Проведем мысленный эксперимент. Близкий вам человек говорит, что у него хроническое заболевание (выберите из списка выше) и врач предложил два варианта. Лечение № 1 слегка облегчит тяжесть одного из симптомов, но не повысит шансов на исцеление (или продление жизни) и грозит развитием целого ряда неприятных побочных эффектов. (Конечно, доктор пропишет от них другие таблетки, а потом третьи, чтобы устранить все побочные эффекты вторых, и т. д.)
Лечение № 2 быстро сводит на нет глубинную причину заболевания, устраняя все симптомы, увеличивая прогнозируемую продолжительность жизни и ее качество. Побочные эффекты – идеальный вес, прилив сил, улучшение самочувствия и внешнего вида и даже вклад в сохранение окружающей среды и замедление глобального потепления.
Что бы вы посоветовали?
Для медицинских элит этот мысленный эксперимент бессмыслен. Большинство исследований нацелены на конкретные эффекты одного элемента (лекарства, витамина, минерального вещества или процедуры, например операции), отдельный симптом или систему. Все остальное, например образ жизни и диета, считается слишком запутанным, чтобы быть достоверным.
Глубина
Мы изучили, как быстро питание влияет на функции организма (скорость) и на сколько систем (широта). Есть еще один ключевой факт в оценке силы медицинского вмешательства: размер (значимость) эффекта. Иными словами, глубина. При прочих равных вы выберете лечение, которое даст вам легкое улучшение самочувствия или очень значительное?
Растительное питание обычно имеет колоссальный эффект. Я впервые увидел это в серии индийских экспериментов, о которых читал, а затем повторил с моими студентами в Корнелле. Исследователи подвергали лабораторных животных (крыс) воздействию мощных канцерогенов. При этом в первой группе корм содержал 20 % животного белка, а во второй – 5 %. У всех животных в первой группе развились рак или предраковые повреждения; во второй такие случаи отсутствовали. 100 % и 0 %. Такие результаты редко встречаются в биологических исследованиях, где много искажающих факторов. Тем не менее мы получили именно то, что получили. Мы повторяли этот эксперимент несколькими способами, потому что сначала все казалось неправдоподобным, но результат повторялся при каждом эксперименте. Более глубокого эффекта быть просто не может.
Возможно, вы сейчас думаете: «Погодите. Если диета оказала такой эффект на крыс, это не значит, что она может улучшить здоровье человека!» Исследования на животных – это одно. А что с исследованиями по-настоящему больных людей, радикально изменивших свою диету? Может ли изменение питания дать столь же глубокий эффект им?
Два кардиолога, Лестер Моррисон и Джон Гофман, в 1940-х и 1950-х годах (почти 70 лет назад!) провели исследования, чтобы определить влияние диеты на болезни сердца у людей с сердечным приступом в анамнезе{11}. Они перевели пациентов на диету с меньшим содержанием жира, холестерина и продуктов животного происхождения – и такой режим радикально уменьшил рецидивы заболеваний сердца. Натан Притыкин сделал то же в 1960-х и 1970-х{12}. В 1980-х и 1990-х годах Эссельстин{13} и Дин Орниш{14} решили углубиться в этот вопрос. Независимо друг от друга они показали, что растительная высокоуглеводная диета помогает сдерживать и даже обращает течение продвинутых этапов сердечных заболеваний. Замечательное исследование Эссельстина уже упоминалось выше, и вы можете больше узнать о нем и работах других ученых из книги «Китайское исследование». Но давайте поговорим о полученных им результатах с точки зрения глубины эффекта.
Обращение течения ишемической болезни сердца. Исследование Эссельстина
В 1985 году Эссельстин набрал для клинического исследования пациентов с продвинутыми, но не угрожающими жизни стадиями ишемической болезни сердца. Целью было определить, может ли она быть обращена с помощью диеты{15}. Тяжесть заболевания подтверждалась с помощью ангиографии. Единственным требованием к участникам было их желание изменить диету так, как он предлагал: по сути, перейти на ЦРД.
