Однако и ведьма когда-нибудь должна была отдыхать. В конце концов Арилак дождался своего часа.
Ее поймали прошлой ночью в подвале одного из домов, владелец которого разболтал о том, что у него прячется кто-то посторонний. Неслышно подкравшиеся слуги Арилака набросили на спящую женщину металлическую сеть, превращенную магией Табурга в ловушку для ведьм. Ведьма действительно оказалась под нею бессильна, и ее, опутанную сетью, Арилак повез в Башню.
Приговор Хозяев Ладони, всего лишь верных исполнителей воли Великих Магов, последовал быстро и не подлежал пересмотру. Женщина из Нижнего города, не имевшая даже титула, обладала ярко выраженными способностями, которые считались исключительной привилегией Правителей Кобара. Устои были поколеблены, и расплата не заставила себя ждать.
* * *
Все свое детство и малую часть взрослой жизни Истар удавалось скрывать ото всех свою пугающую силу, но она стала красивой женщиной, и несколько раз ей все же пришлось воспользоваться этим сомнительным даром. Такое не могло остаться незамеченным в грязной сутолоке Кобара. Слухи о новоявленной ведьме дошли до всеслышащих ушей Хозяев Башни. Долгое время их слуги тайно следили за ней, порой провоцируя ее на использование грозной силы. А потом Табург отдал приказ о поимке преступницы.
Но посланные в первый раз стражники добились только одного: их головы были размозжены о стены окруженного ими дома.
Тогда охота началась всерьез.
В течение нескольких дней и ночей жертве удавалось ускользнуть от преследователей. Она пряталась в укромных уголках Кобара, меняя по мере сил одежду и обличья. Это было, конечно, бессмысленно, если не считать смыслом саму попытку избежать своей печальной участи. Истар могла лишь ненадолго оттянуть тот момент, когда ее схватят. Она была обречена и прекрасно понимала это. В замкнутом со всех сторон мире Кобара можно было скрыться навсегда лишь в одном месте, но даже в самом худшем случае ведьму и так ожидала ссылка в Зыбкую Тень.
* * *
Сейчас она стояла перед своими судьями, окутанная плотным коконом из волшебной сети, в одном из мрачнейших залов Башни, освещенном редкими факелами и клубками светящихся змей.
– Понимаешь ли ты, что нарушила Порядок Вещей, ведьма, и, следовательно, не имеешь права жить? – вопрошал Арилак из глубин огромного судейского кресла с распростертым над спинкой скелетом древнего летающего зверя – символа неотвратимого возмездия.
В зале, на возвышении, находилось еще несколько Хозяев Ладони. Великие Маги незримо присутствовали здесь, наблюдая за судилищем.
– Кто устанавливает Порядок Вещей? – ответила ведьма вопросом на вопрос. – Кто сказал тебе, Хозяин Ладони, что я – не часть этого Порядка?
– Дерзкая тварь! Ты вторглась в запретные области, – констатировал Арилак, возвысив голос. – Демоны Тени обучили тебя странным вещам… Признаться, я уже хотел было пытать тебя, но Хозяева Башни дали мне новое знание. Ты не ведаешь, что творишь, в противном случае тебя ожидала бы гораздо более ужасная смерть. Теперь я вижу, что ты – всего лишь жалкая игрушка в руках Хаоса и сама не сделала ничего, чтобы обрести свою силу. Но мы отдадим тебя твоему хозяину, пока ты изнутри не разрушила наш мир…
– Это ты игрушка в руках Великих Магов, Хозяин Ладони, – тихо сказала Истар. – И, кроме того, глуп, как большинство слуг.
Взбешенный Арилак вскочил на ноги и направил на ведьму длинный высохший палец:
– Я мог бы показать тебе, ничтожное животное, кто ты есть на самом деле, – прошипел он. – Я показал бы тебе, кем ты была до своего рождения, выкидыш грязи! Я вернул бы тебя в прах, из которого ты вышла. Если бы Хозяева Башни разрешили мне…
Внезапно он осекся, лицо его исказилось, словно от невыносимой головной боли. Спустя несколько мгновений черты Арилака разгладились, и, почти спокойный, он опять опустился в кресло. Но в его спокойствии появилось что-то от невозмутимости идола.
