С первого взгляда было ясно, какая драма разыгралась за несколько секунд.
Две растерзанные собаки, словно окровавленные лохмотья, валялись у частокола, продавленного голодным зверем.
На краю затоптанной, полузасыпанной траншеи лежала Кэт, застыв без движения и без кровинки в лице. А в двух шагах от нее стоял на задних лапах громадный медведь — ростом, казалось, с дом. Из его широко открытой пасти исходило зловонное дыхание, и кишки вываливались из распоротого брюха! К правому боку чудовища буквально прилип свершивший нечеловеческий подвиг Жан, без устали работая ножом, тогда как страшные когти силились дотянуться до спины юноши.
Издав еще одно ужасающее рычание, смертельно раненный гризли навалился всей тяжестью на плечи изогнувшегося Жана, а тот вцепился в шерсть мертвой хваткой, уткнувшись в нее лицом.
Канадец сражался безмолвно, не зовя на помощь. Из его разодранной ноги хлестала кровь. Этот маневр характерен для свирепого медведя: он норовит прежде всего порвать сухожилия жертвы, лишив ее возможности бежать.
Боб и Жак, догнавшие их трое десперадос, путешественник-француз и полковник затаив дыхание следили за беспощадной схваткой, не смея ринуться на зверя из опасения задеть Жана, слившегося с ним в одном объятии.
Из пасти и ноздрей гризли выступила кровавая пена. Он издыхал… но и юноша, изнемогая, держался из последних сил. Голова его поникла, руки разжались, колени подогнулись… и тут родной голос заставил смельчака встрепенуться.
— Смелее, брат! Еще немного!
Когда метис и ковбой побежали на двор, заслышав рычание зверя и боевой клич Жана, американец машинально схватился за кобуру, но Жак резко остановил его.
— Нет! Только не это! Из револьвера не убить… а раненный, он придет в бешенство!
Ворвавшись в комнату, метис схватил первый попавшийся под руку карабин, быстро зарядил его и тут же вернулся во двор, растолкав остальных и крикнув брату ободряющие слова.
Затем, с холодной решимостью, хотя и смертельно побледнев, поднял оружие, целясь зверю в голову.
Это длилось едва ли секунду: раздался выстрел, приглушенный сугробами вокруг траншеи; потом сухой щелчок, словно хрустнула ветка.
Медведь, отпустив добычу, раскинул лапы — будто человек, всплеснувший руками, — разинул огромный зев и издал вопль, от которого задрожали стены дома. Покачивая головой, отполз назад, конвульсивно прижав к глазу лапу с чудовищными когтями.
— Превосходно! — послышался пропитой голос Неда Мура. — Старому Эфраиму пришел конец! Браво, юноша!
Жак, отбросив дымящийся карабин, устремился к брату и подхватил его.
Жан, забрызганный с головы до ног кровью зверя, хлынувшей из груди, словно из пробитой бочки с вином, с отчаянием прошептал младшему брату:
— Проклятие над нами! Я ранен и не смогу идти… А Луи Риль ждет!
— Я пойду один!
— Не сомневался в тебе, брат!
Боб кинулся к Кэт, по-прежнему не подававшей признаков жизни, взял ее на руки и бегом понес в дом.
— Как она? — в страхе воскликнул Жан, чувствуя, как у него сжимается сердце от тревоги, и напрягая все силы, чтобы не упасть. — Неужели я опоздал?
— Да нет, она дышит, бедняжка… Пойдемте, Жан, вас надо перевязать! А девушкой займется мать.
В этот момент гризли, доползший до склада, в последний раз встряхнул головой; кровь хлынула у него из горла, и он вытянулся на земле.
— Застрели дьявол мою душу! — вскричал Нед, обогативший свой словарь любимым ругательством Боба. — Красивый шовчик! Тот, кто сумел так уделать старика Эфа, по праву войдет в число первых ножей границы. Ей-богу, я не прочь пойти с ним на любое дело! Что скажете, полковник?
— Скажу, что это будет большой глупостью с вашей стороны, Нед.
— А второй, который раскроил череп проклятому гризли! Каково?
— Эка важность! В четырех шагах…
— Попробуйте сами попасть в глаз зверю. Пожалуй, руки задрожат! В такой ситуации малейший промах мог обойтись дорого! Клянусь честью, эти канадцы — отчаянные ребята! Надеюсь, они и в самом деле промышляют грабежом. Если им понадобятся люди, я готов предложить свои услуги.
