— Спасибо, сонбе, — благодарит ЮнМи внимательно смотрящего на неё лидера группы.
— Знаешь, мы тут с парнями занимаемся творчеством. Подыскиваем новое звучание, разрабатываем новые концепции в музыке…
— Так уж и новые? — не удержав за зубами язык, искренне сомневается ЮнМи.
— А что? — прищуривается на неё СынРи, — думаешь, не сможем?
— Всё уже придумано до нас, сонбе, — вздыхает ЮнМи, — нужно просто брать и пользоваться. Придуманного, на пять жизней хватит…
— Может, я не совсем правильно выразился, — поправляет сам себя сонбе, поняв, что «с новыми концепциями в музыке» он, пожалуй, маханул, — короче, ты пишешь интересную музыку. Не хочешь поучаствовать с нами в творческом поиске?
Группа с удивлением смотрят на своего лидера, лидер же, выжидающе смотрит на ЮнМи.
— Мне синтезатор нужно домой везти, — отвечает та, — без синтезатора ничего не выйдет…
— Неси его сюда, поставь здесь, место есть. Я договорюсь, — предлагает СынРи.
ЮнМи делает неопределённое движение головой, означающее то ли да, то ли нет.
— Есть ещё две проблемы, сонбе, кроме этой, — говорит она, выжидающе смотрящим на неё парням, — Первая, — я обещала себе, что больше никогда не буду работать с парнями…
Парни удивлённо переглядываются.
— Почему? — спрашивает СынРи.
— Ну, так получилось, — вновь делает неопределённое движение головой ЮнМи.
— А с кем ты работала? — влезая в разговор лидера, спрашивает молчавший до этого бас-гитарист.
ЮнМи в ответ молча пожимает плечами, показывая, что говорить на эту тему не будет.
— Ну ладно, — видя это, говорит СынРи, — а вторая проблема какая?
— В общем, я обещала показывать свои новые вещи… одним людям. Я так с ними договорилась. Вам же нужно не абы что, правильно? А хорошую композицию, они наверняка заберут себе. Хорошее, оно всем надо…
— И кто это такие, эти люди, которым ты должна всё показывать? — не понимая, задаёт вопрос СынРи.
В ответ ЮнМи вопросительно приподнимает брови, типа — «что, не понимаешь»?
— Агентство, что ли? — через пару секунд мыслительной деятельности доходит до него, — да?
— Я этого не говорила! — категорически заявляет ЮнМи.
— Пфф… — выдыхает СынРи, смотря на девушку, — да ты просто полна сюрпризов!
— Что есть, то есть, — кивнув, соглашается с ним ЮнМи, — если с первой проблемой решение принимаю только я и могу подумать над вопросом, то со второй, я даже не знаю, что с этим можно сделать… Если только в карты проиграть…
— В карты?
— Карточный долг — грех не отдать.
— А ты, что, играешь в карты?
— Так, баловалась…
(несколько позже. Парни обсуждают ушедшую ЮнМи)
— Странная такая девчонка…
— Ага. На иностранку похожа. Разговаривает со старшими без уважения.
— Я тоже заметил это.
— Она что, «банан»?
— Не знаю… (пожимание плечами) Может быть.
— Скорее всего, так и есть. Откуда она ещё так хорошо может знать языки?
— СынРи, ты зачем её к нам пригласил? Она же девчонка?
— Она девчонка, зато пишет отличную музыку. Ты видел, сколько уже просмотров у её аранжировки нашей песни, а?
— Не, не видел (отрицательное кручение головой).
— Ну, так сходи и посмотри. Причём это за каких-то три дня. И ты слышал, что она сказала про обязательный показ своих песен? Она уже чья-то трени! А раз ни петь, ни танцевать она не умеет, значит, контракт с ней заключили только из-за её музыки. Значит, её музыка нужна агентству! Соображаешь?
— Хочешь сказать, хён, что агентство отправило её сюда учиться пению и танцам?
— Конечно. Разве это непонятно?
— Значит, это какая-то маленькая компания.
— Почему?
— Все крупные агентства учат своих трени сами. У всех у них есть свои учебные классы.
— Ммм… наверное. Впрочем, учёба в Кирин стоит дорого. Значит, в той компании деньги есть, раз они смогли отправить её сюда учиться. И связи.
