Всмотревшись наружу сквозь завесу капель, падавших с нависавшей над краем дороги соломенной крыши, Катон покачал головой:
– Похоже, дождь зарядил надолго. Далеко еще до Окрикулума?
– Три часа ходу, – ответил Макрон после недолгого раздумья.
– Через три часа уже стемнеет.
– Стемнеет раньше, при такой-то погоде.
Катон обвел взглядом помещение.
– Мы могли бы остановиться на ночь здесь, а колонну догнать завтра.
Макрон покачал головой.
– Мне, знаешь ли, неохота выкладывать деньги за простой, когда впереди ждет бесплатный ночлег. Кроме того, если остаться здесь, завтра, чтобы догнать колонну, придется вставать ни свет ни заря, а в этом тоже радости мало. Так что, приятель, допивай вино, и пошли.
Катон бросил на него сердитый взгляд, но тут же оттаял. В конце концов, лучше отмахать еще несколько часов под дождем, чем всю ночь и утро слушать ворчание и жалобы Макрона. Вздохнув, он допил остаток вина, наполнив желудок теплом, закинул на плечи поклажу и вышел на улицу. Дождь за это время только усилился: длинные, серебристые бичи струй со свистом хлестали по мостовой, рассыпая брызги. Катон вдруг осознал, что на дороге они одни. Он обернулся, бросил последний, тоскливый взгляд на манивший теплом и светом трактир и прибавил шагу, догоняя темневшую впереди фигуру Макрона.
Они отмахали примерно милю, когда небо полыхнуло слепяще-белой вспышкой, а спустя миг в их ушах прогремел оглушительный раскат грома. Катон вздрогнул и окликнул Макрона:
– Нам надо найти укрытие.
Его слова заглушил следующий громовой удар, поэтому он прибавил шагу, догнал Макрона и, схватив его за плечо, крикнул снова:
– Давай найдем укрытие!
– Что? – Макрон усмехнулся. – Укрытие? Это еще зачем? Подумаешь, дождик капает.
– Дождик капает?
– Ну. А в чем дело? Ты совсем размяк от городской жизни или как?
– Нет.
– Ну а нет, так и пошли дальше, – крикнул Макрон, перекрывая грохот, повернулся и зашагал по дороге.
Катон проводил его взглядом, потом пожал плечами и двинулся по его стопам. Гром грохотал то и дело, его раскаты эхом отдавались от окрестных холмов, и они не слышали ни топота копыт, ни стука колес, пока маленький конный отряд на всем скаку не вылетел из сумрака чуть ли не прямо на центурионов. Катон едва успел отскочить и крикнуть, предупреждая об опасности Макрона, когда закутанные в плащи всадники, тоже в последний миг отвернувшие коней в сторону, во весь опор пронеслись мимо.
Макрон, в свою очередь, спрыгнул с дороги и свалился в сточную канаву, на небольшом расстоянии впереди Катона. Мимо пронеслись сначала двое всадников, за ними легкая крытая повозка и еще двое верховых. Они умчались вперед не то что не остановившись, но даже не оглянувшись на двоих путников, едва не угодивших им под копыта.
– Эй, вы! – заорал Макрон, приподнявшись из канавы. – Ублюдки!
Его крик потонул в шуме грозы, а спустя миг повозка с эскортом растворилась во мраке и пропала из виду, хотя Макрон еще некоторое время изрыгал ей вслед проклятья. Поднявшись и подхватив свой тюк, Катон направился вперед, чтобы помочь Макрону. Тот немного утих, лишь когда они оба, промокшие и испачканные, снова вышли на дорогу.
– Ты в порядке, Катон?
– В полнейшем.
– Если догоним этих ублюдков, я им такую взбучку задам, что они вовек не забудут.
– Мы их не догоним. Ты же видел, с какой скоростью они несутся.
Макрон бросил взгляд вдоль дороги.
– Ну, может, они остановятся на ночлег в Окрикулуме.
– Вот тогда и посмотрим, что да как.
– Ладно, пошли, а то мы вовек дотуда не доберемся.
Они подняли свои отсыревшие узлы и двинулись дальше по блестевшей под проливным дождем дороге.
Наступления ночи, поглотившей остатки дневного света, центурионы практически не заметили из-за грозового мрака. До Окрикулума путникам пришлось тащиться больше двух часов. Когда же они, мокрые, заляпанные придорожной грязью, появились у ворот, то в колеблющемся свете прикрытых от дождя факелов больше походили на нищих бродяг, чем на военных командиров.
