- Куда он мог пойти?
- Тут мы все уже осмотрели, - вздохнул Хавьер, - может, домой поехал?
- Надеюсь, что так, - мрачно кивнул Ли.
Поведение Рэми его пугало. Он помнил, как мастерски его гордый док умеет, закрывшись ото всех, спрятаться в своей раковине. Ли знал, что всегда, в любое время суток может позвонить друзьям, и они обязательно помогут, поддержат, а, если будет нужно, то бросят все дела и примчатся на выручку. Но Кеннеди - одиночка, он никому не станет звонить, ни к кому не поедет. Забьется в норку, как мышонок, и будет молча страдать.
Нужно поскорее его найти.
- Поеду домой, возможно, он уже там.
На улице лил дождь, ночь плавно перетекала в утро, но небо и не думало светлеть. Дом стоял мрачный и темный, как склеп. Ни машины Рэми, ни его самого. Марэ задумался. Кто еще может знать о планах дока? Господи, ну конечно! Лионель набрал номер Флави.
- Где он?
- Привет, Ли, ты уже вернулся?
- Где он, Флави?!
- Забрал Альберта и ушел. Я не смогла уговорить его остаться, Рэйм сказал, что поедет домой.
Лионель заскрипел зубами.
- Его нет дома.
- Ты уверен?
Лионель снова посмотрел на замерший в мокром саду темный дом. Он идиот! Просто идиот!
Дождь смывал следы и наполнял воздух ароматами мокрой земли и палой листвы, но, открывая дверь свои ключом, Марэ уловил слабый запах омеги.
- Рэми, я дома! - крикнул он, поспешно задвигая защелку и снимая кроссовки.
Из темноты сверкнули два зеленых фонаря.
- Альберт! - обрадовался Ли. - Иди ко мне, злыдень! Как же я по тебе соскучился!
Кот с опаской приблизился, Лионель погладил пушистый, сердито урчащий ком и бросился по лестнице наверх.
- Док, лучше отзовись, я все равно тебя найду.
Он почему-то был уверен, что Рэми окажется на чердаке, где несколько месяцев назад оплакивал потерю ребенка. Но омеги там не оказалось. Ли спустился на второй этаж, заглянул в спальню. Пусто, только за окном под порывами ветра качается фонарь. Соседняя комната. Детская, в которой живет медведь.
- Вот ты где!
Сжавшись в комочек, Рэми сидел у стены, обняв колени. Он поднял голову и посмотрел на альфу мутным взглядом.
- Ли, ты приехал! Прости, я, кажется, задремал.
- Почему не в спальне? - осторожно спросил Лионель, приближаясь к Рэми. Он боялся сказать что-то не то или сделать что-то не так, разбередить его рану. Док весь был, как одна сплошная рана.
- Мне захотелось сюда, - нервно дернул плечом омега, - я солгал Дагу. Сказал, что жду ребенка. Сказал и… мне вдруг показалось, что так оно и есть…
Лионель сел рядом с ним, опираясь спиной о стену. Рэйм прислонился к его плечу.
Ветки бились в окно, расчерчивая круг от фонаря резкими полосами. Док смотрел на их танец и мелко вздрагивал.
Звонок мобильника прозвучал совсем некстати. Ли посмотрел на экран.
- Ребята волнуются, - сообщил он безучастному Рэми и нажал кнопку вызова, - да, Кора, я нашел его. Мы дома. Спасибо, и вам спокойной ночи.
Ли отбросил телефон куда-то в угол и мягко обнял омегу. Тот словно только этого и ждал, обхватил его руками, вжимаясь щекой в грудь.
- Ты не сердишься? – взволнованно спросил док.
- На что?
- На то, что я уехал к Дагу.
Лионель помолчал, он был не мастер объяснять свои чувства.
- Знаешь, чем закончилось мое первое восхождение на Джомолунгму? - начал он издалека, погружаясь в воспоминания. - Наша экспедиция еще не дошла до второго лагеря, когда двое из восьми участников получили тяжелые травмы. Руководитель экспедиции принял решение оставить их на склоне и продолжить подъем. Я дал ему по морде. Мне было девятнадцать, я вложил все свои сбережения, чтобы оплатить участие в подъеме. Ты знаешь, какие это деньги? Такой шанс может быть единственным в жизни. Но оставить людей погибать, я не мог. Я сорвал экспедицию, подвел людей, но те двое выжили.
Рэми молчал, рвано дыша в подмышку.