— Связи?
— ЮнМи приняли в школу без конкурса. По решению попечительского совета. Это я точно знаю.
— Ого!
— Вот тебе и — ого! Поэтому, нам лучше быть с нею рядом. Можем обратить на себя внимание больших людей. Я вам что сказал — не наезжать на неё! А вы её «рабынить» заставили!
— Хён… (смущённо)… ну я не знал, что всё так круто. Думал, просто школьница…
— Ага… школьница! А то, как она играет, ни на какие мысли тебя не навело?
— Поклонницы будут против, если мы её примем…
— Пфф… точно… А я об этом не подумал. Они её «заигнорят».
— Ну… не знаю… Судя по тому, как она моментом выкинула за дверь ЁСыль с её подругами… Сделать им будет это не просто, ха-ха-ха! Можно будет понаблюдать за их войнами — кто кого? Я ставлю на ЁСыль!
— Тссс… Вопрос серьёзный. Поклонницы — это тоже важно. Думаю, нужно сделать так: номинально оставить «ЮнМи» рабыней, для всех. Но её не обижать, а попытаться подружиться и попробовать поработать вместе, над новой композицией. Возможно, что-то с этого выйдет. И от девчонок её защищать, чтобы они её не обижали. Как вам такой план?
— Ты лидер, тебе решать. Выглядит разумно.
(а в это время)
А это ещё что за помойка?!
Ошарашенно смотрю внутрь своего шкафчика, в который я кинул учебники и сумку, перед тем как идти отрабатывать «рабство». Такое ощущение, что мне в него вытряхнули мусорную корзину. Пустые банки, шкурки от бананов, мандарин, бумажки, какие-то использованные упаковки от продуктов…
Вот жешшь, паскудство-то какое… Стопудово девочки отметились. Парни подобной фигнёй заниматься не станут. Наверное, это те дуры, которых я сегодня в коридор выпихнул. Блин, девочки, ну почему вы такие стервы?
Время действия: следующий день
Место действия: школа Кирин
— ЮнМи-ян, это ты намусорила вчера возле своего шкафчика?
— Я не мусорила, сонсен-ним.
— Откуда же тогда там взялась гора мусора? Уборщица жаловалась, что мусора была целая гора.
— Кто-то перепутал мусорный бак с моим шкафчиком, сонсен-ним. Я вытряхнула мусор на пол, вот и всё, сонсен-ним.
— Почему ты его не убрала?
— А почему я должна была его убирать?
— Но он же из твоего ящичка? Значит, ты должна была его убрать.
— Странная у вас логика, сонсен-ним.
— Что тебе непонятного в моих словах, ЮнМи-ян?
— Я этот мусор туда не приносила. Пусть его убирает тот, кто его туда притащил.
— ЮнМи-ян, ты знаешь правила поведения в школе Кирин? Мусор нужно складывать в специально отведённых местах, а не бросать его на пол. Раз ты последняя контактировала с этим мусором, то за него отвечаешь ты. Ты должна была его собрать и отнести в специально предназначенное для него место.
…
— Почему ты молчишь, ЮнМи-ян?
— Пытаюсь встроить ваши слова в картину своего мира, сонсен-ним.
— Очень надеюсь, что тебе это удаться. И что за угрожающая записка, которую ты повесила на дверь своего ящичка?
— Не угрожающая. Предупредительная. Предупреждает, что лазить в мой ящик не следует.
— Ты написала — «Я не шаман, но могу стучать в бубен». Ты собираешься вызвать духов в школе?
— Эээ… Вы не так прочитали, сонсен-ним. Не «стучать», а «дать». «Дать» не подарить, а в другом смысле. «Я не шаман, но в бубен дать могу» — вот что там написано!
— Тссс… Тебе следует больше внимания уделить занятиям корейского языка, ЮнМи. Я сообщу о твоём поведении в дисциплинарную комиссию, поскольку вижу, что ты не понимаешь в чём твоя вина, но у меня нет времени подробно говорить с тобою об этом. Комиссия как раз и существует для того, чтобы это делать.
— Спасибо, господин ДонХё…
Место действия: школа Кирин, учительская.
— Господин ДонХё, я слышала, в школе зафиксирован случай травли ученицы?
