Я, честно сказать, понятия не имею, что в том Израиле ценное или нет, Рива в своих письмах никогда на эту тему не писала.
Ты, сам представляешь, что я могу в руках в Вильнюс отвезти на поезде.
Мне можно было бы воспользоваться Стасиковой машиной, но он вчера уехал, а я только сегодня узнала о просьбе Ицека, да и сам понимаешь, в эти дни мне было не до этого...
Фрося уже не знала, какие доводы приводить, как ещё склонить этого человека оказать ей помощь, а Марик всё молчал, и медленно потягивал кофе.
Фрося уже не выдержала и рубанула напрямик:
- Ну, что ты скажешь, можешь выручить?
- Фрося, пей спокойно чай и я ещё не допил свой кофе.
У Фроси в душе всё клокотало, но она взяла себя в руки и продолжила:
- Марик, мы оплатим все расходы за дорогу и заплатим хорошие командировочные, Ицек не крохобор, он очень порядочный человек, можешь не сомневаться...
- Фрося, сделай мне, пожалуйста, ещё чашечку кофе, и скажи, когда выезжаем...
глава 16
Фрося потихоньку выпустила воздух из лёгких и заставила себя успокоиться.
Для её кипучей натуры выдержать темперамент Марка, было весьма сложно.
От его флегматичности у неё в душе закипала лава, которая буквально рвалась действующим вулканом наружу:
- Послушай Марк, меньше, чем через неделю Сёма оканчивает школу, я его отвезу на дачу к Розе Израилевне и тогда мы можем трогаться сразу в путь.
Времени у меня предостаточно, я побегаю по магазинам и постараюсь всё, что у меня получится, закупить.
- Фрося, не наводи панику, подготовь приблизительный список товаров, к нему приложи деньги и я в три дня всё обставлю в лучшем виде, но у меня тоже есть вопрос.
Я бы не хотел пустым возвращаться из Вильнюса, у тебя и твоего друга есть там какие-то связи...
- У меня лично нет, но у Ицека, я уверенна, обязательно найдутся.
- Телефон только не трогай, не в Вильнюс, ни ко мне по этому делу не звони, меньше разговоров, лучше спится, там, на месте разберёмся.
- Список и деньги я к завтрашнему утру приготовлю, хотя если подождёшь, то могу и сейчас составить приблизительный перечень товаров и выдать нужную сумму.
- Нет, нет, не спеши, помозгуем, а теперь я спешу, Соня плешь проест, завтра к восьми утра заеду.
Спешащий Марк спокойно допил уже остывший кофе, вальяжно облокотившись о подоконник, выкурил сигаретку, кивнул на прощанье и удалился.
Фрося мыла чашки и думала с удовлетворением, хорошо, что позвонила Ицеку, эти хлопоты отвлекут её от тягостных мыслей о почившей Кларе Израилевне, о больном Алесе, о сложной ситуации, в которой оказалась Аня.
От этих мыслей её оторвал звонок в квартиру.
Шустрый Сёмка моментально оказался у входных дверей и Фрося услышала голоса Андрея и Алеся.
Выйдя в прихожую, она тревожно взглянула на лица вошедших, но по ним трудно было распознать настроение.
Андрей сразу же предложил Сёмке побоксировать и тот яростно напал на брата, активно орудуя кулаками.
Андрей со смехом только защищался:
- Всё, братан, посмотри на нашу мамашку, она нам сейчас такой бокс устроит, что оба будем в нокауте.
Фрося махнула на сыновей рукой, обняла Алеся за плечи и завела в зал:
- Алесик, не томи, скажи сразу правду...
- Фросенька, мне тебе почти нечего рассказать, сдал все анализы, сделали рентген, велели через две недели опять появиться, наверно госпитализируют, сказали, что будут брать биопсию, потом должен придти ответ, и будет конкретный разговор.
- Но как-то обнадёжили?
- Нет, ничего определённого не сказали.
Фросенька, пожалуйста, хватит об этом, мне и так тошно на душе, через три часа у нас самолёт, правда разлетаемся с сыном в разные стороны, он в Питер, а я обратно в Новосибирск.
- Так, что же я сижу, надо же что-то приготовить вам покушать.
Вошедший в зал Андрей, засмеялся:
- Мамулька, не хлопочи, мы с отцом в ресторане перекусили, но, как он сейчас кушает, так только перевод денег.
- Фросенька, успокойся, правда, мы не голодны, я сейчас пол часика передохну, вызовем такси и поедем с Андреем в аэропорт.
Средний сын вдруг обратился к матери:
- Мамань, можно тебя на парочку минут, надо кое-что перетереть, пойдём на кухню, папа пусть отдохнёт, а Сёмке этого слушать не обязательно.
Мать с сыном закрылись на кухне.
Андрей не спеша закурил, предварительно открыв окно, вдыхая поочерёдно воздух и дым:
- Красиво с высоты на Москву смотреть, впечатляет...
