- Точно, - кивнул Ковач. - Так что, как видишь, бояться мне нечего. Со всем остальным я справлюсь. Успокоил я тебя? Тогда беги домой. Мне надо возвращаться в цех.
Он пошел назад, к мартенам, а я побежал к выходу. В голове у меня возникали все новые вопросы, и я решил, что завтра или послезавтра обязательно задам их Ковачу.
Я промахнул через проходную и выбежал на улицу. На душе у меня было легко и радостно. Все мои страхи оказались ложными, можно спокойно жить и дышать.
А потом ...
Я даже не понял, что произошло. В моих глазах потемнело, туловище оказалось как в тисках, а ноги оторвались от земли. Я бухнулся на что-то ровное, подо мной заурчало, меня слегка затрясло - и я сообразил, что лежу на полу отъезжающей машины, на голову мне что-то наброшено, и меня, выходит, за долю мгновения скрутили и похитили.
Тогда мне стало по-настоящему страшно. Я представлял себе, что пережила Машка. Только ей, наверное, было еще страшней, она же девчонка.
Не было ни секунды сомнений, что меня похитили люди Варравина. Но зачем? Почему?
Я пошевелился.
- Мешок с головы можешь сбросить, - послышался голос. Но с пола не поднимайся.
Я скинул кусок рогожи, который мешал мне видеть, и повернул голову. Надо мной покачивались двое мужиков, сидевшие на заднем сидении большого автомобиля. Их лица
казались далеко-далеко. Один был одет весьма изысканно, в длинное пальто и шелковый шарф, на втором была кожаная куртка на меху и свитер с высоким воротом.
Водителя мне видно не было.
- Вы что, с ума сошли? - спросил я. Глупый вопрос, но ничего другого мне в голову не пришло.
- Нет, - ухмыльнулся шелковый шарф. - Мы в полном разуме.
- И тебя в разум введем, - пробурчал кожаный.
- Отпустите меня! - потребовал я.
Они рассмеялись.
- Вот все бросим и отпустим тебя! - издевательски сказал кожаный. - Лежи тихо, ясно?
Куда уж яснее. Я притих и по мелькавшим верхушкам деревьев и крышам домов - единственное, что хоть сколько-то видел - попытался понять, в каком направлении мы едем.
Я сообразил, что мы выскочили на окружную дорогу где то в районе улицы Чапаева, а потом поехали к юго-востоку. От города мы ехали, пожалуй, с полчаса - у меня часов не было, но по личному, внутреннему ощущению времени приблизительно так.
Я пытался понять, зачем я им понадобился. Зачем Машку похищали, ясно: чтобы давить на ее отца. Моим похищением ни на кого не надавишь ... Или они попробуют надавить на Ковача? Может, они следили за всеми, с кем он общается, видели, что я с ним про вожу довольно много времени, и рас считывают, что ради спасения моей жизни он пойдет на все их условия? В ловушку его хотят заманить? Тогда они здорово просчитались!
От этой мысли я немного приободрился.
Мы опять повернули. С двух сторон над нами замелькали верхушки деревьев. Деревья подступали совсем близко - значит, дорога была узкой. Но при этом хорошей: машина шла ровно, без тряски. Я подумал, что такие узкие хорошие дороги бывают на подъездах к престижным дачным поселкам, где роскошные загородные дома обнесены высоченными кирпичными заборами.
Выходит, меня везут в такой загородный особняк. Машина еще немного проехала, притормозила, послышался скрип отворяемых железных ворот.
- Загороди ему глаза, - сказал шелковый шарф.
Кожаный набросил мне на голову мешок. Машина совсем остановилась, меня выволокли из нее и повели. Сквозь мешок ничего не было видно.
Сперва под ногами ощущался утоптанный снег, какой бывает на расчищенных дорожках, потом мы миновали несколько ступенек, шли по скользким полам, - и наконец с меня сняли мешок.
Я оказался в довольно большой комнате, красивой и обставленной дорогими вещами. В изразцовом камине ярко горело пламя, а у камина стоял человек и ворочал кочергой березовые полешки.
Я этого человека узнал еще до того, как он повернулся ко мне. Это был Варравин.
- Так, так, - весело сказал он. - Доставили нашего гостя? Добро пожаловать ... как там тебя?
- Петр, - сказал я. - Петр Найденов.
- Добро пожаловать, Петр Найденов. Догадываешься, зачем мы тебя пригласили?
- Так не приглашают, - сказал я.
- Ну уж извини, иначе не получилось. - Варравин с издевательской вежливостью поклонился мне и слегка развел руками. - Все равно ты - желанный гость, пока будешь хорошо и правильно отвечать на вопросы. А не будешь отвечать - не обессудь.
