– Ну, мы выехали на Ярославское, – пробасил Голованов, – дальше как?
– После вешки тридцать восьмого километра второй поворот направо.
Сева молча кивнул. В машине воцарилось молчание. Саша чувствовал, что Надя испугалась. Старается не показывать виду, а пульс частит, он ощутил это пальцами.
– Скажи-ка мне, Надюша, а кто это научил тебя так виртуозно реагировать на мужские звонки? – чтобы разрядить обстановку, спросил Александр.
– Я назвала тебя женским именем, ты об этом? – рассмеялась Надежда.
– Об этом, об этом. Хорошо, что у меня все в порядке с реакцией, смог тебе подыграть. Другой бы растерялся…
– А у меня других нет, – искренне, не задумываясь, ответила Надя.
Голованов хмыкнул, внимательно глянул на нее в зеркальце.
– Кто научил? Да есть у нас один доктор, жуткий ловелас. Женат, разумеется. Так это его метода: дамы сердца записаны мужскими аналогами. Например, Леонтьева Мария Сергеевна превращена в Леонтьева Михаила Сергеевича. Татьяна Борисовна – в Тимура Борисовича, Ирина Ивановна – в Игоря Ивановича. И так далее. Вся записная книжка заполнена исключительно мужскими именами. Если встречаются женские, то это или родственницы, или общие с женой знакомые.
– Ловко! – оценил Филя.
– Так, через пять минут будем проезжать тридцать восьмой, – прикинул Сева. – Второй поворот направо, а потом?
– Проезжаем площадь поселка, затем первый поворот налево. Дом я покажу.
В машине опять воцарилось молчание. Джип миновал небольшую площадь, окаймленную двумя магазинчиками, зданием почты и аптеки. Чуть поодаль находилось отделение милиции.
Дом Каменевых представлял собой довольно обычное, одноэтажное строение, выделявшееся среди других разве что необычного цвета окраской – стены цвета маренго и бордовая черепица крыши.
На участке никого не было видно.
Первым из машины вылетел Филя. Он распахнул заднюю дверцу, из которой вышел Турецкий. Следом – Надежда Игоревна. Филя суетился перед нею, прикрывая женщину собой. С другой стороны джипа показался могучий Голованов.
Турецкий сделал легкий жест в сторону дома. Филя, держа руку возле поясного ремня, подошел к калитке. Она легко открылась.
– Когда дома никого нет, калитка прикручена проволочным обручем, – тихо заметила Надя, доставая сигареты.
Филя прошел к дому. Высокое крыльцо, обвитое густыми зарослями какого-то вьющегося растения, скрыло его из виду.
Турецкий щелкнул зажигалкой, Надя затянулась, выпрямилась, глядя на окна дома. Голованов также стоял рядом с нею, нагнувшись над колесом, что-то там проверяя.
– Кажется, занавеска шевельнулась, – проговорила Надежда и махнула рукой, приветливо улыбаясь. Дескать, здрасте, я ваша тетя, я приехала… и так далее.
Внезапно из дома донесся крик, даже вой.
Турецкий выхватил из Надиных рук сигарету, швырнул женщину на заднее сиденье, захлопнул дверцу. Сева Голованов уже бежал к дому, на ходу вытаскивая «макарова».
– Не уби-и-и-в-а-ай, – причитал голосок.
Сева подскочил к крыльцу и увидел тощего, в отрепьях мужика, кубарем скатившегося по ступенькам прямо под его ноги. Наверху, на фоне разбитого окна, возле входной двери маячил Филя во всю высоту своего росточка.
– Вставай, паскудник! – прорычал Филя, потрясая пистолетом.
– Не убивайте! – взвизгнул мужик, шустро поднимаясь.
Был он высок и запущен до невозможности.
Учиненный на месте допрос с пристрастием выявил, что мужик – обычный бомж, коих нынче пруд пруди. В поселок забрел случайно, дом выбрал тоже наугад. Разбив камнем окно и выяснив таким образом, что дача пустует, выбрал ее местом временного пристанища.
– Давно ты здесь? – спросил Голованов.
– Третий день.
– И что, никто не появлялся?
– Не, вы первые.
– И последние.
Мужика отконвоировали в местное отделение милиции, где его встретили как родного. Это действительно был бродяга, правда уже посетивший пару других усадеб. Никакого особого ущерба, кроме съеденных припасов, после его визитов не наблюдалось, и местной милиции не очень-то хотелось связываться с беспризорником.