— В любом случае они преподнесли нам фунтов триста превосходной ветчины, — заметил, облизываясь, Питер, большой любитель острого копченого мяса, из которого получается отменная закуска. — Сейчас я разделаю эту тушу. Когда-то мне приходилось работать мясником. Посмотрим, забыл ли я прежнее ремесло!
«Ну, а мне надо будет присмотреть за своими наймитами, — сказал про себя полковник, возвращаясь в дом, — похоже, у нас зреет измена. Весьма жаль! Ведь наши дела складываются удачно… силы врагов тают на глазах… вот и еще один вышел из строя! Фортуна на нашей стороне, надо только ей немножко помочь».
Боб осторожно положил Кэт, так и не пришедшую в себя, на кресло-качалку возле матери.
Фелисьен Навар бросился к Жану, который ковылял, опираясь на плечо брата. Француз решил, что девушка вполне обойдется без его помощи, а вот раненого надо было срочно перевязать.
Бывший бригадир все еще не мог оправиться от изумления, смешанного с ужасом, при виде гризли, чьи размеры превосходили всяческое воображение. И ему с трудом верилось, что подобного гиганта уложил ножом восемнадцатилетний юноша.
Не скрывая своего восхищения, француз рассыпался в искренних похвалах, превознося до небес доблесть метиса.
— Этот болтун переметнется при первой же возможности! — проворчал полковник, косо посматривая на коммивояжера. — Он и без того держит себя все холоднее. Но мы еще посмотрим, мои дорогие! Терпение! Настанет и мой час!
— Прокляни Господь мою душу! — взвизгнула пьяная мегера при виде бесчувственной дочери. — Ты померла или живая? Если померла, то это неприятно… польза от тебя была! Хотя жизнь, она долгой не бывает… всем нам придется… А если ты живая, отвечай мне… и залеживаться нечего! Подавай гостям выпивку, у них в горле пересохло!
Удивленная упорным молчанием, Старуха кое-как добралась до кресла, вынула трубку изо рта, смачно сплюнула и уставилась на бедную девочку полоумными глазами, напоминающими по цвету вареную рыбу.
— Ты почему не отвечаешь, скверная дочь? Я тебе покажу, как дерзить матери! Сейчас вот возьму палку…
— Что вы делаете, сумасшедшая? — воскликнул в негодовании Фелисьен. — Вы что, не видите? Она в обмороке… может быть, ранена!
— В обмороке! Еще чего выдумали! Я покажу этой дурехе… Стаканчик можжевеловой водки, и все как рукой снимет!
Перестав слушать омерзительное лопотанье, француз устремился к Кэт и стал хлопотать над ней с трогательной неловкостью, восполняя недостаток опыта рвением.
Боб в это время осматривал рану Жана, сразу определив, что она глубока и серьезна. Затем ковбой перевязал своего друга, смочив кусок пакли водкой и привязав его к ране льняным жгутом.
На границе своя хирургия. Впрочем, многим она спасла жизнь.
Кэт — ей Фелисьен натирал виски уксусом и брызгал в лицо холодной водой — постепенно приходила в себя. Наконец девушка открыла глаза и огляделась в изумлении, явно с трудом веря, что жива и находится в своем доме.
Все еще бледная от потрясения, она едва слышно произнесла:
— Где гризли?
— Сдох! — весело крикнул Боб. — Я сделаю из него превосходный ковер, а мой друг Жан преподнесет его вам в подарок.
— С величайшим удовольствием, мисс Кэт… — с готовностью подхватил юноша. — Надеюсь, вам лучше?
Славная девочка глубоко вздохнула, выпила залпом стакан холодной воды и, поднявшись, сделала два неуверенных шага.
— Мне гораздо лучше… я должна поблагодарить вас, господа! Вы спасли мне жизнь! Боже, как я испугалась, увидев этого чудовищного зверя, когда он рвал когтями собаку… Я упала от ужаса, и мне казалось, что я уже мертва… И вот я здесь! Как хорошо жить!
Разумеется, пришлось рассказать ей в мельчайших деталях обо всем, что произошло: как Жан схватился врукопашную с гризли, распоров тому брюхо; как Жак метким выстрелом уложил гигантского медведя; как все бросились ей на помощь… Все обитатели дома, за исключением полковника, который о чем-то беседовал в углу со Старухой, окружили смелую девушку и говорили наперебой.
