— Купи! — предлагает она онемевшей потенциальной покупательнице, — Оптом — дешевле, любой комплект на выбор, — дороже.
— Что ты с ними сделала?! — ужасается ЁСыль, — Ты что, их… убила?!
— Зачем? — обижается ЮнМи, — Я совсем не кровожадная. К тебе вот первой пришла, зная, что ты большая поклонница, хоть мы с тобою не ладим. Да живы они! Я их в карты обыграла.
— В карты?! Ты что, играла с ними в карты на раздевание?
— Всё было совсем не так, онни, как тебе приходит в голову.
— Как ты могла их обыграть?!
— Слушай, брать будешь или нет? Они там голые сидят, а ты всё ахаешь да охаешь! Сколько можно?
— Голые?!
— В трусах. А барабанщик ещё в носках. Я сказала, что поехала за помощью. Они ждут. Ждут и надеются. Будешь брать? А то у меня ещё есть адреса поклонниц. Уж они-то без вопросов спасут СынРи.
ЮнМи угрожающе встряхивает пластиковым пакетом с вещами.
— Сколько? — спрашивает ЁСыль.
— Миллион вон, — называет цену ЮнМи.
— Ссссколлько? — вытаращивается на неё «покупательница».
— Думаешь, любовь стоит дёшево? — осуждающе смотрит на неё «продавщица», — все только и болтают о чувствах, а как только нужно подтвердить их чем-то реальным, сразу «Ой, это так дорого, давайте я подумаю»!
— Но миллион, это действительно дорого! — возмущается ЁСыль.
— Ты не правильно оцениваешь, — говорит ЮнМи, — миллион стоит не мешок с вещами, а уникальный шанс продемонстрировать крепость своих намерений. Когда тебе ещё представится возможность спасти парня из трагической ситуации? Да никогда, в обозримом будущем!
ЁСыль задумывается.
— Бери! — убеждает её ЮнМи, — оппа всё одно тебе деньги вернёт, он же благородный. А если не вернёт, то будет должен до гробовой доски.
— Давай, восемьсот тысяч? — делает последнюю попытку сбить цену ЁСыль, — А?
Выпятив нижнюю губу, ЮнМи отрицательно крутит головой.
— Уникальный случай, — говорит она, — плюс эксклюзивная доставка. Даром, считай, отдаю.
— Но у меня нет столько наличными, — растеряно лепечет ЁСыль.
— Банкомат внизу, — напоминает ЮнМи и торопит, — если решила, давай быстрее, я спать хочу. А мне ещё четыре комплекта пристроить нужно…
(Чуть позже. Коридор общежития школы Кирин. Несмотря на то, что часы показывают два часа ночи, в коридоре царит внезапное оживление. Постоянно растущая толпа девочек в пижамах и наброшенных на них сверху халатиках зажала в углу ЮнМи, отговорившуюся от них зелёной корзинкой. Девочки хватают из корзины мешки, вытаскивают из них вещи, достают их, трясут вещами в воздухе, торгуются с хозяйкой, ссорятся друг с другом начиная делить приглянувшиеся вещички. ЮнМи приходится и следить, что бы всё не растащили, отбирать вещи, которые тянут в разные стороны с риском порвать, торговаться, объясняя — «почему так дорого?», принимать деньги, в общем, торговля идёт нешуточная.
Девчонки обсуждают событие, бегают за деньгами вниз по лестнице к банкомату, бегают за подругами, те кто купил, бегают одеваться и краситься… В коридоре стоит гомон и гвалт.
(примерно полчаса спустя. Подволакивая ноги, ЮнМи входит в свою комнату)
— ЧуЫн, ты спишь? — спрашивает она, с размаху плюхаясь задом на свою постель и откидываясь на спину, — Ах!
— А? Что? — просыпается ЧуЫн, — ЮнМи? Ты чего? Пора вставать? Я проспала? Сколько времени?
— Третий час ночи…
— Третий час? А… А почему ты не спишь? Почему в одежде?
— На распродаже была, — с сарказмом в голосе отвечает ЮнМи, собираясь с силами, что бы встать с кровати и пойти в душ.
— На распродаже? Но… разве не поздно… ходить в такое время на распродажи?
ЧуЫн озадаченно смотрит на соседку, плохо соображая после сна.
