— Очень сожалею, что заставил вас ждать, сэр. Но этой ночью я слишком мало спал. Посреди ночи явились таможенники, а потом я долго не мог заснуть.
Всегда следует говорить правду в тех случаях, когда есть вероятность, что она все равно выплывет на поверхность, как в этом случае. Только так можно заслужить репутацию совершенно правдивого человека.
— Таможенники!
Это звучало так, будто он собирался сказать «ерунда» или что-то в этом роде, но потом передумал и строго посмотрел на меня.
— Неслыханно! — сказал он.— Невозможные люди! В'четыре утра? Вы не должны были пускать их на палубу, более того, вы должны были послать их ко всем чертям! И что они хотели?
У меня создавалось впечатление, что этот человек уже имел однажды дело с таможенниками.
— Искали какие-то химикалии, украденные с грузовика на шоссе- неподалеку от Торбэя. Однако ошиблись адресом.
— Идиоты!
Он протянул мне руку, как бы давая понять, что тема таможни исчерпана.
— Скаурас! Сэр Энтони Скаурас.
— Петерсен,— ответил я, пожимая его руку.
Его пожатие заставило меня скривиться не столько из-за своей силы, сколько из-за того, что все пальцы грека были усеяны перстнями, которые впились в мою ладонь. Я бы не удивился, если бы он носил бриллианты на всех десяти пальцах, но оказалось, что на больших пальцах их нет.
— Сэр Энтони Скаурас,— повторил я,—Много о вас слышал.
— И наверняка ничего хорошего. Журналисты меня не любят, потому что знают, что я их терпеть не могу. Они утверждают, что я — богатейший кипрский судовладелец, заработавший свои миллионы ..исключительно благодаря всякого рода махинациям. И это правда. Греческое правительство выставило меня из Афин. Тоже правда. Я натурализованный британский подданный, который за деньги купил себе титул. Абсолютно справедливо. Но с помощью чего я этого добился? С помощью благотворительной деятельности! В конце концов, все можно купить з.а деньги. Теперь я собираюсь приобрести себе титул барона, но подожду, пока упадут цены. Они неизбежно упадут. Я хотел бы воспользоваться вашим передатчиком, вижу, что он у вас есть.
— Что-что?
Внезапная смена темы застала меня врасплох. И трудно удивляться, если вспомнить, в каком я был состоянии.
— Ваш передатчик, мой дорогой! Вы что, не слушали последних известий? Пентагон отменил огромные военные заказы! Цены на сталь летят вниз! Я должен немедленно, вы слышите, немедленно, связаться с моим маклером в Нью-Йорке!
— О, сочувствую. Конечно, прошу вас. Но... у вас нет своего?
— Сломался,—его губы почти совсем исчезли, слившись в тоненькую полоску.— Это очень срочно, мистер Петерсен.
— Сделайте милость. Мой передатчик здесь. Вы сумеете им воспользоваться?
Он натянуто улыбнулся мне. Было похоже, что только так он и умеет улыбаться. Можно было вообразить, какой радиопередатчик был на «Шангри-Ла», так что мой вопрос звучал приблизительно так, как если бы я спросил пилота огромного реактивного самолета, может ли он сесть за штурвал «кукурузника».
— Надеюсь, что мне это удастся, мистер Петерсен...
— Позовите меня, когда кончите. Я буду в каюте рядом,
Я знал, что позовет он меня до окончания разговора, а вернее, до его начала. Но я никак не мог ему сообщить о поломке аппарата. Я было подумал сначала побриться, но решил этого не делать. Это продлится недолго. И действительно, долго не продлилось. Уже через пару минут в дверях появился Скаурас.
— Ваш аппарат сломан, мистер Петерсен.
— О! Эти старые передатчики... иногда с ними трудно справиться. Может, я...
— Если я говорю вам «сломан», это означает, что пользоваться им невозможно.
— Странно. Работал...
— Попробуйте сами.
Я попробовал. Я крутил все ручки, которые только мог. Без результата.
— Скорее всего, нарушен контакт и не поступает питание,— сказал я -наконец.— Разрешите, я проверю,
— Вы лучше снимите крышку.
Я изумленно посмотрел на него.
— Сэр Энтони, сдается, вы знаете больше, чем я.
— Сделайте это и увидите все собственными глазами.