Удивительная вещь! Пьяница слушала чрезвычайно внимательно, и было похоже, что у нее наступил момент просветления.
— Хорошо. Вы знаете, чего хотите, полковник!
— И щедро плачу за это!
— Вы получите наркотик сегодня вечером… Такого добра у меня хватает… Но только деньги вперед!
Вечером в «Одиноком доме» праздновали победу над гризли. Враждующие партии впервые сошлись за одним столом, испытывая друг к другу непривычно добрые чувства.
Нед Мур, искренне восхищаясь подвигом Жана, излучал симпатию; Ник с Питером, привыкнув смотреть в рот Неду, следовали его примеру; Фелисьен уже давно сердцем был на стороне канадцев. Даже полковник заметно смягчился и щедрой рукой жертвовал на выпивку.
Медвежье мясо поедалось во всех видах в сочетании с обильными возлияниями. На стол было подано лучшее вино, и только Фелисьен Навар, признанный знаток и ценитель, порой удивлялся странному вкусу напитков.
А потом все даже не заметили, как забылись тяжелым сном.
ГЛАВА 8
Невеселое пробуждение. — Прощальное послание полковника Ферфильда. — Очередное изъятие. — Бешенство. — Каким образом полковнику удалось прорвать снежную блокаду. — Смена вождя. — В погоню. — След медведя. — Снежная траншея. — Невероятная встреча. — Джонатан и Джо Сюлливан.
Обитатели «Одинокого дома» беспробудно спали двенадцать часов подряд.
Вполне понятно, отчего в спячку впали некоторые из них, поглотившие не одну бутылку вина. Например, Старуха, которой вздумалось добавить в шампанское, для пущей крепости, можжевеловой водки, джина и перца, — естественно, сначала ей хотелось завести как веселые, так и печальные песни, но кончилось это неизбежной каталепсией .
Нед Мур, а также его безмолвные зловещие приспешники Ник и Питер, которые во время снежной блокады занимались только тем, что пили, курили, жевали табак и спали, набросились на дармовую выпивку с той же жадностью, что и полоумная хозяйка дома, а потому могли свалиться внезапно, как и она.
Это было неизбежно и никого бы не удивило.
Даже Боб, несмотря на благотворное влияние новых друзей, излишне разгорячился и выпил больше чем следовало — естественно, он проснулся с тяжелой головой, и у него трещал скальп, как шутят на границе.
Но как могло случиться такое с Фелисьеном Наваром, многоопытным участником всевозможных застолий? Или с тремя метисами, убежденными трезвенниками? С Кэт Сюлливан — она едва пригубила стакан с шипучим «чимпеньским» — иными словами, шампанским?
Непонятное явление! И эту загадку пытался разрешить каждый по мере почти одновременного пробуждения.
Боб первым открыл глаза, чувствуя, что закоченел от холода — камин давно погас, — и с понимающим видом оглядел живописный беспорядок в большой комнате. Иронически поклонившись Старухе, прикорнувшей у очага, он машинально сосчитал «тела».
Нед Мур сидел за столом, уткнувшись лицом в скрещенные руки и оглашая «Одинокий дом» звучным храпом. Ник и Питер валялись на полу, раскинув руки и ноги крестом, — оба дышали прерывисто, икая, словно больные животные.
Фелисьен Навар, чьи густые брови и черная борода еще больше оттеняли неестественную бледность, спал в кресле-качалке.
Двое раненых, Жан и Франсуа, растянулись на меховой подстилке; Боб оказался возле Жака, также совершенно бесчувственного. Ему смутно помнилось, что мисс Кэт попросила разрешения пойти к себе перед тем, как он внезапно рухнул, сраженный непобедимой сонливостью.
— Вроде все здесь, — проворчал ковбой, потягиваясь, — да, все тут… Черт возьми! Голова словно свинцом налита… Кто бы мог подумать? В глотке будто пакля застряла… сейчас бы стаканчик воды! Да… воды… пожалуй… Эй, полковник! Надо бы промочить горло! Ставлю бутылку джина… Давай, Старуха, обслужи клиентов! Эй, Мур… Ник… Питер… что, скальпы трещат? Полковник Фэрфильд! Hell and dammit! Я ошибся… этот мерзавец исчез… Ну-ка, еще раз: француз, Нед, Питер, Ник, трое моих друзей и я сам… Пусть сам дьявол подвесит меня за галстук! Он сбежал… хотел бы я знать, каким образом ему это удалось и куда он направился?