— Я сама продавала, — говорит ЮнМи, упираясь руками в кровать перед «рывком», — шмотки «Am-kiss». Я тебе принесла носки барабанщика…
— Носки барабанщика? — ошарашенно повторяет ЧуЫн, перестав вообще что-то понимать, — Зачем?
— Как соседке, — говорит ЮнМи и, собрав волю в кулак, поднимается на ноги, — бесплатно.
— Должны же у тебя быть бонусы от проживания со мной? — говорит она, начиная расстёгивать на себе одежду и советует, — иди быстрее, пока парни от девчонок не поразбежались. Я носки для тебя от них спрятала. Если бы они их у меня нашли — убили бы!
ЧуЫн начинает думать, что из них двоих кто-то сошёл с ума.
Место действия: школа Кирин
Время действия: следующий день
Лежу щекой на парте, умираю, хочу спать. Просто нет никаких сил человеческих. Спать, спать…
— Ты, — несильно пихает меня в плечо подошедшая ко мне одноклассница, — ты, ЮнМи! Почему вчера ко мне с вещами не зашла?
Не меняя положения, открываю глаза и смотрю на неё с уровня столешницы.
— Сорри, — говорю я, — по дороге всё расхватали. Тебе не повезло. Твоя комната по коридору далеко от лестницы. А мешков было всего пять. Не судьба…
Девчонка обиженно надувает щёки, но больше ничего не говорит, понимая, что на судьбу грех жаловаться. В этот момент у меня в кармане задёргался, вибрируя, телефон.
Это кто там, такой добрый, в восемь ночи звонит? А-а, президент!
— Добрый день, сабо-ним, — здороваюсь я в трубку.
Левой щекой я лежу на парте, а телефон приложил к правому уху.
— Здравствуй ЮнМи, — приветствует в ответ меня президент СанХён, — что там у тебя происходит?
— Что именно вас интересует, господин президент?
— Я говорю о твоём конфликте с господином ДжуБоном.
— А-а, это, — вяло отвечаю я, — мы разошлись с ним во взглядах на методы обучения…
— Мне сказали, что он выгнал тебя с занятия?
— Я сама ушла.
— О, чёрт, как не вовремя! Придётся ехать в Кирин, заниматься ещё твоими вопросами, а у меня на сегодня другие планы!
— Не нужно никуда ехать, господин СанХён, — просто заберите меня отсюда и всё.
— Что значит — заберите?!
— Бессмысленно здесь. Зачем я тут?
— ЮнМи! Мы договорились с тобой, что ты будешь учиться! Ты сама об этом просила! И вот теперь, ты говоришь…
— Ой, простите, господин СанХён! У меня урок начинается! Я перезвоню.
Встаю вместе со всеми, кланяюсь, приветствуя вошедшего в класс учителя. Что может быть хуже, чем начать день с математики?
Место действия: Школа Кирин, большой класс, в нём — педагогический совет. Присутствуют практически все учителя школы и виновники — ЮнМи с парнями. Администрацию школы представляет ДонХё. Выстроившись возле классной доски, парни стоят, виновато опустив головы. ЮнМи же держит спину прямо, голову — ровно, как будто ничего и не происходит.
— Ну? — вопрошает ДонХё, обращаясь к шеренге «кающихся грешников», — И чья это была идея?
— Моя! — ту же отзывается ЮнМи.
— Безобразие! — отзывается одна из преподавательниц — пожилая женщина в очках и осуждающе поджимает губы.
— Правда? — не верит ДонХё, — Мне кажется, что идеи на игру в карты на раздевание, в головы девочкам не приходят. Приходят они исключительно парням.
— А вот мне пришла такая идея, сонсен-ним! — утверждает ЮнМи.
— Да? И почему она тебе вдруг пришла?
— Вы же знаете, сонсен-ним, что я проиграла батл? Просто хотела отыграть своё «рабство».
Парни с благодарностью во взглядах выглядывают из строя, смотря на ЮнМи, как она берёт на себя всю вину.
— Я их еле уговорила, сонсен-ним! — продолжает выгораживать группу, ЮнМи.
— И школьница уговорила студентов, — задумчиво смотря на парней, произносит ДонХё, — как же это получилось, СынРи?
— Простите, господин ДонХё, — кланяется в ответ тот, — это была ошибка. Простите.
— Ошибка… — произносит ДонХё.
Заложив руки за спину, он начинает ходить на несколько шагов туда-сюда, размышляя. Все наблюдают за тем, как он ходит, поняв, что его задумчивый вид — не спроста!
