— А что вы знаете о других?
— У тех, с кем я разговаривал, истории очень похожи на мою. Остальные сошли с ума, они вообще не говорят. По-видимому, они сюда попали задолго до меня… Что вы со мной сделаете? Съедите?
— Не говорите глупостей. На своем веку я перепробовал много экзотических блюд, но ни разу не мечтал продегустировать человечину.
— Да-а… Вот я вам поверю, а вы…
— Слово чести. Годится? И раз уж речь зашла о профессорах… Вам знакомо имя профессора Джастина Слэйки?
— Нет. Впервые слышу. Наш университет очень маленький…
— Ну хорошо. Расскажите о ваших краснокожих братьях. Судя по вашим словам, в этот мир время от времени попадают люди. А удавалось кому-нибудь уйти?
— Только через желудки. — Он захихикал, ощерил черные зубы и пустил слюну. В зрачках мелькнул огонек безумия, и я поспешил сменить тему.
— Раз уж вы профессор анатомии, вас, наверное, не затруднит объяснить, откуда этот любопытный загар? Я уже не говорю о рожках и хвостах.
Он ущипнул себя за живот, оттянул кожу и оторопело заморгал.
— Да, очень любопытно, — рассеянно произнес он. — Я изучал этот феномен и записывал выводы… Пытался записывать. Полное отсутствие пигмента… Я полагаю, цвет кожи объясняется усиленным ростом капилляров под эпидермой. Ну, а хвост… — Он схватил его и погладил. — Вполне может быть, что это следствие разрастания копчика. Конечно, не за счет образования костей, тут, скорее, дело в хрящах…
Я предоставил ему бормотать и жестом отозвал Сивиллу в сторонку. Мы ни на миг не спускали глаз с разгромленного противника, а тот, похоже, напрочь утратил воинственный пыл. Некоторые краснокожие еще лежали без чувств, другие жалобно стонали, и только двое или трое сидели. Молодой рогоносец кое-как поднялся на ноги и с нескрываемым страхом посмотрел на нас. Увидев, что мы не двигаемся, он заковылял по каньону и скрылся за буграми.
— Не нравится мне все это, — сказала Сивилла.
— А мне и раньше не нравилось. И с каждой минутой нравится все меньше. Эти люди — не туземцы. Их сюда закинули. Выбросили, как на свалку. Но, по крайней мере, мы знаем, чьи это проделки. Нужно найти обратный путь, пока мы не уподобились этим созданиям. Я еще не краснею?
— Нет, но ты прав. Надо найти какой-то выход.
— Пока я его не вижу.
Солнце вдруг померкло, и мы зашатались под непосильной тяжестью. Это закончилось так же внезапно, как и началось. Гравитационная волна? Раздумывать я себе не позволил. Есть проблема поважнее. Что мы можем предпринять для своего спасения?
— Наберем колимикона, сколько сумеем унести, — решительно произнес я. — Колимикон — пища и вода, он позволит выжить и что-нибудь придумать.
Тут вдохновение меня покинуло, однако Сивилла не теряла времени и шевелила мозгами.
— Возвращаемся в пещеру, где мы проснулись. Нам тогда было очень нехорошо, поэтому мы не обыскали ее как следует. Правда, я понятия не имею, что там искать.
— Все равно, идея недурна. Какая бы сила ни забросила нас сюда,)на предпочла забросить нас в ту пещеру. Значит, надо ее хорошенько осмотреть. — Я показал на распростертые пунцовые тела. — Только как быть с этим стадом?
— Мы им сейчас ничем не поможем. Вот вернемся в пещеру, тогда и для них что-нибудь сделаем, если удастся. До сих пор они не умерли, значит, продержатся еще немного. К тому же не забывай: они пытались нac убить.
— Аргумент принят. Пошли.
Мы обнаружили колимикон, надергали из трещин в скале местного заменителя жевательной резинки. Нести его было довольно трудно, пока Сивилла не превратила макси-юбку в мини.
— Не так жарко, — сказала она, сооружая аккуратный узелок с едой и питьем. Я взял у нее узелок и махнул свободной рукой вперед.
— Иди в авангарде.
Я не решался задумываться о том, сколько длится здешний день. Казалось, солнце застряло на той высоте, где мы его увидели в первый раз. А может, планета вовсе не вращается вокруг своей оси, и этот день не закончится даже через миллион лет?
