– Случалось.
– И с кем это ты не спал? С Альбиной?
– Далась она тебе.
– Нет, это она тебе далась!
– Что было, то уже в прошлом. А ты что, ревнуешь?
– Сама понимаю, что это глупо... Не понравилась мне эта Альбина. Липучая она какая-то... И красивая... Это плохо, что я ревную?
– Не знаю.
– Зато я знаю. Это плохо. Для меня плохо. И для тебя... Ты сам хотел меня. Ты меня получил. И теперь ты не должен быть с кем-то, кроме меня...
Римма приподнялась на локте и с мягкой угрозой, но непоколебимо смотрела на Андрея.
– Я и не собираюсь...
Его не удивляло ее поведение. Обычное женское чувство собственничества, заложенное в ней самой природой.
– Вот и хорошо... А то я не только ревнивая, но и вредная... Если вдруг что, начну вредить... И не только я...
– Кто еще?
– Братья у меня, они тебе не простят...
– Встречался я с твоими братьями.
– Герман мне рассказывал. Побил ты их сильно...
– Злятся?
– Что-то в этом роде... Но у меня еще родные братья есть. Олегу – двадцать, Игорю – девятнадцать...
– Имена русские.
– Отец настоял. Он из иностранного только маму любил. И то до поры до времени...
– То есть?
– Разошлись они. Отец в Тольятти остался, с новой женой, а мы сюда переехали... Дядя дом большой построил, сказал, что места всем хватит...
– Хороший у тебя дядя.
– Да, хороший... Только жесткий очень. Всех в кулаке держит. Жесткий, но справедливый. Без дела никого никогда не обидит...
– А по делу?
– Ну, бывает...
– А жену свою... Ну это, за что с ней так?
– Он ее не убивал...
– А кто это сделал? – заинтересованно спросил Андрей.
– Не спрашивай меня об этом, – предостерегающе посмотрела на него Римма.
– Как это не спрашивай? У нас тюрьма переполнена, людей девать некуда, а она не спрашивай. Если дядя твой не виновен, тогда зачем его в тюрьме держать?
– А если он чужую вину на себя взял?
– Чью чужую?
– Ничью... Ничего я тебе не говорила, – мотнула головой Римма. – Ничего...
– Странно все это... И пистолет этот, откуда он мог взяться у владельца кафе и автосервиса? Он в оружейных магазинах не продается...
– Ты про «беретту»?.. Так это просто. Он ее у каких-то заезжих парней купил. Они предложили, а он купил. Потому что итальянского производства, потому и купил. Теперь понятно?
Объяснение могло показаться правдоподобным, тем более что Андрей знал о тяге Казимирова ко всему итальянскому.
– Понятно. И все равно странно...
– Странно то, что мы с тобой. И вдвойне странно, что мне с тобой хорошо...
– И ты хочешь остаться со мной?
– Втройне странно, что да...
– Но люди не могут быть вместе, если у них есть тайны друг от друга...
– Хорошо, тогда перечисли имена всех своих подружек...
– Ну, Альбина... Это в прошлом...
– Что, и все?
– Ну да.
– Врешь... Ты не думай, я тебя не пытаю. И ты меня не пытай...
– От того что у меня были девушки, не жарко и не холодно. А твой дядя в тюрьме...
– Он сам так захотел... Только не вздумай ему ничего говорить, – спохватившись, обеспокоилась Римма.
– Могу и сказать... Не забывай, кем и зачем я работаю.
– Кем ты работаешь? Охранником в тюрьме?
– Не совсем. Я служу в оперативной части.
– Я не разбираюсь в ваших тонкостях...
– Зато я разбираюсь. И занимаюсь оперативно-розыскной деятельностью. Личная безопасность осужденных – на мне, выявление готовящихся в СИЗО преступлений – на мне, содействие в выявлении и раскрытии преступлений, совершенных на свободе – тоже на мне... Такая вот я тягловая лошадка, тащу эту тележку и не фыркаю. Я еще молодой, мне все интересно. В том числе тайны, которые ты от меня скрываешь. Потому что они касаются заключенного, ответственность за которого возложена на меня. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Не знала я, что ты так много на себя берешь, – глуповато улыбнулась Римма, тем самым пытаясь скрыть серьезную озадаченность.
