— Этот дом полон любви, — сказал Сайлас. — Любовь превращает его во дворец, воистину.
— Я очень люблю их.
— И это взаимно. — Он взял ее за руку. — Но должен сказать…
Она повернулась к нему.
— Что? Не понравились нападки отца?
— Твоя тетя. С картами. Думаю, она мухлюет.
— Боже. Слушай, я в курсе, ладно?
Они болтали без умолку, пока спускались с подъема и выруливали на главную дорогу. И проезжая заснеженные поля и голые деревья, Иви думала о том, как много времени прошло с тех пор, как она делала что-то подобное с кем-то другим, этот обмен воспоминаниями и мнением о проведенной совместно ночи.
Они взобрались на очередной подъем и уже спускались, когда «Рендж Ровер» начал замедляться.
А потом и вовсе остановился.
— Что-то случилось? — спросила Иви, посмотрев на приборную панель, а потом — в окна.
Сайлас повернулся к ней и сказал гортанным голосом:
— До рассвета не так много времени.
— Она сломалась…
— Что ты скажешь, если я попрошу тебя дематериализоваться домой?
Она посмотрела на часы. Прощание с семьей заняло, по меньшей мере, двадцать минут, а значит, у них осталось сорок минут до того, как стоило начать беспокоиться о солнечных лучах. Ее квартира располагалась в добрых пятнадцати милях, но у них оставалось время.
— Думаю, мы успеем. — И в глубине души Иви хотела, чтобы он остался с ней на день. — В смысле…
— Но если мне не придется отвозить тебя, то у нас будет на десять минут больше.
— Оу, ладно. Конечно. Эм… я могу дематериализоваться. — Иви потянулась за сумкой. — Значит, до завтра…
Сайлас бросился к ней так стремительно, что она даже не увидела рывка. В одну секунду он сидел на водительском сидении, а в следующую буквально сдернул ее с места, пересаживая к себе на колени.
Что ж, в этом она могла посодействовать.
Целуя его в ответ, Иви отстегнула ремень, и когда Сайлас откинул спинку кресла, она оседлала его, широко расставив бедра, в которые впивались окружающие предметы и особенно — кое-что напротив ее лона.
— Я хочу тебя, — простонала она. — О, Боже…
— Брюки, помоги снять твои брюки.
И тут ей пришлось повторить все асаны из йоги, извернуться под неестественными углами, чтобы стянуть с себя черные слаксы. Неприятное шоу, это точно. Иви не смогла сдержать смеха, когда свело икру, она непроизвольно выгнулась, закинув голову назад и ударившись о стекло.
— Ты в порядке? — спросил Сайлас.
— У меня судорога… сейчас, я только…
— Я могу помочь…
Ботинок слетел с ноги, потом расстегнулась застежка на лифчике, а Иви треснула Сайласа локтем по лицу.
— В фильмах все выглядит посимпатичней, — сказала она сквозь хохот.
Они смеялись так сильно, что когда смех сошел на нет, ей пришлось сделать пару вдохов, чтобы восстановить дыхание. Но потом она, наконец, стащила одну штанину, и когда Сайлас ладонью накрыл ее лоно, дела приобрели серьезный оборот.
Поглаживая ее, он смежил веки и прорычал:
— Женщина, дай мне свои губы.
Обхватив ее затылок, Сайлас притянул ее к себе, а потом Иви ощутила между своих ног нечто горячее и округлое.
Иви опустилась на его член, и оба застонали в унисон. Контролируя темп, она покачивала бедрами, поднимаясь и опускаясь с помощью колен, и удовольствие было столь острым, что она не могла решить: закрыть глаза и сконцентрироваться на процессе, или же не закрывать, чтобы никогда не забыть, где они были и чем занимались.
Ее накрыл ошеломительный оргазм, и Сайлас кончил вслед за ней, хотя они и были в тесном пространстве, их одежда пребывала в раздрае, и, блин, кресло охренеть как мешало, а вместе с ней и приборная панель… и как прекрасно, что все это не имело никакого значения.
Секс был шикарным, интимным, восхитительным и пикантным.
А закончив, они прижались друг к другу, она уткнулась ему в шею, а Сайлас поглаживал ее спину.
