Что ему теперь делать? Теперь, когда он стоит рядом с домом, где его ждут убийцы?
Его создали и наделили жизнью для того, чтобы выполнить то, чего настоящий Хендерсон Джеймс не решался или не хотел сделать. Он совершил убийство потому, что тот Джеймс не захотел марать себе рук или рисковать своей шкурой.
А может быть, причина вовсе не в этом? Ведь только два человека могут справиться с пуудли. Один должен обмануть бдительность зверя, а другой тем временем подкрасться к нему и убить.
Так или иначе, его изготовили за кругленькую сумму по образу и подобию Хендерсона Джеймса. Мудрость человеческих знаний, волшебство техники, глубокое понимание законов органической химии, физиологии человека и таинств жизни создали второго Хендерсона Джеймса. Учитывая чрезвычайность обстоятельств, например нарушение общественной безопасности, в этом нет ничего незаконного. Его, наверно, изготовили именно под этим предлогом. Однако по существующим условиям двойник, после того как он выполнил намеченное задание, должен быть устранен.
Обычно это не представляет особых трудностей, ведь двойник не знает, что он двойник. Он уверен, что он настоящий человек. У него нет никаких подозрений, никаких предчувствий гибели, он не видит никаких причин опасаться смерти, ожидающей его.
Двойник нахмурился, пытаясь осмыслить случившееся.
Ну и этика у них!
Он жив, и он хочет жить. Жизнь оказалась слишком сладкой, слишком прекрасной, чтобы вернуться в небытие, из которого он пришел… Или он уже не вернется туда? Теперь, когда он узнал жизнь, теперь, когда он жив, разве он не может надеяться на загробную жизнь, как и всякий другой? Разве он не имеет права, подобно любому человеку, цепляться за призрачные и манящие обещания религии? Он попытался вспомнить, что ему известно об этом, но не смог. Позже удастся вспомнить больше. Позже он будет знать все. Нужно лишь привести в порядок и активизировать знания, полученные от настоящего Джеймса.
В нем проснулся гнев — нечестно дать ему лишь несколько коротких часов жизни, позволив понять, как она прекрасна, и сразу же отнять ее. Это больше чем простая человеческая жестокость. Это порождение антигуманных отношений машинного общества, оценивающего действительность лишь с материальной, механической точки зрения и безжалостно отбрасывающего все, что не укладывается в эти рамки.
«Жестокость в том, что меня вообще наделили жизнью, а не в том, что ее хотят отобрать»,— подумал он.
Во всем, конечно, виноват настоящий Хендерсон Джеймс. Это он достал пуудли и позволил ему сбежать. Из-за его халатности и неумения исправить ошибку пришлось создать двойника.
И все-таки может ли он осуждать его?
Не должен ли он благодарить Джеймса за эти несколько часов, за счастье узнать, что такое жизнь? Хотя он никак не мог решить, стоит ли это счастье благодарности.
Он стоял, глядя на дом. В кабинете рядом со спальней хозяина горела лампа. Там настоящий Хендерсон Джеймс ждал известия о смерти своего двойника. Легко сидеть и ждать, сидеть и ждать известия, которое придет наверняка. Легко приговорить к смерти человека, которого ты никогда не видел, даже если он как две капли воды похож на тебя.
Труднее решиться убить, когда столкнешься с ним лицом к лицу… Труднее убить человека, который в силу обстоятельств ближе тебе, чем родной брат, человека, который почти буквально плоть от плоти твоей, кровь от крови твоей, мозг от мозга твоего.
Не нужно забывать и о практической стороне дела, об огромном преимуществе работать с человеком, думающим так же, как и ты, являющимся почти что твоим вторым «я». Как будто ты существуешь в двух лицах.
Все это можно устроить. Пластическая операция и плата за молчание могут изменить двойника до неузнаваемости. Немного бюрократической волокиты, немного обмана… Но все же вполне осуществимо.
Если повезет, можно проникнуть в кабинет. Для этого нужно лишь немного силы, ловкости и уверенности в победе. Вдоль стены проходит кирпичный дымоход, закрытый снизу кустами и маскируемый растущим деревом. Можно забраться наверх по его неровному кирпичному фасаду, подтянуться и влезть в открытое окно освещенной комнаты.
