Следовательно, уничтожив теперь их корабль, Мэлтби предоставит Пятидесяти Солнцам драгоценное время, в течение которого можно будет решить, что же делать дальше. Ведь деллианам, нон-деллианам и мезоделлианам дорог каждый лишний день, каждый час; к счастью, Мэлтби строил план уничтожения земного корабля не на том, чтобы рассчитанная им орбита привела «Звездный рой» в недра какой-либо звезды — магнитологические исследования позволили землянам определить местоположение всех звезд на этой трассе.
Однако обо всех штормах они знать не могли. Ни за десять, ни даже за сто лет одному кораблю не под силу обнаружить все возможные бури в ареале, охватывающем две с половиной тысячи световых лет. Если только земные психологи не докопаются до специфических свойств его двойного мезоделлианского разума, Мэлтби в состоянии выполнить то, чего ждет от него правительство Пятидесяти Солнц. В возможности этого Мэлтби не сомневался.
Тем временем лейтенант Кэннонс манипулировал ручками орбитографа; световые линии на табло извивались и мерцали, пока не замерли, подобно шарам в лотерейном барабане. Из них Мэлтби выбрал шесть, ведших глубоко в область великой бури. Десять минут спустя он ощутил легкую вибрацию — корабль пришел в движение. Нахмурившись, Мэлтби поднялся на ноги. Странно, что они приступили к действиям без какой бы то ни было проверки…
— Сюда, — сказал старик.
«Так не может кончиться, — мгновенно сообразил Мэлтби, — Сейчас они примутся за меня…»
Мысль его прервалась.
Он очутился в космосе. Далеко-далеко внизу виднелась удаляющаяся планета Кайдер-Три. С одной стороны поблескивал громадный темный корпус линкора; со всех остальных сторон, сверху и снизу, были только звезды да беспредельный мрак космоса. Несмотря на свою железную волю, Мэлтби ощутил неописуемое потрясение. Его действующее сознание свело судорогой; он пошатнулся и, вероятно, упал бы, подобно внезапно ослепшему человеку, если бы, попытавшись удержаться на ногах, не обнаружил, что стоит достаточно твердо.
Он оцепенел. Инстинктивно разум его переключился на второе — деллианское — сознание. Его точность и силу Мэлтби поставил между своим вторым «я» и тем, что могли бы противопоставить ему земляне.
Сквозь пронизанную сверканием звезд тьму откуда-то донесся ясный и звучный женский голос:
— Итак, лейтенант Неслор, какие же плоды психологического познания взросли на дереве удивления?
В ответ прозвучал второй голос, принадлежавший женщине постарше:
— За три секунды, благородная леди, его сопротивляемость подскочила до уровня, соответствующего ай-кью девятьсот, что является средним значением для деллиан. А ведь помнится, ваше сиятельство, вы специально просили, чтобы их представитель не был деллианином.
— Вы глубоко заблуждаетесь, — поспешно произнес Мэлтби в окружавшую его ночь. — Я не деллианин. Это просто естественная реакция на удивление. Уверяю вас, если требуется, я снижу свою сопротивляемость до нуля.
Щелчок — и сразу же иллюзорный космос со всеми его звездами прекратил существование. Мэлтби убедился в том, о чем начал уже подозревать: он не покидал метеорубки. Рядом стоял лейтенант Кэннонс, с тонкой улыбкой на иссеченном морщинами лице. На приподнятом помосте, полускрытая длинной приборной доской, сидела красивая женщина.
— Вы находитесь в присутствии главного капитана, ее сиятельства Глории Сесилии, леди Лорр из благородных Лорров, — исполненным достоинства голосом произнес старик. — Держите себя подобающим образом.
Мэлтби молча поклонился. Сдвинув брови, главный капитан смотрела на него, пораженная обликом мезоделлианина. Высокий, прекрасно сложенный, сильный, с умным, одухотворенным лицом — в мгновение ока она отметила все эти черты, свойственные лучшим представителям человеческой расы… и роботам.
Эти люди были гораздо опаснее, чем она предполагала.
