Виталий, глядя на пролетающий мимо тёмно-зелёный лес. – Люблю именно эти грибы!
- Ах, маслята, вы маслята
Спите вы под лапой ели,
Вы – веселые ребята,Ждете вы, чтобы мы вас съели! – пропела девушка, и все рассмеялись ее тут же придуманной песенке.
- А хотите, вас угощу, - проявил щедрость Виталий… Для него, интроверта по складу, общение с людьми всегда было преградой, но сейчас он ощущал необыкновенную легкость и открытость.
Закончилось все тем, что они познакомились.
Девушку звали Харитой. А водителя - Олегом.
***
Уже у дома Виталий отсыпал своим новым знакомым маслят, и попрощался:
- Приятно было ехать с вами. Такое чувство, будто сто лет с вами знаком!
Темно-голубые глаза девушки внимательно смотрели на Виталия, пронизывая до пят. Взгляд был очень доброжелательным и искренним, Виталий чувствовал его тепло.
- А почему-бы нам не продолжить знакомство? Олежка, ты не против?
- Я только «за», - улыбнулся Олег, пожимая Виталию руку. Без очков он выглядел проще, даже немного застенчиво.
Девушка вышла из кабины. Грациозно подошла, взяла Виталия за руку:
- Виталий, я приглашаю вас на свой день рождения… В эту субботу… Придете?
У Виталия перехватило дыхание. Он не мог отказать такой красивой девушке.
- Приду. Непременно. Но куда?
Олег улыбнулся.
- Мы будем отмечать у меня на загородной даче. Приезжайте к двум часам. Сможете?
И он объяснил, как доехать.
Виталий немного смутился.
- Это чудесно. Ребята, не знаю, как вас и благодарить. Спасибо за то, что подвезли, пригласили…
- А вам – за то, что угостили, - сказала Харита и добавила: – На самом деле я Ася. Харитой меня называют только друзья…. Надеюсь, мы уже друзья.
Она ослепительно улыбнулась и протянула узкую ладошку.
Ее ладошка почему-то пахла яблоками.
Вскоре автомобиль поглотила ночная мгла, но перед глазами у Виталия остались их лица в освещенной кабине – счастливое и безмятежное Олега и лучезарное Аси.
Ночью Виталий проснулся, сел, поматывая головой. Его переполняли какие-то добрые, светлые чувства, как будто теплое счастье, улыбнувшись, посетило его. Харита-Ася не выходила из его головы.
- Харита, - пробормотал он. – Что мне напоминает это имя? Что-то греческое.
Он взял с полки Мифологический словарь.
« Хариты являлись богинями изящества, прелести и красоты, считались даровательницами вдохновения. Гомер их называет «прислужницами Афродиты», Сенека описывает их как лучезарных девушек, обнажённых или одетых в свободные одежды, олицетворяющих тройственный аспект щедрости: оказание благодеяния, получение благодеяния и оплату благодеяния.
Флорентийские философы-гуманисты XV века видели в них олицетворение трёх фаз любви: красота, возбуждающая желание, которое приводит к удовлетворению. Есть и ещё одна интерпретация: целомудрие, красота и любовь».
И вот еще. Виталий открыл Энциклопедию древнего мира.
«У римлян харитам соответствовали грации. Обычно хариты изображались обнаженными. Многочисленные римские статуи, рельефы, мозаики и фрески, изображающие трех обнявшихся харит, восходят к эллинистической скульптуре».
Отложив увесистый том, Виталий погрузился в мысли, легкие, как пушинка. Затем, тепло одевшись, вышел в осеннюю свежесть балкона. Пахло листвой, водой из луж. Он смотрел на звезды, на полную луну, щедро светившую с небес и думал о том, как хорошо, что на свете есть такая замечательная девушка Ася, которую называют Харитой, и она пригласила его к себе на день рождения, и он обязательно туда пойдет, потому что не пойти, и не увидеть больше ее глаз, волос, лучезарной улыбки, он не может. Он вспомнил ее спутника Олега, и подумал: кто он ей? Брат? Вряд ли. Просто друг? Или, быть может, муж? Нет, на мужа он как-то не похож, мужья всегда выглядели какими-то мятыми и печальными, а Олег был свеж, прост, добр и уверен в себе. Наверное, жених, - подумалось Виталию. Эта мысль его смутила, но все же не опечалила. На душе было как никогда светло, и даже проблемы со здоровьем отца его сейчас не заставляли грустить.