Монолог Боба, произносимый громогласно, вкупе с ругательствами и окликами, наконец пробудил спящих.
— А это еще что такое? — продолжал ковбой, вглядываясь в необычный предмет на стене прямо над ложем Жана и Франсуа.
Предмет оказался индейским ножом: воткнутый в кедровую балку, он придерживал большой клок грубой бумаги, на которой карандашом было написано несколько строк.
— Чувствую, за этим кроется какая-то подлость, — пробормотал Боб, подходя поближе, чтобы разобрать неровные строчки.
Затем он прочел вполголоса:
«Молоды вы, чтобы тягаться с таким старым лисом, как я. Вы были в моей власти, и я мог бы вас всех отправить на тот свет. Мертвых можно не опасаться. Но мне почему-то не захотелось вас убивать. Вероятно, это большая глупость с моей стороны. Я ограничился тем, что забрал деньги, которые вы добыли грабежом, обворовав меня неделю назад. А к десяти тысячам, что были зашиты в вашем поясе, Жан, я без всяких угрызений присоединил доллары из вашего кармана. Пусть это будет возмещением за потерянное время. Я был великодушен, не так ли?»
— Обворовали! Нас обворовали! — завопил ковбой, которому на этот раз изменило обычное хладнокровие.
— Обворовали? Кого? Кто? — посыпались встревоженные восклицания Жана, Жака и Франсуа с одной стороны и Неда Мура, Питера и Ника — с другой.
Фелисьен Навар немедленно схватился за внутренний карман и со вздохом облегчения убедился, что его бумажник на месте.
— Вот, читайте! — в бешенстве вскричал Боб, протягивая бумагу Жану, который внезапно побледнел. — А я сейчас поговорю по-свойски с этой бандой негодяев! За сколько долларов продались? Сколько вам обещал этот мерзавец за такую грязную работенку?
— Слушай, ты, коровий пастух! — заорал Нед Мур, и без того вставший с тяжелой головой. — Я тебя научу, как вежливо разговаривать! Еще одно оскорбление, и мы пустим в ход револьверы.
— Пропади все пропадом! — воскликнул Боб, ринувшись на десперадо. — Черт возьми! Я с удовольствием перережу кому-нибудь глотку.
— Тихо! — спокойно произнес Питер, вставая между соперниками, которые уже выхватили ножи. — Боб спросил, сколько нам обещал полковник Ферфильд. Отвечаю: сто долларов…
— Он вам заплатил?
— Нет! И лучше нам немедля пуститься за ним в погоню, чем выпускать друг другу кишки.
— Хорошо сказано, Питер! Ты молчалив, как Валаамова ослица , но, если открываешь рот, изрекаешь истину, как и она! Давай отложим наше маленькое дельце, Боб, и заключим временный союз. Нас тоже обворовали!
— Хэлло! Вы что это, ребята, раздумали драться? — раздался хриплый голос Старухи. — Измельчал народ на границе. А ну-ка, выпейте по глоточку и подеритесь! Люблю смотреть, как пускают кровь!
И Старуха, всклокоченная, омерзительная, с безумными глазами, заковыляла неверным шагом алкоголички к двум своим гостям, жаждая стравить их в кровавой драке.
— Уймись, ведьма! — грубо приказал Нед Мур. — Говори, сколько тебе дал этот проклятый полковник, чтобы усыпить нас?
— Ловкий малый: уважаю таких! Хотя и побоялся перерезать горло красавчикам из Канады.
— Отвечай, гадина! Какую дрянь ты нам подсыпала? О чем сговорилась с этим мерзавцем?
— Подумаешь! К чему так шуметь из-за жалкого стаканчика лауданума… Вас семеро мужчин! А я, слабая женщина, пивала его не морщась, когда мой муженек Джо Сюлливан строил «Одинокий дом»!
— Вот оно что! — задумчиво молвил Фелисьен Навар. — Значит, это был лауданум? То-то мне показался странным вкус шампанского! Стакан! Легко сказать! Это же лошадиная порция… Идиот-полковник вполне мог нас отравить! Удивительно, как мы вообще остались живы…