Специально подчеркну: гонорар за рассказ, опубликованный в «Омни», часто оказывался соизмерим с авансом за роман в среднем американском издательстве. Так что в «Омни» фантастика печаталась также во всех отношениях богатая.
И второй столп американской фантастики — могущественное кино — в рассматриваемое десятилетие совершил не менее любопытную трансформацию. Мягко «спланировав» с весьма скромного по постановочному размаху, тревожного и умного кубриковского «Заводного апельсина» (1971) к феерическим и откровенно развлекательным «Звездным войнам» (1977) Лукаса.
На таком фоне развертывались события в мире собственно научно-фантастической литературы.
В семидесятые годы ветераны ее Старой Гвардии смогли наконец вкусить заслуженные почет и славу. Хотя авторов кэмпбелловской поры уже повсеместно теснила агрессивная и настырная молодежь, в мире англоязычного фэндома принято уважительно относиться к старшим. Да и сами асы былых времен вовсе не собирались тихо-мирно почивать на лаврах, а по-прежнему интенсивно писали. Причем часто даже и не пытаясь подладиться под новую моду, а продолжая творить в наработанном за десятилетия привычном стиле. Словно бросали вызов молодым да ранним: бурлите себе на здоровье, гоношитесь с вашими «революциями» — массовому читателю все равно это со временем осточертеет. И он опять повернется лицом к доброй старой science fiction, которую завещал великий Кэмпбелл!
Опыт и интуиция не подвели их и на этот раз…
Если внимательно изучить за указанное десятилетие список лауреатов двух высших премий, «Хьюго» и «Небьюла», в глаза бросится одна тенденция. Все чаще премии стали присуждать не за лучшие произведения года по различным номинациям (как указано в статуте обеих), а, фактически, за имя. Как своего рода поощрительный салют читателей и коллег ветерану, после долгого перерыва тряхнувшему стариной и написавшему очередной роман.
Обратите внимание: из всех премий, присужденных за декаду, на долю «гвардейцев» приходится ровно четверть. Немало, если учесть, что весь этот урожай собрали шестеро: Азимов, Кларк, Пол , Лейбер, Саймак и Старджон!
И если кто-то считает, что сделавшие «дубль» («Хьюго» плюс «Небьюла») романы «Сами боги» (1972) Азимова или «Встреча с Рамой» (1973) и «Фонтаны Рая» (1979) Кларка, — шедевры, то это дело, как говорится, вкуса. Мне же определенно видится здесь сознательная и даже не скрываемая «тусовочная» необъективность фантастического братства: ветераны, отцы-основатели, снова в седле! Как тут не порадоваться сообща — шляпы долой!.. (А вот повести и рассказы двух классиков — «Человек Двухсотлетия» и «Встреча с медузой» — награды получили, на мой взгляд, вполне заслуженно). Беспрецедентен успех Фрица Лейбера, буквально заваленного премиями. В эти годы писатель трижды получил «Хьюго» и дважды «Небьюлу». Бесспорно, на счету писателя множество прекрасных новелл, но чтобы так всех опередить!..
На этом фоне факт вручения «Небьюлы» и «дубля» нечастому лауреату Саймаку и вообще до той поры никакими наградами не увенчанному Старджону (почившая в бозе за два десятилетия до того Международная премия по фантастике не в счет) тоже подозрительно смахивает на акт доброй воли. Хотя кто ж спорит: «Грот танцующего оленя» и «Медленная скульптура» (удачнее перевод: «Живая скульптура») рассказы, конечно же, запоминающиеся…
Исключением в данном ряду выглядит лишь Фредерик Пол. Именно в 1970-е годы, окончательно покончив с редакторской, литагентской и прочей работой, Пол резко прибавил как писатель. Его «Врата» (1977), также сделавшие «дубль» (и вдобавок собравшие все мыслимые премии более низкого ранга), стали бесспорно лучшим романом года. А в субжанре так называемой «твердой» научной фантастики, возможно, оказались книгой десятилетия , ознаменованного появлением других значительных произведений писателя. Солидаризируясь с Ассоциацией американских писателей-фантастов, присуждающей «Небьюлу», назову еще «Плюс-человека» (1976), а кроме того — сложную и неоднозначную социальную антиутопию «Джем» (1979). Кажется, последняя американскому фэндому пришлась не по зубам, поэтому и никакой жанровой премией не разжилась, зато легко завоевала престижную Национальную премию книги — с произведениями science fiction такое случается по-прежнему нечасто.