Доктор Эссельстин опубликовал свои результаты за 5 и 12 лет{16}. За 8 лет, предшествовавших исследованию, у восемнадцати его пациентов было отмечено 49 коронарных эпизодов (сердечных приступов, ангиопластики, операций по шунтированию), а в течение 12 лет после перехода на ЦРД – всего у одного пациента, который отказался от диеты. Периодическое наблюдение было продолжено, и все пациенты, кроме пятерых, живы до сих пор – 26 лет спустя. Смерть пациентов не была связана с коронарным заболеванием. (Средний возраст участников в 1985 году составил 56 лет; в 2012 году им должно быть по 83, поэтому в их смерти нет ничего неожиданного.) Живущие не испытывают симптомов сердечной недостаточности. У пациентов было 49 сердечно-сосудистых событий за 96 месяцев до начала вмешательства и 0 за примерно 312 месяцев после этого. Это жизненно важное открытие – один из самых показательных примеров пользы для здоровья, известных мне. Ничто в медицине не может с ним сравниться.
Сравните эти результаты с ранексой, о которой мы говорили выше, с точки зрения снижения смертности от сердечной недостаточности и других причин. Гигантское исследование с отслеживанием 6500 пациентов, принимавших препарат, показало ряд тривиальных улучшений показателей, но общий вердикт, как сообщает Journal of the American Medical Association, таков: «Различий в общей смертности в группе ранолазина по сравнению с плацебо не выявлено»{17}.
Статистическая и фактическая значимость
Глубина эффекта важна не только для человека, который его испытывает. От того, какую глубину вы ожидаете увидеть в эксперименте, зависит число участников. Это позволяет оценить, с каким уровнем достоверности можно считать реальным результат. Иными словами, чем меньше различие между двумя состояниями (экспериментальной и контрольной группой или методами лечения A и B), тем больше участников нужно, чтобы показать, что различие настоящее, а не случайность. В случае ранексы, где приступы стенокардии снизились с 4,5 до 3,5 в неделю, понадобилось бы несколько сотен человек, чтобы доказать, что результат, скорее всего, не случаен, или, говоря научным языком, «статистически значим».
Возможно, вы подумали о значении исследования Эссельстина, экспериментальная группа в котором мала. Репрезентативна ли выборка в 18 человек? Чтобы ответить на этот вопрос, представим себе результат, отличный от рассмотренного в эксперименте. Пусть в контрольной группе B будет в среднем четыре-пять приступов в неделю. В группе А, получающей новый препарат, приступов нет вообще. Если эффект так велик, больше не нужно сотен экспериментальных точек. Вероятность, что такой устойчивый результат возник случайно, близка к нулю{18}.
Когда вы долго занимаетесь научными исследованиями, то сталкиваетесь с концепцией статистической значимости много раз. Она очень полезна, так как не позволяет делать выводы на основе недостаточных данных. Если вы подбросите монетку один раз и выпадет, например, орел, вы не сможете утверждать, что она фальшивая и всегда падает орлом вверх. Нельзя отличить зависимость от случайных помех, присущих броскам монеты, на основе одного и даже пяти-шести бросков. Увы, многие исследователи боготворят статистическую значимость и упускают нечто не менее важное – фактическую значимость («Кому это нужно? Почему этот результат важен?»). Действительно ли мы должны восторгаться снижением числа приступов стенокардии с 4,5 до 3,5 в неделю? Не лучше ли потратить время и деньги на поиск и оценку лечения, которое существенно улучшает качество жизни, а не просто поддерживает и обслуживает болезненное состояние?
К лучшим решениям в здравоохранении
Изучив доказательства, которые я привел в этой главе, вы можете подумать, что ведущие медицинские вузы обязаны признать растительное питание главной наукой будущего. Большая часть времени и государственного финансирования должна идти на обучение специалистов и исследование питания, чтобы открыть лучшие методы консультирования пациентов по улучшению диеты и создать атмосферу, в которой питаться правильно проще, чем неправильно. Но ничего такого не происходит.
Конечно, медицинская элита лицемерно хвалит здоровое питание (намеренно туманный термин, который ничего не значит). Но на самом деле эти люди не воспринимают диету всерьез в качестве первого и основного способа лечения и профилактики заболеваний. Важность питания цельными растительными продуктами (особенно богатыми антиоксидантами и клетчаткой овощами) считается альтернативной, профилактической медициной, а у медицинских элит идея, что еда может влиять на такие серьезные заболевания, как рак, считается просто «чудачеством», хотя практически никто из специалистов, последовательно отрицающих потенциал питания, не имеет никакого образования в этой области.
