В итоге в экуменических контактах между всеми тремя христианскими течениями встречаются затруднения; активнее всего эти контакты осуществляются протестантскими церквами.
Экуменизм и диалектическая теология
С верой в возможность всехристианского единства тесно связаны перемены, которые произошли в протестантском богословии в XX в. Догматические формулы протестантских представлений о Боге и поведении христианина так резко изменилось по сравнению с прошлыми веками, что нередко западные ученые характеризуют эти перемены как революцию в богословской дисциплине. Создатели новых принципов богословия, среди которых наиболее фундаментальные и влиятельные труды создали Карл Барт (1886–1968) и Пауль Тиллих (1886–1965), мыслят и говорят не от лица какой-либо конфессии, их заботит общая судьба христианской религии.
В условиях двух мировых войн, общественных потрясений и невиданного прежде масштаба человеческих жертв протестантские мыслители не могли согласиться с оптимизмом своих предшественников. Они понимали, что либеральная теология, каковы бы ни были ее заслуги, не оказывала христианам помощи в тех душевных конфликтах, которые порождало общество в XX в., и первым это выразил Карл Барт.
Карл Барт был сыном профессора богословия в Базеле и получил образование в традициях либеральной теологии Ф. Шлейермахера и А. Гарнака. С 1909 г. он служил викарием в приходе немецкой реформатской церкви в Женеве, затем пастором в кантоне Арговия в Швейцарии. Увлеченный идеями социального христианства и озабоченный проблемами проповеди, он углубился в изучение новозаветного Послания к римлянам, которое издавна было положено в основу протестантской экзегетики. Результатом исследований был труд «Комментарии к Посланию к римлянам» (1919; 2-е изд. — 1921), который считается программным для нового направления в теологии. Здесь подвергнуты критике либерально-теологические реконструкции исторического образа Иисуса, которые, по мнению Барта, отдаляют Христа от людей, ибо Сын Божий им необходим в качестве Спасителя. Евангельский текст рассматривается как послание в сегодняшний день, когда нужно подчеркнуть отличие Бога от людей. «Бог есть Бог», абсолютно иной по отношению к человеческим меркам, олицетворение вечности, противоположной временному порядку вещей. Барт писал, что Бог присутствует в мире, но парадоксальным образом это можно понять, лишь признав, насколько далеко Он отстоит от мира.
Не отвергая историко-критического толкования Библии, он считал, что оно не смогло добиться цели, поскольку занималось второстепенными вопросами, упуская из виду главное в священном тексте. Образец для себя он видел в классической христианской традиции, в личностях реформаторов — Лютера и Кальвина. Однако толкование Библии у Барта не копирует подход реформаторов. Если для Лютера диалектика текста заключалась в противоположности между гневом и милостью Бога, между грехом человека и даруемой Богом праведностью, то для Барта это противопоставление между категориями вечности и временности, выражаемое формулой «Бог — на небесах, а ты — на земле».
После появления этого труда, который неоднократно переиздавался и переводился на другие языки, новое направление в теологии стали называть «теологией кризиса». Барта пригласили преподавать теологию в университеты Геттингена, Мюнстера и Бонна, а его последующие труды усилили критику либерализма. Единомышленниками Барта выступили теологи Эмилъ Бруннер (1889–1966), Рудольф Булътманн (1884–1976), Фридрих Гогартен (1887–1967), Эдуард Турнейсен (1888–1974), и все направление получило название «диалектической теологии». Название обусловлено тем, что для Карла Барта истину о Боге невозможно выразить привычными человеку словами, это достигается косвенно, через рассуждения в форме тезисов и антитезисов, присущие диалектике. Барт предложил новую форму теологического мышления через динамику противоположностей и единство двух уровней бытия — человеческого («горизонтального») и божественного («вертикального»).