– И сам беру много, и ты мне хлопот добавила. В общем, мне очень интересно все, что связанно с твоим дядей. И если не он убил свою жену, то я должен знать, кто...
Римма думала недолго.
– Он убил.
– Но ты же говорила, что нет.
– Говорила... Хотела, чтобы ты относился к нему как к человеку...
– А может, все-таки не он убил?
– Нет-нет, он...
– Ты в этом уверена?
– Да!
С каждым сказанным словом ее голос звучал все уверенней. Но Андрей ей не верил. Отговорки это все, стрелы, пущенные вслед неосторожно вылетевшему слову-воробью.
– Я тебя понял. Ты хотела сделать лучше для дяди... Что ж, твое право.
– Ты мне веришь?
– Верю.
Он всего лишь сделал вид, что принял на веру ее отговорки. Но мысленно поставил перед собой задачу – разобраться в этом туманном деле.
Глава 6
Всю ночь Казимиров провел, не смыкая глаза. Спать хотелось невыносимо, но его беспокоили Щербатый и Арканыч. Разжалованная блатота могла пойти на реванш, этого Станислав и опасался.
А утром после подъема к нему подсел Кологривцев, обратился к нему с заговорщицки-заигрывающим видом. Едва уловимым кивком показал на Щербатого, который дожидался своей очереди к раковине-умывальнику.
– Они там о чем-то шушукались, – шепнул он. – Что-то затевают.
– Пусть затевают, – с презрением к противнику скривился Станислав. Он сам чувствовал, что вышло фальшиво, но это его не смутило. – Я их, козлов, в бараний рог...
– Добить их надо.
Казимиров пожал плечами. С одной стороны, Кологривцев прав, но с другой – ему-то какое до этого дело?..
– Как бы чего не вышло.
– А ты не каркай!
– Да я не каркаю, я подсказать хочу. Ты человек новый в наших кругах...
– В каких на хрен ваших кругах? В дерьме вашем, скажи!
– Ну, можно сказать и так! – согласился Кологривцев.
Казимиров вспомнил, как позавчера блатные разводили его на словах. И сам в свою очередь вцепился в бывшего чиновника. Уничтожающе глянул на него, коварно ухмыльнулся.
– Ты что, в дерьме живешь?
– Я?! Нет! – пугливо оглядевшись по сторонам, мотнул головой Кологривцев.
Он очень надеялся, что никто ничего не заметит, но камера уже прислушивалась к разговору. И даже Щербатый нехорошо скалился – в предчувствии веселого разговора.
– Да нет! Ты не так понял!
– Что не так понял?.. В дерьме мы, значит, живем, да?
– Нет, но...
– Я понимаю, грязно здесь, от сортира воняет...
– Но это не дерьмо, нет, – еще более отчаянно мотнул головой бывший чиновник.
– То есть в сортире не дерьмо? Шоколад там, да?
– Нет, в сортире как раз дерьмо...
Казимиров глянул на Щербатого, а тот, на свою беду, воспринял это как просьбу о помощи. Дескать, добить лоха надо...
– Ты сам как дерьмо! – хохотнул он, обращаясь к Кологривцеву.
Но Станислав нарочно его «не так понял». С грозным видом поднялся со своей шконки.
– Ты что-то сказал, Помойка?
– Э-э, это я не тебе! – испуганно шарахнулся от него Щербатый.
Но Станислав надвигался на него неумолимой скальной глыбой. В конце концов уголовник не выдержал, сунул руку под подушку, вытащил оттуда остро заточенный черенок от ложки. И даже попытался нанести удар. Но Станислав не зря в свое время занимался борьбой и качал мышцы. Он перехватил руку, но ломать ее не стал, хотя и мог. Выбил заточку, ногой пнул ее под кровать.
В это время приоткрылась дверь, с грохотом стукнувшись о блокиратор. Появилось откормленное лицо надзирателя.
– Что здесь такое?
Он подозрительно глянул на Щербатого, за спиной которого стоял Станислав. Рука взята на излом, малейшее движение, и боль будет сумасшедшая, и перелом. Щербатый это понимал, потому промолчал. А вчитываться в его жалкий, взывающий о помощи взгляд надзиратель не стал.
– Ничего, командир, все в порядке! – бодро подмигнул ему Станислав и красноречиво глянул на Кологривцева.