— Сами понимаете, мы обязаны допросить вас, — произнесла леди Глория с несвойственным ей раздражением. — Но мы предпочли бы, чтоб вы не чувствовали себя обиженным. Вы утверждаете, что Кассидор-Семь, главная планета Пятидесяти Солнц, находится в двух с половиной тысячах световых лет отсюда. Обычно мы тратим много лет, нащупывая дорогу через столь необъятные пространства, насыщенные не нанесенными на карты звездами. Вы предложили нам оптимальные траектории полета. Однако мы должны быть уверены, что эти траектории отобраны честно, без вероломства и коварных намерений. Исходя из этих соображений, мы просим вас открыть свой разум и отвечать на предложенные вопросы под непрерывным психологическим контролем.
— Мне приказано сотрудничать с вами во всем.
Мэлтби гадал, что же он почувствует теперь, когда настал решающий час. Но ничего необычного не ощутил. Тело слегка одеревенело, зато разум… Мэлтби приказал своему «я» отступить на задний план. Он предоставил поединок со всеми вопросами, какие будут предложены, своему деллианскому сознанию, до сих пор удерживаемому от собственных мыслей. Этот странный, не имевший собственной воли разум был направляем со стороны, однако проявлял сопротивляемость, соответствующую ай-кью сто девяносто один.
Временами это второе сознание восхищало Мэлтби: не обладая творческими способностями, оно отличалось компьютерной памятью и сопротивляемостью внешнему давлению, которая — как быстро установила эта женщина-психолог — соответствовала ай-кью, превышающему девятьсот; если быть абсолютно точным, то его значение было равно девятистам семнадцати.
— Как вас зовут?
Вот и началось: фамилия, звание и множество других деталей, с самых разных сторон характеризующих его личность… Мэлтби отвечал спокойно, уверенно, без утайки. Когда он закончил, клятвенно подтвердив достоверность сведений о штормах, воцарилась мертвая тишина. Затем из ближней стены появилась женщина средних лет и жестом указала Мэлтби на стул. Когда он уселся, она наклонила его голову и приступила к обследованию — осторожно, почти любовно лаская череп Мэлтби пальцами. Однако когда она подняла глаза, слова ее прозвучали резко:
— Вы не деллианин или нон-деллианин. И молекулярная структура вашего тела и мозга удивительнее всего, что я когда-либо видела. Все молекулы соединены в пары. С чем-то подобным я столкнулась однажды в электронной схеме, когда мы пытались уравновесить нестабильную структуру. Аналогия не точна, но… м-м-м… Мне надо попытаться припомнить, чем кончился тот эксперимент, — Она помолчала. — Как вы это объясните? И что вы собой представляете?
Мэлтби вздохнул. Он давно решил солгать лишь в одном — в главном. Для его двойного сознания это не имело ни малейшего значения, однако ложь порождала легкие колебания артериального давления, вызывала нервные спазмы и нарушения в работе мышц. Рисковать же Мэлтби не имел права — за исключением тех случаев, когда это было совершенно необходимо.
— Я мезоделлианин, — ответил он и сжато рассказал, как смешанные браки между деллианами и нон-деллианами, долгое время бесплодные, в конце концов стали возможными несколько сот лет назад. Использование холода и давления…
— Подождите, — попросила психолог и исчезла; когда она вновь появилась из стены трансмиттера, то казалась погруженной в размышления.
— По-моему, он говорит правду, — едва ли не через силу призналась она.
— Что это значит? — вскинулась леди Глория, — С тех самых пор, как мы столкнулись с первым гражданином Пятидесяти Солнц, служба психологии стала меньше доверять собственным выводам? А я-то считала психологию единственной идеальной наукой! Одно из двух — либо он говорит правду, либо нет.
Немолодая женщина выглядела подавленной. Она твердо и пристально разглядывала Мэлтби в упор, а потом, придя в явное замешательство под его невозмутимым взглядом, повернулась к своему командиру:
— Эти двойные молекулярные структуры в его мозгу… Но я не вижу причин, препятствующих вам приказать развить полное ускорение.