В фундаментальных трудах «Христианская догматика» (1927) и «Церковная догматика» (1932–1965) Барт отстаивал значение христианской догматики перед сторонниками так называемой «естественной теологии», подходившими к Богу с привычными для разума мерилами. Судить о Боге так, как судили либеральные протестантские и отчасти католические богословы, он считал заблуждением. Догматика, по его мнению, целиком определяется актом веры и полностью принадлежит церкви, которая призвана служить исключительно Слову Божьему. Центральное место в его догматике занимает учение о Христе, в котором преодолевается пропасть между человеком и Богом. Смерть и воскресение Христа рассматриваются как проявление вечного процесса внутри Троицы, в котором Бог сначала отвергает, а затем избирает Сына для спасения. Происходящее со Христом представлено как парадигма для всего человечества, которому, согласно догматике Барта, предначертано всеобщее спасение.
Поскольку Барт был приходским пастором, то и в качестве теолога он требовал, чтобы теория в религии полностью находилась на службе проповеди. Критически направлять и оценивать проповедь должна догматика, которая как богословская дисциплина представлялась ему «самокритикой христианской церкви», относящейся к содержанию определенного языка о Боге. Проповедь он считал предпосылкой для существования теологии и временем, когда происходит встреча Слова Божия со слушающей общиной, т. е. встреча человека с Богом, побуждающая к принятию решения и к тому, чтобы уверовать.
Находясь в Германии, Барт участвовал в антинацистской «Чрезвычайной пасторской лиге» пастора Мартина Нимёллера, из которой выросла немецкая евангелическая Исповедническая церковь. После того как часть немецкого духовенства заявила о провиденциальной миссии Гитлера, Барт в 1933 г. издал манифест «Богословие сегодня», осудивший акцию так называемых «немецких христиан», присягнувших фюреру. Он писал, что Церковь служит не немецким христианам, а Божьему Слову и не может подчиняться распоряжениям тоталитарного государства.
В Исповеднической церкви объединились протестанты, сопротивлявшиеся нацизму. В январе 1934 г., собравшись нелегально в г. Бармене, они составили текст Первой Барменской декларации с заявлением о протесте против вторжения идеологии национал-социализма в сферу христианской теологии. Текст Барменской декларации, редактором которого был Карл Барт, подчеркивает, что в жизни человека священное и светское сосуществуют, их нельзя разделять и, следовательно, жизнь человека целиком принадлежит Богу. Догмат о всеобщем священстве здесь служит для осуждения харизматических и диктаторских авторитетов в церковной жизни. Декларируется абсолютная свобода Божьего Слова, за распространение которого Церковь несет ответственность вне компетенции государства.
Текст Барменской декларации быстро стал известен и вызвал репрессии против Исповеднической церкви. Мартин Нимёллер был заключен в концентрационный лагерь, а Барт был изгнан из Германии. С тех пор текст Барменской декларации включен в состав вероучительных символических документов реформатской церкви и считается нормативным для богословия.
Идеи Барта оказали значительное влияние на судьбы реформатского и лютеранского богословия; вместе с тем одобрение ряда его положений высказывали католические мыслители, среди них X. Кюнг, папа Пий XII. Опорой экуменической деятельности служат труды, реабилитирующие богословие как дисциплину, способную придать Церкви те силы, которых ей уже давно недостает. Его «Церковная догматика» считается редкостным для современной литературы образцом человеческого гения, раскрывая — в 13 томах и на 9000 страниц — положительный смысл божественного откровения, необходимость догматики во имя цельности христианской религии. Барт обновил значение проповеди, которую следовало возвращать к библейским источникам.
Мужество быть
Проповедуя Евангелие, экуменизм был заинтересован в знании о том, сохранило ли оно свою ценность для христиан после окончания Второй мировой войны. Именно тогда в протестантской богословской литературе возникла широкая дискуссия по проблеме отношения к Новому Завету. Ее вызвало сочинение Рудольфа Бультмана «Новый Завет и мифология» (1941). Рудольф Булътман, профессор Марбургского университета, один из представителей диалектической теологии, пытался выяснить в этом сочинении, не превышающем объема статьи, что препятствует современному христианину извлечь божественное Слово, которое заключено в Писании. Больше всего, как он полагал, — космогония библейских авторов.