Привратник неторопливо поднялся со своей укрытой под аркой скамьи и, засунув большие пальцы за поясной ремень, заворчал:
– Ну, кого еще тут по ночам носит? Надеюсь, у вас есть чем заплатить за вход?
– Пошел на хрен! – проорал Макрон. – Только сначала впусти нас!
– Ага, разбежались, – привратник нахмурился и положил руку на рукоять меча. – У нас правила простые: пла́тите за проход – и попадаете в город. В противном случае… – он кивком указал назад, на дорогу.
– Это к нам не относится, приятель, – ответил Макрон. – Мы центурионы, прибыли по службе. Давай, пропускай.
– Центурионы? – В голосе привратника звучало сомнение, и Макрон распахнул накидку, чтобы показать ему армейского образца меч и походное снаряжение, которое было ни с чем не спутать. Страж ворот перевел взгляд на Катона, который, промокнув, выглядел еще моложе своих лет.
– Что, и этот тоже?
– И этот тоже. Пропускай, не тяни!
– Ладно.
Он кивнул паре помощников, сидевших под аркой, и они отвели одну из створ ровно настолько, чтобы пропустить путников. Макрон кивком поблагодарил привратника, и они вступили в город.
Казармы временного размещения находились совсем недалеко от ворот: за небольшой аркой находилась площадка, по одну сторону которой тянулись конюшни, а по другую, вдоль остальных трех стен, жилые бараки. Изнутри, сквозь щели закрытых ставней, пробивался, падая под тупым углом на плитняк, свет. Прикрытые от дождя факелы давали достаточно освещения, чтобы сориентироваться. При входе центурионы предъявили таблички дежурному, и тот объяснил им, как пройти в комнаты для командиров. Проходя через двор, Макрон скользнул взглядом по выстроившимся у конюшен повозкам. В основном то были фуражные подводы, но его внимание привлек маленький возок, пристроившийся в конце их линии. Он остановился так резко, что Катон налетел на него.
– Тьфу! Ты что?
– Тихо, – шикнул на него Макрон, поднял руку и указал. – Ты только глянь.
Катон взглянул в указанном направлении – и охнул.
Там стояла крытая повозка, которую он сразу узнал. Ошибки быть не могло: именно из-за нее они за несколько миль до города оказались в придорожной канаве.
Глава восьмая
Катон поспешил за Макроном, который, распахнув толчком казарменную дверь, ввалился внутрь, в просторный питейный зал, освещавшийся и согревавшийся множеством вделанных в стены железных жаровен. В нем имелся прилавок и несколько столов, за которыми сидело около двух десятков командиров. Эффектное появление Макрона не осталось незамеченным, все взоры обратились к нему. Вспышка молнии высветила коренастую фигуру центуриона в дверном проеме, Катон маячил за его спиной. Молния погасла, но и в свете жаровен было видно, что Макрон улыбается.
– Добрый вечер. Центурион Луций Корнелий Макрон к вашим услугам. Может, кто-нибудь из вас скажет мне, какой сволочи принадлежит тот красивый возок, что стоит среди подвод во дворе?
На миг все замерли в неподвижности и молчании: лишь Катон протиснулся внутрь, подальше от холода и дождя, сбросил с облегчением свою поклажу и в довершение эффекта чихнул так мощно, что чуть ли не сложился вдвое, и этим разрушил заклятие.
– Это центурион Марк Лициний Катон. Продрог, бедняга. Ну так как насчет моего вопроса?
Трактирщик из-за прилавка поманил Макрона рукой.
– Командир, проходи, присаживайся, выпей вина. Только вот дверь надо бы закрыть.
Двое новоприбывших затворили дверь, отрезав непогоду, но сами, под молчаливыми взглядами прочих командиров, остались на пороге. С них стекала вода. Краешком глаза Катон приметил человека, поднявшегося из-за стола у дальней стены: тот торопливо направился к боковой двери и исчез за ней в темном коридоре. Хозяин заведения достал две чаши и аккуратно наполнил их из большого кувшина.
– Вот, пожалуйста. Проходите, угощайтесь, заодно и потолкуем: не стоит портить вечер другим посетителям.