– Накостыляем ему пару раз и отпустим. Что с него возьмешь? – простодушно признался милиционер.
Конечно, дача Каменевых была тщательно осмотрена, конечно, они заколотили досками разбитое бродягой окно – вот и все оперативные мероприятия.
– Из пушки по воробьям, – кратко прокомментировал Голованов итог операции.
– Тогда уж из пушек по воробью, – уточнил Филя. – Я, главное, через окно разбитое заглядываю, смотрю – лежит, голубчик, на хозяйской постели и тушенку из банки наяривает. Во устроился!
Никто не засмеялся.
– Что же это получается, если Елизаветы Дмитриевны нет ни дома, ни на даче, где же она есть? – озабоченно спросила Надя, еще раз набрав номер квартиры Каменевых.
– Вернемся, будем выяснять. План такой. Вы, ребята, отвезете Надежду Игоревну на работу и под ее чутким руководством выпишете всех пациентов поликлиники, имеющих отношение к Каменеву.
Звонком мобильного напомнил о себе Грязнов.
– Как там у вас?
Турецкий вкратце поведал как.
– Ладно, отрицательный результат – тоже результат. Он сужает круг поиска, – утешил друга Вячеслав. – У нас новости такие: участковая врачиха выдала Каменеву бюллетень заочно, по звонку. Телефонное право, так сказать. Ни про какую больницу она ни сном ни духом. Никаких направлений на госпитализацию не выписывала. Лепечет, что он очень приличный человек и зубы ей сделал почти бесплатно. Нормально, да?
– Когда он ей звонил?
– В прошлую пятницу, на следующий день после исчезновения Небережной. Кстати, накануне, когда она пропала, его на работе не было, это мы пробили.
– Что с машиной?
– Номер выяснили, ищем. Теперь о возможности автомобильной аварии. Автомобиль Глеба за прошедшие семь дней в ДТП не попадал. Лица, похожие на Небережную или Каменева, в аварии, судя о всему, тоже не попадали. Обзвонили все травмы.
– Я, Слава, еду к себе. Ты где сейчас?
– Я в «Глории».
– Подходи и ты на Дмитровку.
– Идет, – лаконично бросил Грязнов и отключился.
– Так вы, Александр Борисович, нас бросаете? – явно огорчилась Надежда.
– Дела, Надюша, дела. Нужно же выяснить, что с твоим приятелем приключилось… – машинально ответил Турецкий, думая о своем.
А думал он о том, что нужно немедленно брать санкцию прокурора на обыск в квартире Каменевых. Вернувшись в Генпрокуратуру, он срочным порядком пишет соответствующее постановление. Если Кости не будет на месте или он занят и недоступен, они с Грязновым едут на место без санкции. Это законом допускается.
– Вот, товарищ генерал, это здесь. – Капитан из отделения милиции остановился возле обитой вагонкой металлической двери.
Он обращался не к Турецкому, а к Грязнову, чувствуя, видимо, в том родственную милицейскую душу.
– Старший здесь Александр Борисович Турецкий, – кивнул в сторону друга щепетильный Слава.
– Найдите понятых, – распорядился Турецкий.
Капитан принялся обзванивать соседние квартиры. Пожилая супружеская пара опасливо вышла на лестничную площадку. Там помимо Турецкого и обоих Грязновых – Вячеслав прихватил с собой Дениса – находились представительница ЖЭКа и слесарь того же ведомства.
– Вот постановление на проведение обыска, ознакомьтесь.
Когда формальности были соблюдены, слесарь начал колдовать над дверью.
– Придется автогеном. Не, так отойдет. Не, придется автогеном… – бормотал он, обдавая присутствующих запахом перегара.
Наконец, не выдержав, в работу вступил Денис Грязнов, после чего совместными усилиями удалось вырубить косяк и отжать дверь.
В прихожей включили свет. В глаза прежде всего бросилась большая дорожная сумка, стоявшая у стены. По направлению к сумке из кухни тянулась застывшая темно-красная нить. Она заканчивалась в ложбинке линолеума, где собралась в виде лужицы в форме какой-то ушастой звериной мордочки.
«Жираф, – определил Турецкий. – Длинная шея, ушастая голова».
