— Нет причины для опасений. Все под надежным контролем электроники.
— Слэйки еще ни разу не бывал под нашим контролем. Давайте все-таки подстрахуемся, а то чем черт не шутит.
Койпу нажал несколько кнопок, из-под стола с гудением выползли обитые мягким захваты. Я зафиксировал их на лодыжках и запястьях Беркка, затем нашел широкий пояс, перекинул через живот смельчака и кивнул Койпу. Он убрал контактный диск, понажимал на клавиши и передвинул микрофон ко рту.
— Вы спите. Спите очень крепко. Но вы меня слышите. Слышите мои слова. Вы не можете проснуться. Но вы меня слышите. Вы меня слышите?
Динамик пошуршал несколько секунд, затем испустил нечто наподобие вздоха. И мы с трудом разобрали ответ:
— Я вас слышу.
— Очень хорошо. — Койпу чуть повернул регулятор усилителя. — А теперь скажите, кто вы, как вас зовут.
Пауза затягивалась. Мы сидели как на иголках. Наконец динамик снова прошелестел:
— Я профессор… Джастин Слэйки…
Кто нас упрекнет за дружное «ура»? Мы победили!
Не совсем. Беркк, точнее, его тело корчилось и рвалось из оков. Он до крови прокусил губы, а затем открыл глаза.
— Что вы со мной делаете? Убить пытаетесь? Я вас первым убью!
Койпу снова пустил в ход психобластер — и Беркк обмяк.
По-видимому, профессор Джастин Слэйки не собирался легко сдаваться. Даже Джеймсу, гипнотизеру гораздо более опытному, чем Койпу, не удалось подчинить разум Слэйки. Стоило загипнотизировать одного, как тут же появлялся другой. Неистовые рывки и жуткие корчи не слишком благотворно сказывались на физическом здоровье Беркка, и я уже всерьез опасался, что он останется без губ.
— Похоже, не обойтись без помощи профессионала, — сказал Койпу. — Сюда направляется доктор Мастигофора, главный психосемантик клиники Корпуса.
В лабораторию вошел высоколобый скелет, обвитый сухожилиями, обтянутый кожей и увенчанный пышной седой гривой.
— Я полагаю, это и есть пациент? — Он направил на Беркка длинный костлявый палец.
— Он самый, — ответил Койпу.
Мастигофора окинул нас яростным взором.
— Всем выйти. — Он раскрыл чемоданчик. — Единственное исключение — профессор Койпу.
— У пациента проблема чисто физического свойства, — объяснил я. — Он нам одолжил свое тело, но мы не хотим его повредить.
— Что, Койпу, опять фокусы с обменом разумов? В один прекрасный день ты зайдешь слишком далеко. — Он посмотрел на меня и ощерился. — Когда я говорю «выйти», это означает «выйти». — С этими словами он прыгнул ко мне, схватил за руку и довольно ловко ее выкрутил. Разумеется, я ему это позволил, не драться же с представителем такой гуманной профессии, как медицина. При всей своей худобе профессор Мастигофора был весьма ловок и силен, и я надеялся, что он в случае чего справится с телом Беркка. Как только он меня отпустил, я вышел следом за остальными.
Прошло много часов. Нами овладели зевота и мысли о сладком сне, и тут загудел коммуникатор. Мы с Анжелиной отправились в лабораторию.
— Невероятно, — стенал Мастигофора. — Невозможно удержать разум под контролем, невозможно снять блокировку, невозможно проникнуть в глубь психики! Да вы и сами видите, это же многоличностная сущность! Коллега мне объяснил, что профессору Слэйки каким-то неизвестным образом удалось наделать себе двойников. Их мозг… или правильнее будет сказать мозги?., их разумы постоянно находятся в контакте друг с другом. Это похоже на сущий бред! Но я это вижу воочию! И ничего не могу сделать! Ровным счетом ничего!
— Ровным счетом ничего, — эхом вторил ему Койпу.
— Ничего? — заорал я. — Безвыходных положений не бывает!
— Бывает, — хором возразили они.
— Кое-что я могу предложить. — Во всех жизненных передрягах моя Анжелина оставалась практичной и здравомыслящей. — Давайте пока забудем о Слэйки и займемся машиной пространства-времени. Что если удастся опять привести ее в действие?
Койпу отрицательно покачал головой. Он был мрачнее тучи.