— Вы о ком сейчас говорите, госпожа Катигава?
— Я говорю о новой девочке, ЮнМи-тян.
— Это слухи. Пока имеется только единичный случай. Кто-то высыпал ей мусор в шкафчик. Нельзя лишь на основании лишь одного этого говорить о травле.
— А о чём тогда следует здесь говорить?
— О чём угодно! О борьбе за лидерство, о борьбе за внимание противоположного пола, о борьбе за внимание учителей. Единственный инцидент — это слишком рано, чтобы начинать всерьёз говорить о травле.
— Не станет ли потом слишком поздно, господин ДонХё? Я беспокоюсь за эту умненькую девочку.
— Не беспокойтесь, госпожа Катигава, ситуация у меня под полным контролем, ничего страшного не происходит. Я уже разговаривал об этом с нашим психологом. Господин До, порекомендовал пока не вмешиваться в ситуацию и наблюдать. У девочки есть явные задатки лидера. Способ решения ею данной ситуации многое расскажет о её типе характера и поможет дать рекомендации, ей же, для дальнейшей жизни. Это сказал мне господин До. ЮнМи имеет потенциал для того, чтобы стать известной. А известным людям, как вы сами прекрасно знаете, госпожа, нужна душевная закалка. Иначе они не смогут быть известными.
— Никогда мне не нравились такие игры с людьми! Человеку плохо, а за ним наблюдают, что бы сделать выводы из его страданий!
— Специфика профессии, — пожимает плечами ДонХё, — впрочем, в любой работе найдутся свои неприятные места. Или вас беспокоит что-то конкретное?
— Ничего конкретного, но, знаете, девочка определённо талантлива. А талантливые люди, они, как правило, не от мира сего и очень ранимы душевно. Я беспокоюсь, как бы её психика не пострадала. Вот почему я говорю с вами об этом.
— Я пока не заметил, что ЮнМи испытывает какие-то страдания или как-то угнетена. Глазки блестят, вид — озорной. Думаю, ничего с ней страшного не случится. Пусть поборется за место лидера, а мы посмотрим.
— Думаете?
— Да. Так советует господин До и я считаю разумным следовать его профессиональным рекомендациям.
Место действия: школа Кирин. Перед дверью дисциплинарной комиссии. Дверь открывается и в коридор выглядывает симпатичная девушка, которая видит скромно сидящую на скамеечке у двери, ЮнМи.
— ЮнМи-ян?
— Добрый день госпожа секретарь. Вы прекрасно сегодня выглядите! Мне кажется, у вас новое платье?
— Хм… Хочешь об этом поговорить? Вряд ли это облегчит твою участь, но, заходи!
— Спасибо…
Время действия: суббота
Место действия: агентство «FAN Entertainment»
Сижу в кабинете у президента СанХёна. Секретарша подала кофе, и я неспешно, солидно, в компании с хозяином компании, распиваю его перед более серьёзной беседой, а пока разговариваем с президентом ни о чём, о делах моих скорбных, школьных…
— … Говорят, что модельные агентства гоняются за подобным типом лица, — говорю я, рассказывая о своём походе на дополнительные занятия, на которых меня определили в андрогины, но пока не спеша ставить в известность о появившемся у меня фотографе.
Президент, держа её на весу в руке отставленную чашку с кофе, оценивающе смотрит на меня, чуть скептически оттопырив нижнюю губу.
— Может, стоит попробовать? — делаю я тонкий намёк на толстые обстоятельства, — Раз есть такой спрос?
— Что тогда делать с твоей учёбой? — спрашивает он, поднося чашку к губам, — У тебя выпускной класс, а ты хочешь работать. Совместить учёбу с работой у тебя сейчас не получится. Кстати, что у тебя в школе?
— Не стоит тратить на это время сонсен-ним, — говорю я, не желая вдаваться в подробности, — учусь. Привыкаю к новым требованиям.
— Понятно, — кивает господин президент, похоже, довольный, что ему не нужно вникать в такие мелочи и говорит, — если с учёбой проблем не будет, тогда я подумаю о пилотной фотоссесии для тебя…
О! Морковку повесил! Хитрован. Ладно, тогда о ХаНыле тем более не стану ему говорить.
— Я буду стараться, господин президент, — обещаю я и благодарю, — большое спасибо.
Президент мне благодушно кивает — трудись, мол, и всё у тебя будет, и переходит к следующей теме разговора.
— Я посмотрел твоё выступление, — говорит он и уточняет, — на батле…
— Буду вам признательна, если вы скажете мне о своём мнении, — быстро говорю я.
— Хмм… Ты проиграла. Поняла — почему?
— Там было много поклонниц соперников, — говорю я о видимой мне причине, — они голосовали за своих кумиров против меня.
Президент кивает, соглашаясь со мной.
— Без поддержки своих фанатов, трудно выигрывать на таких соревнованиях, — говорит он, — ещё какие ты выводы сделала?
— Ну… Нужно учиться петь. Если бы я могла петь, то всё бы было гораздо лучше.
— Это понятно. Но это не всё. Ты допустила ещё ошибки. Смотри. Первую песню ты исполнила исключительно на иностранном языке. Запомни, в Корее это не приветствуется. Да, ты можешь исполнять песни зарубежных исполнителей, но делать это нужно в соответствующее время и месте. Например, при проведении тематического концерта. При этом, ты, как исполнитель, должна до этого иметь в своём репертуаре несколько корейских песен. Для корейцев, лучше петь на корейском. Это принесёт тебе любовь слушателей. Можно вставлять в текст песни фразы на английском. Это нравится людям, но тоже не стоит с этим перебарщивать. Небольшие вставки размером в несколько слов будет достаточно…
— Спасибо господин президент, — благодарю я СанХёна за науку, одновременно вспоминая виденные выступления местных коллективов.
Да, действительно, на английском — не поют, но делают на нём мини-вставочки в свои композиции.
— Никаких других языков, кроме английского, лучше не использовать, — продолжает учить меня уму-разуму СанХён, — люди любят, когда они понимают, о чём песня. Французский — большая экзотика. Уверен, что никто ничего не понял, что ты пела.
— Но я рассказала перед выступлением, о чём песня, сонсен-ним, — возражаю я.
— Этого мало, — возражает мне он в ответ и спрашивает: Тебе что-то люди говорили о ней после батла?
— Ну… — говорю я, припоминая, — спрашивали, о чём она. Просили текст. Я сделала несколько распечаток перевода, отдала…
— Вот видишь, — кивнув, говорит президент, — люди хотят знать, о чём поют их кумиры. Всегда так было. Поэтому, кроме английского и корейского, лучше ничего больше не использовать. Английский сейчас — многие знают…
— Понятно, — тоже киваю я.
— И музыка у этой песни, — старомодная, — критикует дальше моё творчество президент.
— Не соглашусь с этим, сонсен-ним, — снова возражаю я, — музыка не бывает старомодной. Бывают древние аранжировки, а музыка — вечна.
— Не спорь, когда тебе старшие говорят.
— Простите, президент СанХён. Я думала, что у нас сейчас происходит профессиональное обсуждение творческих моментов, в которых возможно отстаивать своё мнение.
— Хм… Мне не нравится, что ты себя так ведёшь. На каждое услышанное тобою слово у тебя всё время находится, что сказать в ответ. Со мной ты можешь разговаривать так, как ты разговариваешь сейчас. Но, если ты решила стать звездой, то тогда будут проблемы. Думаю, многим людям такое не понравится, особенно старшим. Тебе следует обратить серьёзное внимание на свои манеры. Поняла меня?
— Да, господин президент, — вздыхаю я, — поняла.
— Не вздыхай, а учись. В школе Кирин для этого есть все возможности. А в целом, мне твоё выступление понравилось. Особенно, последняя композиция. Для твоего возраста это великолепный результат, я так считаю.
— Спасибо господин президент, — опускаю я голову в поклоне.
— Только я не совсем понял один момент. Твоя старая песня на французском… Ты же мне её раньше показывала на другом языке… На… этом…
— Испанском, сонсен-ним, — подсказываю я.
— Да! Испанском. А теперь она у тебя вдруг на другом языке…
Президент вопросительно смотрит на меня.
— Перевела, — легкомысленно пожимаю я плечами.
— Так просто — взяла и перевела? — неподдельно удивляется СанХён.