Звонила ее старинная знакомая, Люба Сапожкова. Услышав Любин голос, Надежда тяжело вздохнула и опустилась в кресло – Сапожкова любила поговорить и делала это со вкусом при малейшей возможности. Разговор с ней по телефону неизменно затягивался как минимум минут на сорок, так что Надеждин уход откладывался на неопределенное время. Люба, страшно довольная тем, что застала Надежду, сразу же взяла быка за рога.
– Представляешь себе, какое хулиганство? – возбужденно тарахтела она. – Всех выгнали на улицу!
– Кого выгнали? – обреченно переспросила Надежда.
Перед ее глазами предстала Люба с ее мужем Виталием, стоящие с узлами и чемоданами под проливным дождем возле своего дома.
– Да ты меня совсем не слушаешь! – обиженно отозвалась приятельница. – Я же тебе говорю, кто-то утром позвонил в милицию и сказал, что в наше здание заложена бомба. Ну, ты ведь знаешь, как сейчас боятся террористов! Всех немедленно выгнали на улицу! Ну, нас – еще куда ни шло, все-таки агентство недвижимости… ну, мы отложили одну-две сделки, извинились перед клиентами! И модельное агентство, что на третьем этаже, тоже не очень много потеряло. Юридическая контора, она под нами, – тоже… А в центре Сидорова наверняка были на сегодня запланированы операции, представляешь, каково людям? Они дожидались не один месяц! А потом, уже в конце дня, милиция нашла звонившего, им оказался старшеклассник из соседней школы. Он это сделал на спор, выиграл ящик пива. У них была назначена контрольная по математике, а из-за этой паники всех распустили по домам…
– Постой, – Надежда встрепенулась, как боевая лошадь при звуках трубы, – что ты там сказала про центр Сидорова? Это глазная клиника?
– Ну да, – в голосе Любы явственно прозвучало недоумение, – он был знаменитый офтальмолог… ты что, не знаешь?
– Да нет, знаю, конечно… но этот глазной центр, он что – в одном здании с твоей фирмой?
– Конечно, да я тебе об этом сто раз говорила! Ты меня просто никогда не слушаешь.
– И этот центр сегодня весь день не работал?
– Ну да! А о чем я тебе рассказываю? Из-за этого мальчишки, телефонного хулигана…
– Понятно, – Надежда уставилась в стену.
На самом деле все это было как раз совершенно непонятно. Выходит, Татьяна обманула ее? Была вовсе не в этом глазном центре? Но почему? Для чего она так неуклюже врет? Ведь Надежда не тянула ее за язык, не устраивала допросов… сказала бы, что сегодня она не успела, задержалась в парикмахерской, кстати, и правда, это дело долгое, Надежду вон в один цвет покрасили и постригли, так и то полдня она в парикмахерской провела, а тут – вон как сложно. Но Татьяна сама сказала, что была в глазном центре… но, может быть, их несколько? Хотя Татьяна говорила, что она ездила на Петроградскую, а Любина фирма расположена там же.
На столе лежала толстая рекламная газета «Из рук в руки». Газета была не новая, Надежда сама ее купила в свое время, что-то ей нужно было найти – не то балкон они стеклить собирались, не то подруга просила найти породистого жениха для своей бирманской кошки.
С тех пор как Надежда временно бросила работу, все знакомые и родственники просто осатанели. У них тут же нашлась для Надежды Николаевны масса важных и неотложных дел. Сами они не могли выполнить все эти дела по причине нехватки свободного времени и сильной занятости, вот и торопились загрузить ими Надежду, чтобы, по их словам, ей не было так одиноко и грустно сидеть дома.
Разумеется, желания и возможности самой Надежды в расчет совершенно не принимались. За то недолгое время, которое Надежда считалась домохозяйкой, она успела проводить в санаторий одну милую старушку, маму своей приятельницы, навестить в больнице двух великовозрастных шалопаев, попавщих в аварию на мотоцикле, отвезти бывшей соседке страшно неудобный вентилятор и даже достать какое-то редкое лекарство для второй жены своего первого мужа. Так что если бы не война кота Бейсика с сенбернаром, то в переезде на другую квартиру можно было найти свои плюсы – не все знакомые знают тот телефон. Но вот настырная Люба Сапожкова отловила ее в собственном доме. И наверняка звонит не просто так, чтобы поболтать!