— Тогда, я не понимаю, ЮнМи, — остановившись и повернувшись к девушке, говорит он, — если вы играли на твоё рабство, то, как пятеро из вас остались без одежды?
— Всё просто, господин ДонХё, — спокойно отвечает ЮнМи, — сначала я отыграла своё «рабство», потом они захотели отыграться, а потом, второй раз, они проиграли…
СынРи бросает быстрый взгляд на ЮнМи и опускает глаза вниз, закусив губу.
— Одежду? — удивлённо приподнимает брови ДонХё.
— У них было нечего поставить в тот момент на кон, — объясняет ЮнМи, — а отыграться — очень хотелось…
Учитель танцев, ДжуБон, с ухмылкой смотрит на опустивших голову парней.
— Просто крайне неудачное стечение обстоятельств, — продолжает пояснять ситуацию ЮнМи, — и я, и они оказались азартными людьми. Не смогли вовремя остановиться. Но, оправданием нашему поступку может служить наша молодость и неопытность…
Некоторые учителя начинают улыбаться, смотря на ЮнМи.
— Хорошо, допустим, — кивнув, говорит ДонХё, — ну, а дальнейшее? То, что происходило в женской половине общежития?
— Что там происходило? — округляет глаза ЮнМи.
— Распродажа вещей, которую ты устроила!
— А вы об этом… — грустнеет ЮнМи, — это опять, крайне неудачное стечение обстоятельств, сонсен-ним…
— Каких в этот раз? — язвительно спрашивает ДонХё.
— Понимаете, господин ДонХё, — вздыхает ЮнМи, — это как с новой машиной. Как только она, купленной, выехала из автосалона — она сразу же подешевела процентов на пятнадцать. Через пару месяцев эксплуатации, она подешевеет ещё процентов на десять, даже если все эти два месяца она простояла в гараже. А потом будет только дешеветь и дешеветь. Те вещи максимально стоили в момент, когда их проиграли. Утром за них не дали бы и половину того, что за них давали ночью. Я не устояла перед соблазном и продала. Знаете, сонсен-ним, деньги, это такая нужная вещь… Впрочем, уверена, вы знаете.
ДжуБон как-то по-новому, оценивающе смотрит на ЮнМи.
— Почему ты тогда не продала вещи их владельцам? Почему ты это сделала у себя в общежитии?
— Потому, что посчитала, что выручу там больше, сонсен-ним.
— Вот как? И сколько, позволь узнать, ты выручила?
— Почти восемь миллионов вон, сонсен-ним, — окинув ДонХё взглядом и, видимо, при этом подумав — «говорить или не говорить?», всё же приподнимает завесу тайны над вопросом ЮнМи.
По классу пролетает шёпотки из уст изумлённых учителей. Парни дружно поднимают головы и выставляются на ЮнМи.
— Ого! — восхитившись, выражает общие эмоции ДонХё, — Неплохо! Как тебе это удалось?
— Опять стечение обстоятельств, — чуть пожав плечами, говорит ЮнМи, — у «Am-kiss» поклонниц много, а вещей — было мало. Я хотела продать всё по фиксированным ценам, но девчонки начали рвать шмотки друг у друга из рук. Пришлось устраивать аукционы на каждую вещь. А на аукционе, сами знаете, господин ДонХё, потолка нет…
ЮнМи делает скорбное выражение и опускает лицо вниз. ДжуБон насмешливо хмыкает, уже с явным удовольствием наблюдая за ней.
— ЮнМи, а ты случаем не перепутала учебные заведения? — интересуется ДонХё.
— В смысле? — не понимает та, поднимая голову.
— С такими талантами как у тебя, может, тебе стоило поступить в экономический университет, а не в школу Кирин?
— Эстрада — это деньги, — пожав плечами, несколько удивлённо отвечает ЮнМи, — не будешь уметь считать, враз в одних трусах останешься, по гроб должна…
В классе раздаются смешки преподавателей.
— Ты не хочешь вернуть деньги?
— Кому?
— Тем, кто их давал?
— С чего бы это вдруг, сонсен-ним?
— Считаешь, что всё было сделано справедливо?
— Да сонсен-ним. Я проиграла батл, взяла на себя обязательство по проигрышу, проиграли мне, я воспользовалась результатами выигрыша. К чему эти сентиментальные метания — справедливо — не справедливо?