- Когда познакомился с Блэйком, мы спорили, порой до мордобоя, но это правило стало главным в кодексе «адреналинщиков»: своих не бросать. Никогда! Спасать любой ценой, понимаешь?
- Я не смог спасти Дага.
- Но ты не бросил его, ты сделал все, что мог. Я знаю. И даже больше, чем мог.
- Он был моим другом, Ли, - голос Рэми надломился, осип, - я чувствую себя… не знаю… снова осиротевшим. Даг поддержал меня, когда умер отец, я остался совсем один, а он просто был рядом. Ничего не требуя взамен.
Лионель прижал к себе дока и, поцеловав, потерся о макушку щекой, вдыхая запах. Похоже, таблетки все-таки успели подействовать.
- Я не смогу заменить тебе Дага, Рэми, - сказал он, подбирая слова так, чтобы они хоть отдаленно объяснили, что он чувствует, - не смогу, потому что меня не устраивает роль твоего друга и любовника. Ты мне нужен весь, целиком и полностью, на всю оставшуюся жизнь. Ты как, согласен? Или дать тебе время на раздумья?
Кеннеди отстранился, сел на колени, заглядывая ему в лицо.
- Не надо, - замотал он головой, - мне не надо времени. Я и так твой.
- Тогда поклянись, что такого не повторится, - потребовал Лионель, - в любой ситуации, что бы ни случилось, ты позовешь меня. Ты позовешь, а я приду. Потому что мы - пара.
- Обещаю.
- Поклянись!
- Клянусь.
- Раздевайся.
- Что? - во влажных глазах Рэми мелькнули искры от фонаря.
Лионель забрался ладонями под его футболку, провел по бокам, задирая ткань.
- Сейчас всё будет хорошо, детка, - прошептал Ли, стягивая футболку с доверчиво поднятых рук.
- Сделай мне хорошо, - попросил Рэми, - мне было так плохо без тебя, сделай мне хорошо…
Дождь закончился утром. К тому времени они переместились на диван в гостиной. Ли сварил кофе с пенкой и сахаром и откопал в хлебнице засохшие рогалики. Лучи бледного осеннего солнца заливали мокрый сад, хотелось спать, но Ли и Рэйм не могли позволить себе такой роскоши.
- В одиннадцать назначена гражданская панихида по Дагласу, - Рэми отхлебнул кофе и скривился, - ой, как горячо! Родители хотят забрать его тело и похоронить в Париже на семейном кладбище.
- Почему ты никогда не говорил, что Брайтон - сын министра промышленности?
- Не знаю, а что, это имеет какое-то значение? - недоуменно спросил док.
- Ты чуть не стал зятем министра.
- Ну, так не стал же, - ответил Кеннеди, - да мне как-то все равно было, кто его родители. Мой папа учился вместе с Мэлом Брайтоном в Сорбонне. Наши семьи дружили, нас с Дагом сосватали чуть ли не с пеленок. А потом папа заболел, ему посоветовали сменить климат, и мы переехали сюда. Отец втайне радовался, он обожал горы. А Даг… Он поехал за мной. Вот только женился на моем друге.
Ли притянул дока к себе. Ему показалось, что он услышал сожаление в голосе Рэми.
- Оно и к лучшему, - проворчал Ли, - иначе мне пришлось бы тебя у него отбивать. Хотя… это было бы, как два пальца об асфальт.
Рэми повернулся и щелкнул его по носу.
- Не слишком ли много ты о себе возомнил, Марэ?
- Да ты же всегда любил только меня, док! Ну же, признавайся!
Кеннеди вдруг помрачнел.
- Смысл мне был любить звезду. Я тебя помнил, конечно, следил за новостями, но…
- Рэми, - вдруг решился Лионель, - а хочешь знать, на кого ты променял сына министра?
- Ну и на кого? - печальные глаза омеги загорелись любопытством.
- На парня из парижского гетто, парня, который до пяти лет разговаривал только матом и в пять же выкурил первую сигарету. Я не знал своего отца. Точнее, у меня их было штук восемь - мужиков, которые жили с моим папашкой. Девятый папу бил, и однажды я так отметелил его, что тот урод чуть кони не двинул. Мне было пятнадцать, и это спасло меня от тюрьмы. Потом мой родитель помер, а я продал нашу квартирку и уехал из Парижа на первом же попавшемся экспрессе.
Рэми смотрел на альфу с недоверием.
- Ты не заливаешь? В твоей биографии на сайте «Восхождения» написано, что твои родители погибли в автокатастрофе, и тебя воспитывала тетушка, которая дала тебе классическое воспитание, в том числе научила говорить на трех иностранных языках.