- Что за вопросы? - спросил я.
- Вопрос первый и самый главный, - Варравин подошел ко мне совсем близко. - Кто такой Александр Ковач?
- Стальной человек, - сказал я. Варравин скорчил брезгливую гримасу. - Эту байку я уже слышал.
- Но это правда.
Варравин дернулся так, будто с трудом поборол желание врезать мне как следует, потом отошел от меня и сел в большое кресло у камина, положив руки на подлокотники.
- Давай не будем хитрить и юлить, - сказал он. - Давай рассуждать логически. Ты логически мыслить умеешь?
- Допустим, - сказал я.
- Хорошо, будем считать, что умеешь. Итак. Как мы знаем, наши местные друзья погибли из-за этой девчонки. Даже задавить этого Ковача толком не сумели. Но перед этим они по мобильному телефону позвонили из машины моему секретарю и начальнику охраны, - он кивнул на типов в шелковом шарфе и в кожаной куртке, которые тихо стояли у двери, - и сообщили, что их видел какой-то мальчишка, который может поднять шум. Анатолий, - опять легкий кивок в сторону шелкового шарфа, - велел им покружить по городу И ехать на встречу только после того, как они убедятся, что их не ищут и не преследуют. Хорошо, убедились и приехали на встречу. А что потом? А потом появляется этот Ковач, который играючи расправляется с тремя крепкими бойцами. Силы ему не занимать - когда он джип за передок поднял, это произвело впечатление. Да, а где же мальчишка? В милицию он не заявил, шуму не поднял и вообще исчез, в числе свидетелей не объявился, хотя свидетель он бесценный, похитителей в лицо видел, совсем вблизи. Выходит, мальчишка не к милиции обратился, а к Ковачу, и Ковач запретил ему высовываться и идти в свидетели. И надо думать, девчонку предупредил, чтобы она ни словечком о мальчишке не обмолвилась. Получается, какие-то особые отношения связывают Ковача и этого мальчишку. Только так можно объяснить странное молчание пацана, которому было что порассказать. А? Логично?
- Логично, - согласился я.
- Поехали дальше, - сказал Варравин. - Интересно, конечно, узнать, что это за мальчишка, о котором грозный Александр Ковач так печется. Оказывается, надо всего лишь немного понаблюдать, чтобы выяснилось: больше всего Ковач общается с одним мальчишкой, который и в гости к нему ходит. А потом этого же мальчишку замечают на пожаре, причем наблюдатели, смешавшиеся с толпой, говорят, что выбежал этот мальчишка из-за сарая. Значит, он видел все, что было до пожара и предшествовало пожару. Надо понимать, видел и людей, которые этот пожар готовили ... если его кто-того готовил. Так почему же он не забил тревогу, не поднял панику? Больше того, он, как и в первый раз, не идет в милицию, не говорит, что был свидетелем умышленного поджога, что он мог бы кого-то из поджигателей опознать ... Не делает того, что почти каждый сделал бы на его месте. Вопрос, почему? И ответ опять напрашивается. Раз он так тесно дружит с Ковачем, он успел узнать о Коваче очень многое, и знает, в том числе, что для Ковача милицейское расследование было бы очень невыгодно, по каким-то его собственным причинам. В общем, как ни крути, а все сводится к тому, что мальчишка единственный ключик к личности Ковача. И мы, конечно, очень надеемся, что этот мальчишка поделится с нами всем, что ему известно. Понимаешь?
- Понимаю, - пробормотал я.
- Итак, повторяю мой вопрос: кто такой Ковач?
- Стальной человек, - опять ответил я.
- Перестань мне ваньку валять! - Пальцы Варравина крепко стиснули подлокотники кресла. Он старался продолжать беседу в спокойном, даже каком-то насмешливом тоне, но я видел, что он вот-вот взорвется от злости. - Ковач нанял тебя, потому что мальчишка может всюду пролезть, не вызывая подозрений, так? По тем заданиям, которые он тебе давал, ты должен был догадаться, кто он такой и откуда, на кого работает и в чем его цели. И мне это нужно знать точно! Кто он - агент спецслужб, которые стараются испечь против меня уголовное дело, а пока провоцируют и копят материал, или человек моих конкурентов, которые хотят меня потопить? Как он наладил производство нужной стали? Угрозами или большими деньгами? Почему все об этом молчат? Пока я знаю одно - это профессионал высшего класса. Да, он может спровоцировать аварию на дороге так, что его враги летят в кювет и гибнут, а он остается цел. Да, он может с помощью какого-то хитрого трюка выбраться из горящего дома... и такое впечатление, будто он ждал поджога, будто мы сыграли ему на руку! Он очень на многое способен. Но у любого профессионала есть свои слабости, свои уязвимые места, через которые его можно достать. Ты должен был заметить эти уязвимые места, ты не мог их не заметить, и ты мне о них расскажешь. Даже если я буду всего лишь знать, на кого он работает, я пойму, откуда нанести удар, чтобы расправиться с ним! Вспомни любую мелочь, вспомни все, о чем он хоть мимоходом упоминал при тебе ... Расскажи, за кем он пору чал тебе следить. Расскажи, почему он велел тебе следить за девчонкой и, если ее похитят, сказать только ему, и больше никому. Ну?