И когда настоящий Хендерсон Джеймс окажется лицом к лицу со своим двойником, может произойти все что угодно. Двойник уже не будет безличной силой. Он станет человеком, человеком, очень близким образцу, по которому он изготовлен.
Те, кто ждет его, следят только за парадным входом. Если действовать тихо, то не успеют они и глазом моргнуть, как он проникнет в сад и бесшумно взберется в комнату по дымоходу.
Он снова спрятался в тень и задумался: можно влезть в комнату, встретиться с настоящим Джеймсом и рискнуть договориться с ним или просто скрыться… убежать, спрятаться и, выждав удобный случай, убраться подальше, на какую-нибудь отдаленную планету.
И тот и другой пути рискованны. Выбери он первый, то выиграет или проиграет в течение часа, а если выбрать второй — тогда, пожалуй, придется ждать несколько месяцев в постоянной опасности и неуверенности.
Что-то тревожило его. Какое-то назойливое незначительное обстоятельство беспокоило его, но он не мог вспомнить, какое именно. Может быть, оно и важно, а может, это случайный, ищущий своего места обрывок каких-то сведений.
Он мысленно отбросил его.
Долгий или короткий путь?
Еще мгновение он постоял в нерешительности, а потом быстро пошел по улице, ища место, где можно было бы перейти на другую сторону незамеченным.
Он выбрал краткий путь.
Комната была пуста.
Он неподвижно стоял у окна, бегали только его глаза, обыскивая каждый угол, все еще не веря тому, что не могло быть правдой… Хендерсон Джеймс не сидел в комнате в ожидании известий о двойнике.
Потом он быстро прошел к двери спальни и настежь распахнул ее. Нащупал выключатель и включил свет. Спальня и ванная были пусты; он вернулся в кабинет.
Он стоял, прислонившись к стене, лицом к двери, ведущей в прихожую, и медленно, шаг за шагом, осматривал комнату, приспосабливаясь к ней, узнавая ее форму и очертания, чувствуя, как им все больше и больше овладевает приятное чувство собственности.
Книги, камин, заставленный сувенирами, кресла, бар… Все это принадлежит ему, так же как тело и мысли.
«Я бы лишился всего этого, так никогда и не узнав, если б пуудли не посмеялся надо мной,— подумал он,— Я бы так и умер, не найдя своего места в мире».
Глухо зазвонил телефон. Он испугался, словно кто-то посторонний ворвался в комнату и лишил его чувства собственности, владевшего им.
Телефон зазвонил снова. Он взял трубку.
— Джеймс слушает,— сказал он.
— Это вы, мистер Джеймс?
Говорил садовник Андерсон.
— Ну конечно,— сказал двойник,— Кто же еще?
— Здесь какой-то парень уверяет, что он — это вы.
Хендерсон Джеймс, двойник, замер на месте. Его рука так сильно сжала трубку, что он даже удивился, почему она не разлетелась на куски.
— Он одет так же, как и вы,— сказал садовник.— А я знаю, что вы пришли. Помните, я еще говорил с вами: сказал, что не нужно этого делать. Не нужно, пока мы ждем эту… эту тварь.
— Да,— ответил двойник и сам удивился спокойствию своего голоса,— Да, я помню наш разговор.
— Но, сэр, как же вы вернулись?
— Я прошел черным ходом.
— Но он одет так же, как и вы.
— Конечно. А как же иначе, Андерсон?
Это было вовсе не обязательно, но Андерсон был не слишком-то сообразителен, да и вдобавок сейчас немного расстроен.
— Вы же помните, что мы говорили об этом,— произнес двойник.
— Да, сэр,— подтвердил Андерсон.— И вы велели мне сообщить вам, проверить, у себя ли вы.
— Вы проверили, что я здесь.
— Тогда это он?
— Ну конечно,— сказал двойник.— Кто же еще?
Он положил трубку и стал ждать. Через минуту раздался приглушенный, похожий на кашель звук выстрела. Он опустился в кресло, потрясенный поворотом событий. Теперь он в полной безопасности.
Скоро он переоденется, спрячет свою одежду и револьвер. Слуги, конечно, не станут ни о чем спрашивать, но лучше не возбуждать никаких подозрений.