Мы приближались к пещере, откуда начались наши тоскливые блуждания по преисподней. Поднимались по склону сопки из вулканических камешков. Я споткнулся о крупный камень и упал на четвереньки. И тут перед моим носом образовалась маленькая воронка, взметнулся лесок и взвизгнула отрикошетившая пуля.
— В укрытие! — воскликнул я. — По нам стреляют!
Сивилла побежала к валунам, я отпрянул в сторону и вскочил на ноги. По нам выпустили еще несколько пуль, но трудно попасть издали в быстро движущуюся мишень. Задыхаясь от бега, я скользнул под прикрытие огромного валуна и увидел, что Сивилла уже залегла между камнями.
— Где этот снайпер? — выкрикнула она.
— Наверху, на склоне нашей сопки.
— Что будем делать?
— Переведем дух. А затем поохотимся на охотника. Попробуем взять в клещи.
Я короткой перебежкой одолел отрог холма и укрылся за валуном. Пуля угодила в камень, брызнули осколки. Вторая пуля ударила в землю. Пока снайпер палил в меня, с другого фланга к нему подбиралась Сивилла.
Перебегая от камня к камню, мы медленно поднимались на холм. Неприятель стрелял без передыху, похоже, боеприпасов у него было вдоволь. Когда до вершины осталось совсем немного, я его увидел. Краснокожий толстяк перебегал к другому укрытию. На одном плече — сумка, на другом — длинноствольное оружие. Я что было сил припустил вдогонку. Он обернулся и пальнул навскидку. Я метнулся за валун. Пока краснокожий посылал в мою сторону пулю за пулей, Сивилла зашла ему в тыл.
Закончилась наша игра внезапно. Я услышал, как он палит в другую сторону — должно быть, заметил мою напарницу. Я опустился на четвереньки и быстро пополз вверх по склону. И вот он в считанных метрах, направляет на меня ружье… и тут ему между лопаток попадает камень, брошенный меткой рукой.
Он завопил, подпрыгнул и попытался взять меня на мушку. Но я уже был рядом. Пяткой отбил ружье в сторону, изо всех сил ударил толстяка в грудь.
Он снова взвизгнул и повалился навзничь. Сумка слетела с плеча, из нее высыпались блестящие цилиндры.
Сивилла, запыхавшаяся не меньше моего, подошла взглянуть на поверженного неприятеля. Он был толст, красен и, как полагается, хвостат и рогат. Но, в отличие от других аборигенов, показался нам очень знакомым. Когда он, пятясь от нас на четвереньках, повернул голову в поисках пути к спасению, я увидел его профиль.
— Это невозможно! Он же вылитый…
Сивилла закончила фразу за меня:
— Слэйки! Или магистр Фэньюимаду! Или отец Мараблис!
Все эти имена, конечно, были ему знакомы. Я не знал, что и думать. Он таращил на нас глазищи и дрожал от страха.
— Разве… мы встречались? — пролепетал он.
— Возможно, — сказал я. — Моя фамилия диГриз. Вам доводилось ее слышать?
— Не припоминаю. Вы не из родственников Гродзинского?
— Насколько мне известно, нет. А как ваша фамилия?
— Интересный вопрос. Может быть, Эйнштейн…
Он с надеждой посмотрел на меня. Когда я отрицательно покачал головой, улыбку с его лица как ветром сдуло.
— Значит, ответ неправильный… А фамилии Митчельсен и Морли вам знакомы? Эпинард?
— Да, эти фамилии я слышала, — сказала Сивилла. — Все они принадлежали знаменитым физикам, ныне покойным.
— Физики? — Он просиял и показал на багровое солнце. — Горение длится вечно. Но ядро, как вы знаете, нестабильно. Ядро, сфера Ферми. Далее — ядра. Литий нестабилен…
— Профессор, — обратился я к нему.
— Да? Что? Но эти ядра просто-напросто распадаются. Снова и снова…
Он закрыл глаза и, непрерывно бормоча под нос, медленно закачался вперед-назад.
— Спятил, — уверенно сказала Сивилла.
Я кивнул.
— Как и все остальные.
— Он снова бубнит о физиках. Ты заметила, как он отреагировал, когда я его назвал профессором?
— Профессоров тут хоть пруд пруди.
— Твоя правда. — Я поднял оружие и рассмотрел. — Интересно, где он ее раздобыл? Вполне исправна, и стрелок он неплохой. — Я постучал пальцем по шкале на прикладе и указал на рассыпанные цилиндры. — Знаешь, что это за штуковина?
