Журнальный столик был едва ли не единственным предметом современного изготовления, однако тоже прочным, с витой под старину окантовкой. На нем, как ни странно, стояла непочатая бутылка хорошего коньяка - я знал, что Сергей не пил, как, впрочем, и не курил - и телефонный аппарат.
- Ваше впечатление?
- Совпадает. Раз уж коньяк не взяли...
- Да, спиртное обычно хватают. И все-таки... Бывают преступники очень целенаправленные. Точно знают, что взять, где находится. Обычно что-нибудь особенно ценное и малообъемное.
- Золото? Драгоценности? Такого у него никогда не было, это уж я знаю.
- У него была коллекция редких монет.
- В самом деле! Как же я забыл...
- Нам сказала Полина Антоновна.
- Да, да, конечно.
- Но коллекция на месте.
Он подошел к одному из закрытых шкафов. В дверце, однако, торчал ключ. Разумеется, я знал, что в этом шкафу множество плоских ящичков, помеченных аккуратно написанными буквами и цифрами. Но буквы и цифры выписывал не Сергей. Он никогда не был коллекционером. Монеты собирал его дед, и они скорее принадлежали этой комнате, чем ее хозяину. Наверно, потому я и забыл о коллекции.
- Простите.
Я запамятовал имя и отчество человека, с которым говорил, хотя он и представился сразу. Он понял это и подсказал:
- Меня зовут Игорь Николаевич.
И чтобы не напоминать впредь, достал из бумажника и протянул мне визитную карточку.
Я опустил ее в карман.
- Простите, Игорь Николаевич. Это в самом деле по-своему уникальная коллекция. Почти полное собрание русских монет восемнадцатого века, а точнее, с конца семнадцатого до Константина. Помните, брата Александра, который отказался от престола? Но рубли с его изображением были выпущены.
- И такой рубль есть в коллекции?
- Есть.
- Подлинный?
Вопрос свидетельствовал о том, что мне не стоило читать популярную лекцию.
- Хорошо, что вы знакомы с нумизматикой. Сергей коллекцией никогда не интересовался всерьез. Это наследство деда... Конечно, выпускались фальшивки, практически не отличимые от подлинников. И я не берусь утверждать... Я даже думаю, что и рубль Алексея Михайловича очень сомнителен.
- Ефимок?
Да, и первый российский рубль, так называемый ефимок, от имперского иоахимсталера, послужившего образцом и материалом для перечеканки, был в коллекции, я помнил эту монету.
- Зато рубль Ивана Антоновича наверняка подлинный.
- Любопытно взглянуть. Вы не покажете?
Я повернул ключ и распахнул дверцы. Все ящички действительно оказались на месте. Я выдвинул тот, на котором было написано - "А. И. Ив. Ан.". Дно ящичка было оклеено красным бархатом и разделено узкими планками на равные квадратные ячейки. В ячейках лежали крупные серебряные монеты с профилем некрасивой женщины с большой грудью, окаймленным текстом - "Анна, б. м. императрица".
Но монеты с изображением младенца в ящике не было.
- А как с ефимком? - спросил Игорь Николаевич.
Рубля семнадцатого века тоже не оказалось.
Не дожидаясь очередной просьбы, я стал искать рубль Константина.
- Тоже нет!
- Это логично, - заметил Игорь Николаевич.
- Взято самое ценное.
Он, однако, смотрел на факт с меньшим энтузиазмом.
- Или ваш друг хранил наиболее редкие монеты отдельно.
- Нет! Они всегда были в коллекции.
- Может быть, продал...
- Что вы!
Я хотел сказать о характере Сергея, замкнутого одинокого человека, дорожившего памятью беспощадно сметенной войной семьи, родных и близких людей, человека трудного детства, из которого вынес он привычку довольствоваться необходимым, и еще другое сказать, но Игорь Николаевич кивнул только и этим остановил меня, давая понять, что самое главное ему ясно, а для остального пока нет времени.
- Спасибо. Вот вы и помогли нам, а сомневались. Побудьте пока у Полины Антоновны, пожалуйста. Мы тут закончим сейчас, и я зайду к вам...