Он почувствовал, что успокаивается, и позволил себе оглядеть комнату, книги и обстановку; изящный, приятный и заслуженный комфорт человека с положением.
Он мягко улыбнулся и произнес:
— Как будет хорошо!
Все вышло так просто; сейчас все кажется до смешного легким, потому что он так и не увидел человека, подошедшего к двери. Легко убить человека, которого ты никогда не видел.
С каждым часом он все больше и больше будет привыкать к характеру, доставшемуся ему по праву наследства. Через некоторое время уже никто, даже он сам, не усомнится, что он и есть Хендерсон Джеймс.
Снова зазвонил телефон. Он встал и снял трубку.
Вежливый голос сказал:
— Говорит Аллен, из лаборатории двойников. Мы еще не получили от вас никаких известий.
— Да,— сказал Джеймс, — Я…
— Я просто хочу сказать вам, чтобы вы не беспокоились. Я совершенно упустил это из виду.
— Да.
— Этот экземпляр мы изготовили по-новому — впрыснули ему медленно действующий яд. Еще одна предосторожность. По всей вероятности, излишняя, но нам нужна полная гарантия. Так что не беспокойтесь, если он не появится.
— Я уверен, что он придет.
Аллен захихикал и добавил:
— Двадцать четыре часа. Как мина, как запал.
— Спасибо, что вы сообщили мне об этом.
— Рад стараться. Спокойной ночи, мистер Джеймс.
ВЕТЕР ЧУЖОГО МИРА
Никто и ничто не может остановить группу межпланетной разведки, этот четкий, отлаженный механизм, созданный и снаряженный для одной лишь цели — занять на чужой планете плацдарм, уничтожить вокруг корабля все живое и основать базу, где было бы достаточно места для выполнения задачи. А если придется, удерживать и защищать плацдарм от кого бы то ни было до самого отлета.
Как только на планете появляется база, приступают к работе ученые. Исследуется все до мельчайших деталей. Они делают записи на пленку и в полевые блокноты, снимают и замеряют, картографируют и систематизируют до тех пор, пока не создается стройная система фактов и выводов для галактических архивов.
Если встречается жизнь — что в Галактике не редкость,— ее исследуют так же тщательно, особенно реакцию на людей. Иногда реакция бывает яростной и враждебной, иногда почти незаметной, но не менее опасной. Однако легионеры и роботы всегда готовы к любой ситуации, и нет для них неразрешимых задач.
Никто и ничто не может остановить группу межпланетной разведки.
Том Деккер сидел в пустой рубке и вертел в руках высокий стакан с кубиками льда, наблюдая, как из трюмов корабля выгружается первая партия роботов. Они вытянули за собой конвейерную ленту, вбили в землю опоры и приладили к ним транспортер. Дверь за его спиной открылась с легким щелчком, и Деккер обернулся.
— Разрешите войти, сэр? — спросил Дуг Джексон.
— Да, конечно.
Джексон подошел к большому изогнутому иллюминатору.
— Что же нас тут ожидает? — задумчиво прошептал он.
— Еще одно обычное задание,— пожал плечами Деккер.— Шесть недель. Или шесть месяцев. Все зависит от того, что мы обнаружим.
— Похоже, здесь будет посложнее,— сказал Джексон, усаживаясь рядом с ним.— На планетах с джунглями всегда трудно.
— Это работа. Просто еще одна работа. Еще один отчет. Потом сюда пришлют либо эксплуатационную группу, либо переселенцев.
— Или,— возразил Джексон,— поставят отчет на пыльную полку архива и забудут.
— Это уже их дело. Наше дело — его подготовить. Что с ним будет дальше, нас не касается.
За иллюминатором первые шесть роботов сняли крышку с контейнера и распаковали седьмого. Затем, разложив рядом инструменты, собрали его, не тратя ни одного лишнего движения, вставили в металлический череп мозговой блок, включили и захлопнули дверцу на груди. Седьмой встал неуверенно, постоял несколько секунд и, сориентировавшись, бросился к транспортеру помогать выгружать контейнер с восьмым.
Деккер задумчиво отхлебнул из своего стакана. Джексон зажег сигарету.
— Когда-нибудь,— сказал он, затягиваясь,— мы наверняка встретим что-то такое, с чем не сможем справиться.