Я молчал. Что я мог сказать? Одна жуткая мысль пришла мне в голову: надо же, чтобы именно сегодня Ковач открыл мне, как его можно победить! Разумеется, я ни в коем случае не выдам его тайну, Варравин ее из меня клещами не вытянет, но одно сознание, что я знаю то, что нужно Варравину, и что он может это заметить по моим реакциям, по моим бегающим глазам или еще по каким-то приметам, было безумно тягостным. Меня словно к земле придавливало.
- Я ... - Вдруг я обнаружил, что в горле у меня пересохло, и каждое слово мне дается с трудом. - Я и правда не знаю ... И потом ...
- Что? - резко спросил Варравин.
- Вы же меня все равно не отпустите.
Варравин рассмеялся - я бы сказал, искренне и от души, но для этого надо допустить, что в нем была искренность и что у него была душа.
- Вот тут ты ошибаешься! Я отпущу тебя. Больше того, я дам тебе деньги, очень большие деньги. Такие деньги, которые ты за всю жизнь не заработаешь. Разумеется, я и под страхуюсь от неприятных неожиданностей с твоей стороны.
- К-как? - Я совсем лишился голоса.
- Ты подпишешь мне какой-нибудь документик. Например, признание, что был пойман моей охраной в моем гостиничном номере, куда залез, чтобы меня обворовать. Если ты где-нибудь наболтаешь лишнего или неправильно себя поведешь, это признание тут же окажется в милиции - и ты отправишься в колонию для несовершеннолетних. Тебе этого хочется?
- Нет, не хочется ...
- Я тоже так думаю. А значит, ты будешь умненьким и благоразуменьким, не вздумаешь болтать лишнего, не станешь рассказывать Ковачу о нашей встрече, а будешь жить-поживать в свое удовольствие, пользуясь деньгами, которые я тебе дам. Взаимовыгодная сделка, правда?
- Но я и в самом деле ничего не знаю ... - выдавил я.
- Давай так. - Он улыбался, но его улыбка все больше становилась похожа на волчий оскал. - Время у нас есть. Сейчас тебя запрут, и ты спокойно обо всем подумаешь. Я надеюсь, если ты с часок посидишь взаперти, живо представляя себе, что с тобой могут сделать, то делать этого с тобой не придется. Ты все нам расскажешь и благополучно отправишься домой. Воображение может действовать лучше любой пытки, а? Когда люди как следует вообразят, что с ними может произойти, они становятся совсем мягкими и покладистым. Уведите его!
Тип в кожаной куртке схватил меня за шкирку и потащил на самый верх, мимо второго этажа, третьего - в единственную комнатушку прямо под крышей. Потолок в ней был скошен с двух сторон, окошко совсем маленькое. Короче, чердачная комнатка, мансарда. Здесь стояли кровать, стул и стол.
Тип в кожаной куртке швырнул меня за дверь, захлопнул ее и запер на ключ.
Оказавшись один, я сразу подошел к окну. В окно почти ничего не было видно, да и тьма сгустилась. Мои похитители это учитывали, конечно. Они отлично понимали, что я не смогу потом опознать место, в котором находился, даже если буду до одури пялиться в это окошко.
Я попробовал открыть его. Оно было не просто заперто, а еще и заколочено гвоздями. Конечно, я мог бы попытаться высадить окно вместе с рамой... а что потом? Допустим, я сумею в него протиснуться. И окажусь Я на высоте больше десяти метров, почти без опоры. Если я сорвусь, то разобьюсь. А если и не разобьюсь, то, конечно, перемахнуть через ограду и оказаться за пределами участка у меня не получится. Здесь наверняка все напичкано охраной, и далеко я не уйду. Разумеется, они должны были предусмотреть, что у меня может воз никнуть желание драпануть через это окошко. Скорее всего, за мной и сейчас наблюдают, и никто мне высадить раму не даст. Или внизу, под окном, дежурит охранник.
Нет, надо придумать что-то другое ... Но что?