Крышка чайника мелко застучала под напором парующего кипятка, когда Игорь Николаевич присоединился к нам.
- Выпьете чайку? - спросила Полина Антоновна.
- Охотно.
- Присаживайтесь.
Она поставила на стол стакан в подстаканнике, достала ложку.
- Наливайте заварку по вкусу.
И только когда он налил крепкого чаю и размешал сахар в стакане, сказала:
- Неужели из-за этих побрякушек?..
Вопросы и Полины Антоновны, и мой к ней - "как случилось?" - были, конечно, больше риторическими, своего рода криком негодования, протеста против страшного, бесчеловечного. "Как могло произойти такое?!" - вот что они означали. Сама же фактическая последовательность известного и пока неизвестного вырисовывалась довольно определенно.
По утрам Полина Антоновна отправлялась по магазинам. Был у нее свой маршрут и график, с учетом того, когда привозят свежий хлеб и куда молоко. Понятно, что иногда приходилось и подзадержаться. В этот раз тоже. За это время все и произошло.
Показать официально она могла только следующее.
Когда Полина Антоновна выходила из дому, племянник мылся в ванной. Он приоткрыл дверь и крикнул:
"Тетя! Не запирайте дверь, я жду человека".
Это было неудивительно. К нему приходили довольно часто. Преподавательская работа предполагает контакты с разными людьми. Очевидно, Сергей рассчитывал, услыхав звонок, крикнуть посетителю, чтобы тот шел прямо в комнату и ждал его там.
И кто-то пришел, нанес смертельный удар хозяину, взял монеты и ушел. Ушел, скорее всего надеясь, что отсутствие немногих монет, может быть, и не заметят. Откуда ему было знать, что я как раз в это время подъезжаю к городу!
То, что первой на место прибыла "Скорая", нам с Полиной Антоновной представлялось так: Сергей на какое-то время еще смог прийти в себя и обратиться за помощью. И тут же выронил трубку, которая лежала на полу, когда приехала "Скорая".
Кто же мог пойти на такое из-за "побрякушек", как выразилась Полина Антоновна!
- Да, монеты, видимо, взяты, - сказал Игорь Николаевич, - и это могло быть целью преступника.
Формулировал свои предположения он очень осторожно.
- Все из-за них, проклятых денег. Не зря мы их так в молодости ненавидели. Все зло от денег, - произнесла тихо Полина Антоновна.
Я хотел уточнить, что монеты, взятые у Сергея, давно уже не деньги в прямом смысле этого слова, но какое это имело значение сейчас? Кровь пролилась, вот что было главное.
- Не знаю, кто преступник и для чего он взял монеты - чтобы продать, или сам фанатичный коллекционер, - продолжил между тем Игорь Николаевич, но можно думать, что с Сергеем Ильичом был он знаком. Знал о монетах, договорился о встрече... Так, во всяком случае, выглядят события внешне.
- Только внешне?
Он кивнул.
- Вы не уверены, что все так и было?
- К сожалению.
- Что же вас смущает? Или это служебный секрет?
- Да нет, пожалуй. Тем более от вас с Полиной Антоновной. Мне нужна ваша помощь. А чтобы помочь мне, вы должны знать, что мне мешает.
- Что же?
- Вы думаете, что Сергей Ильич сам вызывал "Скорую". Я тоже в первый момент так подумал...
- А как же иначе?
- Когда мы приехали, телефон был отключен, шнур выдернут из розетки. Он не мог дозвониться до "Скорой".
Не знаю, что подумала Полина Антоновна, но мои мысли как бы с ходу врезались в глухую стенку. Не мог же Сергей вызвать "Скорую", а потом отключить телефон? Да у него, судя по всему, и сил не было добираться до розетки в прихожей. А главное, зачем?!
- Необъяснимое? - чуть улыбнулся Игорь Николаевич.
- А вы... понимаете?
- В "Скорую" звонил не он.
- Но не убийца же!
Игорь Николаевич постучал пальцами по столу.
- Не будем пока называть позвонившего человека убийцей. Этим мы сковываем себя. Лучше говорить просто о человеке, который приходил к Сергею Ильичу. Который знал его. Вам, Полина Антоновна, никто в голову не приходит?
Она нахмурилась.