— И вот это — эффективное использование времени, — пробормотала Иви.
Сайлас рассмеялся, и она ощутила вибрацию в его груди.
— Порой на меня находит вдохновение, и это был как раз тот случай.
Отстранившись, Иви посмотрела ему в глаза. А когда он встретил ее взгляд, она едва не сказала это. Но в итоге оставила «я-тебя-люблю» при себе.
— Я увижу тебя завтра? — прошептала она, пригладив темные густые волосы.
— Я считаю минуты до встречи.
— Куда мы пойдем? В Грецию? Или попробуем что-нибудь из азиатской кухни?
— Жди меня в шесть у своего дома и узнаешь.
— М-м, не могу дождаться. — Она гладила его губы. — И может…
— Да, — ответил он низким голосом. — Я останусь на всю ночь…
— Черт.
— Что?
— Неделю назад я согласилась выйти в чужую смену за коллегу.
Твою мать.
— Поэтому завтра я должна быть на работе, несмотря на выходной.
— Ничего страшного. Мы сходим на ужин, и я вернусь к тебе в конце ночи. Уже до одури хочу тебя, хотя все еще в тебе.
Иви рассмеялась грудным смехом.
— Клянусь, ты говоришь невероятно приятные вещи.
— Тебе пора.
— Я знаю.
Иви выждала еще минуту, а потом нехотя слезла с него. Когда ее накрыла волна печали, она попыталась убедить себя, что еще слишком рано скорбеть по Сайласу.
И глупо.
На то, чтобы скучать по нему, у нее впереди была вся жизнь.
Глава 9
А потом он ее продинамил.
Следующим вечером Иви все еще ждала Сайласа у парадного входа, хотя на часы показывали шесть тридцать семь. На телефоне в ее руке не было ни смс, ни звонка, а за дверью — ни Сайласа, ни его автомобиля.
Вчера он нормально добрался до дома. Она знала это наверняка. Сайлас позвонил ей сразу, как пересек порог, и они проговорили, пока она не отрубилась, зажав телефон между ухом и подушкой. На закате она проснулась в предвкушении их встречи, приоделась и спустилась вниз.
На этом все и застопорилось.
— Прошу прощения.
Иви отошла в сторону, позволяя людям выйти через двери вестибюля. А потом, спустя мгновение, она прижалась спиной к почтовым ящикам, когда мужчина с женщиной прошли мимо.
Она посмотрела на часы. Потом на телефон.
— Так, хватит с меня.
Несмотря на решимость, Иви задержалась в вестибюле, поглядывая на маленький коврик и тающие следы снега, которые оставила после себя пара.
Было без пятнадцати семь, она, наконец, отвернулась и поднялась по лестнице. Зайдя в свою квартиру, Иви подошла к дивану и села, поставив сумочку на кофейный столик.
Она смотрела на темный экран телефона, слыша шум людей над ее головой. Кто-то на этаже готовил карри, другой ее сосед — что-то с базиликом и луком.
Смешивающиеся запахи наводили ее на мысли об их планах.
Что-то наверняка случилось.
Открыв сообщения, Иви спустя пару попыток написала быстрое «Надеюсь, все хорошо… не волнуйся насчет ужина. Я ухожу на дополнительную смену. Может, увидимся в конце ночи».
И принялась ждать.
Когда ответ не последовал, она нахмурилась и мысленно проиграла прошлую ночь. Ничто не предвещало беды, ни признака того, что он продинамит ее… если, конечно, он не был актером с претензией на «Оскар», и Сайлас, определенно, не вел двойную игру. Тогда что, черт возьми, произошло?
Она отключила ждущий режим. Ни одного уведомления.
Пять минут спустя она ввела пароль и просмотрела все приложения. Пусто. Ни пропущенных, ни сообщений… да, ничего не проскочило в тот момент, когда она моргала.
Чем дольше она смотрела на небольшой экран, тем больше осознавала… как мало ей известно о Сайласе. Она ни разу не была у него дома. Не встречалась с его семьей или друзьями. У нее было лишь смутное представление о том, чем он занимается. И ни одного способа связаться с ним, не считая мобильного.
Когда она была с ним, когда смотрела ему в глаза, она чувствовала, что больше ей ничего не нужно. Но столкнувшись с черной информационной дырой? Она начала задаваться вопросами.