Когда Катон и Макрон устроились за стойкой, хозяин кликнул одного из своих рабов, и из соседней комнаты выбежал, растирая глазенки, чтобы прогнать сон, тощий узколицый мальчишка.
– Возьми поклажу командиров и отнеси в комнаты. Потом вернешься за их плащами: их надо будет высушить. Шевелись!
Мальчишка-раб покорно кивнул, обогнул прилавок и поспешил к оставленным у дверей узлам. Под взглядом Катона он, напрягшись, взвалил поклажу себе на спину и, пошатываясь, удалился.
– Так вот, командир, – промолвил трактирщик, обращаясь к Макрону, – чтобы выпивать в моем заведении, нужно вести себя прилично, понятно? В противном случае я буду вынужден попросить тебя уйти.
– Попросить-то ты можешь, – промолвил Макрон со сладчайшей улыбкой. – Но почему ты думаешь, будто я тебя послушаю?
Не отводя взгляда от Макрона и не озираясь, трактирщик позвал:
– Урса!
Дверной проем примыкавшей к залу кладовки заполнила огромная фигура, светловолосая голова поднырнула под притолоку, а когда гигант, ступив внутрь, выпрямился, казалось, что его макушка достает до стропил. По бокам свисали огромные ручищи, туника обтягивала бугрящийся мышцами торс.
– Да, хозяин.
– Постой здесь, пока я беседую с командирами.
Урса кивнул и перевел взгляд на двух центурионов за стойкой, подозрительно сузив глаза. Трактирщик снова обратился к Макрону:
– Если я попрошу уйти, ты уйдешь. Понятно?
– Абсолютно, – кивнул Катон.
Макрон бросил на него неодобрительный взгляд и снова повернулся к содержателю заведения.
– Ладно. Так как насчет возка?
– Принадлежит старшему командиру. Он едет на север. Если хочешь узнать больше, можешь поговорить вон с теми ребятами. – Он указал на стол, из-за которого, как приметил Катон, только что встал и ушел человек. Остальные трое пристально смотрели на двух центурионов. – Поговори с ним, это сколько хочешь, но чтобы без глупостей. Иначе я велю Урсе выставить тебя взашей.
– Все понятно, спасибо за выпивку, приятель. Пошли, Катон.
К тому времени, когда они двинулись через зал, напряженное молчание уже разрядилось, и помещение вновь заполнилось обычным для таких заведений хмельным гомоном и гулом. Макрон подошел к указанному трактирщиком столу и кивнул сидевшим за ним людям:
– Добрый вечер.
Те кивнули в ответ.
– Может, потолкуем, а? Вы не против, если я поинтересуюсь, кто вы такие? И на кого работаете?
Люди за столом переглянулись, потом один из них прочистил горло:
– Уважаемый, мы не вправе это обсуждать.
– Позвольте мне самому попробовать догадаться. – Макрон склонил голову набок, оценивающе присматриваясь к собеседникам. – Для простых легионеров вы слишком хорошо одеты. И слишком боитесь драки, чтобы быть кем-нибудь, кроме преторианцев. Ну что, я угадал?
Один из компании кивнул и быстро заговорил:
– Да, командир. И ты знаешь порядок: без приказа мы не можем поднять руку на старшего по званию, пусть и из легионов. За это можно головой поплатиться.
Макрон улыбнулся.
– А что, если мы просто выйдем наружу и разберемся без всяких там чинов и званий: мы двое против вас троих? Уладим это недоразумение?
– Да какое недоразумение, командир?
– А вот это, – Макрон указал на измазанную грязью тунику. – Это память о канаве, в которую нам пришлось свалиться, чтобы не угодить под копыта одной компании, мчавшейся сломя голову по Фламиниевой дороге этак пару часов назад.
Глаза преторианца расширились: он припомнил происшествие на дороге.
– О, командир, мы приняли вас двоих за бродяг. Конечно, я приношу извинения. Надеюсь, все улажено?
– Еще нет. До тех пор, пока ты и твоя компания не согласитесь разобраться с этим, как мужчины.
– Разобраться с чем, центурион?
Голос донесся из дверного проема, ведущего в темный коридор. Макрон и Катон обернулись, но увидели лишь смутную, в тенях, фигуру. Говоривший выдержал паузу, потом продолжил:
– Ну и ну, до чего, однако, мир тесен! Надеюсь, ты согласен с этим, центурион Макрон?