Однако звонок пришелся кстати в том смысле, что позволил разоблачить Татьяну. Надежде пришло в голову, что в газете можно посмотреть адреса имеющихся в нашем городе глазных клиник и проверить, есть ли еще один центр профессора Сидорова.
Она пододвинула к себе газету и машинально потянулась за очками – шрифт был очень мелкий.
Вообще говоря, Надежда Николаевна не любила надевать очки, поскольку считала, что они ей совершенно не идут, старят ее и делают чересчур солидной, похожей на школьного завуча или депутата горсовета советских времен, и поэтому надевала их как можно реже, только когда требовалось, как сейчас, прочитать что-нибудь очень мелкое.
И как раз потому, что она надевала очки редко, поиски их каждый раз превращались в настоящую проблему. Приходилось долго и мучительно вспоминать, где она оставила их в последний раз. И вообще всякий, кто носит очки, знает, что их поиски – это истинное мучение, потому что искать их приходится… без очков.
Но на этот раз очки, как ни странно, нашлись сразу, буквально сами попались под руку. Надежда, не отрывая телефонную трубку от уха и время от времени вежливо поддакивая Любе, надела очки и уставилась в газету.
Однако шрифт остался по-прежнему неразборчивым. Очки нисколько не помогли.
Надежда сняла их и недоуменно оглядела.
Это были не ее очки – они были легче, дужки другой формы, хотя оправа тоже металлическая. Ее очки лежат небось в сумочке, а она машинально схватила подвернувшиеся ей под руку. Ах, ну да, конечно же – это очки зауральской гостьи, Татьяны Белолобовой… но почему она их оставила, если говорит, что со зрением у нее очень плохо? Кстати, сегодня шел дождь, и на Татьяне не было темных очков.
Сердясь на саму себя за такую подозрительность, Надежда тут же придумала объяснение: наверное, у девушки не одна пара, допустим, одни очки для дали, а другие – для близи, и эти сегодня ей не нужны.
Но оставалась еще одна смущавшая ее деталь.
Надежда снова нацепила очки и уставилась на газету.
Она видела шрифт нисколько не лучше, чем без очков.
Не лучше, но и не хуже.
В очках были простые стекла, без всяких диоптрий.
Что же это значит? Для чего Татьяна их носит? И – носит ли?
– Надя, да ты совсем меня не слушаешь! – раздался в трубке обиженный Любин голос. – О чем ты думаешь?
– Да-да, конечно, – ответила Надежда совершенно невпопад.
– Что – конечно? Так ты придешь или не придешь?
Зачем Татьяна выдумала эту историю про свое плохое зрение?
Зачем она носит очки?
Но ведь о ее больных глазах сказал Надежде муж, а ему – Лиза Самохвалова, причем еще до того, как девушка приехала в Санкт-Петербург.
– Надежда, да что с тобой происходит? – Люба, кажется, уже не на шутку рассердилась.
«Так жить нельзя! – мысленно простонала Надежда. – Совершенно не дают подумать!»
– Люба, я обязательно тебе перезвоню в самое ближайшее время! – закричала она, с маху повесила трубку и поскорее выскочила из дома, чтобы обиженная Сапожкова не успела перезвонить.
«Ну и что такого? – думала Надежда, торопясь к метро под сильным дождем. – Что я такого узнала? Девица абсолютно зрячая, это и сразу было видно. А наврала про плохое зрение нарочно, чтобы ее пригласили в Питер. Если бы написала просто – хочу, мол, к вам в гости, Лиза бы наверняка ответила – извини, мол, сейчас никак невозможно – дочка рожает, и вообще нам совершенно не до гостей. А так, если ей срочно на операцию нужно, – кто в такой ситуации откажет больному человеку?»
Подумав так, Надежда даже остановилась, потому что твердо уверилась: девица приехала с целью познакомиться поближе с Сан Санычем. Иначе зачем ей врать?
Надежда так расстроилась, снова осознав эту мысль, что потеряла бдительность, и проехавший автомобиль окатил ее водой из лужи. Холодная вода подействовала несколько отрезвляюще, и Надежда Николаевна устремилась домой, повинуясь долгу жены и хозяйки рыжего кота, а также огромного сенбернара, которого подсудобили ей родственники обманным образом.