А что же другие ветераны? Увы, их лучшие времена явно остались в прошлом. Все они, живые почитаемые классики: Хайнлайн, Брэдбери, Бестер, Ван Вогт, Уильямсон в семидесятые тоже активизировались, каждый выпустил по нескольку новых произведений, но общественного фурора они явно не произвели. После чего корифеи снова — и надолго — замолчали…
А теперь переведем взор на боевые порядки их взбунтовавшихся наследников из «Новой Волны», которая, как читатель помнит, обрушилась на оба берега Атлантики в 1960-е.
Тут мне придется возвратиться к сказанному в предыдущем обзоре (см. «Если», № 1, 1997). Ничего не поделаешь, такова специфика любых материалов, посвященных временам переходным: в конце статьи, посвященной завершению какого-то этапа, трудно отказаться от искушения заглянуть чуточку вперед; в начале следующей необходимо подытожить пройденное.
Это в первую очередь относится к творчеству англичан: Балларда, Муркока, Браннера, Олдисса, Приста, Уотсона, Шоу, а также их американских коллег и соратников: Силверберга, Желязны, Спинрада, Дилэни, Диша и Эллисона. На их творческой эволюции я уже останавливался, поэтому отмечу лишь самое необходимое для того, чтобы продолжить наше путешествие.
Практически для всех указанных авторов календарное десятилетие разбилось на две «пятилетки». В первой «Новая волна» еще бурлила, во второй схлынула окончательно. Большинство воинства разбежалось: покинув стройные боевые расчеты, каждый из авторов занялся своим делом.
Раньше других эволюционировали два признанных стилиста — Баллард и Олдисс; уже к концу первой «пятилетки» они совершили отчетливый дрейф в сторoну фантастики более традиционной и уравновешенной-
Это особенно заметно на примере Балларда: достаточно сравнить его эпатирующие, экспериментально-авангардистские, а потому вызывающе «нечитабельные» сочинения типа «Выставки жестокости» (1970) или «Аварии» (1973) со зрелыми и выдержанными «Бетонным островом» (1974) и «Высоткой» (1975). Да и романы Олдисса той поры — «Франкенштейн освобожденный» (1973), «Маласийский гобелен» (1975) и другие к типичным образчикам «Новой Волны» никак не отнесешь.
Муркок остался Муркоком, даже перестав быть редактором «Новых миров». То есть продолжал регулярно снимать с ленты своего безостановочного писательского конвейера добротную многосерийную продукцию. Это были как романы о Джерри Корнелиусе, верные духу и букве недавнего бунта, так и нечто прямо противоположное: «фэнтезийные» сериалы в духе Берроуза и Говарда. К концу десятилетия надолго затих Браннер. Умолк как раз на штурме своего пика: две завершающие створки беспрецедентного по масштабам апокалиптического триптиха («Взглянули агнцы горе» и «Оседлавший волну шока») были написаны именно в первой половине 1970-х…
А новая плеяда — Кристофер Прист (чья первая книга увидела свет в 1970 году), Иэн Уотсон, Эдмунд Купер, Гай Комптон и другие, — как шла своим путем, лишь на короткое время отдавшись воле «волн», так и продолжала двигаться самостоятельно все десятилетие. Итогом стали такие оригинальные и запоминающиеся книги, как «Опрокинутый мир» (1974) и «Машина Пространства» (1975) Приста, «Вложение» (1973) Уотсона, «Кирон Голова-в-Облаках» (1973) Купера. Правда, они изначально были рассчитаны на аудиторию образованную и обладающую литературным вкусом — и, стало быть, большого впечатления на американских фэнов не произвели. В дальнейшем и Прист, начиная со «Снов Уэссекса», и Уотсон после «Марсианского инки» (оба романа вышли в 1977 году) окончательно заплутали в дебрях усложненно-символической, сюрреалистической «элитарной» прозы, оказавшись на периферии научной фантастики.
Итак, десятилетие спустя от «славной английской революции» осталось одно воспоминание, и на европейском берегу Атлантики царили всеобщий разброд и шатание. Чего не скажешь о береге противоположном — прагматичные американцы быстрее оценили ситуацию и соответствующим образом перестроились.