— Пока доктор Мастигофора сушил себе мозги, я снова занялся этой проблемой. Даже освободил центральный компьютер главной базы Специального Корпуса от всех остальных задач. На всякий случай напоминаю: это самый большой, быстродействующий и мощный компьютер в истории человечества. — Койпу повернулся к видеоэкрану и поднял руку. — Видите спутник? Он почти втрое больше этой базы. Так вот, это не просто спутник, а компьютер, и сейчас он корпит над од-ной-единственной задачей. Он рассмотрел вопрос со всех без исключения сторон, но всякий раз приходил к одному и тому же выводу. Частоты излучения Вселенных, на которые настроена машина, измениться не могли.
— Но это случилось? — спросил я.
— Очевидно.
— А мне ничего не очевидно! — Я очень устал, терпение иссякло, и все это нытье, все эти мрачные взгляды и вздохи здорово действовали на нервы. Я вскочил, подошел к блестящему стальному пульту, посмотрел на мигающие лампочки и змеящиеся диаграммы. И дал машине пространства-времени крепкого пинка. Даже ногу ушиб, но зато с радостью увидел, как на одном из приборов чуть дрогнула стрелка. Затем изготовился для второго пинка. И замер. Несколько долгих секунд я простоял на одной ноге, а тем временем мысли бегали наперегонки.
— Похоже, у него идея. — Казалось, голос Анжелины доносится издали. — Когда он вот так замирает, это верный признак вдохновения. Скоро выдаст.
— Сейчас выдам! — закричал я, разворачиваясь в прыжке и щелкая в воздухе каблуками. — Профессор, компьютер абсолютно прав, его выводы подтверждают вашу репутацию гения. Все эти Вселенные остались на прежних местах. Как только я это понял, ответ стал очевиден. Надо искать причину, по которой мы не можем попасть в эти Вселенные. И знаете, что это за причина?
Я их ошеломил. У Койпу и Мастигофоры отпали челюсти и задергались головы. Анжелина гордо кивнула, она знала, что объяснения долго ждать не придется.
— Саботаж. — Я указал на пульт. — Кто-то изменил настройки.
— Но я же сам ее настраивал, — сказал Койпу. — А после много раз проверял и перепроверял, вплоть до исходных данных.
— Значит, их тоже изменили.
— Это невозможно.
— Очень подходящее слово. Когда использованы все возможности, пора браться за невозможное.
— Мои первые записи, — пробормотал Койпу. — Они должны были сохраниться. — Спотыкаясь от усталости, он подошел к письменному столу и вытащил ящик. Тот грохнулся о пол, рассыпались авторучки, скрепки, клочки бумаги, сигарные окурки и пустые мыльницы — все, что обычно скапливается в ящиках письменных столов. Он порылся среди мусора, поднял скомканный листок, расправил и поднес к глазам.
— Да. Мой почерк, первые расчеты. Их никто не мог изменить. Никто не знал об этом листке.
Он подошел к пульту, постучал по клавишам и торжествующе показал на уравнение, которое появилось на экране. — Видите? То же, что и здесь. — Он посмотрел на бумажку, затем на экран, затем снова на бумажку; взгляд скакал туда-сюда, точно шарик для пинг-понга. — Не то, — хрипло произнес он.
Должен признаться, в тот миг на моем лице сияла победоносная улыбка. И я охотно позволил Анжелине нежно обнять меня и поцеловать.
Пока Койпу выбивал из компьютера дурь, Мастигофора решил взглянуть на пациента.
— Ну, как он, доктор? — спросил я.
— Без сознания. Пришлось как следует шарахнуть из психобластера, не только мозг парализовать, но и все тело. А что еще оставалось?
— Вот он! — завопил Койпу, и мы обернулись. — Ад!
На экране багровел знакомый отвратительный ландшафт. И еще более отвратительное солнце.
— Ад, — сказал Койпу. — И рай. Никуда они не делись. Ошибка в расчетах, в уравнениях. Изменены совсем чуть-чуть, но в итоге получаются совсем другие частоты. Но кто мог это сделать?!
— Я же вам сказал, саботажник. Шпион, затесавшийся в наши ряды.
— Это невозможно! В Специальном Корпусе шпионов не бывает, а на главной базе и подавно. Это невозможно!
— Очень даже возможно. Я успел над этим как следует подумать и теперь, к сожалению, могу назвать его имя.
Я снова приковал к себе внимание. Даже моя супруга взволнованно подалась вперед. Я одарил их безмятежной улыбкой, отполировал ногти о рубашку и показал.