Он утверждал, что повествования о чудесах, о схождении Христа в ад, о вознесении, а также идея конца мира для нынешнего человека лишены прежнего значения. Человеку в XX веке не понять зависимости от постоянного вмешательства сверхъестественных сил. Поскольку вечная ценность Нового Завета как божественного послания о спасении затмевается мифами, Булътман поставил вопрос о необходимости «демифологизации» Писания. Он предложил дать мифам новые толкования, в которых каждое предание о Христе указывало бы на состояние верующего человека и с помощью проповеди побуждало бы его к самостоятельным решениям. Бультман предлагал более эффективный ныне способ связи христианина с Богом через обнаружение божественного присутствия в сознании, чувстве и поступках верующего.
Еще более строго оценивал веру христианина своей эпохи Дитрих Бонхёффер (1906–1945). В возрасте 24 лет он стал доктором теологии, служил пастором, преподавал в Берлинском университете. Убежденный в том, что национал-социализм погубит Германию, он активно действовал в Исповеднической церкви, и с 1940 г. ему были запрещены проповеди, лекции и публикации богословских трудов. После устроенного в 1943 г. покушения на фюрера Бонхёффер был заключен в концентрационный лагерь Бухенвальд и в апреле 1945 г. казнен.
При жизни его знали мало, но письма и заметки, которые он писал в заключении, опубликованные в 1951 г. в книге «Сопротивление и покорность», принесли ему широкую известность. Бонхёффер размышлял о положении христианской религии в секуляризованном мире. В письме от 30 апреля 1944 г. он выразил свое убеждение в том, что «ушло в прошлое время, когда с людьми можно было общаться на языке богословия и благочестия, духовности и совести, т. е. ушло в прошлое время религии в целом».
Люди больше не могут оставаться религиозными, и богословие, как ему представляется, должно, не отказываясь от библейского языка, пользоваться им мирским способом. Раскрыть свою концепцию «нерелигиозного христианства» Бонхёфферу не пришлось. Из его бумаг видно, что он не стремился к существенному изменению содержания веры, хотя и подчеркивал, что верующий одинок в профанном мире, где его спасают жизнь для других и участие в страданиях Бога. Главное — личностное переживание божественного присутствия в мире, при котором служение Богу не предполагает доктрин, церкви и традиционного понимания религии.
У протестантских теологов следующего поколения книга Бонхёффера вызвала очень много откликов, подражаний и заимствований. Возникло направление так называемой «секуляризации теологии», разработанное вначале богословами США и позже имевшее значительное влияние в Европе. Экуменические дискуссии по этому поводу прошли в ходе IV Генеральной ассамблеи ВСЦ в Упсале (1968).
Разрабатывая перспективы достижения единства, экуменисты очень часто обращаются к идеям одного из крупнейших современных мыслителей — Пауля Тиллиха, немецкого теолога и философа, который создавал свои главные труды в США. Он служил в лютеранской церкви с 1912 г., в годы Первой мировой войны был армейским капелланом и начал преподавательскую деятельность в 1919 г. в Берлинском университете, где вел курс теологии. Вначале примыкая к сторонникам диалектической теологии, он пришел затем к созданию собственной концепции «экзистенциальной теологии» которая оказала влияние на протестантизм в целом. За критику нацизма его отстранили от преподавания в Германии, и он был вынужден эмигрировать в США, где занимал кафедру протестантской теологии в Гарвардском университете и одновременно читал лекции в других университетах.
Вопросы о сущности веры, о смысле жизни человека и его призвании, занимавшие Тиллиха, он решал по-иному, чем диалектическая теология. Барт разделял христианскую веру и культуру, а для Тиллиха средоточием и смыслом духовной жизни человека и всей культуры была религия. Ответ на главную заботу человека — о смысле жизни и конечности бытия — человек ищет в религии, но традиционное христианство для современного человека необходимого ответа не содержит.