Ведьма, чей силуэт лишь угадывался под многослойным покровом магической сети, не удостоила его ответом – было очевидно, что на приговор уже ничто не могло повлиять.
* * *
Вскоре все было кончено. Хозяин Ладони Коэн, Смотритель Тел, долгое время изучавший человеческие внутренности, настаивал на том, чтобы осужденную отдали ему. Он собирался вскрыть ее череп, чтобы узнать, каким образом она перемещает вещи, тела, предметы, зажигает огонь, вызывает болезни, судороги и убивает на расстоянии безо всяких атрибутов боевой магии.
Но этому воспротивился Гугенубер. Ему удалось убедить других Хозяев Ладони в том, что вмешательство в столь странный мозг может пробудить к жизни силы еще более неведомые и гораздо более страшные, – а потому изгнание ведьмы в Зыбкую Тень будет самым лучшим выходом для Кобара.
Тогда Хозяин Башни Зонтаг предложил попросту умертвить чудовище, но Гугенубер напомнил всем об Установлениях и о тайном назначении осужденных. Против нарушения Установлений были и все остальные Хозяева Башни. Взбешенный Зонтаг отказался участвовать в заседании суда и удалился, окружив себя стеной непоколебимого молчания.
Ведьме не позволили даже сделать обычный выбор – быть изгнанной в Тень или сражаться с осужденными в Кратере Самоубийц. Правда, Арилак не сумел отказать себе в мелком удовольствии и предложил ей сражаться закованной в металлическую сеть.
Вместо ответа на лице Истар появилась улыбка необъяснимого превосходства.
Глава восьмая
Трапеза с отравлением
Смертельная скука светской жизни…
Сидя за огромным столом в трапезной дома Массара, Сенор равнодушно рассматривал оказавшуюся напротив баронессу Эльми, относительно которой у него не так давно были вполне определенные намерения, и ожидал момента, когда герцогине Массар взбредет наконец в голову выпить бокал с отравленным вином. Но та оттягивала свой последний выход, ради которого все и собрались – в надежде хоть немного развлечься.
У Сенора сегодня действительно был тяжелый день. Его достаточно утомили вопли толпы в Кратере Самоубийц, где пришлось высидеть целых семь боев, а поздно вечером ему еще предстояло присутствовать при изгнании в Тень.
К тому же, несмотря на обильное возлияние, из головы Сенора не выветрилось воспоминание о преследующем его безголовом Слуге Башни. Здесь он пока был в безопасности, но рано или поздно ему придется остаться одному.
Казалось, только у него были проблемы среди болота пресыщенности и сытости. Блеск драгоценностей ослеплял, кукольные напудренные лица женщин поражали своей безжизненностью, а в глазах баронессы читалось такое откровенное желание, что Сенору даже стало немного не по себе.
Интересная вещь: взгляд Эльми буквально гипнотизировал его, и он с трудом отогнал наваждение. Черты ее лица как-то странно расплывались, но Сенор отнес это на счет выпитого им за сегодняшний день.
Герцог Массар, обладатель носа чудовищной длины и одного из самых больших в Кобаре состояний, внимательно разглядывал женщин, сидящих по обе стороны длинного стола, – он был не на шутку озабочен выбором будущей жены. Со своим оскорбителем он уже разделался, бросив его в террариум к голодным боевым рептилиям, а изменившая ему герцогиня сразу стала перевернутой страницей в его жизни.
Как раз в тот момент, когда Сенор принялся рассматривать его нос, спасаясь от слишком откровенных взглядов Эльми, раздался легкий хрустальный звон. Герцогиня Массар выронила бокал из ослабевших пальцев и с хрипом откинулась назад в своем Кресле Прелюбодеяния, сделанном из костей рептилий и обтянутом кусками кожи, которую сняли с гиен. Смерть ее была быстрой, но ужасной: глаза вылезали из орбит, ногти раздирали шею, тело содрогалось в жестоких конвульсиях…
Через минуту все было кончено.