Эти мысли были абсолютно машинальны, не связаны с тем, что делало его тело. А тело его, осторожно ступая, прошло на кухню, где кровавая лужа растеклась целым озером. В ней, в этой луже, лежало другое тело – тело седой женщины, лицом вниз. Руки женщины были стянуты сзади бельевой веревкой.
– Вызывай бригаду, – бросил Турецкий куда-то назад.
И, обернувшись к Грязнову, горько произнес:
– Мы опоздали, Слава.
Глава 15. ПЕРВЫЕ НАХОДКИ
Судмедэксперт наклонился над трупом, взялся за запястье, отпустил. Криминалист сделал несколько снимков, зафиксировав общее положение трупа. Руки в резиновых перчатках разрезали веревку, перевернули тело женщины на спину. Пятна крови на лбу, носу, подбородку, щеках делали лицо похожим на нелепую карнавальную маску. Изо рта торчал кляп.
– Это Лиза, – прошелестела одними губами понятая и схватилась за сердце, оседая на руки мужа.
Женщину увели. Судмедэксперт измерял температуру трупа. Кинолог со служебно-розыскной собакой на поводке доложил, что собака взяла след возле убитой, но потеряла его во дворе дома.
Дежурный следователь заносил в протокол результаты наружного осмотра трупа. Суховатый, бесстрастный голос монотонно говорил, следователь так же бесстрастно записывал:
"…Труп гражданки Каменевой Е. Д., 65 лет, обнаружен посередине кухни. Обильное количество крови под трупом указывает, что убийство произошло на месте…
Смерть наступила в результате проникающего ранения, нанесенного в область сердца колюще-режущим орудием. Судя по форме раны (оба угла острые), удар нанесен обоюдоострым ножом или кинжалом со стороны груди с большой силой. На шее трупа, слева, определяется продольная, неглубокая резаная рана, имеющая прижизненный характер.
Посмертные изменения, как-то: падение температуры тела, трупные пятна, – указывают на то, что смерть наступила за 17 – 18 часов до начала осмотра, то есть в 19 – 20 часов двадцать девятого августа…"
Грязнов с Турецким вернулись на Дмитровку в два часа пополудни. Они сидели в кабинете Турецкого, обсуждая ситуацию.
– Сумка с мужскими вещами стояла прямо в прихожей. Значит, он собирался уезжать! На кухне, возле холодильника, пакет с продуктами, – перечислял Турецкий.
– Наверное, они собирались уезжать вместе. Она тоже одета в брюки и пуловер. Их перехватили. Связанные руки, кляп, разрез на шее – это все совершенно явные знаки…
– Пытки. Мать пытали, чтобы выяснить у сына место пребывания Небережной, так? И он, видимо, это место назвал. Туда они его и повезли. Нашли ее, убрали всех. Если бы не нашли, мать была бы в заложницах до сих пор. Но ее убили. Значит, Небережную нашли.
– Ты говоришь во множественном числе.
– Потому что, если бы преступник был один, Каменев вступил бы с ним в борьбу. Неужели он спокойно позволил бы издеваться над матерью? Позволил бы связать ее? Следы этой борьбы мы бы увидели. А на кухне все стоит по местам.
– Эдик мог оглушить Каменева.
– Для этого он должен был проникнуть в его квартиру. Ты думаешь, Глеб открыл бы ему дверь? Если мы исходим из того, что Небережная начала опасаться Эдика и обратилась за помощью к Глебу, она его как-то описала, наверное.
– Каменев мог открыть не Эдику. То есть Эдику, но в другом виде. Предположим, в милицейской форме. Мог он ее раздобыть? Сейчас за деньги экипировку космонавта купишь, не то что форму. А родной милиции наши граждане всегда дверь открывают.
– Ладно, там Денис остался. Он все, что можно нарыть, нароет.
Младший Грязнов действительно был оставлен на месте с заданием провести тщательный поквартирный опрос.
– Все-таки я ему позвоню, скажу про милиционера. Пусть возьмет на заметку. – Грязнов потянулся к аппарату.
Пока Вячеслав разговаривал с племянником, Александру позвонили на мобильный.
– Але, это Голованов.
– Да, Сева, слушаю.
– У нас новости. Нашли приятеля Каменева, который десять дней тому назад дал Глебу ключи от пустующей квартиры в расселенном доме на восточной окраине, в районе Выхина.