- Сынок, ты же не для этого меня позвал, чтобы красоты Москвы обсуждать.
- Конечно, нет и не об отце говорить, он тебе всё сказал, мне добавить практически нечего, кроме того, что дела, на мой взгляд, у него не блестящие.
- Тебе, что-то известно?
- Нет, но всё на это выглядит, у него нет аппетита, быстро устаёт и худеет не по дням, а по часам, я же за ним больше месяца наблюдаю.
- Вот, горе...
- Ладно, мама, проехали эту тему, охать и ахать не моё призвание.
Я хочу с тобой поговорить о нашей святой Анне...
- Андрейка, перестань паясничать, я так хочу, что бы между вами моими детьми был мир и дружба...
- Мамуль, я без всякого сарказма, поверь, я к нашей Анюте очень хорошо отношусь, хотя она всё на Стасика дышит, но я не ревную.
Всё это ерунда, а вот, хочу тебя предупредить.
Я же тут с её мужем всю ночку пробакланил и много всяких подробностей выяснил.
Все наши взгляды на жизнь, на Советскую власть и многое другое я обсуждать с тобой не буду.
Мужик он очень интересный, но бунтарь без царя в голове.
Мало того, что напорол с этой статьёй в своей газете и сам лишился работы, и будущего, так ещё тут же свалить захотел за бугор, и понятно, куда нитка, туда и иголка.
Поэтому твоя дочужка вместо того, чтобы аппендиксы вырезать, билетики в кинотеатре продаёт.
Ладно, тебе это всё известно, а теперь про то, что для тебя будет неприятной вестью...
После похорон твой ненаглядный зять отправился к иностранным посольствам и передал на запад списки отказников, тех, кого не выпускают в Израиль.
Тут всё понятно, хотят быстрей свалить, жизнь то убегает, а они с моей сестрой дипломированные специалисты - один грузчик, вторая билетёр.
Послушай, мама, это ещё пол беды, хотя и за это по головке не погладят, так он ещё передал какую-то свою рукопись, где разоблачает действия Коммунистической партии Советского Союза по отношению к Чехословакии, там и про КГБ, там и про ущемление евреев при поступлении в высшие учебные заведения.
Можно подумать меня не ущемили, закрыли двери в иностранные языки и в международные отношения.
Ладно, сейчас я не об этом, волнуюсь, чтоб они вместо Израиля не попали в места не столь отдалённые за колючку.
Ты, собираешься в Вильнюс?
- Да, и очень скоро.
- Вот и потолкуй с любимой умненькой доченькой, а по возможности и с зятем.
- Андрейка, ты мне разорвал всё сердце, но какой толк от моих бесед, когда она ему в рот смотрит, а с ним мне говорить, что против ветра...
- Я это и сам понимаю, но я хотел предупредить, чтоб ничего не было для тебя сюрпризом, и ты как-то подготовилась, ну, хотя бы морально.
- Андрюша, я рискну и полезу к чёрту в пасть, но заставлю этого умника прекратить свою активную деятельность, выедут за пределы страны, а тогда уже пусть проявит себя, на благо, а не вопреки семейным интересам.
Фрося оценив обстановку и нового Андрея по отношению к ней, решила выяснить хоть что-нибудь о его личной жизни, ей хотелось узнать, как у них развиваются отношения с Настей, дочерью Виктора, которые, не то что зашли в тупик, но никак не получали логического продолжения или завершения.
- Андрюша, а когда вы определитесь с Настей на счёт вашего совместного будущего?
- Мамань, я бы мог тебе на это ничего не отвечать, потому что, сам ещё толком не представляю, но отвечу, чтобы больше не донимала.
Я Настю очень люблю и она ко мне тоже относится неплохо, но наверно любовью это всё же не назовёшь.
Я бы с этим смирился.
Раньше много у неё было претензий ко мне, но теперь, когда ей перевалило за четвертак, стала покладистей, но с моей работой смириться не может и не хочет.
А я геолог, люблю природу, люблю выезжать в поле, а от кабинетной работы закисаю.
Другое дело если бы была работа дипломата - контакты, переговоры и прочее, а тут, надо сидеть над планами, над пробами и маршрутами для других.
Нет, это не моё, да и кто меня молодого поставит на такую должность.
Вот еду опять на переговоры с милой и ты меня больше не донимай, и так перед тобой сегодня раскапустился, будет, что-то новенькое сообщу.
глава 17
Давно уже за уехавшими Алесем с Андреем закрылась дверь, а Фрося продолжала сидеть в кресле Вальдемара, так, они продолжали называть это уютное место с мамой Кларой, которая была в курсе его главного предназначения.
Мысли разбежались в разных направлениях: удивил, обрадовал и в то же время огорчил, своим душевным разговором с ней, Андрей.
Мальчик, похоже, ищет обратный пусть к сердцу матери.