— Конечно. Боевой линейный ускоритель. В армии его называют гаусс-винтовкой.
— Точно. Ни одной съемной части, сверхмощная ядерная батарейка И уйма стальных пуль в этих трубках. Откуда тут взялась гаусс-винтов-ка? Помнишь, что случилось со всеми моими снастями? И механическими, и электронными? Все пришло в негодность. До сего момента мы с тобой не видели тут ни одного артефакта.
Наш демонический приятель умолк, посмотрел на винтовку, вскочил на ноги и попытался ее схватить. Сивилла всадила ему каблук в солнечное сплетение, и он ткнулся носом в землю. Я опустился на корточки и поднес винтовку к его лицу.
— Профессор, где вы ее взяли?
— Я дал ее себе… — Он изумленно огляделся по сторонам. Затем опустил голову, закрыл глаза. Похоже, уснул.
— Не очень-то разговорчив наш «язык», — заметила Сивилла.
— Кажется, в этих краях безумие заразно. А может, оно просыпается в человеке, если он тут надолго задерживается.
— Мне тоже так кажется. Ну так что, возвращаемся к первоначальному плану? Идем в пещеру?
— В пещеру. — Я собрал боеприпасы в сумку, повесил ее на плечо. Удаляясь от сумасшедшего профессора, мы то и дело оглядывались, но он ни разу не пошевелился.
— А тебе не кажется, что чем дольше мы торчим в аду, тем больше у нас вопросов и меньше ответов?
Сивилла мрачно кивнула.
— Смотри, это не она? Вон там, впереди, брешь в скале.
— Похоже, она.
Я еще ни разу в жизни не испытывал такого уныния, и это о многом говорит, поскольку мне доводилось попадать в очень и очень неприятные ситуации. Поиск пещеры — жест отчаяния. Будь там какое-нибудь приспособление, какой-нибудь механизм, мы бы его сразу обнаружили. Мы возвращались в тупик.
Как только мы подошли к пещере, внутри раздался оглушительный хлопок, его сопровождала ослепительная вспышка. Сивилла метнулась в сторону, а я вскинул гаусс-винтовку и сдвинул рычажок питания. Из пещеры доносился шорох. К нам приближался кто-то большой и темный. Я смотрел через прорезь прицела и все сильнее давил на спусковой крючок.
В проеме появился человеческий силуэт.
— Брось эту гадость и пошли со мной, — сказал мой сын.
Глава 8
Я бросил винтовку, сумку с боеприпасами, узелок с колимиконом И пустился вприпрыжку. Сивилла не отставала ни на шаг. Боливар бежал впереди. У стены напротив входа он остановился и, взволнованно переминаясь с ноги на ногу, огляделся.
— Нет, левее, — пробормотал он. — Назад, назад! Здесь! — воскликнул он и протянул к нам руки. — Хватайтесь!
Мы не спорили. Он напряг могучие мышцы и крепко прижал нас К груди. Я открыл рот, но не успел вымолвить ни слова.
Я пережил что-то совершенно неописуемое. Это никоим образом не напоминало привычные человеческие ощущения — жар, холод, боль, грусть или удар электрического тока.
Потом все закончилось. Сверкнула белая молния и раздался оглушительный хлопок.
— Ложись! — выкрикнул кто-то. Боливар повалил нас на пол. Рядом загрохотало. Я мельком увидел мужчину со стрелковым оружием в руках. Точнее, в руке — левой, потому что правая была забинтована. Сильная отдача заставила его выронить оружие, он повернулся и бросился наутек. Я услышал топот погони.
— Джеймс! — выкрикнул Боливар.
— Все в порядке! — донеслось издалека. Из-за пылающих обломков сложного электронного устройства появился Джеймс. Лицо его было в саже, он стряхивал с рубашки красные угольки. — Едва не зацепило. Хорошо, что не по мне стрелял, но над машиной он неплохо потрудился.
— Мальчики, спасибо что выручили. — Я закашлялся. — Горло! Печет, как в аду!
Зашипели автоматические огнетушители, пламя исчезло в белом облаке. Вдали ревела сирена.
— Объяснения позже, — сказал Джеймс. — А сейчас надо сматываться.
Я спорить не стал, ибо еще не совсем очухался от событий минувшего дня. Дня? Мы выбежали из Церкви в темноту. Фургон стоял на том же месте, где я его видел в последний раз… Когда?
— В кузов! — скомандовал Джеймс.