«Вот оно — то, что я искала, — подумала Глория. — Это действительно плод смешанного брака деллианина и нон-деллианина».
Она и сама толком не понимала, что имела в виду. И потому, прикрывшись легкой улыбкой, произнесла вслух:
— Приглашаю капитана Мэлтби пообедать. Уверена, что он будет сотрудничать с нами и во всех дальнейших исследованиях, которые вы, лейтенант Неслор, тем временем подготовите. А пока пусть кто-нибудь проводит капитана в отведенную ему каюту, — Она обернулась и проговорила в коммуникатор: — Главным двигателям увеличить скорость до половины светового года в минуту, следуя курсом…
Мэлтби слушал, прикидывая в уме. Половина светового года в минуту. Чтобы развить такую скорость, потребуется некоторое время… А к восьми часам «Звездный рой» уже войдет в зону шторма.
В восемь часов Мэлтби будет обедать с главным капитаном.
Восемь часов!
После ухода Мэлтби леди Лорр невесело спросила подругу:
— Ну и что вы об этом думаете?
— Трудно поверить, что они осмелятся сыграть с нами какую-нибудь шутку на этом этапе, — В голосе психолога звучала гневная растерянность.
— У них здесь на редкость запутанная система, — медленно проговорила главный капитан. — Все мало-мальски стоящие карты находятся на планетах, а люди, способные их читать, — на кораблях. Астрогаторы строят свои расчеты на основании шифровок, отправленных людьми, не способными интерпретировать полученные ими данные наблюдений. Узнать, говорит ли капитан Мэлтби правду, мы можем только при помощи психологических тестов. Как и прежде, я делаю ставку лишь на ваше профессиональное мастерство. Несомненно, они что-то замышляют, но мы не можем позволить страху парализовать нас. Мы должны исходить из предположения, что сумеем выбраться из любых расставленных нам ловушек — даже при помощи одних только простейших машин, если ничего другого не останется. А пока пустите в ход все возможные средства. Не сводите с этого человека глаз. Необходимо выяснить, каким образом «Атмиону» удалось уйти.
— Сделаю все, что в моих силах, — сурово промолвила лейтенант Неслор.
Глава 11
Целые потоки антиматерии, изверженной Новой, вторглись в глубь облака межзвездных газов, и без того уже бушевавших в яростном безумии, — это была великая буря.
Взорвавшись, гигантское солнце подстегнуло бешеную пляску разреженного газа, добавив к ней нечто еще более смертоносное — скорость. Причем скорость взбесившегося газа нарастала скачкообразно. Материя шторма плясала и пылала все быстрее, уже с поистине адским неистовством. Действия сменяли друг друга со стремительностью, чреватой едва ли не полным разрушением материи. Впереди со скоростью свыше ста восьмидесяти шести тысяч миль в секунду мчался свет Новой — сверкающее предостережение всем, кто понимал, что вспыхнуло оно на границе межзвездного шторма.
Но смысл предупреждения, которое нес этот ослепительный свет, сводился к нулю из-за колоссальной скорости шторма. Недели и месяцы мчался он сквозь безбрежную ночь, лишь немного отставая от света.
Обеденная посуда была уже убрана.
«Через полчаса, — подумал Мэлтби, — Полчаса!»
Он с содроганием попытался представить себе, что именно произойдет, когда линкор внезапно столкнется с тысячами g торможения. Вслух он произнес:
— Чем я занимался весь день? Сидел в библиотеке. Меня интересовала новейшая история земной межзвездной экспансии. Мне была любопытна судьба сообществ, подобных мезоделлианам. Я уже упоминал, что после войны, проигранной главным образом из-за нашей малочисленности, мезоделлиане скрылись от Пятидесяти Солнц. Я был одним из попавших в плен детей, которые…
Его слова были прерваны воплем, донесшимся из коммуникатора:
— Благородная леди, я нашла решение!
Мгновением позже Мэлтби узнал возбужденный голос женщины-психолога. Он почти забыл, что она, должно быть, наблюдала за ним. Следующие ее слова заставили Мэлтби похолодеть.