Самоубийство герцогини, увидеть которое давно жаждали изрядно заскучавшие Придворные, вызвало среди присутствующих настоящее некротическое возбуждение. Облегченно рассмеявшись, когда слуги извлекли из кресла тело бывшей супруги, Массар дал знак музыкантам – и музыка, услаждавшая звук трапезничающих, стихла. Наступило время Движений.
Сенор смертельно ненавидел этот ритуал, но ему пришлось принять участие в нем, чтобы не выглядеть белой вороной среди собравшейся знати.
Придворные парами двинулись по огромному залу, вычерчивая на выложенном мозаикой каменном полу сложные геометрические фигуры. Сенору казались абсурдными и какими-то сомнамбулическими эти Движения, совершавшиеся в почти полной тишине, которая нарушалась лишь шорохом платьев, скрипом кожи и натужным сопением какого-нибудь старика. Словно рои гигантских насекомых двигались, подчиненные высшей воле, воплощая собой немыслимую геометрию…
На придворных Движения и мельтешение собственных теней в гулкой тишине зала оказывали почти гипнотическое воздействие. Кроме того, над всем этим действом витал слишком хорошо ощутимый, до отвращения приторный запах пудры, и Сенору приходилось прикладывать героические усилия, чтобы сдержать тошноту.
Сделав несколько кругов по залу, почти запутавшись в поворотах и переходах, сменив несколько партнерш, Сенор вдруг оказался лицом к лицу с баронессой. На ее губах дежурила улыбка более чем благосклонная, и он, не чуждый человеческим слабостям, нежно заключил ее руку в свою.
– В террариуме, сразу после боя рептилий… – быстро пролепетала Эльми, прежде чем очередная фигура Движений не разделила их и не понесла по двум расходящимся кривым. Правда, в голосе Эльми было нечто странное – он оказался скрипучим и хриплым. Сенор даже подумал на мгновение, что это вообще не ее голос; да и место, назначенное баронессой, было, надо признаться, не самым подходящим для нежной беседы.
Но исходивший от Эльми возбуждающий аромат и выпитое сегодня вино сделали Сенора на редкость беззаботным.
Когда окончились Движения, он с нетерпением вернулся к трапезе. Труп бывшей герцогини уже бальзамировали где-то в подвале слуги Массара, а сам герцог явно приблизил к себе одну из дочерей Вюрца, который, как всем было известно, до конца своих дней остался бы Человеком Мизинца, если бы не умел с выгодой использовать сомнительные достоинства своих чад.
Сенор пребывал в самых смелых мечтах относительно предстоящей ночи и почти не обращал внимания на происходящее в трапезной. Именно потому он пропустил ссору двух придворных, тут же перешедшую в поединок, который закончился отсечением руки и легким ранением в грудь. Потерявшего конечность слуги повезли домой, отсеченную руку бросили сторожевым псам, и веселье, которое вообще трудно было чем-либо омрачить, продолжалось дальше.
По традиции трапеза с отравлением должна была завершиться схваткой боевых рептилий, самца и самки, – символов Массара и герцогини, вернее той, что готова была занять ее место.
Массар и дочь Вюрца удалились в террариум, чтобы выбрать рептилий на свой вкус. Через некоторое время слуги герцога вкатили в террариум две огромные клетки на деревянных колесах.
Гости Массара выстроились одним большим живым кольцом в свободной части зала; кое-кто из предосторожности держал в руке обнаженный меч. Чудовищ выпустили из клеток в центре этого кольца, и слуги начали побуждать их к схватке ударами заостренных кольев.
Рептилии герцога были достаточно хорошо натасканы и, сделав несколько ложных выпадов, бросились друг на друга. Толпа кровожадно взвыла.
Первые удары хвостами и когтями пришлись в бронированные панцири и не достигли цели. Самец был крупнее и тяжелее, зато самка – подвижней и изворотливей, и она первая вонзила свои зубы в относительно незащищенную плоть самца за его левой передней лапой. Разъяренный самец, дернувшись, нанес страшный удар хвостом, от которого вторая рептилия перекатилась на спину, обнажив свой не покрытый броней живот. В этот отвратительный желтый живот самец вонзил свои чудовищные зубы и принялся рвать тело рептилии на части…
* * *
Через несколько секунд все было кончено. Агонизирующая самка судорожно дергалась на полу, царапая когтями воздух, а самец повернулся и обвел маленькими красными глазками целую стену окружавшей его плоти. Пасть его широко раскрылась, и он бросился в атаку.