– Что за дом?
– Чей-то ведомственный. Этот чувак там жил. Дом расселили, ключи от всех квартир остались у нашего чувака. Глеб попросил разрешения хранить там картошку.
– Приятель был в квартире после того, как ключи дал?
– Нет.
– Еще раз, где это?
– Между улицами Молдагуловой и Снайперской.
– Мы выезжаем. Берите чувака за жабры, сажайте в машину. Встречаемся… – Турецкий взглянул на карту Москвы, висевшую на стене, – на перекрестке Рязанского проспекта и улицы Паперника.
– Едем! – Голованов дал отбой.
– Что? – Слава взъерошил волосы.
– Кажется, нашлась потайная квартира. Поехали!
– Ты на три часа совещание назначил.
– Да, черт! – Александр набрал номер внутренней связи. – Клавдия Сергевна, это ты, душа моя? Голубушка, не в службу, а в дружбу. Отзвонись членам моей бригады, нужно совещание с пятнадцати перенести на девятнадцать. Да сегодня, душа моя, сегодня, когда ж еще?! Кричу?! Ну извини, это нервное. Я тебе сейчас список заброшу. Целую. Ты у меня одна, словно в ночи луна, – скороговоркой произнес Александр, бросая трубку.
– Так, может, сразу криминалистов прихватим? И судмедэксперта?
– Пожалуй, – вздохнув, согласился Турецкий.
Первое, что ударило в нос, – запах нечистот и особый, кислый запах, присущий тюремным камерам. Квартира была погружена во тьму. Луч фонарика озарил комнату. Она была пуста.
Ведро с открытой крышкой стульчака в углу комнаты распространяло запах тюремной параши. Один из оперов прошел к окну, снял лист фанеры, распахнул окно. Солнечный свет хлынул в помещение. Мужчины единым движением глубоко вдохнули струю свежего воздуха.
Растерзанная постель со смятыми, окровавленными простынями.
– Не слабо! – высказался судмедэксперт.
– А вот и хрен моржовый! – Грязнов кивнул в угол кровати, где действительно «отдыхал» после трудов огромных размеров резиновый фаллос в следах запекшейся крови.
– Наручники, – указал на пол криминалист Алик Зуев.
На полу, возле постели, валялась пара наручников. Одно кольцо было раскрыто, другое – замкнуто. От этого второго кольца тянулся вдоль кровати длинный металлический шнур. Проследив глазами его путь, Турецкий увидел вторую пару наручников, защелкнутую на противоположной высокой металлической спинке.
– Кого же это здесь на цепи держали? – ахнул Зуев.
– Женщину, надо полагать, – сквозь зубы ответил Грязнов. – Хочешь, я угадаю, как ее зовут? – невесело пошутил он.
– Смотрите, записка! – Зуев стоял возле старенького колченого стола.
На столе – металлическая кружка с огарком свечи. Из-под нее торчит клочок бумаги.
Турецкий подошел. «Все готово. Жду звонка» – было написано печатными буквами на обрывке газеты.
– Что ж, господа специалисты-криминалисты. Работы вам здесь – непочатый край, – констатировал Александр Борисович. – Альберт Александрович, постарайтесь сделать все необходимое как можно быстрее и как можно тщательнее.
– Вообще-то одно исключает другое, – усмехнулся Зуев.
– А вы постарайтесь.
Грязнов, вынимая трубку мобильного, произнес:
– Думаю, следует сконцентрировать поиск автомобиля Каменева в окрестностях этого славного местечка.
…Клавдия Сергеевна, будучи женщиной ответственной и неравнодушной к Турецкому, выполнила его просьбу и сообщила членам оперативно-следственной группы об изменении времени совещания. Позвонила она и Левину, к которому также была неравнодушна.
Олег Николаевич, работавший в Шереметьево с другими членами группы, поблагодарил Клавдию, передал информацию коллегам, работавшим с ним в данный момент на летном поле. Единственным членом бригады, о котором Олег попросту забыл, был стажер Безухов. Забыл о нем Олег по понятной, в общем-то, причине – Безухова перед глазами не было, он сидел в отделе кадров.
Стажер, закончив работать с карточками летного состава, обобщил информацию в виде красивых графиков, перекинул ее на дискету – не здесь же распечатывать секретные материалы – и начал собираться на первое в своей жизни совещание под председательством самого Турецкого.