- Ха, - криво усмехнулся Ли, - красивая байка от сценаристов. Ты что, правда, считаешь, что они пишут все, как есть?
- То есть не было тетушки?
- Если только не считать за тетушку Клейна, старого контрабандиста, который научил меня ходить в горы. Мы вдвоем переходили через границу, изображая заплутавших альпинистов - отца и сына. Я был на диво красивым ребенком, иногда меня даже принимали за омегу, так что почти никогда не обыскивали. А языки… Ты бы знал, на каких немыслимых диалектах изъясняются порой туристы. Когда Клейна подстрелили, я струсил и бросил контрабанду. Стал водить в горы богатеньких туристов, подкопил деньжат и поехал в Гималаи. А там уже через пару лет встретил Блэйка, и мы собрали команду. Тогда нам здорово поперло. Мы, простые ребята, в одно прекрасное утро проснулись знаменитыми. Сценаристы шоу придумали мне новую историю жизни. Вот так. Что скажешь, док? Не таким ты представлял своего альфу?
Рэми опустил взгляд. По ковру прыгали солнечные зайчики. Альберт залег в засаду за диваном, чтобы одним прыжком накрыть их всех.
- Какой ты смешной, Ли, - вдруг улыбнулся док, - ты подружился с моим котом и варишь самый вкусный на свете кофе, ты отремонтировал детскую и поселил в ней медведя. Ты примчался за мной, хоть я и уехал к другому альфе. Неужели наличие или отсутствие какой-то тетушки может что-то для меня изменить?
Сердце забилось так сильно, что ребра заболели изнутри.
- Хочу, чтобы ты знал ещё кое-что.
- Ещё признание?
- Да. Я жалею, что тогда, на Эйгере, не сумел тебя разглядеть. Я был самовлюблённым ослом, док.
- Что ж, а вот с этим я почти согласен, - в глазах Кеннеди запрыгали смешинки.
- Ты выйдешь за меня? - с надеждой спросил Ли. - Прости, я не успел купить кольцо и… надо встать на колени, да? - альфа попытался выпутаться из пледа.
Кеннеди удержал его на месте и рассмеялся.
- Господи, ты что, серьезно?
Ли только развел руками.
- Мы оба одеты, по-моему, это убедительное доказательство серьезности моих намерений. Доктор Кеннеди, - он все-таки сполз с дивана и встал на одно колено, испортив Альберту всю его охоту, - я прошу вашей руки. Вы станете леди для бродяги?
========== Глава 16 ==========
Дежурство выдалось тихим. За ночь был всего один пациент, да и тот с ушибом. Смазали мазью и отправили домой.
- Я иду пить чай, - заглянула Флави, - составишь компанию? У меня есть пирожки с яблоками.
- Пожалуй.
Рэйм стряхнул дремоту, повращал затекшими плечами и встал. В последнее время он чувствовал себя сущей развалиной. Любое движение требовало напряжения сил и воли. Особенно тяжело было вставать утром, но у этого факта была как раз вполне закономерная причина - в сексе Ли оказался неутомимым и изобретательным. В результате Кеннеди весь день клевал носом, вызывая сочувственные взгляды коллег.
- Добавить тебе имбиря? Отлично повышает иммунитет, - с искренней заботой предложила Флави, заливая чайные пакетики кипятком.
- Спасибо, - улыбнулся Рэйм, - очень вкусно.
Флави пододвинула к нему пакет с пирожками и, подперев кулачком щеку, наблюдала, как он ест. Рэйм нахмурился. После смерти Дагласа коллеги стали с ним необыкновенно учтивы и заботливы. Каждый стремился выразить сочувствие, не словом, так взглядом. В итоге по прошествии месяца Кеннеди начал от всех шарахаться и избегать разговоров на любую тему, кроме работы.
- Что происходит? - в упор спросил Рэйм.
- Ты почти ничего не ешь, - пояснила Флави, – вот я и подумала: а не испечь ли для тебя чего-нибудь вкусненького. Ты кушай, кушай.
Рэйм надкусил пирожок и поспешил запить чаем. Кусок встал в горле неприятным комом. Есть не хотелось от слова совсем.
- Невкусно? – расстроилась Флави.
- Нет, все отлично, - поспешил успокоить ее Рэйм, - очень вкусно. Просто аппетита нет.
- Все еще переживаешь из-за Дага?
- Флави!
- Ладно, молчу. Больше ни слова. Только не расстраивайся!