— Угу… — глубокомысленно гукает ДонХё, — понятно… А то, что на территории школы азартные игры запрещены — ты не знала?
— Именно так, — кивает ЮнМи, — вы же знаете, господин ДонХё, что поступление у меня произошло… несколько внезапно, скажем так. А потом сразу навалилась учёба. Правила школы я так и не успела изучить. Я раскаиваюсь и прошу меня сильно не наказывать, как полностью осознавшую свою вину…
ЮнМи кланяется, в классе смеются.
— ЮнМи, ты в юридический поступать не думала? — спрашивает ДонХё, — На адвоката?
— Очень скучное занятие, сонсен-ним…
— Ну да, играть с парнями в карты на раздевание, это гораздо интереснее. Кстати, а ты на что играла? Что ты поставила на кон?
— Господин ДонХё, вам не кажется, что вы уходите в сторону, выясняя подробности? — неожиданно задаёт сердитым голосом вопрос из класса женщина в очках, — это непростительно, что в нашей школе происходит подобное! Игра в карты на раздевание! И инициатором этого, этой игры, является девочка! Да она просто агдан!
Все присутствующие поворачиваются к возмущённой женщине.
— И нам следует решить, что нам следует предпринять, как примерно наказать этих учеников, а не выяснять, кто, что и сколько ставил на кон!
…
Так вот ты какой, карцер школы Кирин…
Стою, оглядываю свои новые владения. Только что отсюда ушёл господин ДонХё, ободряюще сказав на прощание — «Обживайся!». Вот, созерцаю.
Вообще-то никакой это не карцер. От карцера — одно название. Обычный класс, только почему-то заброшенный. Потолок не крашен, похоже, пару сотен лет и слегка уже почернел. Лампочки, с потолка, свисают самые примитивные. Пожелтевшие когда-то белые провода, чёрные электропатроны, кое-где обляпанные белой краской или побелкой, издали не разобрать, и вкрученные в них обычные лампы накаливания и всё, привет! Никаких абажуров, плафонов… Один голый свет. Но, работает. ДонХё мне это продемонстрировал, пощёлкав выключателем.
Немытые окна не видели ухода, похоже, столько же времени, сколько и потолок и до середины разрисованы чёрно-белыми граффити. Черно-белая гамма, это, наверное, для того, чтобы тоску нагонять шибче… Могу даже предположить, что их сам ДонХё, самолично разрисовывал, что бы получить эффект +10 к унынью. Пол — грязный и голый, мебели на нём нет, правда, в углу класса, навалена гора бэушных стульев и парт.
— Найдёшь там себе стул и парту, — сказал мне ДонХё, показав рукою на эту гору.
Ладно, пороюсь. Может, чего и найду…
В общем, по итогам педсовета, я получил наказание в виде этого «карцера», а если точнее, «класс отстающих», так написано над дверьми этого помещения. Здесь я должен проводить не менее трёх часов в день, делая задания, заданные учителями для самостоятельного выполнения. Парням влепили «минус баллов», а мне — как организатору шабаша, и «минус баллов» отвалили, и в «карцер» определили. А всё из-за этой очкастой тётки, учительницы корейского языка. Прям, кипело у неё всё внутри от возмущения: «Да как это так, да что это такое, ты же девочка?!» Ну и что, что девочка? В карты теперь, что ли, не играть? Потом эта очкастая аджума подхватила флаг, опущенный ДонХёном, начала требовать, что бы я вернул деньги, поскольку они получены в результате азартной игры! Ага, ЩАСССС!
— Нунним, — сказал ей я, — похоже, тут есть какое-то недопонимание. Я сама видела и участвовала здесь в спортивных соревнованиях. Вы говорите, что азартные игры в школе запрещены? Но как можно соревноваться на стадионе без азарта? Это же тоже — игры. Они так и называются — спортивные игры. Или участвовать в конкурсах без азарта? Нонсенс! Наверняка в правилах, которые я не читала, написано — «азартные игры на деньги». Так мы и не на деньги играли. Первый раз — играли на интерес, второй раз — на вещи. Уверена, что школьные правила не нарушены. А то, что я вещи продала — так это была разовая продажа. Я же не организовала поставку вещей из Китая и не открыла тут бутик. У меня были вещи, принадлежащие мне, которые я решила продать. Я их и продала. Имела полное на то право.