Дома муж по просьбе Надежды нашел в книжном шкафу старый альбом с фотографиями и показал ей всех.
– Вот я, вот Пашка, а вот Лиза с Аней.
Надежда долго вглядывалась в пожелтевший от времени снимок. Пашка какой смешной, с хохолком на голове, а сейчас – совершенно лысый. Ее муж волосы сохранил, и вообще он мало изменился – стоит такой серьезный, без улыбки. А у Ани и правда волосы пушистые, головка как одуванчик. Одно можно сказать точно: дочка на маму совсем не похожа. Что ж, бывает…
Снова звонила Лиза и жаловалась, что никак не может Татьяну застать дома. Надежда сухо ответила, что и сама-то видела гостью только мельком, та все время куда-то торопится.
– Она абсолютно самостоятельна и прекрасно ориентируется в нашем городе, во всяком случае, ни разу не спросила у меня дорогу.
– Наверное, ей Аня много рассказывала… – протянула Лиза.
Тут кот прыгнул на телефон, и связь прервалась. Надежда укоризненно покачала головой, но не стала ловить рыжего хулигана и шлепать его полотенцем. Ее по-настоящему волновало другое. Действительно, куда все время торопится Татьяна? И где она была, если не ходила в глазной центр? Гуляла по городу под проливным дождем? Но Надежда отбросила эту мысль, поскольку вид у Татьяны был вовсе не праздный. Она не похожа на бездумную искательницу приключений, которая, пользуясь случаем, приехала в Петербург проветриться. Нет, вид у девушки какой-то озабоченный и настороженный…
«Что же ей от нас нужно?» – задумалась Надежда.
Мысль эта преследовала ее всю ночь, оттого и снились всякие кошмары. Надежда ворочалась и разговаривала во сне, так что муж даже забеспокоился, не заболела ли она, потому что много ходит по сырости.
Надежда встала с больной головой и твердо решила разобраться во всей этой истории и выяснить наконец, что на уме у их гостьи. В конце концов, рассуждала Надежда, Татьяна живет в ее доме. Так имеет Надежда право знать, что ей нужно?
Предлог посетить собственную квартиру нашелся очень быстро. На этот раз Надежда Николаевна внезапно осознала, что жить не может без своей любимой сковородки. У невестки был полный набор шикарных тефлоновых сковород, отчего-то радикального синего цвета, они так красиво висели над плитой, что сразу становилось ясно: это не орудия труда, а предметы интерьера. Надежда долго не решалась нарушить дизайн, но ведь без удобной сковородки тоже жить не будешь.
Если бы муж узнал, как часто она посещает свою квартиру, он сразу заподозрил бы неладное. Ведь ему прекрасно были известны пристрастия жены, которая вечно вмешивалась во всяческие сомнительно-криминальные истории. Даже если ее об этом никто не просит, добавлял Сан Саныч – иногда не чуждо было ему некоторое ехидство.
Однако в данный момент мужу было совершенно не до наблюдений за Надеждой. Он был всерьез озабочен непримиримой войной, которую вели в квартире кот и собака. То есть сенбернар Арчи, в общем-то, держался вполне миролюбиво, он готов был признать главенствующую роль кота и уступать ему во всем, только бы не драли ему нос когтями и не нападали постоянно из-за угла. Кот же никак не желал вести себя прилично. Надежде было легче: она почти сразу уверилась, что кот этот – отвратительное скандальное существо, кстати, она давно это подозревала. Она всегда говорила, что муж избаловал кота без всякой меры и когда-нибудь они будут иметь от этого кучу неприятностей. Так оно и вышло, и Надежда имела хоть какое-то слабое утешение от того, что оказалась права. Сан Саныч же, как всякий любящий родитель, страшно переживал, увидев воочию плоды своего неправильного воспитания, поэтому ему в данный момент было совершенно не до жены.
Надежда через дверь услышала, что в квартире играет музыка, и поняла, что ее гостья дома. Она решила позвонить, чтобы Татьяна не испугалась. Татьяна открыла дверь, не спрашивая кто, очевидно, увидела в глазок, что идет хозяйка. Как видно, она выскочила на минутку из ванной, замотанная в Надеждину розовую купальную простыню. Голова ее тоже была обмотана махровым полотенцем. Татьяна кивнула, извинилась и скрылась в ванной, а Надежда застыла в собственной прихожей, пораженная какой-то неясной мыслью. Она знала, что увидела сейчас что-то очень важное, но никак не могла поймать за хвост ускользающую мысль.