Я снял верхнюю панель и увидел. После этого я разыграл великолепную комедию изумления и возмущения. Наконец я с достоинством произнес;
— Вы знали об этом. Откуда?
— Но это же ясно.
— Понимаю,— медленно произнес я,— ваш передатчик находится в таком же состоянии. Видимо, у вас, сэр, тоже были гости сегодня ночью.
— Да. И на «Орионе» тоже,—тубы моего собеседника исчезли совсем.— Это та большая голубая корзина, что стоит поближе к берегу. Больше ни у кого передатчиков тут нет. У них тоже разбит. Я как раз оттуда возвращаюсь.
— Разбит! У них тоже! Боже мой, кто же это делает? Это поступок маньяка!
— Вы думаете? О, нет. У меня есть свое мнение по этому поводу. Моя первая жена...— неожиданно он замолк, покачал головой и продолжил, цедя слова: — Сумасшедший действует иррационально, без цели, вслепую. В этом случае действия только на первый взгляд кажутся иррациональными, а на самом деле совершены методично, тщательно и явно преследуют какую-то цель. Тут не было никакой случайности. Террорист подготовился ц прекрасно знал, что и зачем делает. Сначала я подумал, что меня хотят отрезать от суши. Но дело не в этом. Моя изоляция никому ничего не даст.
— Но вы, сэр, говорили о бирже в Нью-Йорке...
— Да самом деле это, приятель, ерунда. Конечно, никто не любит терять деньги...
«Конечно,— подумал я,— по крайней мере не больше, чем несколько миллионов фунтов за один раз».
— Нет, мистер Петерсен, не я тут цель. Во всем этом деле есть две личности, скажем, А и Б. А считает жизненно необходимым поддерживать с берегом постоянный контакт. Зато Б считает, что ему надо в этом помешать любой ценой. И применяет для этого все возможные способы. Удивительные вещи творятся в Торбэе. Мне кажется, здесь крупно играют. Можете мне верить, в этих делах у меня хороший нюх.
Его никак нельзя было назвать дураком. Но, правду говоря, дураки не становятся миллионерами.
— Вы сообщили в полицию?
— Как раз собираюсь это сделать. Но сначала мне надо позвонить, если, конечно, наш друг не разбил все автоматы в порту.
— Он сделал больше. Перерезал в проливе телефонный кабель, причем неизвестно, где именно.
Скаурас посмотрел на меня, направился к дверям, задержался и снова повернулся ко мне.
— Откуда вы знаете?
— Полиция сообщила. Двое сопровождали таможенников,
— Полиция? Чертовски странно! Что же нужно было здесь полиции? — он посмотрел мне прямо в глаза.— Разрешите ли вы мне, мистер Петерсен, задать вам чисто личный вопрос? Я не хочу быть бестактным, но что, собственно, вы здесь делаете? Прошу вас не обижаться на меня, это просто проблема отбора.
— На что же тут обижаться! Я и мой коллега — биологи. Этот катер — собственность Министерства сельского хозяйства и рыбоводства. У нас есть документы.
— Как я понимаю, морская биология. Представьте себе, это мой конек. Надо будет как-нибудь с вами об этом поговорить. Конечно, если у вас хватает терпения на любителей,— его тон свидетельствовал о том, что мысли его бродят совсем в другом месте.— А вы мне можете описать этого полицейского?
Я сделал это.
— Это действительно он,— подтвердил Скаурас,— Странно, очень странно. Я должен с ним об этом поговорить. Ох уж этот Арчи!
— Арчи?
— Сержант Макдональд., Я ведь провожу уже пятый сезон в Торбэе. Обожаю эти места. Французская Ривьера и Эгейское море — ерунда по сравнению с этим побережьем. Так что я знаю здесь многих чиновников. Он был один?
— Нет, с ним был полицейский помладше. Похоже, его сын. Такой мрачный молодой человек.
— Питер Макдональд. Вы бы поняли его мрачность, если бы знали, что несколько месяцев назад он потерял двух младших братьев, шестнадцатилетних двойняшек. Они учились в школе в Инвернесс и погибли в горах во время снежной бури. Можете вообразить их трагедию?
Отец старается держаться. Я хорошо знал этих ребят, очень были славные.
Я сделал соответствующее моменту замечание, но Скаурас меня уже не слышал.