Пока мы залезали в фургон, Джеймс завел двигатель. Он нажал на газ, не дожидаясь, пока закроется задняя дверь.
Мы покатились по полу и услышали нарастающий рев сирен. Фургон повернул за угол, Джеймс сбросил скорость почти до максимально Дозволенной. Еще несколько раз фургон сворачивал и наконец остановился. Джеймс развернулся вместе с водительским сиденьем к нам лицом и произнес с улыбкой:
— Кажется, у кого-то в горле пересохло?
Сквозь ветровое стекло виднелась большая вращающаяся вывеска «Шалман робота Родни», а чуть ниже буквы меньшего размера сулили «Самые дешевые и самые алкогольные напитки в городе».
В боковом окне появилось лицо андроида.
— Добро пожаловать в мечту пьяниц, — проскрежетал он. — Что будем заказывать?
— Пива. Четыре большие кружки.
— Расскажите нам, что случилось, — попросила Сивилла моих сыновей, пока я боролся с кашлем.
— Конечно, — пообещал Боливар. — Ну и напугал же ты нас, папа. Представляешь, как мы всполошились, когда получили сигнал тревоги!
— Правда? А мне казалось, я не успел его послать.
— Не успел. Но у тебя остановилось сердце, и мы поняли: что-то не так. И решили действовать.
— Оно не останавливалось! — Я схватился за запястье, нащупал пульс. Приятное, уверенное «тук-тук».
— Рад слышать. Но тогда мы об этом не знали. Когда ты отправился в ад, сердечный датчик подал сигнал тревоги. Мы вломились в Церковь и увидели Мараблиса в дурацкой шапке. Он еще возился с пультом. Когда поворачивался, Боливар шарахнул по нему из парализатора.
— Я его уложил, но вас уже не было в Церкви. Потом Слэйки признался, что закинул вас, или телепортировал, в ад. Интенсивный гипноз — по этой части Джеймс мастер.
— Да, у меня это вроде хобби. Уже несколько лет. Впрочем, расколоть Мараблиса было нетрудно. Стресс и шок. Я проник в его психику и взял контроль на себя. Он сказал, что отправил вас обоих в ад. Джеймс вызвался идти за вами. Я заставил Мараблиса включить машину, а остальное вы уже видели. Все это заняло целых пять минут, но закончилось благополучно.
— Удивляюсь, как это я до сих пор не разучился удивляться! — воскликнул я. — Пять минут! Но ведь в аду мы провели несколько часов, почти целый день!
— Разные масштабы времени? — предположил Боливар. — И вот что еще я вам скажу, просто для сведения. Отправясь в ад, я в то же самое время находился здесь. То есть отсюда я видел все то, что видел в аду Боливар, слышал, как он говорил. И наоборот…
— Пиво, — произнес жестяной голос.
— Еще четыре, — распорядился Боливар и, когда мы с Сивиллой осушили кружки, вручил нам две оставшиеся.
Прохладительный напиток благотворно подействовал на мозги. Я крякнул от удовольствия и кое-что вспомнил.
— Джеймс! А почему была стрельба в Церкви? Что произошло?
— Да ты же сам видел. Когда вы возвращались, откуда ни возьмись появился тот парень с пушкой в лапе. Я бросился в укрытие, а он расстрелял аппаратуру. Потом они с Мараблисом удрали.
— Я успел на него взглянуть, — сказал я. — Этого не может быть, но..-
Джеймс хмуро кивнул.
— Я его очень хорошо разглядел. Это был профессор Слэйки с повязкой на правой культе.
— Тогда кто… кто… кто… — сбивчиво заговорил я.
— Ты хочешь спросить, кто включал машину? Кто отправлял тебя в ад! И возвращал обратно? Тоже профессор Слэйки. И на клавиши он нажимал здоровой правой рукой.
— А у меня есть новость, — сказал я. — В аду мы встретили ярко-красного, длиннохвостого и рогатого Слэйки.
Наступила тишина. Мы напряженно искали в этой информации см мел, а может быть, хотели убедиться в его отсутствии. Наконец Сивилла оборвала паузу:
— Джеймс, будь другом, свистни официанту, пусть принесет бутылочку чего-нибудь покрепче.
Никто не возразил. Все произошло так быстро и выглядело так непостижимо, что в голове у меня образовалась дикая путаница. Точно иголка, из нее высунулась и ужалила страшная мысль. Анжелина? Где она?