Что-то поразило ее, что-то такое говорила Лиза или муж относительно Аниной дочери…
Надежда внезапно увидела себя в зеркале – солидная женщина застыла посреди собственной прихожей с выпученными глазами и открытым от напряжения ртом – и ужасно рассердилась. От злости в голове прояснилось, и Надежда вспомнила, что именно Лиза говорила о Тане. Девочка в возрасте десяти лет упала с лестницы и здорово ушибла голову. Сотрясение мозга и рана на шее! И даже остался шрам.
В зеркале теперь отражалась совсем другая женщина, она не таращила глаза и не считала ворон. Теперь Надежда Николаевна сжала зубы и огляделась вокруг цепким взглядом, она, что называется, взяла след. Только что она видела Татьяну. Волосы ее, и так достаточно короткие, были подняты и замотаны полотенцем, так что шея сзади была прекрасно видна. Длинная красивая шея, кожа на плечах совершенно гладкая… И никакого шрама! То есть буквально никаких следов, Надежда бы заметила, если что.
И как можно объяснить такой факт? Татьяна обратилась к косметическим хирургам, они убрали шрам? Возможно, тут же усмехнулась Надежда, но только не в Зауральске. Там – вряд ли. И потом, если бы у нее были деньги, чтобы заплатить хирургу, она не одевалась бы так дешево и безвкусно.
Причина может быть только одна: девушка, проживающая у Надежды в квартире, – вовсе не Татьяна Белолобова!
И тогда все становится на свои места.
Надежда давно уже подозревала что-то в этом роде, но отгоняла от себя эту мысль. Теперь же, осознав ее до конца, Надежда похолодела. Самозванка и авантюристка! А что, очень даже просто: познакомились в поезде, долго болтали, девица выяснила у настоящей Тани всю подноготную, а потом убила ее и забрала вещи…
«Милиция! – мысленно закричала Надежда. – Караул! Милиция! Убили! Ограбили!»
Но тут же опомнилась. В милиции прежде всего скажут, что Надежда сама во всем виновата, и будут по-своему правы. Действительно, разве не она сама привела домой совершенно постороннюю девицу, даже не спросив у нее паспорт? «Вы Таня?» – спросила она на вокзале, та ответила утвердительно, тогда Надежда представилась и повела ее к себе домой. «Так что же вы хотите, гражданка, – спросят в милиции, – если сами, простите, оказались такой легкомысленной и беспечной?»
Надежда оглянулась на дверь ванной. Вода больше не лилась, очевидно, Татьяна, или кто там она есть, сушила волосы. Долго ей придется это делать, ведь фен-то Надежда унесла!
Надежда Николаевна отбросила всякие сомнения и метнулась к Татьяниной сумочке, стоявшей в прихожей. Так, оставим всякие женские мелочи, косметику, кошелек с деньгами… Паспорт! Надежда быстро пролистала бордовую книжечку. Паспорт был на имя Татьяны Алексеевны Белолобовой. А вот и фото. На этих фотографиях в паспорте ничего не поймешь и никого не узнаешь. Самое заурядное лицо, светлые негустые волосы до плеч. Девушка на фотографии была похожа на свою мать, Анну Белолобову, только у той пушистые волосы лежали венчиком. Этой бы тоже лучше было постричься, но нужно ведь прикрывать шрам на шее, поняла Надежда.
Так вот почему лже-Татьяна замотала голову дурацкой косынкой, сообразила Надежда, она показала в поезде билет на имя Белолобовой, в паспорте проверили только фамилию, это же не самолет, где фото внимательно сверяют! В поезде, да еще из Зауральска, паспорт не больно-то рассматривают. Вот она и убрала волосы, чтобы уж очень-то в глаза не бросалось, что она – брюнетка, а на фотографии в паспорте – блондинка.
Надежда еле успела сунуть паспорт обратно в сумочку и придать своему лицу безмятежное выражение, когда дверь ванной открылась, и Татьяна выскочила в полной боевой готовности. Она схватила сумочку, крикнула, что очень торопится к профессору Сидорову, и убежала. Надежда и слова сказать не успела, не хватать же было ее за руки!