Они помолчали. Рэйм грел ладони о горячую кружку - пальцы все время мерзли. В этот момент зазвонил телефон. Кеннеди очень удивился, увидев номер Марэ. Обычно Ли не брал трубку и сам не звонил во время дежурства. Набрав его номер можно было услышать: «Я на высоте и не могу вам ответить. Позвоните моему секретарю. Ах да, у меня же его нет! Тогда имейте терпение и ждите - я перезвоню, когда окажусь на земле».
- Рэми, - Ли слегка задыхался и был очень взволнован, - нужна твоя помощь.
- Конечно!
- Кора в другой группе, а у меня тут раненый. Боюсь, как бы ни загнулся, пока ждем вертолет.
- Симптомы?
- Внутренняя травма, я мало что понимаю, но он жутко хрипит. Вот послушай.
Лионель поднес телефон к губам пострадавшего. Рэйм внимательно слушал. Даже шум дождя и ветра не мог заглушить хрипы раненого.
- Ищи рану в груди, - велел Рэйм, вскакивая.
- Да, есть.
- Так, слушай внимательно, Ли! Нужно зажать рану чем-то воздухонепроницаемым. У вас должен быть пластырь, но, в крайнем случае, подойдет кусок клеенки или плотная ткань.
- Нашел пластырь, - быстро ответил Лионель.
- Сделай герметичную повязку.
Рэйм вернулся в свой кабинет, зажав телефон между плечом и щекой. В трубке слышался шум ливня и сосредоточенное сопение альфы.
- Есть!
- Стало лучше?
- Сам послушай.
Снова хрипы и натужное, затрудненное дыхание.
- Долго ждать вертушку?
- Черт его знает. Сегодня много вызовов, - устало отозвался Ли.
- Достань шприц, - скомандовал Рэйм, - тебе придется сделать пункцию, иначе ты не довезешь его. Это альфа?
- Да.
- Действуй, Ли, я буду говорить, что делать.
Они еще никогда такого не делали. Ли действовал четко и аккуратно, спокойно и чрезвычайно дотошно. Рэйм нервничал оттого, что не мог сделать все сам, пришлось доверять пусть любимому альфе, но непрофессионалу. Если они сейчас напортачат, виноваты будут оба.
- Слышишь дыхание? - Лионель поднес трубку к губам раненого.
Рэйм с облегчением выдохнул - его Ли умница, он все сделал правильно и спас парню жизнь.
- Укутай его хорошенько и вези сразу к нам, мы будем готовы.
- Конечно. Спасибо, док.
Рэйм отключился и, выпрямившись, почувствовал головокружение. Одновременно мучительный спазм стянул все внутренности. Черт, Флави права, надо есть, иначе можно заработать гастрит. Или?…
Кеннеди метнулся в раздевалку, машинально рассчитывая время.
- Флави, нам сейчас привезут травму груди, нужна операционная.
- Поняла, - откликнулась медсестра, - с тобой все в порядке?
Рэйм не ответил. Он бегом добежал до раздевалки, распахнул свой шкафчик и принялся рыться в аптечке. Вертушке добираться до больницы минут пятнадцать, он успеет.
Успел. С колотящимся сердцем, раскрасневшийся и взволнованный Рэйм завис перед зеркалом, зажав в руке положительный тест. Душу сжал сладкий ужас. Ребенок, у них будет ребенок. Если только они с Ли сумеют его сохранить.
- Рэйм, скорее, - крикнула Флави.
Кеннеди тряхнул головой, приходя в себя, и поспешил в операционную.
Спасатели уже привезли раненого. С мокрыми волосами, пропахший дождем и ветром, Ли улыбнулся так нежно и благодарно, что Рэйм не удержался:
- Я жду ребенка, - и тут же выставил вперед руки, пресекая намерение Марэ схватить его в объятья, - только не трогай меня, перемываться некогда.
- Как скажешь, док! - отступил Ли, его лицо светилось радостью и успокоением, - так и быть, потерплю до дома. Береги себя, ладно?
- Ладно, - уверенность и спокойствие Лионеля передались Кеннеди.
По крайней мере, до конца дежурства.
А дома снова началось. Паника нахлынула с новой силой. Рэйм не мог найти себе места, слонялся по дому, пытаясь заняться то уборкой, то готовкой, напрочь игнорируя уговоры Лионеля прилечь и отдохнуть. Альберт следил за хозяином с недоумением и опаской. Ли тоже выглядел растерянным, не представляя, что делать.
Рэйм и сам понимал, что ведет себя неправильно, в его положении нужно сохранять спокойствие и оптимизм, но совладать с собой и своими страхами у него не получалось.