— Бегу, мистер Петерсен. Отдам все это дело в. руки Макдональда, хотя знаю, что бедняге многого не сделать. А потом мне предстоит короткий рейс.
Я глянул на темные тучи и неспокойное море.
— Нем погода хуже, тем для меня лучше. Обожаю спокойное море, как и все, но мне только что поставили на верфи в Клайде новые стабилизаторы, а я еще не имел возможности их испробовать. Мы прибыли сюда всего два дня назад. Так что сегодня самый удачный день для такого рода проверок. А вы как думаете? — улыбнулся он мне, протягивая руку,— Прошу извинить за беспокойство. Вы, наверное, решили, что я грубиян... Многие так считают. Вы не согласились бы вместе с коллегой нанести мне визит на «Шангри-Ла»? Выпьем по рюмочке. Ужинаем мы на судне довольно рано, так что жду часам к восьми. Я пришлю за вами моторку.
Чести быть приглашенными на обед мы не удостоились. А жаль, это внесло бы некоторое разнообразие в наше меню, которое Ханслет составлял исключительно из фасоли и бобов. Кроме того, такое приглашение возбудило бы зависть в наиболее известных людях страны. В Англии ни для кого не было секретом, что люди, принадлежащие к высшим слоям, включая аристократию по крови, считали приглашение на остров у албанских берегов, принадлежащий Скаурасу, наибольшим успехом года, а может, и жизни,
Судовладелец не ждал моего ответа. Скорее всего, он никогда не ждал ответов на свои приглашения, и был прав. Он давно знал, что человеческая натура такова, какова есть, и законы, которые ее формируют, не позволяют ему отказать.
— Видимо, вы пришли, чтобы сообщить мне, что ваш передатчик разбит, и вы желаете знать, что я — черт побери!— собираюсь предпринять в связи с этим,— устало сказал сержант Макдональд, увидев меня.— Так вот, мне все известно, мистер Петерсен. Сэр Энтони Скаурас все подробно мне рассказал полчаса назад. Был у меня недавно и мистер Кембелл, владелец «Ориона». Он мне тоже много чего наговорил по этому поводу.
— Я человек немногословный, если только полиция с таможней не вытаскивают меня посреди ночи из посте-, ли,— я надеялся-, что моя улыбка откровенна- и дружелюбна.— Как я понимаю, наши друзья таможенники уже уехали?
— Сразу после того, как высадили меня на сушу. Таможенная служба — это просто бич... Но если говорить обо всем этом деле с передатчиками, то, скажу честно, я просто не знаю, что и" делать. Для чего, черт. побери, они это сделали? И кто, черт побери, мог нечто такое придумать?
— Именно об этом я и хотел вас спросить. Потому сюда и прибыл.
— Мистер Петерсен,— голос сержанта стал официальным,— я могу вернуться на «Файркрэст», могу достать блокнот, могу начать искать следы... Но я все равно не буду знать, в каком направлении вести поиск. Если бы я разбирался в дактилоскопии, анализах, микроскопах, может быть, мне и удалось бы что-нибудь отыскать. Но я всего-навсего сельский полицейский и не могу один выполнить работу целой специализированной бригады. Это работа скорее для криминальной службы. Я могу позвонить в Глазго, но сомневаюсь, что они захотят выслать детективов из-за нескольких разбитых ламп.
— У старины Скаураса длинные руки.
— Прошу прощения?
— У Скаураса большие связи. Если он желает, чтобы было проведено следствие, оно будет проведено. Имейте в виду, что при необходимости он умеет показать зубы и умеет ими пользоваться.
— О, прошу прощения! В Торбэе никогда не бросал якорь более милый и симпатичный человек,— этот честный сельский полицейский умел, когда надо, скрывать свои чувства, но в этот раз он был совершенно искренен.— Несомненно, у нас разные взгляды на некоторые вещи, и нет сомнений, что в делах он тверд, как скала. Возможно, в его личную жизнь действительно лучше не углубляться, как намекают газеты, но это все не мое дело. На острове Торбэй вы не найдете ни одного человека, который плохо бы к нему относился.
— Вы меня неправильно поняли,— мягко сказал я.— Я совершенно не знаю этого человека...