Но была в ней и другая, рациональная сторона, которая подчеркивала, что она — достаточно взрослая женщина, чтобы не вдаваться в истерики из-за опоздания парня на час и отсутствия обратной связи.
Ладно, прошло уже почти два часа. И тем не менее.
Без сомнений, было разумное объяснение его поведению, и в любую секунду обязательно зазвонит телефон, она услышит его голос и узнает, что стряслось, и все у них снова наладится.
— Так. Ладно. Время идти на работу.
Хлопнув свободной рукой по бедру, Иви поднялась, взяла сумочку и снова направилась к двери. Хорошие новости — ей предстояло отправиться к клинике, и следующие несколько часов она не будет заниматься самоедством. Уставившись на телефон.
Сайлас выйдет на связь. Иначе и быть не могло.
***
Ничего.
К концу ее второго перерыва телефон по-прежнему молчал, ни сообщения, ни звонка, отчего Иви дергалась, как наркоманка без дозы. И это тревожило не на шутку.
Сидя в одиночестве в комнате отдыха, в сопровождении мерного гудения холодильника и флуоресцентных ламп на потолке, она скучала по Рубиз. Ну, вроде как скучала. Когда кузину перевели в ВИП-отделение, выяснилось, что их графики и перерывы не совпадают. А Рубиз представляла собой один большой жизнерадостный отвлекающий фактор. Но велика вероятность, что ее кузина трещала бы без умолку о настоящей любви и о том, чем все должно закончиться.
Так что да, сложно сказать, что лучше: быть в одиночестве или в компании собеседника, преисполненного оптимизма, который она в настоящий момент не поддерживала.
Наверное, одной все-таки лучше. Настроение катилось под откос, а дипломированная медсестра в ней нисколько не помогала своими комментариями о падении уровня дофамина и серотонина в мозгах вампира — такое случается, когда наслаждение резко сменяется стрессом и болью. Например, та тянущая боль в центре груди? Ей можно найти конкретное психологическое обоснование. Романтики, вроде Рубиз, обязательно дадут имя такой боли, но «разбитое сердце» — не более, чем комбинация гормонов стресса, скачков кровяного давления и неосознанного напряжения в мускулах. Как с простудой или гриппом, симптомы которых в конечном итоге пройдут.
Очень жаль, что нельзя принять «Mucinex» в ее случае…
Дверь для персонала распахнулась, и ее коллега заглянула в комнату отдыха.
— Иви, у твоего пациента из восьмой опять остановка.
Иви подскочила, выбрасывая недоеденный сэндвич в корзину.
— Черт, я думала, что его окончательно стабилизировали…
Остаток ночи прошел в борьбе со смертью, и вся семья и персонал знали, что такой исход неизбежен. Пациенту было шестьсот лет — для гражданского, который вел тяжелую жизнь, это считалось преклонным возрастом, но у него в четвертый раз остановилось сердце, который, как выяснилось, стал последним. И все равно произошедшее было для всех шоком.
Но в этом природа смерти — к такому выводу пришла Иви со временем. Неважно, что происходит и чего ты ожидаешь, ты всегда испытываешь шок от потери.
Именно по этой причине она с особым вниманием относилась к семье, держала их за руки, позволяла задавать столько вопросов, сколько им было нужно. Но, в конечном итоге, она никак не могла даровать им искомое облегчение. Только время поможет им пережить боль, только скорбь исцелит рану от потери.
Когда они, наконец, покинули комплекс, у Иви оставалось еще полчаса до конца смены, но куратор поймала ее на выходе из помещения для общения с семьями и разрешила уйти раньше. На мгновение Иви раздумывала о том, чтобы закончить дела, но она была слишком рассеянна — по стольким причинам — что лучше было уйти домой.
Зайдя в комнату отдыха, она сделала глубокий вдох и направилась к шкафчикам. Открыв свой, Иви сразу потянулась к телефону — какая же она жалкая — и совсем не удивилась, ничего там не обнаружив.
Ей нужен план. Точно. Железобетонный, поэтапный, от а до я план — начиная от возвращения домой и душа, и заканчивая Последней трапезой, отдыхом перед ТВ и полноценным сном. Она не могла контролировать Сайласа, его действия и перемещения, но могла заняться собой.