Тиллих строил свою систему «экзистенциальной теологии», исходя из глубокого личного убеждения в том, что старое понятие Бога рухнуло. Это убеждение он обрел вместе с опытом армейского капеллана, наблюдавшего агонии солдат. В событиях XX в. он видел знак того, что человечество переживает «время свершения», резкое изменение религиозных ориентиров. Традиционный библейский образ Бога, по его признанию, не побуждает к вере. Все прежние представления, отсылающие к вероисповедным документам, утратили необходимую полноту доверия.
Тиллих обращается к развитию человеческой мысли, этапам духовной жизни общества с тем, чтобы показать, что современный человек не в силах справиться с дегуманизацией общественной жизни. Выход предлагается им на путях понимания Бога как самого бытия, ибо отчужденность от бытия и есть грех, а принятие бытия — это благодать. Подлинное религиозное действие в разные эпохи совершалось по-разному, оно всегда требовало от человека «мужества быть самим собой». Книга П. Тиллиха «Мужество быть» (1952) сосредоточена на решении проблем человека — его возросшем индивидуализме и необходимости принадлежать к коллективу. Наше время здесь определяется как время тревог и боязни человека утратить смысл существования, но бессмысленности противостоит вера. Автор считает, что образцы протестантского мужества, сочетающего героизм риска и доверие к Богу, создали реформаторы — Лютер, Мюнцер и Кальвин. Вместе с тем история протестантизма подтвердила веру реформаторов в то, что свободное общение каждого человека с Библией способно создать церковное согласие, несмотря на индивидуальные и конфессиональные различия.
Лютеранское богослужение с участием финского и эстонского духовенства.
Таллинн, 1967 г.
Пауль Тиллих и Карл Барт, Рудольф Бультман и Дитрих Бонхёффер, «теология революции» и «секулярная теология», а также появившиеся в последние десятилетия XX в. необычные и дерзкие концепции религии — не свидетельствует ли эта множественность учений о кризисе протестантизма и экуменизма? Отвечая на этот вопрос, экуменисты убеждены, что теологические концепции сменяют друг друга в соответствии с требованиями той или иной эпохи, переходя в разряд временных ценностей ради того, чтобы подчеркнуть непреходящую вечность Евангелия.
8 ГЛАВА
В ГОСУДАРСТВЕ РОССИЙСКОМ…
«Люторы и кальвины»
«А люторы и кальвины, хотя и отстоят еретичеством своим от восточного благочестия дальше католиков, однако же, противности от них греко-российскому благочестию нет, и ни в какие духовные дела они не вступаются», — сказано в выписке Посольского приказа за 1695 г. «Еретический» протестантизм казался российским чиновникам меньшим злом, чем католицизм, хотя у ревнителей православия веками складывалось представление о протестантах, как о возмутителях общественных устоев. Те учинили беспорядки в латинских землях, породили схизму, и, чтобы «своя греческая православная» вера не терпела «ругательств, укоризны и поношений», православные государи оберегали своих подданных от «погибельной ереси», которая развивалась в их собственных владениях.
В землях государства Российского протестантизм утверждался неравномерно. Крупные города Остзейских губерний, а также Литвы, Белоруссии, Волыни, Галиции в XVI в. были вовлечены в события Реформации. В польско-литовском государстве при короле Сигизмунде II Августе, которому посвящали свои произведения Лютер и Кальвин, полную свободу получили все христианские исповедания. С тех пор на этих землях укоренилась реформатская церковь, и, несмотря на драматические межконфессиональные и политические столкновения в XVII в., она сохраняла здесь свое влияние. Особое значение для протестантов западных и юго-западных окраин будущей Российской империи имели «Привилегии Сигизмунда Августа» от 22 февраля 1561 г. Этот документ предоставлял церквям, признававшим «Аугсбургское вероисповедание», полную автономию при разбирательстве религиозных споров. Лютеранской и реформатской церкви светская власть давала права и привилегии сословного характера, поскольку они гарантировались только дворянству, шляхетству и земству.