— Зато мы его знаем. Посмотрите сюда,— он показал в окно на большое строение в шведском стиле, расположенное за молом.— Эта новая мэрия — дар сэра Энтони. А вон те шесть небольших домиков, там на холме, предназначены для стариков. Это тоже подарок сэра Энтони. За все это он заплатил из собственного кармана. А кто возит молодежь развлекаться в Обэн? Сэр Энтони. На «Шангри-Ла». Кто заполняет кассы благотворительных фондов? Кто собирается соорудить тут верфь, чтобы у нашей молодежи была работа, поскольку прибрежный лов уменьшается все больше?
— Великолепно! — сказал я.— Старый добряк Скаурас, Если он усыновил Торбэй, тем лучше для вас. Я же пока был бы счастлив, если бы он купил мне всего одну вещь — новый передатчик.
— Мистер Петерсен, я буду очень внимательно наблюдать за всем, что происходит, но ничего больше обещать не могу. Если что-нибудь замечу, тут же сообщу вам.
Я поблагодарил его и ушел. Я не строил никаких иллюзий относительно своего визита к нему, но я должен был это сделать. Было бы весьма и весьма странно, если бы я не присоединил свой голос к хору жалобщиков. И" я был очень доволен, что сделал это.
В полдень я слышал Лондон очень скверно. И дело было даже не в том, что ночью слышимость вообще лучше, главное, что днем я не мог использовать свою телескопическую антенну. Голос дядюшки Артура звучал непривычно официально.
— Мы уже нашли наших друзей, Каролина,— сообщил он.
— Сколько? — осторожно спросил я, поскольку любовь шефа к шифрованию разговора частенько приводила к недоразумениям.
— Все двадцать пять,— ага, столько было в настоящей -команде «Нантсвилла»,— Двое в тяжелом состоянии, но выкарабкаются.
Это объясняло следы крови в каютах капитана и механика.
— Где они были?
Он назвал координаты. Это было севернее Уэксфорда, неподалеку от Бристоля, откуда и вышел «Нантсвилл», Значит, их похитили, когда они находились в море всего несколько часов.
— История повторилась,— продолжал дядюшка Артур,—Два дня всех держали на заброшенной ферме— хорошее питание, теплые одеяла на ночь... На третий день их стражники исчезли.
— Но для того чтобы овладеть...— чуть не 'сказал. «Нашсвиллом»,— судном, нашли новый способ.
— Это так,— подтвердил дядюшка.— Склоняю голову перед их фантазией. После эксперимента с нелегальными пассажирами, после истории с терпящим крушение рыболовным судном, после полицейского катера и острого аппендицита на палубе яхты я уже думал, что они начнут повторяться. Но они снова придумали нечто новенькое. Во-первых, впервые они напали ночью. Во-вторых, они приблизились к судну на спасательных плотах как потерпевшие кораблекрушение. Поверхность моря, покрытая маслом, и взывающий о спасении факел, видимый, на расстоянии не больше километра,— это наверняка убедительная картина. Остальное вы знаете?
— Да, Аннабелла.
Остальное я действительно знал. Продолжение всегда было одним и тем же. Потерпевшие кораблекрушение проявили на палубе спасителей полное отсутствие чувства благодарности: вытащили свои револьверы, заняли судно и взяли в плен весь экипаж. Затем они надели на головы всех пленников мешки и перевели их на другое судно, с которого ночью они были высажены на берег и доставлены на уединенную ферму. Все это происходило всегда у берегов Ирландии. Три первых случая— на севере, два последних —на юге. Один Бог знает, куда отводили пираты захваченные суда1.
— А Бетти и Дороти? — спросил я.— Они скрывались на судне, когда с него выводили экипаж?
— Думаю, что да, но не уверен. Врачи не разрешают нам еще допросить, капитана, единственного, кто мог бы что-то сказать по поводу присутствия на судне Бейкера п Дельмонта. У вас остался еще сорок один час, Каролина. Что вы за это время сделали?
Мне пришлось минутку подумать, прежде чем я понял, что это за сорок один час. Итак, семь часов уже уплыли.
— Три часа спал,— честно сказал я, хотя прекрасно понимал, что для него это была совершенно' ненужная трата времени. Его сотрудники вообще не должны иметь потребности в сне.— Затем провел беседу с местной полицией и владельцем яхты, стоящей тут на якоре рядом с нами. Вечером мы нанесем ему дружеский визит. Вот, пожалуй, и все.