— Вот он.
Они дружно повернули головы.
— Шпион — ни кто иной, как мой верный друг — каторжанин Беркк.
Глава 26
— Джим, как у тебя язык поворачивается? — спросила Анжелина. — Ведь он тебе жизнь спас.
— Он — мне, я — ему.
— Он же вместе с тобой в карьере спину гнул. Не может он быть шпионом!
— Еще как может.
Скептик Койпу встал на сторону Анжелины.
— Это невозможно. Ты же сам говорил: он простой механик. Изменить эти уравнения, да так ловко, чтобы я ничего не заметил? Это задача для гениальнейшего, искуснейшего математика.
Я поднял руки, чтобы остановить поток возражений.
— Друзья мои, давайте выясним эмпирическим путем. Спросим его самого.
Профессору понадобилось несколько секунд, чтобы пропустить через мозг Беркка мощный пучок электронов и полностью очистить его от разума. Пленный Слэйки превратился в рой снующих наугад электронов, и нас это вполне устраивало. И так его ипостасей в мире было с избытком. Затем профессор схватил ФВ, заряженный психикой Беркка, и прижал контактный диск к голове подозреваемого. Нажал кнопку, и Беркк благополучно вернулся к нам.
Доктор Мастигофора наполнил шприц противошоковой сывороткой; Беркк, получив укол в руку, пошевелился и застонал. Веки его затрепетали и размежились.
— Почему я привязан?
Прежний голос. Слэйки исчез.
— Профессор, если вас не затруднит, освободите его.
Щелкнули зажимы, я отстегнул пояс.
— Ой! — Беркк коснулся кровоточащих губ. — Это все Слэйки, да? Это он натворил? — Он со стоном сел. — Но хоть дело того стоило, а? Вы узнали, что хотели?
— Не совсем. Беркк, прежде чем мы тебе все расскажем, можно задать один простенький вопросик?
— Какой вопросик?
— Зачем ты подделал расчеты для машины пространства-времени?
— Я? Подделал расчеты? С чего ты взял, что я на это способен?
— Беркк, отвечай.
Он обвел нас взглядом затравленного зверя. Он уже не улыбался. Внезапно зрачки расширились, лицо исказилось от ужаса.
— Нет! Не надо! Вы же обещали! — Он уронил голову на ладони и горько заплакал. Все молчали, ничего не понимая. Беркк поднял голову, вытер глаза рукавом.
— Все кончено. Он вернулся в каменоломню.
— Тебя не затруднит объяснить?
— Это я про себя. Про моего двойника. Он, то есть я, вернулся в карьер. Его утащил тот мерзкий одноглазый робот.
Меня вдруг осенило.
— Слэйки тебя размножил? Как себя?
— Да. Нас двое.
— Ну, тогда все ясно, — произнес я.
— Только не нам, тупым крестьянам. — У Анжелины лопнуло терпение. — А ну-ка, диГриз, выкладывай, и побыстрее!
— Прости, дорогая. Все очень просто. Отправляя твоего любящего супруга в каменоломню, Слэйки, должно быть, все-таки его побаивался. И еще больше он побаивался следующего шага Койпу или Специального Корпуса. Поэтому он поручил Беркку за мной следить. Раздвоил его и делал всякие гадости одному, чтобы другой беспрекословно подчинялся.
— Цепи, — простонал Беркк. — Пытки. Электрошок. Я не мог ему противиться, ведь я испытывал все, чему подвергали мое второе «я». А оно было приковано к стене в лаборатории Слэйки.
— И постоянно сообщало Слэйки обо всем, что мы с тобой делаем?
— Да. Это Слэйки приказал мне изготовить клетки для побега.
— Но ведь мы запросто могли в них угробиться.
— Да разве это его волновало? Если б мы погибли, он бы нисколько не огорчился. Но как только мы благополучно приземлились на груду камней, он снял охрану с циклотрона, чтобы мы смогли пройти беспрепятственно. Как только мы дошли до столов, где собирают уннильдекновий, он послал робота в погоню — посмотреть, сумеем ли мы оттуда сбежать.
— Ах ты, двуличная тварь! — Я похолодел, увидев, как Анжелина подняла руки со скрюченными пальцами. — Змея, на груди пригретая! Мы тебя от верной смерти спасли, а ты нас чем отблагодарил? Тем, что разладил машину профессора?