Деккер фыркнул.
— Может быть, даже здесь,— настаивал Джексон, разглядывая кошмарные джунгли за иллюминатором.
— Ты романтик,— отрезал Деккер,— Кроме того, ты молод: все еще мечтаешь о неожиданностях. Десяток раз слетаешь, и это у тебя пройдет.
— Но все-таки то, о чем я говорю, может случиться.
Деккер сонно кивнул:
— Может. Никогда не случалось, но, наверное, может. Впрочем, стоять до последнего — не наша задача. Если нас ждет тут что-нибудь такое, что нам не по зубам, мы долго на этой планете не задержимся. Риск — не наша специальность.
Корабль покоился на вершине холма посреди маленькой поляны, буйно заросшей травой и экзотическими цветами. Рядом лениво текла река, неся свои сонные темно-бурые воды сквозь опутанный лианами огромный лес. Вдаль, насколько хватал глаз, тянулись джунгли, мрачная сырая чаща, которая даже через стекло иллюминатора, казалось, дышала опасностью. Животных не было видно, но никто не мог знать, какие твари прячутся в темных норах или в кронах деревьев.
Восьмой робот включился в работу. Теперь уже две группы по четыре робота вытаскивали контейнеры и собирали новые механизмы. Скоро их стало двенадцать — три рабочие группы.
— Вот так! — возобновил разговор Деккер, кивнув на иллюминатор,— Никакого риска. Сначала роботы. Они распаковывают и собирают друг друга. Затем все вместе устанавливают и подключают технику. Мы даже не выйдем из корабля, пока вокруг не будет надежной защиты.
Джексон вздохнул:
— Наверное, вы правы. С нами действительно ничего не может случиться. Мы не упускаем ни одной мелочи.
— А как же иначе? — Деккер поднялся с кресла и потянулся,— Пойду займусь делами. Последние проверки и все такое…
— Я вам нужен, сэр? — спросил Джексон,— Я бы хотел посмотреть. Все это для меня ново…
— Нет, не нужен. А это… это пройдет. Еще лет двадцать, и пройдет.
На столе у себя в кабинете Деккер обнаружил стопку предварительных отчетов и неторопливо просмотрел их, запоминая все особенности мира, окружавшего корабль. Затем принялся читать отчеты внимательно, складывая прочитанные справа от себя лицевой стороной вниз.
Давление атмосферы чуть выше, чем на Земле. Высокое содержание кислорода. Сила тяжести немного больше земной. Климат жаркий. На планетах-джунглях всегда жарко. Снаружи слабый ветерок. Хорошо бы он продержался… Продолжительность дня тридцать шесть часов. Радиации местных источников нет, но случаются вспышки солнечной активности. Обязательно установить наблюдение… Бактерии, вирусы; как всегда, на таких планетах много. Но, очевидно, никакой опасности. Команда напичкана вакцинами и гормонами по самые уши. Хотя до конца, конечно, уверенным быть нельзя. Минимальный риск есть, ничего не поделаешь. И если вдруг найдется какой-нибудь настырный микроб, способы защиты придется искать прямо здесь… Растительность и почва наверняка просто кишат микроскопической живностью. Скорее всего, вредной. Но это уже будничная работа. Полная проверка. Почву необходимо проверять, даже если на планете нет жизни. Хотя бы для того, чтобы удостовериться, что ее действительно нет…
В дверь постучали, и вошел капитан Карр, командир легионеров. Деккер ответил на приветствие, не вставая из-за стола.
— Разрешите доложить, сэр! — четко произнес Карр,— Легион готов к высадке!
— Отлично, капитан. Отлично,— ответил Деккер.
«Какого черта ему надо? Легион всегда готов и всегда будет готов — это естественно. Зачем такие формальности?»
Наверное, виной тому характер Карра. Легион, с его жесткой дисциплиной, давними традициями и гордостью за них, всегда привлекал людей, давая им возможность отшлифовать врожденную педантичность.
Оловянные солдатики высшего качества. Тренированные, дисциплинированные, вакцинированные против любой известной и неизвестной болезни, натасканные в инопланетной психологии земляне с огромным потенциалом выживаемости, выручающим их в самых опасных ситуациях…