— Два разума! Я додумалась до этого совсем недавно и сразу же соорудила двойное наблюдательное устройство. Спросите! Спросите его о штормах. А тем временем остановите корабль. Немедленно!
Пристальный взгляд темных глаз Мэлтби встретился со стальными прищуренными глазами главного капитана. Не скрываясь, он сконцентрировал на ней усилия обоих разумов, заставив сказать:
— Глупости, лейтенант. Один человек не может обладать двумя разумами. Объясните толком.
Мэлтби надеялся протянуть время. На протяжении десяти минут земляне еще могли спастись. Он должен был заставить их потерять каждую минуту этого времени, сопротивляться любым их попыткам овладеть ситуацией. Если бы только его особый трехмерный гипноз мог действовать и через коммуникатор…
Но он не действовал.
Световые лучи вырвались из стены и оплели тело Мэлтби, удерживая его в кресле, подобно множеству неразрывных пут. Когда он оказался связанным по рукам и ногам, перед лицом воздвигся силовой экран, препятствующий мысленному воздействию на главного капитана, а над головой — конус, напоминающий дурацкий колпак.
Мэлтби был схвачен так же крепко, как если бы дюжина человек всеми силами и весом навалились на него. Он расслабился и рассмеялся.
— Слишком поздно, — насмешливо проговорил он, — Потребуется не меньше часа, чтобы сбавить ход корабля до безопасных пределов, а на такой скорости вы не успеете вовремя повернуть, чтобы избежать шторма — величайшего в этой части вселенной.
Это не совсем соответствовало истине. Еше было достаточно и времени, и пространства для маневра, чтобы уйти с опасного курса и избежать столкновения со штормом, двигаясь в направлении его движения. Нельзя было поворачивать лишь в сторону хвоста шторма или его огромных, разбухших крыльев.
Размышления Мэлтби были прерваны пронзительным криком леди Jlopp:
— Главные двигатели! Сбавить ход! Тревога!
Последовало сотрясение, от которого содрогнулись стены, и Мэлтби ощутил разрывающее мышцы давление отрицательного ускорения. Он напрягся, противодействуя этой силе, и через стол взглянул на главного капитана. Она улыбалась, но это была застывшая маска.
— Лейтенант Неслор, — сквозь зубы выдавила она, — Примените психологические или любые иные средства, но заставьте его говорить. Надо что-то делать.
— Ключ ко всему — его второй разум, — отозвался голос психолога. — Он не деллианский по природе и потому обладает всего лишь обычной сопротивляемостью. Я подвергну его самому концентрированному воздействию, какое когда-либо сосредоточивалось на человеческом мозге, опираясь на два базиса — логику и секс. В качестве предмета его страсти я использую вас, благородная леди.
— Поспеши! — приказала молодая женщина, и в голосе ее прозвучал металл.
Мэлтби пребывал во мгле — физической и психической. В глубине души он сознавал, что реально существует и что неодолимые силы пытаются формировать его мысли. Он сопротивлялся, вкладывая в эту борьбу всю силу жизни, все миллиарды и квадриллионы импульсов, которые некогда творили его самого.
Однако давление внешней мысли росло.
«Как глупо с моей стороны сопротивляться Земле, когда эта восхитительная землянка любит меня, любит, любит… Великолепна цивилизация Земли и галактики Млечного Пути. Триста квадриллионов людей. Даже самый первый контакт с ними может преобразить Пятьдесят Солнц. Как она привлекательна; я должен ее спасти. В ней для меня средоточие мира…»
Откуда-то очень издалека Мэлтби услышал собственный голос, объяснявший, что надо предпринять, на какой именно курс положить корабль, сколько времени у них в распоряжении. Он попытался остановиться, но голос его не умолкал, неумолимо произнося слова, означавшие второе поражение Пятидесяти Солнц.
Мгла начала редеть. Ужасное давление на его напряженный мозг ослабло. Проклятый словесный поток прекратил изливаться из его губ. Мэлтби выпрямился на стуле, дрожа и ощущая, что энергетические путы и силовой колпак отпустили его. Он услышал, как главный капитан говорит в коммуникатор: