На меня бросились еще два разгоряченных врага. Одного перехватил Стоян. Второй достался мне.
Я взялся за меч. Рукоять как влитая легла в ладонь. Фамильный клинок вышел из ножен с привычным звоном, и у меня потеплело на душе. Прозванный «Фениксом» меч будто подбадривал меня: не робей, прорвемся!
Мутант с моей глефой между ребрами все еще стоял на ногах посреди переулка и не собирался падать – древко уперлось в землю, сослужив роль подпорки. Нео хрипел, был при смерти, но стоял. Отличный живой щит. Я спрятался за него, ускользая от дубины второго врага, в надежде, что мутант не станет бить по своему товарищу. Ошибся. Мощный удар булавы отбросил прочь закрывавшую меня еще живую баррикаду.
Мы вновь оказались с нео лицом к лицу. Он с легкостью держал в лапах усеянную металлическими шипами огромную дубину, одним ударом которой можно запросто проломить кирпичную стену. Нет, если приспичит, я такую дубинушку тоже подниму, без проблем, и даже пару замахов сделаю, но выдохнусь очень быстро. Нео же способен махать своей булавой целый день без перерыва. Говорю же, эти мутанты – чертовски сильные твари…
Вражина ударил почти без замаха. Я присел, крутанулся юлой, присаживаясь на правую ногу, и всадил «Феникс» в низ живота противника. Пока мое тело на автомате заканчивало поворот, клинок оставлял в брюхе врага длинную, разверстую рану, через которую вываливались внутренности.
Недаром мастер Сил столько времени потратил на обучение нас, дружинников, специальной технике владения мечом. Не скажу что был самым лучшим учеником, но этот прием – волчок – получался у меня великолепно.
Застонал Кирилл. Противник достал его колючей булавой по лицу. Шлем смягчил удар – дружинник был жив, хотя кожу и мясо ему разворотило изрядно.
– Назад! Отходи к завалу! – крикнул раненому Захар. – Сам сможешь? Глаза целы?
– Да, – Кирилл со стоном сорвал с головы помятый, впившийся в лицо шлем и попятился за наши спины.
Оно и правильно. Куда ему теперь сражаться? Кровища из разорванных щеки и лба так и хлещет. Он, поди, и не видит за этим кровавым потоком ничего.
Но отойти далеко брат не успел. Один из нео вознамерился добить его, считая подранка легкой добычей.
Мутант бросился на Кирилла, сжимая в обеих лапах стальной швеллер, превращенный в импровизированную булаву. Брат отшатнулся, чудом разминувшись с тяжеленной металлической дубиной. Она скользнула по броне, издавая противный скрежет.
Кирилл попытался контратаковать, но его меч лишь впустую разрезал воздух. Заливающая глаза кровь сыграла с дружинником злую шутку. Он толком не видел, куда бить.
Зато его противник все видел отлично. Нео издал низкий утробный звук и вновь замахнулся металлической булавой. Кирилл торопливо смахнул кровь с лица и сделал шаг в сторону, пытаясь выйти из-под удара. Ему почти удалось, но тут его нога подвернулась на битых кирпичах.
Кирилл нелепо взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но не сумел и плюхнулся на землю. Нео торжествующе взревел и вознамерился превратить его в кровавый блин.
Ни я, ни Захар не успевали помочь – нас и самих со всех сторон теснили мутанты.
Ближе всех к Кириллу сейчас был Стоян. Он только-только расправился с одним из нео, увидел бедственное положение товарища и рванул на помощь. Полуторник вонзился в спину мутанта точно под лопатку – туда, где даже у таких тварей бьется сердце. Вернее, билось, пока меч Стояна не остановил его.
– Спасибо! – Кирилл торопливо вскочил на ноги.
– Сочтемся-а-а…
Стоян вдруг резко качнулся вперед, с удивлением глядя на торчащее из подреберья острие – один из мутантов метнул заточенный штырь ему в спину. Бросок был такой силы, что металл пробил броню и пронзил тело дружинника насквозь.
– Стоян!!! – Кирилл подхватил обмякшее тело товарища, не дал упасть.
Тут подоспели мы с Захаром – прикрыли их с двух сторон, создавая живую преграду между ними и нео.
– Стоян! Живой? – отрывисто прокричал Захар.
– Нет, – глухо ответил Кирилл. – А-а-а! Суки! – Он зарычал и попытался броситься на нео, но Захар осадил его:
– Назад! Сперва кровь на лице уйми! А то рядом с ним ляжешь!
Кирилл издал звук, то ли всхлипнул, то ли матернулся, но все же отступил к завалу, прихватив тело Стояна с собой. Оно и правильно. Негоже врагам своих оставлять. Даже мертвых…
Я почувствовал, как меня изнутри затопила глухая ярость от потери друга. В таком состоянии не слышишь ничего вокруг, не чувствуешь ударов противника. Просто идешь напролом. Я действовал на автомате. Глаза отслеживали каждое движение врага, тело выполняло все необходимые действия: я качал маятник, уходил в волчок, рубил, резал. А в мозгу глухо билась одна мысль: «Эти суки убили Стояна! Убили!»
Окрик Захара пробился сквозь охватившее меня безумное отчаяние:
– Дан! Назад! В линию!
Нас всех учили держать боевой порядок. Каждый отдельный боец может положить множество врагов, но грош цена его подвигам, если товарищи погибнут только потому, что он ушел вперед и бросил свой фланг открытым. Вот и сейчас в горячке я не заметил, как оставил десятника без прикрытия слева.
Я мгновенно осознал ошибку и занял свое место. Теперь мы с Захаром опять рубились плечом к плечу. Правда, пешими. Лошадь Захара полегла, пронзенная копьем нео, а к своему Сивке я так и не пробился. Ему переломили хребет дубиной, а после добили ударом в голову.
Количество врагов в переулке малость поубавилось, но и мы уже изрядно выдохлись. Шаг за шагом неприятель теснил нас к завалу, где во всю трудились наши товарищи.
Я слышал за спиной грохот растаскиваемых обломков, натужное кряхтенье подгоняемых Перваком фенакодусов. Слышал, как стонет от боли в покалеченной руке Трефил, разгребая вручную обломки поменьше. К этим звукам примешивался какой-то странный скрип, будто проворачивали колодезный ворот.
Оказалось, Первак даром времени не терял. Тот странный звук, что я слышал, был скрипом импровизированной лебедки. Полностью оправдывая прозвище «мастер – золотые руки», Первак соорудил нечто вроде подъемного крана-лебедки, использовав поворотный механизм биоробота. Фенакодусы выступили в качестве «двигателя» мощностью в две лошадиные силы.
С краном дело по расчистке завала пошло быстрее – можно было оттаскивать в сторону самые крупные и неподъемные куски.
Одна беда – эти куски сперва требовалось обвязать веревками, для чего приходилось проявлять чудеса ловкости. Первак орал на Трефила: дескать, не так узлы вяжет. Тот в ответ матерился и обдирал ладони в кровь, пытаясь просунуть концы веревок под здоровенные фрагменты обвалившихся стен.
А нам с Захаром вдвоем становилось все труднее перекрывать весь переулок. Одна из «обезьян» умудрилась прорваться за наши спины и с азартным ревом понеслась к завалу.
Целиком поглощенные работой по расчистке, ни Первак, ни Трефил в упор не замечали приближающейся сзади смерти.
Мутант в два прыжка добрался до Первака и уже замахнулся железным копьем, когда на его пути встал Кирилл. Он только-только успел унять кровотечение и залепил раны на лице пластырем из бересты и черной березовой смолы.
Клинок Кирилла, словно сам собой, выпрыгнул из ножен и перехватил в воздухе заточенный арматурный прут, нацеленный в спину Первака.
Кирилл отлично видел дефекты металлического копья нео и точно знал, в какое именно место следует бить. Его меч одним махом перерубил прочный на вид арматурный прут. В руке «неандертальца» вместо грозного оружия остался лишь короткий обрубок. Мутант удивленно вскрикнул, но возглас тут же сменился бульканьем – возвратным движением меч Кирилла пропорол ему горло.
Труп нео рухнул в двух шагах от Первака, заливая мастерового кровью. Тот обернулся, только сейчас осознав, что же именно произошло, завис на мгновение, а потом паскудный характер взял свое:
– Ты чего, в сторонке его завалить не мог? – попенял вредный мужик Кириллу. – Сюда зачем пропустил? Работать мешаешь!
– Хоть бы спасибо, гад, сказал! – обозлился Кирилл.
– За что спасибо? За то, что я ваши шкуры пытаюсь спасти, завал разгребаю? – мгновенно ощетинился Первак. Сказано было так, будто он растаскивает обломки в одиночку, причем вручную, а остальные в это время на гулянке медовуху жрут и девчонок тискают.
– Ну ты и… – Кирилл грубо выматерился.
– Иди давай, не прохлаждайся! – тут же заорал в ответ Первак.
Кирилл смачно сплюнул, перехватил поудобнее рукоять меча и бросился на подмогу мне и Захару.
Очень вовремя. Вдвоем нам было трудно сдерживать врага. Мутантам постепенно удалось разделить нас. Захар оказался чуть впереди, вынужденный вести бой с тремя противниками сразу. На мою долю пришлись двое, что тоже не мед. Причем они оба были свеженькими как огурчики, а я изрядно намаялся без перерыва махать мечом.
Усталость навалилась как-то внезапно, вдруг. Теперь «Феникс» казался неподъемным, а броня – весом в десяток пудов.
Один из нео попытался насадить меня на стальное копье, а второй предпочел расколоть мою голову дубиной.
Я увернулся от дубины и сделал выпад в сторону копьеносца. Грудь мутанта защищала доска, но от широкого замаха она качнулась в сторону, открывая беззащитное брюхо.
Я четко видел, куда надо бить. Но моя рука вдруг почему-то сама собой резко изменила направление удара и направила клинок выше – аккурат в защищенную деревянной броней мохнатую грудь.
От резкого соприкосновения с доской «Феникс» прогнулся, но выдержал, не сломался. Да и нео, естественно, оказалось хоть бы хны. От удара он лишь чуть-чуть качнулся назад, по-прежнему пытаясь всадить копье мне в пупок.
Ни уклониться, ни защититься я уже не успевал.
Острие заточенного арматурного штыря сделало рывок ко мне, коснулось кольчужных колец. Сейчас оно сомнет их, прорвет поддоспешную рубаху, штаны и вонзится холодным колом мне в живот, разрывая внутренности…
Мой желудок скрутило коротким спазмом в предчувствии неминуемого удара…
Но его не последовало. Внезапно копье нео резко ушло влево. Мутант глухо охнул и удивленно оглянулся. Я машинально проследил за его взглядом. Кирилл! Это он спас меня! Его меч вошел в бок нео аккурат между досок. Ранение не смертельное, но оно заставило вражину покачнуться от боли и сбило нацеленный в меня удар.
Второй мутант опять попытался размозжить мне голову дубиной. Но мой «Феникс» убедил его, что он не прав.
Пока Кирилл добивал раненого копьеносца, я попытался прорваться на помощь Захару.
Десятник по-прежнему сражался в окружении. Нас с Кириллом сильно оттеснили назад – почти к самому завалу, и Захар остался в полном одиночестве. Оба меча в его руках вращались с молниеносной быстротой. Но «неандертальцы» тоже не вчера на свет родились. Не слишком умные, но опытные бойцы.
И наступило неизбежное. Захар не смог парировать все нацеленные в него удары. Опоздал на долю мгновения. Арматурная заточка пробила десятнику плечо.
Я рванулся к нему на помощь. Но дорогу мне заступили сразу три нео. Еще один достался Кириллу.
Не сразу я осознал, что моя усталость прошла, причем так же внезапно, как навалилась. Зато брат вдруг стал как осенняя муха – сонная и неповоротливая. Наверное, у него закружилась голова от кровопотери, потому что он вдруг покачнулся и едва не упал, опуская руку с оружием.
– Да ты чего, Кир?! – Я разрывался на части, не зная, к кому бежать на помощь: к нему или Захару.
А мгновением спустя выбирать стало поздно – десятник упал, сраженный сразу с двух сторон. Возможно, Захар был еще жив, но встать он уже не смог. Нео принялись остервенело топтать его ногами, бить арматурными заточками и дубинами, превращая в кровавое месиво.
Меня захлестнула ненависть. Она придала мне сил, выплескиваясь в бешеном рубящем ударе, который развалил атаковавшего Кирилла нео чуть ли не пополам. И тут же едва не выронил меч из ослабевшей руки. Изнеможение, будто голодный зверь, с удвоенной силой набросилось на меня.
Да что ж такое!.. Сперва моя рука своевольно изменила направление удара – вместо брюха нео ударила по доске. Теперь усталость эта… То наваливается, то проходит… Странно и очень знакомо…
Догадка пришла мгновением спустя.
– Нео тут не одни! – прохрипел я. – Где-то поблизости шам! Кир, там, в начале проулка, не рыжий мох на нас действовал. Это был шам!
Шамы – еще одна разновидность людей-мутантов, только они пострашнее нео будут. Шамы – псионики, способные воздействовать на разум людей, подавлять волю, внушать страх, боль и слабость.
Ну чтоб мне догадаться раньше! Ведь было у меня предчувствие. Не хотел я ехать в этот переулок. Ох как не хотел. Но шам внушил мне чувство безопасности и усыпил бдительность. Если бы не его гипнотическое воздействие, мы не попали бы в ловушку. Ребята не погибли бы. Гаврила, Мефодий, Федул, Захар, Стоян…
Впрочем, кажется, мы их ненадолго переживем…
– Шам… – Даже под пластырем было видно, как побледнело лицо Кирилла. «С шамом нам не справиться», – отчетливо читалось в его глазах.
Мы находились недалеко от завала, поэтому наши слова услышали и Трефил с Перваком.
– Шам!.. Пресвятая Богородица!.. Ребятушки!.. Кир, Дан, продержитесь еще чуток! – взмолился мастеровой. – Нам совсем немного осталось. Мы почти пробились на Биржевую. Еще два обломка растащить – и путь открыт.
– Продержимся, – пообещал за нас двоих Кирилл.
Я лишь с трудом кивнул, борясь с навязчивым желанием закрыть глаза. Усталость вытягивала из меня все соки, и сопротивляться ей не было никакой возможности.
Зато у Кирилла будто открылось второе дыхание. Или шам перестал воздействовать на него, целиком сосредоточившись на мне.
Возможно, нам сейчас достался не самый могучий псионик – из тех, кто способен сильно давить лишь на кого-то одного, а с двумя ему приходится уже сложнее.
Хотя, может, я ошибаюсь, и шам действует именно так по каким-то другим причинам. Хрен поймешь этих тварей, что у них на уме…
Как бы там ни было, Кирилл явно ощущал сейчас прилив сил. Он закричал:
– За Стояна! – и яростно бросился в бой.
Его меч замелькал с неуловимой быстротой, стальным вихрем обрушиваясь на врагов.
Мысль о погибших товарищах вызвала у меня резкий приток адреналина, который почти погасил воздействие шама. А может, тот и сам устал давить мне на мозги. Наверное, и ему потребовалась передышка.
Мы с Кириллом словно превратились в легендарных берсерков – воинов, не знающих ни страха, ни усталости. Говорят, враги погибали лишь от одного их вида – сердце не выдерживало того невыносимого ужаса, который они внушали.
До настоящих берсерков мы с братом слегка не дотягивали – мутанты не падали замертво при виде нас. Зато наши мечи успокаивали их очень быстро.
– За Захара! – ревел я, разрубая грудную клетку очередного врага.
– За Мефодия! – Вторил мне Кирилл, вонзая клинок в сердце нео.
– За Гаврилу!..
– За Федула-а-а… – внезапно брат подавился криком, ни с того ни с сего согнулся пополам и схватился обеими руками за голову.
– Кир!!! – завопил я во всю силу легких и бросился к нему.
Видно, разрывающая его голову боль была адской, потому что он не слышал меня, не видел приближающегося нео. Кирилл упал на колени, выпустил из руки меч, зажмурился и судорожным движением стиснул голову с такой силой, будто пытался раздавить ее.
Словно в кошмарном сне, я видел, как нео приближается к нему, заносит огромную переделанную из старой рессоры булаву…
– Не-е-ет!!!
Я оказался рядом за несколько мгновений до удара. Мой «Феникс» сделал бросок к брюху нео, словно та самая яростная отважная птица. Мгновенная и очень точная атака, от которой невозможно спастись.
Кишки нео повалились на землю из распоротого брюха, словно выплеснутые из ведра нечистоты. Мутант завопил, выпуская рессору из лап, в тщетной попытке подобрать и запихать обратно свои внутренности.
Рессора упала прямо на Кирилла. Удар получился неслабым, но несмертельным. И все же брат почему-то повалился на землю, не издав ни звука, и остался лежать неподвижно среди битых кирпичей и прочего мусора.