Оказывается, не зря тот был чиновником, если умел понимать с полуслова. Он мигом вскочил со скамейки за столом, на полусогнутых подбежал к надзирателю и сунул ему в руку две тысячные купюры.
– Поесть что-нибудь принеси. И диск бы для «DVD»...
Надзиратель только рад был подзаработать. Забрал деньги, закрыл дверь с видом человека, который все понимает, но которому все равно...
Станислав мельком глянул на разжалованного смотрящего. Арканыч предпочел не вмешиваться. Сидит, притихший, делает вид, что ничего не замечает. Не в том он состоянии, чтобы ударить в спину. А раз так, то с Щербатым можно было делать что угодно.
– Я тебе сейчас покажу, где настоящее дерьмо зимует!
С этими словами Станислав сунул его головой в унитаз. Выждал несколько секунд для чистоты нечистого эксперимента, швырнул жертву на загаженный мокротами пол.
– Порядок здесь наведешь, чмо!
Казимиров не был искушен в законах и порядках арестантской жизни, но все же прекрасно понимал, что после такого унижения Щербатый уже никогда не сможет подняться, а значит, мстить своему обидчику не будет смысла. А трусливый Арканыч тем более не посмеет поднять руку на нового и гораздо болеет крутого, чем он сам, смотрящего.
Какое-то время Щербатый смотрел на Станислава с тихой беспомощной ненавистью, затем взялся за тазик и тряпку.
Станислав глянул на злорадно ухмыляющуюся физиономию Кологривцева. Гаркнул на него:
– А ты чего сидишь, присоединяйся!
– Но сегодня не моя очередь! – жалко возмутился тот.
– Не так понял, кровосос. Кровь народную пил, теперь сам поработай. Сколько ты денег с меня за строительство взял, а?
– Ну так это же дела житейские...
Кологривцев обвел просительным взглядом сокамерников, но понимания у них не нашел. Почти все находящиеся здесь арестанты были людьми более менее состоятельные, большинство из них не понаслышке знало, что такое хождение по чиновникам.
– Так и здесь житейские, – усмехнулся Казимиров. – Не в дерьме, чай, живем. Сортир строить будешь...
– Как его строить? Он уже построен!
– Строен, да не достроен. Кабинку будешь строить...
– Как?
– Сначала разрешительную документацию соберешь. Хоть к начальнику тюрьмы обращайся, хоть к самому министру... Материал найдешь, оплатишь. Вагонка, фанера – что угодно, но чтобы все гладко... Ты меня понял?
– А где я все это... – начал было Кологривцев.
Но Станислав его оборвал.
– Ты меня понял?
– Понял.
Сразу после завтрака Казимирова вызвали на допрос. Он хоть и сознался в убийстве своей жены, но следствие продолжалось.
В ожидании, пока освободится следственный кабинет, ему пришлось провести в «стакане» без малого два часа. Станислав выходил оттуда, обливаясь потом.
– Жарко в камере? – глянув на его мокрую футболку, спросил следователь, усредненной наружности мужчина в усредненном серого цвета костюме. Ефимцев Любомир Александрович. Станислав познакомился с ним еще в изоляторе временного содержания, где он предъявил ему обвинение.
– Я бы не сказал, – буркнул он.
Душно было в переполненной камере да в «стаканах» без окон. А в обычной камере по ночам уже холодало. Батареи еще не топились, а на улице хоть и теплая, но осень... Домой бы, побродить бы по саду, дохнуть свежего воздуха. А еще лучше в баньке попариться – с медом и пивком...
– А чего такой мокрый? – безучастно спросил Ефимцев и, не дожидаясь ответа, перевел разговор в другое русло. – Времени у меня не много, несколько уточняющих вопросов, и мы разойдемся. У вас, наверное, прогулка скоро?
– После обеда.
– А с обедом как? Хорошо кормят?
– Ну, если судить, как черпаком по миске стучат, то хорошо. Громко стучат, – усмехнулся Станислав. – Только пусто...
– Но вы человек в общем-то состоятельный, посылки из дома, надеюсь, получаете....
– Ну и что дальше?
– Да нет, ничего... Несколько уточняющих вопросов...
– Весь внимание.
– Судя по вашим показаниям, выходит, что вы случайно выстрелили в свою жену...