Судите сами. Четверо представителей не менее славной американской «Новой Волны» — Силверберг, Желязны, Дилэни и Эллисон взяли десятую часть всех наиболее престижных литературных премий. Но что это были за премии — и что за «Новая Волна»!
Из всех бунтарей-экспериментаторов верность революционным знаменам сохранил, пожалуй, один Сэмюэл Дилэни. Он, как и раньше, продолжал писать свои стилистически отшлифованные и возбуждающие эпатажные новеллы, а середину десятилетия ознаменовал и вовсе «культовым» в среде молодежного андеграунда романом-глыбой «Далгрен» (1975), после которого рассуждать о принадлежности автора к цеху science fiction можно уже было только с оговорками… Остальные — в первую очередь это относится к оставшимся без наград Норману Спинраду с его «Железной мечтой» (1972) и Томасу Дишу, выпустившему романы «334» (1972) и «На крыльях песни» (1979), — заметно сникли и ушли в тень. Не спасал положение даже неугомонный Харлан Эллисон, который получил с избытком и «Хьюг», и «Небьюл», но, как мне кажется, приобрел их не за опубликованные рассказы, по-прежнему нервные, взрывные, однако вовсе не исключительные, а, скорее, за столь приветствуемые в тусовке бешено фонтанирующую энергию и гиперобщительность.
Зато кто развернулся в полную силу, так это Роберт Силверберг. В первую «пятилетку» он поразил работоспособностью даже видавших виды коллег, буквально выстрелив серией ярких и будоражащих, хотя и не бесспорных, романов: «Назад, на Землю» (1970), «Стеклянная башня» (1970), «Время изменений» (1971), «Умирая внутри» (1972), «Человек в клетке» (1975). Однако к концу десятилетия его творческого запала не хватило, и писатель, вспомнив, как начинал в научной фантастике с откровенной коммерческой беллетристики, окончательно сделал ставку на теперь уже добротную, но по-прежнему коммерчески беспроигрышную «масскультуру».
Еще более разительную эволюцию претерпело творчество первейшего любимца наших фэнов — Роджера Желязны. И в указанное десятилетие он по-прежнему продолжал исправно и вполне заслуженно получать высшие премии за произведения короткой формы, но как раз семидесятые годы прославили его совсем другими вещами. Прославили в фэндоме заокеанском, а потом и в отечественном. Потому что, открыв для себя известную «янтарную» жилу, талантливый стилист и визионер, подобно тому доисторическому жучку, окончательно увяз в золотистой смоле откровенно развлекательного сериала…
* * *
Вот и произнесено слово, характеризующее то, что можно назвать «фантастикой сытых»: сериал!
Иначе говоря, нагромождение все новых сюжетных перипетий в однажды удачно найденных пространственно-временных декорациях. Причем без добавления нового качества…
Слов нет, и эпопея Толкина, и сказочная трилогия Ле Гуин, и Дюны Херберта, да и Гелликония Олдисса — тоже в определенном смысле «сериалы». Но дело в том, что все указанные циклы и серии (а список можно было бы продолжить, хотя длинным он все равно не окажется) скорее исключение из правил. Потому что в хорошем сериале единожды построенный фантастический мир все время меняется, поворачивается к читателю все новыми и новыми гранями, эволюционирует — живет! Как и герои, кстати.
Слово «новое» в данном контексте — ключевое. В мирах Толкина и Стругацких (а чем не «сериал» — мир Полдня!) вдумчивый читатель живет, все время настраиваясь на новизну, на какие-то непредвиденные тесты его интеллекту или нравственному чувству. Это и есть, на мой взгляд, настоящая фантастика — односерийная или многосерийная, в данном случае не суть важно.
А сериалы, о которых я поведу речь, настраивают совсем на иное. Устав от дневных тягот, попивая пивко, лениво уставиться в экран телевизора, не сильно напрягаясь, даже если отвлечет телефонный звонок: перед началом каждой новой серии обязательно напомнят содержание предыдущей. А не напомнят — тоже не беда, ибо все серии похожи одна на другую, а сюжетные повороты настолько высосаны из пальца, что, прозевав одну вставную новеллу, без проблем расслабишься на следующей… Знакомо?