Исследования показывают, что такая диета – лучший способ лечения. Лучше, чем препараты. Лучше, чем хирургия. Лучше, чем все, что современная медицинская элита имеет в своем арсенале для всевозможных «войн» с раком, болезнями сердца, рассеянным склерозом и т. д. Может, пора прекратить воевать с самим собой вредными препаратами и опасными операциями и начать мягко лечить себя пищей, которая поддерживает здоровье людей и целых культур?
Нам нужно подойти к словам здоровье и лекарство по-новому. Здоровье – больше, чем несколько поверхностных выражений вроде «питайтесь правильно», «не злоупотребляйте алкоголем» и «ходите по лестнице, не пользуйтесь лифтом». Безусловно, в этих утверждениях есть доля истины, но, по сути, они исключают возможность настоящих изменений. Это политкорректные утверждения, в которых нет конкретики и содержания.
Вместо успокаивающей банальщины, которая ни к чему не ведет, нам нужно сделать питание центральным элементом системы здравоохранения. Более того, мы должны избавиться от психологии «диеты», которая стимулирует героические, но нерациональные периоды здорового питания. Мы должны изменить образ жизни, включив в нее полезную еду. Люди, которые перешли на ЦРД, пришли к выводу, что большинство проблем со здоровьем было вызвано или значительно усугублено прежним питанием и естественным образом быстро решилось, когда организм начал получать правильное топливо. Это как если бы кто-то три раза в день бил себя молотком по голове и считал, что головную боль ничем не вылечить. Так отложите молоток!
Я наивно полагал, что все в научном и медицинском сообществе способны увидеть в таком подходе здравый смысл, ознакомившись с результатами, которые есть в моем распоряжении. Но когда я начал говорить, что, по моему убеждению, питание должно занять в системе здравоохранения центральное место, я понял, насколько ошибался. В этом меня убедила ярость, с которой меня стали атаковать за распространение информации о моих исследованиях и результатах – иногда даже практикующие врачи и коллеги-ученые.
Каким бы глупым мне это сейчас ни казалось, поначалу я не мог и предположить, что идеи, изложенные в этой главе, принесут мне славу еретика и будут угрожать моей карьере и кошельку. К счастью, им не удалось меня сломить. Но перед тем как перейти к главным вопросам, стоящим за этими нападками, я расскажу вам о своем пути. В конце концов, к некоторым из этих идей я шел пятьдесят лет. Познакомимся с ними, перед тем как броситься в бой.
Глава 3
Мой путь еретика
Когда мы живем в системе, мы впитываем ее и мыслим в ее рамках.
Когда я начал научную карьеру в области диетологии, то был до неприличия наивен. В детстве меня окружали сенокосы и коровники, и я не был готов к темной стороне «научной кухни»: жадности, ограниченности, непорядочности и цинизму некоторых ее адептов. Не говоря уже о шокирующих случаях, когда государственные служащие закрывают глаза на важные открытия, мешающие их переизбранию.
Я вошел в научное сообщество, горя желанием участвовать в идеализированной версии научного поиска. Я не представлял себе ничего лучше: познавать новое, выбирать темы исследований, делиться идеями и спорить о них со студентами и коллегами. Я любил прозрачность и честность научного метода – когда личные мнения и предвзятость тают перед лицом их величества доказательств. Грамотный эксперимент сродни тому, как красиво накрыть стол и пригласить на обед Истину, а честная постановка вопросов может устранить невежество и сделать мир лучше.
Я увидел, что наука была, есть и может быть такой – но до тех пор, пока исследователь осторожен и не высказывает неполиткорректных идей, лежащих за пределами «нормальной» науки. Вы можете задавать вопросы и исследовать что угодно, пока не пересечете границу, очерченную предубеждениями и укрепленную финансовыми интересами, которые поддерживают науку.
Нормальная наука. Странная фраза, не так ли? Это все то, что не ставит под сомнение господствующую парадигму, общепризнанную версию того, как устроен мир. «Нормальная» ни в коем случае не значит «хорошая» или «лучшая». Это означает только то, что исследователь воздержался от вопросов, ответы на которые вроде бы уже известны и больше не вызывают споров. Я часто находил невидимые границы научной парадигмы и в последние несколько десятилетий наконец решил через них прорваться. Именно поэтому я узнал о них так много: иногда нужно пересечь черту, чтобы узнать, где она проходит.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.