– Вителлий, – выдохнул Макрон.
– Он самый.
Издав легкий смешок, Вителлий выступил вперед, на свет. Преторианцы вскочили так стремительно, что лавка, которую они оттолкнули, заскрежетала по полу.
– Но я предпочел бы слышать, как ты обращаешься ко мне не по имени, а сообразно чину: мне не по нраву, когда нарушают субординацию. Ты, наверное, это помнишь.
– Так точно… командир.
– Вот-вот. Точно.
Вителлий смерил центуриона холодным взглядом, после чего в четко рассчитанный момент на его губы вернулась улыбка.
– Но как я понимаю, ты хотел поговорить со мной. Из-за происшествия с моей повозкой.
– С твоей?
Катон удивленно поднял брови.
– Да, с моей. Привет и тебе, центурион Катон. Рад видеть вас обоих, как в старые времена. Нам непременно нужно выпить. Хозяин!
– Да, почтеннейший.
– Подай вина, самого лучшего. И три кубка. Настоящих кубка, понял?
– Да, почтеннейший.
Вителлий махнул рукой своим охранникам:
– Оставьте нас наедине. И проследите, чтобы моей беседе с друзьями никто не помешал.
Преторианцы салютовали ему и пересели за другой стол неподалеку, но не настолько близко, чтобы это позволило им подслушать разговор их господина с центурионами.
– Прошу садиться, – молвил Вителлий, указывая на освободившиеся места.
Макрон покачал головой.
– Спасибо, командир, но…
– Никаких «но», центурион. Садись. Оба садитесь.
Помедлив достаточно долго, чтобы показать свое нежелание, центурионы все же сели. Вителлий с ехидной улыбкой устроился напротив. Подоспевший трактирщик принес вино, поставил на стол, наполнил им три серебряных кубка и удалился, чтобы не мешать беседе. Первым заговорил Макрон.
– Что ты здесь делаешь, командир?
– Еду к месту нового назначения.
– Назначения? – Макрон нахмурился. – Значит, ты вернулся на военную службу. И трибуном какого легиона ты будешь теперь?
– Трибуном? – Вителлий взглянул на него с удивлением. – Почему ты решил, что я остался в прежней должности? За прошедшее время я многого добился, благо мне покровительствует сам Клавдий.
Макрон подался через стол и, понизив голос, сказал:
– Если бы он узнал, что ты злоумышлял против него…
– Да, он не знает. И никогда не узнает, уважаемые. Он полностью доверяет мне, так же, как и Нарцисс. Поэтому не советую вам даже думать о том, чтобы обвинять меня. Подкрепить свои слова вам все равно нечем, и я добьюсь того, чтобы вам от этих обвинений было гораздо хуже, чем мне. Надеюсь, мы друг друга поняли, уважаемые?
Макрон медленно кивнул.
– Вполне, командир. Так все-таки, что ты тут делаешь?
– Я же сказал, еду к новому месту назначения.
– И что это за место?
– Все-таки, центурион, не забывай об уставном обращении. Особенно с учетом того, что служить нам вместе: я назначен префектом флота, базирующегося в Равенне.
– Ты? – У Катона аж челюсть отвисла. – Быть не может!
– Еще как может, уверяю тебя! Да, конечно, никакого опыта проведения морских операций у меня нет, но в этом мне есть на кого положиться. На самом деле передо мной стоит куда более важная задача, и в этом мне потребуется полное сотрудничество со стороны вас обоих. Я хочу, чтобы вы это усвоили.
Катон потер лоб.
– Ты один из тех, о ком говорил нам Нарцисс.
– Правильно. С этого момента вы находитесь под моим началом. И как командиры, приписанные к флотилии, и как агенты Нарцисса. Я буду внимательно следить за вами, и если вы дадите хоть малейший повод усомниться в вашей верности императору или мне, я тут же отправлю донесение Нарциссу. А вы знаете, что это значит, не правда ли? Короткий допрос у дворцового дознавателя – и позорная смерть. Вам не оправдаться, уверяю вас. Ваши жизни в моих руках. Служите мне хорошо – и будете жить. Я вам больше того скажу: вы можете сохранить свои жизни, но не можете получить все. А я смогу – и в один прекрасный день получу. И когда этот день настанет, для вас же будет лучше оказаться на моей стороне.