Вспомнились пушкинские строки:
«Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой... Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит — оттого,
Что не любить оно не может».
Глава вторая. Отец
Осень в этом году была рыжей и теплой. Больничный парк украсила сухая осенняя листва. В небе грустно перекликались летящие птицы.
Седая волна отцовских волос отчетливо виднелась на фоне ствола старой липы.
Он сидел на скамейке в том же стареньком пальто, что ходил в последние годы, из-под него выглядывала больничная одежда.
- Виталька, как славно, что ты пришел! - воскликнул Константин Иванович, и его коричневые коровьи глаза покрылись влагой. – Уж соскучился…
- Пап, извини, были дела и институте, - оправдывался Виталий, поправляя воротник пальто отца. – Надо было в библиотеку съездить, областную.
- Значит окружение Эразма Роттердамского еще хорошо не представлено в литературе, - сказал отец. – Да, еще многое предстоит наверстать нашим издателям.
Отец подвинулся, глядя с какой-то затаенной радостью, как усаживается его сын, потом вздохнул и, улыбнувшись, добавил:
- Не завидую тебе. Тему ты взял сложную, хотя и интересную. Много источников надо подымать.
Виталий махнул рукой.
- Да, повозиться придется. Да ладно! Ты - то как?
Константин Иванович махнул рукой.
- Списан подчистую. Я безнадежен. Немного подержат, поколют, и отправят умирать домой.
Виталий взял руку отца и опустил голову. Рука - худая, натруженная, с прожилками и рябью, щемила его сердце. Виталий молчал, охваченный мертвой печалью.
Они какое-то время сидели молча, смотрели в глубокое осеннее небо, и Виталий подумал, как же отцу тяжело смотреть на эти облака, они так прекрасны, а ему ведь недолго осталось.
- Представляю, каково тебе сейчас, - сказал он сдавленным голосом, лишь бы что-то сказать. – Ну ты, держись, старый солдат.
- А ты знаешь, что сказал Бунин? – спросил тонким голосом отец. – Что счастье состоит еще и в том, чтобы видеть эти облака, восходы и закаты солнца. Помнишь строчки:
О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
А счастье всюду. Может быть, оно
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.
В бездонном небе легким белым краем
Встает, сияет облако. Давно
Слежу за ним... Мы мало видим, знаем,
А счастье только знающим дано.
Виталий задумался.
- Да, замечательно… Гениально сказано…Знаешь, я недавно за грибами ездил.
У отца загорелись глаза:
- Слушай, это же чудо! За грибами! ... Еловый лес! Как у того же Бунина сказано: «С оврагов пахнет сыростью грибной».
Виталий улыбнулся.
- Кстати, тут недавно Хармса издали…
- Хармса? Великолепно,- улыбнулся старик.
- У него есть замечательные строчки:
Ветер дул. Текла вода.
Пели птицы. Шли года.
А из тучи к нам на землю
падал дождик иногда.
Вот в лесу проснулся волк
фыркнул, крикнул и умолк
а потом из лесу вышел
злых волков огромный полк.
Старший волк ужасным глазом
смотрит жадно из кустов
Чтобы жертву зубом разом
разорвать на сто кусков.
Тёмным вечером в лесу
я поймал в капкан лису
думал я: домой приеду
лисью шкуру принесу.
Константин Иванович повторял строчки, шепча про себя, а потом сказал оживленно:
- Слушай, а здесь же - весь смысл жизни. Вот идет время, меняется погода, вообще – все сменяется – одно-другим. А человек в своей жизни, как в темном лесу, не знает и не гадает, что его ждет…
- Ну, да, и каждый норовит ухватить лису за хвост, - добавил иронично Виталий. А сам думал: сказать, или не сказать отцу про Асю. Так хотелось отвлечь отца от мрачных мыслей.
- Пап, а я чудесную девушку встретил, - просто и внезапно сказал Виталий.