- Мне Сергей не сказал, кого ждет.
- Вы уже говорили об этом.
- Ну, тогда гадать на кофейной гуще...
- Почему же на гуще? Кто, например, знал о коллекции? Интересовался монетами?
Почему-то ей было трудно отвечать.
- Давно уже об этих монетах ничего не слыхала.
Тогда Игорь Николаевич сузил рамки вопроса.
- А когда вы из дому вышли, на улице, во дворе никого из знакомых не встречали? Или видели мельком, может быть?
Полина Антоновна задумалась. Игорь Николаевич не торопил.
- Так ведь скажешь, а вы человека на цугундер...
- Не беспокойтесь.
Сказано было просто, но убедительно.
Полина Антоновна повернулась ко мне.
- Ты, Коля, Женьку Перепахина помнишь?
Фамилия, прямо скажу, прозвучала неожиданно, однако я припомнил. Но не более. Я вспомнил паренька щуплого, робкого, из тех учеников, что выше тройки оценок не признают, на которых орут учителя и с которыми не прочь недобро пошутить те, кто посильнее. Обычно они теряются куда-то после школы и довольно быстро выпадают из памяти. Но Перепахин не выпал, потому что в классе, где он учился вместе со мной и Сергеем, Сергей его опекал то помогал задачу решить, то вступался, если уж "шутки" здоровых оболтусов переходили черту. Как-то, не помню уж чем, довели Женьку до исступления, он схватил перочинный ножик и заорал, обливаясь слезами: "Убивать вас, убивать..."
За это его могли отколотить уже не в шутку, но Сергей встал между Перепахиным и обидчиками и сказал: "Хватит, ребята".
А его обычно слушались.
Помнил я, что и после школы какие-то приятельские отношения у них сохранялись, но больше не помнил ничего и, заезжая к Сергею в последние годы, о Женьке Перепахине не слышал ни слова.
- Очень смутно, Полина Антоновна.
- Я его утром у пивного бара видела. Там перед открытием вечно алкаши топчутся.
Бар, а точнее обыкновенная забегаловка, которую назвали баром, чтобы цену на пиво повысить, находился рядом, за углом. Но при чем тут Женька Перепахин?
- Разве он бывал у Сергея?
- Бывал. Отогревался у огонька.
- Кто ж он такой сейчас?
- А леший его знает. У него каждый раз то работа новая, то жена. И гонят отовсюду. И с работы, и из дому. Пропащий человек.
"Удивительно... Умный, самоуглубленный Сергей и никчемный, "пропащий" Женька. Что общего?.."
- Вы думаете, Сергей Ильич мог его ждать? С коньяком? - спросил Игорь Николаевич.
- Он без приглашения являлся. Постучит: "Здравствуйте!" "Здравствуйте!" - "Сережа дома?" - "Дома". - "Я на минутку". И сидит допоздна. А коньяк он не пил. Он из тех, что эту, как ее, бормотуху хлещут.
Полина Антоновна потянулась, чтобы долить чаю Игорю Николаевичу, но он перекрыл стакан ладонью.
- Спасибо. Очень хороший чай. А больше вы никого не встретили?
- Нет.
- Ну, и за это спасибо.
Игорь Николаевич встал.
- Пора мне.
- Как же мы узнаем?..
- Ваши координаты мне известны, а свои я оставил Николаю Сергеевичу. Он поживет тут немного с вашего разрешения.
- Рада буду.
- Всего пока доброго. Крепитесь.
Она проводила Игоря Николаевича, вернулась и развела руками.
- "Крепитесь!.." А что ж остается? Буду. Жить-то осталось всего ничего. Но пока жив, о живом нужно... Как думаешь, не наврала я лишнего?
- О чем вы?
- Да о Женьке этом.
- Никогда не мог понять, как у человека на человека рука поднимается.
- Да уж сам видишь. - И добавила тихо: - И не такое бывает.
- Насколько я помню Перепахина...
- Не о Женьке речь. Ну его совсем. Приспичило опохмеляться проклятому. А у меня душа не на месте.
- Из-за Перепахина?
Она посмотрела на меня прямо.
- Думаешь, совсем старуха из ума выжила? Горе такое, а она о пустом человеке печется!