– Да, баловался оружием. Стоял в коридоре, целился в дверь, а тут она выходит. Я как раз в это время нажал на спусковой крючок... Не думал, что пистолет заряжен...
– Значит, вы считаете, что преступление, в совершении которого вы обвиняетесь, можно переквалифицировать как причинение смерти по неосторожности...
– Это адвокат так считает... Но я действительно убил по неосторожности...
– Статья сто девятая уголовного кодекса. Ограничение свободы на срок до трех лет или лишение свободы на тот же срок...
Станиславу очень хотелось надеяться, что ему назначат самое мягкое наказание – ограничение свободы. Он уже знал, что это такое. Наказание отбывается в исправительном центре, а с разрешения начальника можно проживать на арендованной или даже собственной жилплощади. Главное, договориться. Для этого и существуют деньги, а с этим пока без проблем...
– Как назначит суд, так и буду отбывать наказание, – с видимой скромностью потупил он взгляд.
– Да, наказание определит суд. Он же учтет показания гражданки Семирядской, которая утверждает, что вы не любили свою жену и однажды уже пытались избавиться от нее...
Мысленно Казимиров согласился со своей «дражайшей» тещей. Действительно, три года назад, катаясь с женой на лодке, он нарочно перевернул ее. Знал, что Рита не умеет плавать. Она тонула, а он изображал судорогу. И если бы в последний момент не взыграла совесть, он бы еще три года назад стал вдовцом... Рита только сделала вид, что поверила в его судорогу, а матери своей рассказала, что муж хотел ее убить. Мать ее...
– У вас есть теща? – взывая к следователю, с ироничной усмешкой спросил Станислав.
– Есть.
– И как вы с ней живете?
– Душа в душу.
– Не типично.
– Может быть.
– А мы как кошка с собакой жили.
– Бывает.
– А сейчас Ирина Дмитриевна совсем с цепи сорвалась. За дочь мне мстит... Про случай на озере вам рассказала? Как я жену чуть не утопил...
– Но ведь было дело?
– Было. Но я спас ее, а не утопил.
– Не знаю. Гражданка Семирядская утверждает, что ее дочь спаслась собственными усилиями...
– Врет она все.
– А про то, что последние пять лет вы чуть ли не открыто живете с бывшей женой вашего брата, это тоже вранье?
– Бред старой женщины.
– Вы постоянно скандалили с женой.
– Это все наговоры.
– Соседи вашей тещи утверждают, что в последнее время ваша жена часто ночевала у своей матери. Говорят, что вы выгоняли ее из дома...
– Соседские сплетни, не более того... Что говорят мои сыновья?
– Ну, они говорят, что у вас в семье скандалов не было... – досадливо поморщился Ефимцев.
– Им и верьте.
– Они не хотят свидетельствовать против вас.
За своих домашних Станислав был спокоен. Главой своей семьи он был в полном смысле этого слова, всех держал в кулаке. Рита, правда, иногда артачилась, но и с ней он справлялся.
– Не хотят и не будут, потому что упрекнуть меня не в чем.
– Но мать вашей жены другого мнения. Она считает, что вы убили ее нарочно. Чтобы в дальнейшем беспрепятственно сожительствовать с бывшей женой вашего брата...
Станислав пренебрежительно усмехнулся. Тещу свою он терпеть не мог, но она в чем-то была права. Он действительно крутил любовь с Витторией, и об этом знали почти все, в том числе и жена...
* * *
Станислав шел в комнату к Виттории. Время – половина десятого вечера, домашние еще не спят. Но ему было все равно. Он хотел ее прямо сейчас, и ничто, казалось, не могло его остановить.
– Стой! Руки вверх!
Герберт вынырнул откуда-то из-под лестницы в левом крыле здания. В одной руке пластиковый пистолет, направленный точно на Станислава. Глупая улыбка, глупый взгляд.
– Стою!
Станислав подыграл сыну – поднял руки. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.
Обычно Герберт не доставлял родителям хлопот. Еще десять лет назад Станислав купил ему компьютер, который и увлек его. В мире виртуальной действительности он был совершенно здоров и полон молодецких сил. А еще ему нравилось ездить на машине, на ней он не чувствовал себя инвалидом. Но сегодня на него нашла блажь. Ни компьютер его не занимал, ни автомобиль.