У отца блеснули глаза.
- Что ты говоришь! Когда?
- Когда возвращался из леса… Они с другом на машине меня подвезли. Такая славная, веселая девушка. И имя хорошее – Ася.
Отец улыбнулся:
- Ася? Хорошее. И главное – сейчас редкое. Такое… тургеневское имя. Помнишь повесть Тургенева «Ася»?
- Помню…
Отец задумался.
- А ты знаешь, я ведь в молодости тоже знал девушку по имени Ася. Правда, по настоящему ее звали Асия, так в паспорте было написано, но многие вокруг называли ее просто Асей. Хорошая была девушка, красивая.
- Вот как?
- Да, да-да… Давно это было … В стройотряде. Познакомился я с нею. Подружились. И чувства... чувства были очень крепкие у нас друг к другу… Ох и любил я ее… А потом ее хотели из комсомола исключить!
Виталий с интересом посмотрел в глаза отца.
- Вот как? За что же?
Отец помолчал, закрыв на мгновение глаза под кустиками клочковатых бровей. Потом, будто обдумав что-то важное, ответил:
- Совершила она одно правонарушение. По тем временам – достаточно серьезное. Было собрание комсомольское. Все кричат: исключить! А мне жалко ее было. Я был молод, храбр, отчаян, переполнен чувствами, ну и заступился за нее.
- Ну и что дальше было?
- Благодаря моему заступничеству – оставили. Я ведь в партии уже тогда был. Мое слово кое-что значило. Слово парторга. Мы еще несколько раз встречались, но потом она перевелась в другой вуз. Можно сказать – вынужденно! Так развела нас жизнь… Но я долго не мог забыть, потому что любил ее… Да… Асия… Хорошая она была…
Виталий спросил удивленно:
- И ты не пробовал найти ее, наладить с нею связь?
- Да, вот как-то… Все недосуг было… Тогда по молодости казалось - еще встречу свою судьбу. В общем, потерял я свою любовь!
- Да… Но ведь встретил маму.
- Да, встретил… И ни о чем не жалею… Но та любовь – как рубец на душе! – сказал отец, взмахнув рукой.
- Надо же, я ничего не знал, - сказал задумчиво Виталий, представляя своего отца молодым рядом с юной Асей…
Они помолчали, наблюдая за падающей листвой. Становилось зябко.
Отец повернул лицо.
- А что эта твоя Ася, кто она?
- Да не знаю, пап. Мы ведь один раз виделись. Вот на ее день рожденья съезжу, узнаю получше.
- А что, пригласила?
- Ну да…Пригласила…
Виталий улыбнулся, вспомнив что-то радостное.
- Послушай, а ее ведь все Харитой зовут. Прозвище что ли такое…
Отец улыбнулся одними уголками губ.
- Харитой…
- Я узнал из словаря, что это грации….
- Не только… Харита – это недотрога.
- То есть? – не понял Виталий.
- Есть неоконченный роман Александра Грина «Недотрога», - пояснил отец. Там героиня – девушка Харита.
Виталий нахмурился.
- Я мало читал Грина. И такого романа не помню.
- Напрасно ты его не читал. Хотя этого романа ты и не прочтешь, его и не публиковали. Только в «Смене» было несколько страниц. Он не закончен. Но книги Грина нужно читать для очищения души! В этой неоконченной вещи описаны скитания девушки Хариты и ее отца, старого оружейника… Харита выращивает чудо-цветы из волшебных семян. Лепестки этих цветов вянут в присутствии недобрых людей… Вот такая история…Грин работал над романом до последнего своего часа. Но роман закончить так и не удалось.
- Где же ты его прочел, в таком случае? – спросил Виталий.
- Встречался в молодости с Ниной Николаевной, вдовой Грина. Мы тогда увлекались его творчеством, ездили в Крым к нему на могилу. Мне тогда удалось сделать фотокопии рукописи романа. Так что он есть в моих бумагах.
Отец замолчал, наблюдая, как медленно падает кленовый лист.
По дорожкам прохаживались больные. К некоторым приехали их родственники.
- Помнишь, ты в детстве любил собирать кленовые листья?
Виталий улыбнулся.