А тем временем воображение начало свою поганую работу. Не буду говорить обо всем, что мне представилось. И раскаленные утюги на живот мерещились, и отрезанные пальцы, и всякое такое, о чем лучше не вспоминать.
Да, Варравин умел обламывать людей.
Ну и влип! Я прижался лбом к стеклу. Оно было холодное, и это привело меня в чувство. Я попытался вглядеться вдаль, но кроме заснеженного кусочка участка, на который из окон падал свет, ничего не увидел.
Интересно, сколько я продержусь?
И вдруг прямо передо мной опустилась огромная черная тень. Я сперва отпрянул, а потом разглядел, что это - ворон!
Неужели тот самый?
- Артур! - тихо позвал я.
Ворон склонил голову набок, будто изучая меня и оценивая, в каком я нахожусь положении.
- Артур! - повторил я. - Артур, ты меня слышишь? Скажи Ковачу, пусть он меня спасет!
Артур - если это был он - взмахнул крыльями и полетел прочь, не издав ни звука.
Мне безумно хотелось верить, что он приведет Ковача, что помощь близко - и я поверил.
Распахнулась дверь, и тип в кожаной куртке (правда, теперь он куртку снял и был в свитере с широким отворотом) хмуро кивнул мне:
- Пошли.
Ноги у меня сразу стали ватными. С трудом переставляя их, я покорно поплелся за этим типом - начальником охраны, как сказал Варравин.
Мы спустились вниз, в ту же комнату с камином, где я уже был. Варравин сидел в кресле. Начальник охраны поставил меня перед ним. Все это напомнило мне картинку «Допрос партизана» из школьного учебника и, несмотря на весь свой страх, мне стало немного смешно.
- Ну? - сказал Варравин. - Расскажешь нам, кто такой Ковач?
- Стальной человек, - сказал я.
Варравин приподнялся, напрягшись.
- И как с ним можно справиться, с этим стальным человеком?
- Никак, - сказал я.
И тут Варравин мне врезал. Не скажу, что удар у него был таким уж крепким, но своими драгоценными перстнями он в кровь разбил мне губу и нос. Меня покачнуло.
- Ах ты, сучий потрох! - С него слетел весь лоск и все показное дружелюбие, и он осыпал меня ругательствами, которых я, естественно, повторять не стану.
- Спрашиваю еще раз, - сказал он. - Кто такой Ковач?
- Ну .. , - я постарался говорить спокойней. - Может, правильней называть его не стальным человеком, а духом стали или повелителем стали ...
Варравин прищурился.
- Ты действительно в это веришь?
- Да, - сказал я.
Варравин кивнул начальнику охраны:
- Врежь ему.
Удар начальника охраны оказался что надо. Я покатился по полу, до самой стены, и сесть смог, только когда оперся о нее спиной. При этом ... Да, наверное, и об этом молчать не стоит: при этом у меня сработал мочевой пузырь, и штаны стали намокать.
Глаза мне застилали слезы, дышать разбитым носом я почти не мог и ловил воздух ртом. Очевидно, я выглядел таким жалким, что дальше некуда.
И в довершение всего, у меня над самым левым ухом - или в голове? - зазвучал тот же мерзкий голос, который я уже слышал за сараем, перед самым пожаром:
- Скажи ему. Скажи ему. Тебе же будет лучше. Я плотно стиснул зубы. А голос не унимался.
- Скажи ему. Скажи ему. Освободи меня, и я тебя награжу. Я покажу тебе, где зарыт мой клад. Там два пуда золота, и все в чеканной монете и в украшениях.
- Уйди, проклятый Варравка ... - пробормотал я. У Варрравина оказался очень острый слух.
- Ты, кажется, меня Варравкой назвал? Да еще и проклятым?
- Я не о вас говорил ... - я понял, чем все это может кончиться, и от ужаса у меня перехватило дыхание. Голос мой звучал слабо-слабо. - Я ...я хотел сказать, что имел в виду совсем другого человека, его далекого предка - но это означало бы взять и выдать тайну Ковача. И я умолк, прикрыв глаза.
- Проклятый, вот как? - заскрипел у меня над ухом мерзкий голос. - Что ж, может, я и проклят. Но разве нельзя заключать сделки с теми, кто проклят? Разве от них нельзя получить по мощь? Подумай, что тебя ждет. Я - твоя единственная надежда.
Я молчал, решив больше не издавать ни звука. Одним словом я мог нечаянно выдать то, чего выдавать нельзя.
- Заговаривается, - послышался голос начальника охраны. - Похоже, поплыл пацаненок.
- Вот и хорошо. Привязывай его к стулу, - сказал Варравин.