И таким образом сублимировать расстройство в дело.
Классическая техника отвлечения. Лучше, чем напиваться, потому что она обойдется без похмелья… или перспективы звонка Сайласу и возможности выставить себя полной дурой. Это также лучше азартных игр, переедания и прочего обширного перечня способов самолечения, которыми развлекают себя люди.
— Сперва душ, — сказала она. А потом…
Когда открылась дверь, Иви краем глаза отметила, что кто-то вошел, но не стала смотреть, потянувшись за пальто и сумочкой…
— Иви.
Услышав голос Рубиз, она резко повернулась.
— О, кузина…
Иви замолчала. Рубиз была сама не своя. Она не улыбалась, во-первых. Что шокировало больше? Ее взгляд был древним, старческим. А это совсем не вязалось с ее личностью. А еще голос — низкий, мрачный.
— Что случилось? — спросила Иви. — Чем я могу помочь?
— Нужно, чтобы ты пошла со мной.
— Это пациент? — Она закрыла свою кабинку, готовая помочь во всем, что бы от нее ни потребовалось. — Все что угодно, я помогу.
Рубиз отвела взгляд.
— Просто иди за мной.
Иви нахмурилась, выходя из комнаты отдыха вслед за своей кузиной. Клиника представляла собой лабиринт коридоров и различных уровней, вокруг постоянно сновал народ, туда-сюда толкая тележки с лекарствами, медицинскими материалами или оборудованием, транспортируя пациентов, направляя членов семьи или посетителей. Со стороны не было ничего подозрительного в спешке Рубиз и Иви. Но мысленно она обдумывала сотни разных вариантов.
В ВИП-отделении не могло быть остановок. Там полно персонала на подобные случаи.
Никого из ее семьи не могли госпитализировать. Мама Иви была главной разносчицей новостей об их роде, а если — Боже упаси! — это ее мамэн? Пришел бы отец, а не кузина.
К тому же, алло, никого из ее семьи не могли принять за богатого.
Может, они идут не в ВИП-отделении … нет, они заходят именно туда, минуя двери из красно-коричневого дерева, отмеченные родовой печатью кровной линии Хэйверса.
Как и в элитных гостиницах, здесь была парадная и теневая сторона, и скрытые переходы для персонала предоставляли возможность для быстрого доступа в более нарядные комнаты для приема пациентов и операционные. Оказавшись внутри, Рубиз повела их по коридору для основного персонала, используя свой пропуск, чтобы открыть стальную дверь, впуская их в голое пространство, с линолеумом — на полу и флуоресцентными лампами — на потолке.
Только одно выдавало принадлежность к ВИП-зоне — запах свежесрезанных цветов перебивал вонь антисептика. И бросившись за кузиной, Иви сбилась с дыхания.
— Рубиз, ты не дашь мне краткие пояснения? Чтобы я понимала, с чем имею дело?
Они уходили все дальше, минуя длинный ряд из дверей по обеим сторонам коридора. Это были черные двери в палаты пациентов, тайные входы/выходы для незаметной доставки медикаментов или еды, чтобы не тревожить покой клиентов.
Иви кивком здоровалась с коллегами, встречавшимися по пути. Рубиз же шла напролом… и это тоже было не свойственно ее кузине.
Они преодолели приличное расстояние, когда женщина, наконец, замедлилась, а потом и вовсе остановилась. Оглянувшись по сторонам, она подождала, пока мимо не проедет тележка с бельем.
Рубиз хранила молчание, пока мужчина не скрылся из виду.
— Слушай, из-за этого я могу лишиться работы, — сказала она странным голосом. — Но я не могу иначе.
Иви положила руку на плечо кузины.
— Слушай, что бы там ни было, мы разберемся с этим, ясно? Рубиз, не волнуйся. Мы справимся.
Рубиз тихо постучала, а когда послышался приглушенный ответ, она открыла дверь. Войдя в палату вслед за кузиной, Иви поправила униформу и пластиковый бейдж с ее именем, висевший на лацкане. С такими пациентами порой сложно общаться, их чувство вседозволенности позволяло выказывать обоснованное раздражение к необоснованным требованиям и замечаниям со стороны персонала.