Наконец старичок унял собачку и указал улицу. Виталий зашагал в нужном направлении. Он шел под мокрыми хлопьями свежего снега по улице, которая вовсе не казалось праздничной, хотя и называлась так, и на которой находились старые дома с трещинами и облупившимися фасадами. Некоторые дома были брошены жителями и сиротливо стояли, никому не нужные, без стекол и дверей.
Среди битого кирпича лежал мусор, и гулял ветер.
- Не подскажите дом номер двадцать три? – спросил Виталий у проходившей семенящей походкой женщины в очках.
- А это он и есть, – ответила она.
- А где же жители? – изумленно спросил Виталий, но женщина непонимающе дернула плечами и побежала дальше.
Виталий недоумевая побродил среди развалин - россыпей остатков человеческой жизни, а потом сел на груду кирпичей.
Сверху свешивались жалкие ржавые трубы. На обломках стен кое-где сохранились старые выцветшие обои. Валялось старое женское пальто, сломанная коляска, обломки детской деревянной кроватки.
Он понял, что приехал напрасно. Асия Францевна Рутгер куда-то переехала, а Шевченко дала ее старый адрес. Может случайно дала, не заметив, что открытка старая. Но, куда переехала та, которую он ищет?
В глубину подвала, засыпанного мусором и снегом, шмыгнули двое рыжих котов.
Снег ковром покрывал развалины. Становилось сыро и зябко. Виталий поднялся, собравшись уходить, но заметил у входа в полуразрушенную арку призрачную высокую фигуру в черном.
Развалины, звенящая тишина, ровно падающие беззвучные белые мухи снега, человек в черном – все казалось призрачным, зыбким и нереальным.
Виталий пошел прямо к этому человеку. Это был высокий, уже немолодой мужчина в длинном черном пальто и в шляпе. Над головой он держал зонтик, на котором уже собралась шапка снега. Мужчина просто стоял и смотрел с каким-то неземным спокойствием. Из-под шляпы виднелись седые волосы с длинными бакенбардами. Большие светлые, немного выцветшие глаза посмотрели на Виталия.
- Да, ничего не осталось, - пробормотал человек в пальто, как бы ни к кому не обращаясь.
Он нагнулся, подобрал обгоревший обрывок фотографии.
На нем сохранилась часть лица какого-то человека.
- Вы здесь жили? – спросил Виталий неожиданно для себя, проходя мимо высокой черной фигуры.
Тот повернул лицо, глянул ястребиным взором и сказал тихим голосом:
- В этом доме прошло мое детство. Время разрушило дом. А сейчас время остановилось…
- Время не может остановиться, - вздохнув, сказал Виталий.
- Да, вы правы, колесо времени еще вращается, но сейчас очень сильно замедлило ход. Я уже давно прихожу сюда – здесь все так же.
- Но здесь были жители, - сказал Виталий. – Куда они делись?
- Вам нужно кого-то найти? – повернувшись к нему всем корпусом, спросил высокий человек.
И предложил: - Пойдемте. Мне нелегко смотреть на все это.
И они шли по улице вместе – незнакомец под зонтиком, длинный и прямой, словно тополь, и Виталий.
Они подошли к скверу. Снег прекратился, человек свернул зонтик, стряхивая снег, а потом начал счищать зонтиком снег с лавки.
- Давайте присядем, - предложил он и представился: – Меня зовут Станислав Гракх. Профессор искусствоведения, сейчас на пенсии.
Виталий назвал себя и присел рядом.
- Сыро, - сказал он.
- Мы не долго, - сказал Гракх. – Я гуляю каждый день в этих местах после обеда. Чтобы не уснуть. А то, что же я ночью буду делать? Сидеть и вновь листать Роттердамского, Гете, Леонардо…
- Как, и вы читаете Роттердамского?
- А что здесь удивительного? И еще я читаю Гуттена, Мора, Шекспира, Свифта, Вольтера...
- Да, я тоже кое-кем из них занимаюсь. В университете...
И он немного рассказал о себе.
Станислав Гракх внимательно выслушал его и протянул руку в перчатке. А потом вдруг снял перчатку.
- Приятно встретить коллегу…
Виталий пожал его дряблую бледную руку.