— У меня не было выбора, — простонал Беркк. — Мой двойник обо всем доносил Слэйки. Если б я не подчинился, Слэйки бы его тотчас убил. Когда я очнулся после операции, вы уже разошлись. Я пришел сюда, вижу — никого, только профессор Койпу спит за пультом. Ну и, понятное дело, Слэйки не упустил своего шанса. Я все сделал, как он сказал.
— Это он тебе предложил вызваться добровольцем? Чтобы в твою голову его разум закачали?
— Нет, это моя идея. Честное слово, я сам этого хотел. Но Слэйки не возражал, он знал, что ничего у вас не получится. Зато вы мне будете еще больше доверять. У меня не было выбора.
— Ладно, забудь, — сказал я. — Все в прошлом, и нам опять доступны другие Вселенные, ведь профессор перенастроил машину. Ты поможешь нам рассчитаться со всеми Слэйки. Окажи нам эту услугу, а мы попытаемся спасти твое второе «я».
— Да неужели это возможно?
— Попробуем. А теперь первый вопрос. Куда деваются все эти добытые, перемолотые, облученные и отсортированные камни? Мы до сич пор не имеем представления о главной цели Слэйки. Ты произнес слово «уннильдекновий». Что это такое?
— Чего не знаю, того не знаю. Просто я все время был рядом со Слэйки, а потому видел и слышал все, что он делает и говорит. При мне это слово прозвучало только раз, а речь тогда шла о сортировочных столах.
— Наверное, уннильдекновий — то самое вещество, которое мы ищем, — предположила Анжелина. — Но для чего оно используется?
— Не знаю. Но могу сказать твердо: для Слэйки нет ничего важнее этого самого уннильдекновия. И кажется, я знаю, куда он девается. Слэйки приковал меня к машине цепью, почти как профессор Койпу к столу. И я ему рассказывал обо всем, что тут происходило. Но при этом я видел, чем он сам занимается. Иногда рядом со мной были двое, а то И трое Слэйки, но они не разговаривали друг с другом, им это ни к чему. А один раз на экране появился тот одноглазый робот, и Слэйки сказал ему, куда доставить уннильдекновий. Вот и все.
— Этого достаточно. — Профессор Койпу постучал по клавиатуре, и экран показал синее небо и низкие белые облака. — Рай. Вот где все это происходит. Копи могут находиться на любой из многих тысяч планет, но минерал, который там добывают, заканчивает свой путь в раю.
— Одну секундочку, профессор. Что значит — на любой из тысяч планет?
— Я имею в виду сырье. Это очень широко распространенный минерал.
— Да? И вы можете его назвать?
— Конечно. Его пылью была покрыта твоя одежда. И Беркка, и Анжелины. Этот минерал называется графит. Кристаллическая форма углерода. Его можно найти на многих планетах. Слэйки его добывает и размалывает в порошок, затем подвергает бомбардировке в циклотроне, и при этом очень небольшое количество углерода превращается в уннильдекновий, который потом собирают женщины. У него «говорящее» название. Сто девятнадцатый элемент периодической таблицы. Новое вещество с неизвестными свойствами. И эти свойства как-то связаны с энтропией, тут никаких сомнений. Женщины способны чувствовать разницу в скорости энтропии, поэтому извлекать уннильдекновий из графитовой пыли поручено им. Потом его забирает тот мерзкий робот и куда-то зачем-то уносит.
— Найдем куда, выясним зачем, — торжественно обещал я. — Одно можно сказать с уверенностью: это место — в раю.
— Этим займусь я, — произнес Инскипп, чеканным шагом входя в лабораторию. Очевидно, он внимательно следил за нашим разговором и выбрал самый подходящий момент для вмешательства. — Сюда уже летит космическая пехота. Проведем штурм по всем правилам тактики и стратегии. Канонерские лодки, танки, огнеметы, пушки, полевые кухни…
— Отставить! — с жаром произнес я. — Я вам не позволю сорвать мою операцию на заключительном этапе. Оружие и войска не понадобятся. Обойдемся своими силами. Не забывайте, нам предстоит битва с одним-единственным человеком, пусть даже у него множество дублей. Да еще со ржавым роботом, но заботу о нем берет на себя Анжелина. И уж она о нем позаботится, ни одного целого винтика не оставит. У нас опытная, притертая команда, и мы все сделаем сами. Конечно, если профессор Койпу снабдит нас защитой от оружия Слэйки.