Приблизительно так я и думал.
- Игорь Николаевич показался мне человеком опытным и разумным. Так что нет оснований...
- Беды ждать? У каждой беды свое основание. Разве я сегодня ждала?
И тут, впервые, опустив голову на сжатые сухие кулаки, она заплакала. Чем мог я утешить эту старую женщину? Что ей были сейчас слова, самые искренние, самые сочувственные? Ведь нет Сергея...
В мою жизнь он вошел в школьные годы. Они же послевоенные, трудные и счастливые. Трудные потому, что не зажили раны, счастливые потому, что какими же им еще быть после всего пережитого? Хотя, по справедливости, я был более счастливым, чем Сергей. Мои родители остались живы, а его погибли. Произошло все обратно здравому смыслу. Его отец и мать были значительно старше моих по возрасту, призыву не подлежали. Напротив, отец - крупный специалист - был своевременно отправлен в тыл вместе с семьей, а мои ушли на фронт. И вернулись. Отец израненный, мама, поседевшая в плену. А эшелон, в котором уехал Сергей, разбомбили.
Наверно, это был самый страшный час в его жизни. Отец и мать погибли, а сам он был ранен в ногу. Залечили ее плохо, и Сергей долго еще ходил с палкой. Палка была солидная, с тяжелым литым набалдашником, досталась она ему, как и роковая коллекция, от деда-профессора. А квартиру профессорскую по причине уменьшения жильцов уплотнили, и Сергею с теткой, которая привезла его из детского дома, куда попал он после бомбежки и госпиталя, пришлось и коммунальную жизнь пережить. К счастью, подселенный сосед оказался со влиянием и возможностями, и площадь разделили так, что у Сергея с Полиной Антоновной остались две отдельные комнаты, что по тем временам было большой удачей.
Так они и устроились на всю жизнь под одной крышей, два одиноких человека с разными вкусами - Сергей в тесном забитом сверх меры кабинете, и тетка в своем просторном жилье. Полина Антоновна осталась одинокой не по своей воле, а вот почему Сергей? Такой вопрос легче задать, чем получить ответ. Да и что за ответ? Не сложилась личная жизнь? За этими словами всегда многое кроется. Может быть, с того началось, что на танцах приходилось стоять у стены, неуверенность подавляла, какие-то черты характера сказались, обстоятельства не благоприятствовали. Вот и упустил время. А потом привык, может быть, нашел даже в своем положении определенные преимущества, да так и остался холостяком. Многие такую жизнь не одобряют. И Сергея предостерегали от холодной старости. А оказалось, что предостерегали зря, без старости обошлось...
Старость уделом Полины Антоновны осталась.
Она тем временем встала, вытерла лицо, одолела себя и снова Перепахина вспомнила.
- Принеси, пожалуйста, книжку телефонную.
Я принес справочник из прихожей.
Полина Антоновна надела очки, начала листать страницы.
- Вот его адрес.
- Женькин?
- Его, баламута. Правда, квартира не обозначена.
- Зачем вам адрес?
Она не ответила.
- Но я знаю, он в маленьком доме живет, найти квартиру нетрудно.
Я повторил вопрос.
- Будь добр, уважь старуху. Это близко. Пешком дойти можно.
- Да зачем?
На лице у нее появилось виноватое выражение. То ли перед Женькой вину чувствовала, то ли меня обременять стеснялась...
- Повидать бы его.
Я вздохнул. Предложение Полины Антоновны казалось мне старческой блажью, но разве мог я отказать ей в сложившемся положении!
- Что же я скажу ему? Предупрежу, чтобы бежал?
- Куда ему бежать! Поглядишь просто, взяли его или гуляет. Ведь заспешил-то Игорь Николаевич, сам видел.
- Ну а если взяли?
Мысль о том, что Женька мог убить Сергея, казалась мне, однако, дикой.
- Будем знать.
- А если гуляет?
- Тогда как найдешь нужным.
"Частный сыщик я, что ли!.."
Но желание пойти уже возникало понемногу. Вдруг что-то и прояснится. Все легче, чем сидеть в неизвестности, дожидаясь звонка Игоря Николаевича.