Кажется, еще никогда в жизни я не прыгала так высоко. Мы договорились, что встретимся в кафе «Costa», и помешать мне прийти туда смог бы только перелом ноги. Или Сейдж. Он глаз с меня не спускал после того случая.
Но Сейджу я говорить не собиралась.
* * *
Аарон – невысокий щуплый парнишка в низко надвинутой кепке и вытертой джинсовой куртке – не только опоздал, но и еще явился не один, а в компании двух других парней. Они быстро нашли мой столик и, заказав себе по кружке кофе, шумно расселись вокруг.
– Привет, Лори! – Аарон протянул руку – руку без перчатки! – и я уставилась на него в немом изумлении. Он что, с головой не дружит?
Руки я не дала.
– Это Зак и Дик, – представил он своих приятелей, и те по очереди кивнули.
– Привет, – пробормотала я.
– Честно говоря, я не думал, что ты придешь…
– Почему?
– Ну знаешь, люди, такие, как ты… как мы… обычно избегают общения.
Один из друзей Аарона не сдержал улыбки, но тут же ее спрятал.
– Угу, – кивнула я, глядя, как Аарон отхлебывает кофе из нестерилизованной кружки. – У тебя, наверно, более легкая форма?
– Да нет, такая же, как у тебя, – пожал плечами он. – Все симптомы те же: ожоги… И тэ дэ.
Я снова заметила улыбки, затаившиеся в уголках ртов этих мальчишек, и наконец заподозрила неладное.
– Если бы у тебя была такая же аллергия, как у меня, Аарон, то ты сейчас уже лежал бы на полу с окровавленным ртом, корчась от боли: если официантка прикасалась к кружке, то ее след сорвал бы твой аллергический механизм, как индеец чероки срывает скальп со своей добычи.
Аарон переглянулся с приятелями, а потом неловко захихикал, совсем как девчонка:
– Ну… да, возможно, у меня чуть более легкая форма, чем у тебя. Не до такой степени… Мне повезло, что я подхватил не очень серьезный штамм.
– Эту болезнь не подхватывают, – процедила сквозь зубы я. – Это аутоиммунная болезнь. Нарушение работы твоего иммунитета. Она обуславливается генетическими факторами: например, врожденными мутациями.
Аарон прыснул со смеху и хлопнул Зака по плечу.
– Это все розыгрыш, так? – Я наконец потеряла терпение. – Ты не болен… ничем таким.
– Как и ты, – заявил мне Аарон. – Видишь ли…
Он придвинул стул ко мне поближе:
– У нас с Заком и Диком есть свой канал на Ютьюбе – «Охотники за правдой», может, слышала? – где мы выводим на чистую воду всякий… сброд. Разыскиваем какую-нибудь красавицу, которая заявляет, что питается энергией солнца, выжидаем подходящий момент и фоткаем, как она заталкивается гамбургерами в Макдональдсе. А фотки выкладываем у себя. Отыскиваем какого-нибудь мудилу, который собирает деньги на операцию ребенку, и… доказываем, что никакого ребенка нет.
– Мы – очень скандальный проект, – добавил Дик, тараща глаза.
– Люди должны отвечать не только за действия в оффлайне, но и за вранье в Сети, – закончил Зак.
– Я не отношусь к ним.
– Ты тоже собираешь деньги.
– Добровольные пожертвования на исследования.
– О да… Угу… Ну конечно, – заявили все трое.
И тут Зак включил камеру на телефоне и навел ее на меня, а Аарон резво придвинул свой стул ко мне, чтобы тоже попасть в кадр.
– Эта девушка заявляет, что любые прикосновения к ее коже вызывают сильнейшие ожоги. Настало время проверить, правда ли это…
Паника, истерика, мои вены сейчас лопнут от адреналина! Я вскочила со стула и отшатнулась в сторону, но Аарон оказался проворнее и схватил меня за руку. В одно мгновение он вздернул рукав моей куртки, обхватил предплечье и рванул к себе.
– Подонок! – закричала я.
– Как видите, – заговорил Аарон в видеокамеру, которая все это время снимала происходящее. – Еще одна мошенница, выдающая себя за человека с уникальной болезнью. Лишь бы вы только несли свои денежки…
– Помогите! – закричала я, выдергивая руку из его лап, но Дик тут же схватил меня за край курки.