Именно в 1970-е годы, подобно мору или стихийному бедствию, пошла волна серийной фантастики (что, кстати, служило еще одной верной приметой окончательной «прописки» science fiction в американской масскультуре). И если б речь шла только о ремесленниках-многостаночниках, во все времена державших нос по ветру и предпочитавших разработку однажды найденной золотой жилы поиску иных путей! Так нет же — отныне многие авторы, которых язык не повернется назвать «холодными сапожниками», вдруг один за другим начали давать слабину перед решающим аргументом на книжном рынке: лучше всего, увы, расходится знакомое, привычное, «раскрученное»…
Говорю «увы», потому что лично меня эта тенденция удручает. Ну, будь бы еще какой жанр, но фантастика — и без новизны? Рутинная, однообразная, абсолютно предсказуемая? Все эти «Звездные пути-5» или «Звездные войны-6» напоминают нелепости другой популярной литературы — любовной мелодрамы: «Потерявшая невинность-69»… Интересно, нравится читать такое? Впрочем, многим нравится. Не секрет, что у сериалов (некоторые из них написаны мастеровито и с выдумкой: фантастика все-таки далеко ушла от примитивных «космических опер» довоенной поры) — огромная армия преданных поклонников. А чем больше армия, тем больше тиражи, а им прямо пропорциональны авторские гонорары. И бессмысленно протестовать против очередной научно-фантастической «Санта-Барбары», потому что в ее отсутствие свято место быстро займет какая-нибудь уж совсем кромешная научно-фантастическая «Просто Мария».
Но, повторяю, у автора этих строк стройные батареи обряженных в одинаковые позолоченные обложки-мундиры единообразных книжек вызывают смертную тоску. Наметившаяся в 1970-е годы тенденция поголовной сериализации англоязычной фантастики почему-то вызывает нехорошие ассоциации со «стерилизацией». Как, впрочем, и еще с одним расхожим словосочетанием, также пришедшим из английского языка: серийные убийцы (serial killers).
По крайней мере, ту фантастику, на которой я вырос и которую мне единственную интересно читать и обозревать, сериалы почти убили.
О степени распространения заразы судите сами.
Я не буду подробно останавливаться на дюжине авторов, имена которых как раз и ассоциируются, в основном, с «многосерийными» космическими приключениями. Пол Андерсон, хотя и собрал за декаду рекордное число премий — три «Хьюго» и столько же «Небьюл», — но за повести и рассказы (тут спорить нечего); основу же его продукции, как и раньше, составили серии о разнообразно-однообразных галактических Лигах. Его частый соавтор Гордон Диксон продолжал заниматься своими дорсаями, Кит Лаумер — галактическим дипломатом Ретифом, а у библиографов Джека Вэнса или ранее упоминавшегося Муркока в глазах рябило уже не от романов, объединенных в серии, но от самих серий!
А если учесть, что к указанным мастерам литературного конвейера присоединилась не менее работоспособная молодая поросль: Алан Дин Фостер, Пирс Энтони, Джек Чалкер, Стивен Дональдсон, Джон Норман … А ряды успевшего себя хорошо зарекомендовать «женского» батальона (Эндрю Нортон, Энн Маккэффри, Мэрион Зиммер Брэдли) пополнились не уступающими мужчинам в продуктивности новобранцами в юбках — Танит Ли, Кэролин Черри и Кэтрин Куртц…
Однако и это еще не все.
В 1970-е годы поточным производством сериалов занялись авторы «штучные», во всяком случае до этого производившие впечатление творцов самобытных и изобретательных.
Один из лидеров «твердой» научной фантастики Ларри Нивен начинал — и как начинал! — с построения своей собственной оригинальной Истории Будущего, принесшей автору только за одно рассматриваемое десятилетие четыре премии «Хьюго» и одну «Небьюлу». Однако, встретив на пути неразлучного соавтора (а на мой взгляд — злого гения) в лице Джерри Пурнелла, Нивен, начиная с романа-бестселлера «Мошка в зенице Господней» (1974), также поддался общему поветрию и принялся плодить бестселлеры, раз к разу все более увесистые и пустые. А на противоположном фланге в «сериальный» грех впали такие прежде независимые и гордившиеся своей независимостью мастера, как Филип Хозе Фармер и Фрэнк Херберт. Первый основательно застрял на берегах своей мистической и во всех отношениях бесконечной Реки; а создателя уникального мира Дюны после третьего романа, ставшего в 1976 году национальным бестселлером, зыбучие пески его творения, можно сказать, не отпускали до самой смерти…