Гракх с любопытством смотрел на него.
- А у нас, что делаете? – спросил он.
- А я приехал в ваш город, чтобы найти одного человека. И вижу, что мои старания напрасны.
И он рассказал, кого он хочет найти.
- Профессор, если вы проживали когда-то в том доме, может вы знали эту женщину?
Гракх задумался и медленно покачал головой.
Потом вынул платок, и вытер бережными движениями свое лицо и глухо заговорил, глядя на потемневший снег.
- Нет. Лично я не знал этой дамы. Я ведь из того дома давно уехал. Переехал в другой, так получилось… Но я слышал о ней. Она была красивая женщина. В школе работала – душевный человек. Так вот получилось – не знал лично, но слышал и видел пару раз. Когда она шла по улице, на неё нельзя было не обратить внимания! А вы…Вы все правильно делали. Вы хотели помочь своему отцу, я вас понимаю. Но вы напрасно приехали в Кожакар. Здесь сейчас вы ее не найдете.
- Но, почему? – спросил Виталий.
- Город вас не пускает…
- То есть как?
- А у нас необычный город. Здесь времени нет.
Он усмехнулся, поправил шляпу.
Виталий изумленно уставился на него.
- То есть, как нет?
В другой раз он бы подумал, что говорит с сумасшедшим. Но после чудес последних дней, после Хариты, он был уже готов поверить во все, что угодно.
Гракх улыбнулся широким ртом.
- Поправлюсь… Нет, конечно время есть… Но последние несколько десятков лет оно очень замедлилось. Да, и нас уже немного коснулась цивилизация своим крылом: у нас завод, у нас транспорт, но вы можете увидеть и извозчиков, и старые книги, и пластинки. Вот так и я уже третий десяток брожу здесь, по этим щербатым улицам, среди древних брошенных домов, в старых дворах, и не меняюсь. Может меняюсь. Но очень медленно. Город застыл во времени.
- Но, если в это поверить... Если это принять как данность, то как же вы живете?
Гракх вздохнул.
- Живем долго, потом умираем, как и все, но спустя очень долгий срок. У нас жизнь похожа на сон… Да и время у нас тоже уснуло…
Он махнул рукой:
- Знаю, о чем вы спросите… Да, бывали в нашем городе и ученые из самой Академии наук, и специалисты по аномальным явлениям были. Выслушивали жалобы людей, но... бесполезно. По общим меркам у нас все в порядке… Но на деле - время спит…
Виталий взволнованно спросил:
- Хм…Как же вы живете?
- А так и живем…
- Почему не уедете отсюда?
- Кое-кто уезжает, конечно. Но многим сон времени нравится. Привыкли…
- А вы?
- А я… Это моя родина. Здесь мне хорошо. Я родился здесь… О, да… очень давно! Здесь прошли мои детство и юность… Я многое пережил… Три войны, всяческие преобразования, смену властей… А вот - до сих пор живу!
Виталий молчал, не в силах ничего сказать.
- Пойдемте, прошу вас, а то сидеть действительно сыровато, как бы мы не застудились. - сказал Станислав Гракх. – Я вас приглашаю к себе… Не побрезгуете «хоромами» пожилого человека, его скромным гостеприимством? Не беспокойтесь, здесь недалеко…
Он шел, прямой как палка, опираясь на зонтик, как на трость.
Дом был тоже старинный, трехэтажный, с фигурками ангелов на стене, с большим подъездом. В широком холле мирно дремала консьержка.
- Когда-то это был парадный подъезд барского дома, - заметил по пути Гракх.
Он вставил огромный старинный ключ в замок квартиры на третьем этаже. Замок застонал, заскрипел.
С таким же скрипом отворилась старая дверь.
Подъезд и квартира были огромными, с высокими потолками. В квартире были все блага цивилизации – холодильник, телевизор, но отчетливо ощущалась старина. Ею и пахло…
Было много книг, но еще очень много портретов и репродукций.
- Вы увлекаетесь голландцами?
- Да, я люблю и Ван Эйка, и Брейгеля, и Босха. И Рембрандт мне не чужд. Всю жизнь собираю буклеты, репродукции. Искусство – это ведь чудо! Именно искусство призвано остановить время, которое бывает жестоким, быстрым, мимолетным. А также – запечатлеть окружающую красоту, передать мысли автора.