Мне на помощь пришел какой-то мужчина, сидевший за соседним столиком со своей спутницей.
– В чем тут дело? – Он подошел к Аарону и положил руку ему на плечо.
– Всего лишь делаем мир лучше, – ответил тот, гадко улыбаясь.
– Вызовите скорую, – пробормотала я, схватившись за руку. – И мне нужна вода…
– Эй, воды! – гаркнул мужчина кассиру за стойкой и вытащил телефон, чтобы позвонить в больницу.
– Не торопись, приятель, зря будешь машину гонять. А эта негодяйка сейчас пятками засверкает, – хмыкнул Аарон.
– Все нормально? – наклонился ко мне незнакомец: я даже лица его не запомнила, настолько была потрясена. Рядом возникло еще несколько озабоченных посетителей.
– Нет, – пробормотала я, закусывая губу.
Боль от прикосновения придет только через тринадцать минут, но душа уже болела. Охотники за правдой расселись вокруг, мерзко улыбаясь. Посетители недоумевали, почему я продолжаю сидеть на месте, если компания этих типов мне явно неприятна. А я не могла пошевелиться от отчаяния. Какой смысл бежать? Теперь нужно только ждать скорую и постараться не доставить этим выродкам удовольствия видеть мои слезы. У меня что-то спрашивали, что-то говорили, сунули в руки стакан воды. А потом время вышло…
Руку объяло невидимое пламя. Частицы чужого пота и жира уже разбудили демонов Стигмалиона.
– Эй, что ты тут снимаешь? – накинулся на Зака один из посетителей. – Выключай телефон.
– Пусть снимает, поздно, – сказала я, аккуратно избавляясь от куртки.
Надо успеть снять ее, потому что врачи с одеждой на раненом теле не церемонятся: разрежут ее по шву и выбросят. А мне нравилась моя куртка. Ее подарил мне Сейдж. Светло-голубая, джинсовая, с нарисованными крыльями на спине. Мой талисман, который уже бессилен меня спасти…
– Смотри, что ты наделал, придурок, – сказала я, задыхаясь. – Нравится?
Аарон побелел, как полотно, глядя на мою руку, которая уже начала покрываться волдырями в местах прикосновений. Зак и Дик вскочили на ноги. Волдыри начали лопаться и кровоточить. Я зажмурилась и закричала от боли…
* * *
Хуже человека, творящего зло, только человек, который творит зло, но при этом думает, что творит добро. Парни убежали с места происшествия, но позже их все-таки нашли. Свидетелей набралось предостаточно. Также в руки полицейских попала видеозапись, на которой «охотники за правдой» не давали мне уйти и хватали за руки.
Однако всего этого оказалось недостаточно, чтобы Аарон со своей компанией понес наказание. Ибо в соответствии с законом схватить девушку за руку – недостаточный повод, чтобы сесть в тюрьму. Законы написаны для тех, чья кожа не слезает от прикосновения. Вот если бы Аарон кислотой меня облил – тогда да…
Я провела неделю в больнице на антигистаминных и противовоспалительных препаратах, потом вернулась домой, где пролежала в депрессии еще несколько недель. Через месяц после происшествия мир снаружи наконец начал меня немного интересовать: я проверила почту и зашла в свой Инстаграм.
А там творилось что-то невообразимое.
Аарон выложил видео на Ютьюб вместе с извинениями в мой адрес и пожеланиями скорейшего выздоровления, и это видео просмотрело несколько сотен тысяч человек. В комментариях кто-то бросил ссылку на мой Инстаграм, и многие зашли, чтобы написать несколько слов поддержки.
Слезы текли по щекам, когда я читала добрые сообщения от незнакомых людей. Несколько статей появилось в газетах и новостных порталах. В Инстаграме на меня подписалось почти пятьдесят тысяч человек.
Мне был дан шанс быть наконец услышанной.
Вернее, куплен мною ценой еще одного ожога.
Случилось то, о чем я грезила: внимание общества, его интерес к моей жизни и даже кое-какие пожертвования на исследование моей болезни.
Но после покушения Аарона – иначе, чем покушением, я его действия назвать не могла – во мне что-то сломалось. Я – та, что всегда была бунтаркой и сорвиголовой, – впервые осознала, насколько хрупко мое тело. Как легко меня поймать, сжать в руках и уничтожить. И что сделать это сможет любой дурак. Даже не обязательно вонзать нож или набрасывать веревку на шею – достаточно простых прикосновений: я истеку кровью, и моя жизнь закончится.