Дурачок, дверь в материнское сердце всегда открыта, и стучаться не надо, парочка доверительных слов и она растаяла, в миг, перечеркнув всё негативное, что накопилось в их отношениях.
Нет, понятно, что это уже не мальчик, а взрослый мужчина и жизнь его тоже не всегда балует, просто, в своё время, он надел на себя некую маску позёра и хулителя.
Больше всего поражает, с каким теплом и любовью он относится к отцу, значит не чёрствая у него душа.
В своё время думала, что жутко ошиблась, привезя его с собой в Сибирь. Оказывается, нет, всё в жизни оправданно, даже ошибки и то бывает служат на пользу.
Андрей не открыл ничего нового про Мишу, она и сама подозревала, что тот продолжает искать на свою задницу приключений.
Ох, чует сердце, он их найдёт.
Ладно, пора уже подумать и о проблеме, которую она взвалила на себя, но, похоже, всё же, сможет решить её удачно.
Мама Клара с сестрой не очень ладили...
А точнее, не находили общего языка, принимали друг друга, как неизбежное родство.
Нет, они никогда не ссорились, но были совершенно разными внешне и характером, как будто не родные. А чего удивляться, а какие у неё самой дети?!
Жизненные дороги сестёр Клары и Розы разошлись ещё в ранней юности.
Разница в возрасте у них была всего в два года, Но Клара уже в шестнадцать лет уехала из дому, и её закружило в водовороте революции.
Только через девять лет Роза приехала из своего Городка в Москву на проживание к старшей сестре, когда та беременная обосновалась в столице, вернувшись с пожаров Гражданской войны.
Роза, по примеру Клары, не включилась в бурную жизнь послереволюционной, пребывающей в разрухе, молодой страны.
Она помогла своей активной большевичке-сестре до годика поднять сыночка и благополучно вышла замуж за спокойного еврейского парня, работавшего инженером на восстанавливающемся московском заводе.
Она родила одну только Сонечку и, без претензий, проработала спокойно до пенсии в библиотеке.
Вместе с мужем и его заводом во время войны эвакуировалась на Урал.
Уже в конце войны её муж погиб на работе при невыясненных обстоятельствах, а она вернулась с дочкой в свою московскую квартиру, где и жила до сих пор.
Клара до самой смерти не простила сестре до конца, что та не проявила расторопность в поисках её сына, когда их с мужем арестовали в одну ночь в середине тридцатых годов.
Сёстры очень редко встречались и поэтому Фрося мало была знакома с семьёй дочери Розы Израилевны.
В летние месяцы, во время школьных каникул, они с мамой Кларой бывало наезжали на дачу в выходные дни, где проводил время Сёмка, вместе с внучками Розы Израилевны, куда очень редко и на короткий срок наведывались её дочь Соня с мужем Марком.
За восемь лет прожитых в Москве Фросей, можно на пальцах пересчитать, сколько раз пересекались её пути с этой парой явных снобов.
Со слов Розы Израилевны, она знала, что Соня работает в школе, где преподаёт математику, а Марк был заведующим какого-то магазина.
Фрося усмехнулась, она даже не знала какого магазина, промтоварного или продуктового.
В любом случае, она мысленно хвалила себя, что именно к этому человеку обратилась за помощью, и хоть его манера поведения и разговора раздражали темпераментную Фросю, но с этим можно смириться, главное, что не отказал, и более того, окажет всякое содействие.
Фрося даже не услышала, как в комнату зашёл Сёмка и сел рядом с матерью на подлокотник кресла:
- Сынок, прости дружок, я совсем тебя закинула, привыкла, что ты всегда около бабушки крутишься.
Глянув в лицо сына, увидела, как в его глазах закипают слёзы:
- Успокойся, мой мальчик, бабушка была уже очень больная, только сила воли держала её многие годы.
Она ушла от нас, до последнего, находясь в здравом уме и можно смело сказать, на своих ногах.
Я тебе когда-нибудь расскажу, сколько она пережила, сколько на её долю перепало горя и трудностей, а она не сломленной ушла, никогда не жалуясь, и не требуя к себе особого внимания.
Сохрани сынок о ней светлую память, будь таким же несгибаемым, как были она и твой отец, ты ими можешь смело гордиться...
И вдруг Фрося сама не выдержала и разрыдалась, а следом за ней и Сёмка.
глава 18
На завтра утром Фрося выпроводила сына в школу, прибралась и стала ждать Марка.
Он явился, как и обещал в назначенное время, уже вначале девятого раздался звонок в дверь.
Фрося пригласила Марка позавтракать и тот не отказался:
- Знал, что предложишь кофе, поэтому не стал пить его дома, надо ведь поговорить, я тебя слушаю...
И он стал медленно маленькими глотками наслаждаться любимым напитком.
Фрося взяла себя в руки, определённо, надо привыкать к этой его манере поведения и разговора, а иначе можно свихнуться.