Виталий узнал «Поклонение волхвов» Леонардо, «Несение креста» Босха, серию «Времена года» Брейгеля, «Портрет супругов Арнольфини» Ван Эйка. Он ходил по квартире, состоящей из трех больших комнат, как по музею. Стоял мраморный бюст Вольтера, висели портреты Свифта, Мора, Леонардо да Винчи, Лютера, Руссо. … А вот и сам Эразм Роттердамский!
В это время Гракх удалился на кухню, поставил чайник на огонь. Потом молча вернулся в комнату и завел пластинку на старой радиоле. Зазвучал вдохновенный Бах.
- Я считаю, что все эти люди не ушли навсегда, - сказал Гракх, принеся поднос с чашками, разливая чай, поглядывая, как Виталий рассматривает портреты. – Они и сейчас блуждают по миру, живут в новых обличьях, продолжают творить…
- А вот этот молодой человек мне не знаком, - сказал Виталий, указывая на большой карандашный портрет в рамке. – Чья это работа?
- А вы и не можете его знать. Это мой сын. И рисовал его я....
- Он здесь живет, в этом городе?
- Нет, в данное время он далеко....
Гракх тяжело вздохнул, опустив глаза.
- У нас с ним были непростые отношения. Он был весь в мать… А, ладно… Прошу к столу!
Профессор указал на стул изящным жестом длинной и худой руки.
Они сидели и пили липовый чай, в это время Виталий листал книгу о городе, о его истории…
Беседовали они допоздна. Станислав поведал ему о своей бурной молодости, рассказал о своих увлечениях. Профессор был рад заинтересованному собеседнику и все подносил ему новые книги для просмотра.
А под конец сказал:
- Сейчас лягте отдохните, а то уже поздно… Какая гостиница, о чем вы говорите? Хватит с вас на сегодня приключений… А завтра – на вокзал… Вернетесь и потом как - нибудь приедете еще… Но мне кажется - это произойдет скоро…Вы же должны закончить вашу миссию. Сделайте попытку попасть в наш город заново. Может удастся подышать нашим временем, если попадете в его струю…
Профессор встал, высокий, худой, пригласил Виталия в другую комнату.
- Я вам постелю здесь. Когда-то это была комната моего сына. Сейчас он очень далеко… Располагайтесь.
Виталий выглянул в широкое окно. За окном падала капель, клубился снежный пар.
Перед сном Виталий полистал новый альбом Босха, недавно изданный в Париже. Постепенно стал засыпать. В его сновидениях город представал огромным и таинственным, похожим на средневековые города, полным теней и часов. В вымытом дождем весеннем парке привиделся ему и профессор, державший в руках новую книгу...
Утром Станислав Гракх встретил его яичницей, бутербродом и липовым чаем.
- Вам лучше брать не такси, а автобус. Недалеко от моего дома остановка… Я проведу…
С утра был морозец, и синий лед покрыл тротуары. Обледенели и ветки деревьев. Их занесло легким утренним снежком. Когда с ветки срывалась птица, с шорохом осыпался снег, и в голубоватом воздухе таял серебряный звон.
Ждать пришлось долго, они даже успели замерзнуть на ветру. Стояла очередь, из молчаливых ртов людей клубились струйки пара.
Наконец-то подкатил старый обшарпанный автобус. Виталий влез на заднюю площадку.
Гракх стоял в своем черном пальто, прямой как тополь, и Виталий видел его сквозь заснеженное окно автобуса.
Вокзал встретил его безлюдностью, запахом сырости.
Когда Виталий шагал к кассам, его окликнули.
У расписания движения поездов стояла Харита.
Глава двенадцатая. В королевстве зеркал
- Я знала, я чувствовала, что у тебя не получается, что тебе трудно, - говорила Ася - Харита, прижавшись к его груди.
Его губы нащупали нежные лепестки ее алых губ, и весь мир поплыл, закружился в танце, а потом стал обретать новые очертания.
Они сидели на скамейке обнявшись, Виталий чувствовал ее тело, и их нельзя уже было разлучить. Пахло вкусным кофе, булочками с джемом.