Лязг извлекаемых из ножен мечей смешался с женским визгом. Но слуги Массара были начеку. Они преградили путь самцу, нанося удары кольями, и, вогнав ему в пасть металлический стержень, набросили на лапы кожаные ремни. Связанную рептилию с большим трудом втащили в клетку. Зубы самца, злобно кусавшего металл, издавали отвратительный скрип; со стержня, смешиваясь с кровью, стекала на каменные плиты ядовитая слюна.
Массар испустил яростный боевой клич – ведь это была и его победа.
Исход схватки рептилий означал, что до следующего поединка та, которая станет герцогиней, будет беспрекословно повиноваться ему во всем. Прокричав в ответ приветствия Массару и оскорбления в адрес умершей герцогини, Придворные начали расходиться. С останков погибшей рептилии один из слуг принялся срезать хитиновый покров для герцогских доспехов.
* * *
Заметив, в каком направлении слуги увезли клетку с самцом, Сенор устремился из трапезной в узкий темный коридор, стараясь при этом не обратить на себя ненужного внимания. Баронессы Эльми нигде не было видно. Притаившись за огромной колонной, Сенор наблюдал за тем, как слуги подтащили клетку к двери террариума.
Рядом с дверью была узкая камера, закрытая камнем, который двигался в вертикальных пазах. Слуги подняли камень, освобождая узкий коридор, ведущий в террариум. Потом клетку подкатили вплотную к камере и, открыв одну из ее решеток, кольями вытолкнули рептилию в проход, по которому она вползла в террариум. Затем слуги опустили камень на место и, угрюмо оглядываясь, удалились.
Дождавшись пока стихнут звуки их шагов, Сенор подошел к двери. Обычно террариум в богатом доме Кобара представлял собой помещение с проходом между клетками, в которых содержали рептилий, причем из каждой клетки отходил узкий желоб, а в нем как раз помещалось одно чудовище.
Нечто подобное Сенор ожидал увидеть и здесь, хотя для встречи с баронессой он предпочел бы все же что-нибудь вроде уютного будуара. Он открыл засов и вошел в террариум, чувствуя себя уже далеко не так беззаботно. Но им руководило нечто более сильное, чем любопытство.
Дверь захлопнулась за его спиной.
Когда его глаза привыкли к господствовавшему здесь полумраку, Сенор понял, что вся предыдущая жизнь ничему его не научила.
Террариум Массара был устроен совсем, совсем иначе. Здесь вообще не было клеток, а такое количество мерзких тварей Сенору приходилось видеть крайне редко. Зверинец поражал своими размерами. И человек был здесь только пищей.
Вначале ему показалось, что на скользком полу, покрытом слизью и влагой, шевелится живая масса – как единое кошмарное существо со множеством пастей. Кое-где белели обглоданные кости. Кровавые глазки раскаленными угольками светились в темноте.
Оставалось признать, что он угодил в примитивнейшую ловушку, а баронесса Эльми – либо интриганка, подкупленная его тайными или явными врагами, либо просто идиотка, решившая покончить с собой, а заодно и с Сенором, довольно необычным способом. Впрочем, второе предположение показалось ему слишком надуманным.
Шансов не было никаких. Сенор с содроганием представил себе, как эти громадные зубы рвут его на части. Тем не менее он уже вытаскивал меч из ножен. Несколько тварей медленно приближались к большому куску мяса на двух ногах, который он представлял собой даже со своим смехотворным оружием в руках. На всякий случай Сенор начал читать про себя Формулу Великого Перехода…
Дверь позади него открылась. Краем глаза Сенор рассмотрел роскошный наряд баронессы и криво усмехнулся. Итак, второе его предположение относительно нее, как ни удивительно, оказалось верным. А он уже было решил, что Тантор Тенга наконец добрался до него.
Но тут его поразило поведение рептилий. Словно повинуясь невидимой силе, твари отпрянули от него и стали описывать круги на полу террариума, прижимаясь к стенам и стараясь держаться подальше от Сенора и вошедшей баронессы.