- Перекусим? – вполголоса спросила Харита.
Они весело поднялись и отправились к буфету. Улыбка приветливой продавщицы - и вот они пьют вкуснейший капучино с теплыми свежими рогаликами, наполненными джемом.
Сам воздух и обстановка неуловимо менялись. Стало как-то уютно, стены казались новенькими, свежевыкрашенными, приветливыми. Сами они сидели за круглым удобным столиком на мягких стульях. Удивительно, но все собаки, мусор куда-то исчезли, будто помещение вокзала посетила строгая комиссия.
Харита весело рассказывала, как вчера Олегу сделали предложение касательно турне по стране, как он взволнованный примчался к ней ночью и сейчас усиленно готовится.
- Дай Бог удачи ему, - промолвил Виталий, улыбаясь. Он радовался, что они вдвоем, им хорошо, и никто им не мешает.
Он неторопливо рассказал о своих приключениях в Кожакаре.
Когда наконец-то все было выпито и съедено, они не хотели расставаться, а просто смотрели друг на друга, положив руки на руки.
- Ну что, попробуем еще раз? – спросила Харита, весело улыбаясь. – Может нам вместе больше повезет?
Он кивнул, и они вместе вышли на привокзальную площадь.
Легкий морозец пощипывал, металась и что-то шептала легкая метель.
Они подошли к знакомой машине такси. Рыжеусый водитель сметал щеточкой снежинки, но они, весело кружась, падали на стекло вновь и вновь.
- Утро доброе! Напрасно стараетесь, - немного иронично сказала Харита. – Белое кружево все равно опустится на ваше хозяйство.
Рыжеусый блеснул улыбкой в ответ.
- Как хорошо вы сказали… Белое кружево… Вам до города?
Харита кивнула.
- Присаживайтесь, пожалуйста - рыжеусый распахнул двери и был сегодня само воплощение вежливости.
Виталий и Харита уселись на заднее сидение, и их пальцы снова сплелись.
На сей раз машина отправилась без проволочек, а водитель рассказывал новый анекдот:
Едет по городу такси, в нем - женщина-пассажир.
Водитель нещадно лихачит: проезжает на красный свет, подрезает и тому подобное...
В конце концов женщина не выдерживает и говорит:
- Водитель, ведите машину осторожнее, у меня дома восемь детей!
Таксист, удивлено оборачиваясь:
- И ВЫ мне говорите про осторожность?!!
Харита и Виталий задорно смеялись от шуток веселого таксиста.
Въехали в город – красивый, полный старинных кирпичных и каменных зданий. Это была смесь славянского и какого-то старинного готического стиля.
Виталий и узнавал, и одновременно не узнавал город, с которым познакомился только вчера.
Старинные здания были накрыты покрывалом снега, точно саваном. Снег падал тожественно, словно исполнял древний обряд.
Проехали мост, под которым лента реки уснула под коркой льда.
Проехали мимо вымощенной брусчаткой рыночной площади, с тесными торговыми рядами, а потом мимо башни с большими круглыми часами. Вот и здание ратуши, площадь с фонтаном, остатки оборонительных стен.
- Сейчас поднимаемся на Замковую гору. Хотите посмотреть город?
Виталий и Харита согласились и вышли.
С горы был виден весь Кожакар, с его старинными постройками, церковными шпилями и луковками, островерхими крышами, покрытыми снегом. Город лежал, словно в белой чаше. Над ним стояли бледно-серые облака.
Потом они еще проехались по белоснежному городу. Сквозь хмурый зимний день пробивался свет фонарей, а также автомобильных фар.
Дома стояли старые, сумрачные, некоторые от старости ушли в землю.
- А вот и наш музей. Здесь собрано множество различных зеркал. Есть и необычные... Он так и называется – Музей зеркал. Советую зайти.
Они вышли на той самой площади в центре, у памятника, и тепло попрощались с водителем.
Снег повалил крупными хлопьями, оседая на каменные плечи и руки Модеста Заречного, местного поэта и ученого.
Харита обошла вокруг памятник.
- А я ведь помню его стихи, - сказала она.
- Как, ты знаешь этого никому не ведомого Заречного? – спросил недоуменно Виталий. - Я считал, что он так себе – провинциальная знаменитость.