8
Мне больше не страшно
2015 год, мне семнадцать лет
Год прошел в затворничестве. Я продолжала выкладывать фотки с длинными подписями в Инстаграм, общалась с читателями и даже ответила на вопросы интервью, которые журналист местной газеты прислал мне в почту. Он хотел встретиться, но я так и не смогла побороть страх. После встречи с «охотниками» я старалась избегать незнакомцев.
Большую часть дня я проводила дома. Занималась с учителями, чтобы получить выпускной сертификат. Ездила к бабушке в Донегал, где часами гуляла по берегу моря в полном одиночестве или гоняла по дорогам на своей машине. Или помогала Сейджу с переездом.
Он перешел на последний курс универа, выписался из общаги и тут же решил съехаться с какой-то девицей, которую ни разу нам не показывал. Кажется, на этот раз у него назревало что-то серьезное: Сейдж светился, сверкал и словно порхал по воздуху. Разве что радугой не блевал. Никогда его таким не видела.
– Как ее хоть зовут? – однажды не вытерпела я. – Когда приведешь ее на ужин? Я скоро стану тетушкой? Она такая же старая, как ты, или помоложе?
– Але, мне двадцать два, а не девяносто два, – фыркнул Сейдж. – На ужин пока не приведу. Тетушкой пока не станешь. Как зовут ее, не скажу.
– Блондинка, брюнетка?
– Меняет цвет под настроение.
– Как хамелеон?
– Лучше расскажи, что будешь делать, когда придет время поступить в универ? – резко поменял тему Сейдж.
– Буду получать образование дома заочно. А что?
– Не глупи, университет – это лучшее время в жизни.
– Если кожа не облезает от дуновения ветра…
– Мы что-нибудь придумаем, – заверил меня Сейдж, укладывая мне на плечо руку. – Будешь носить перчатки – такие тонкие, что никто даже не заметит. Будешь жить не в общаге, а на съемной квартире, где никто не будет прикасаться к твоим вещам. Я буду неподалеку, всегда смогу приехать. Твоя болезнь не должна становиться помехой. Университет – это и правда здорово.
– Сейдж, я очень хочу получить высшее образование, но не очно. Я боюсь людей. Не понимаю их и не чувствую потребности общаться…
– Аппетит приходит во время еды, – возразил он.
Тогда я задрала рукав и ткнула ему в лицо предплечье со шрамами, которые оставила рука Аарона. И отказалась впредь говорить на эту тему.
Однако брат решил не сдаваться и уламывал меня целый год. Именно уламывал — упрямо и настойчиво. Пока я однажды не выдержала и не пожаловалась родителям. А те, к моему изумлению, приняли его сторону! «Лори, а ведь неплохая идея! Лори, а почему бы и нет? Лори, если принять все меры предосторожности, то все получится!»
Я чуть на задницу не села. Ничего себе. То шагу сделать не давали, ограждали от любого чужого чиха, а теперь вдруг из дома родного выпихивают.
Но я приняла твердое решение не влезать в этот щиток с высоким напряжением.
– Не будет никакого универа, успокойтесь, – объявила я и поставила на обсуждении жирный крест. – Вы смерти моей хотите, что ли? Я буду учиться дома заочно.
А потом я встретила Мишель.
* * *
Как-то мне написала незнакомая девушка, рассказала, что следит за моим Инстаграмом и предложила встретиться: «У меня другой недуг, Лори, но я все равно очень хочу познакомиться с тобой. И, может быть, кое-что рассказать, если ты не против. Напиши, возможно ли это. Я вообще живу в Америке, но буду в Ирландии через месяц с родителями. Я знаю об истории, когда тебя схватили за руку и снимали все на камеру. Поэтому не возражаю, если ты возьмешь с собой кого-то из близких. Например, брата – он такой милашка:) Мишель».
«Милашка? Видела бы она, как этот милашка поет песни Ники Минаж в туалете, держа в руках освежитель воздуха, как микрофон, – зрелище не для слабонервных».
Я рассмеялась собственным мыслям. В сообщении этой Мишель было что-то очень подкупающее и искреннее. «Давай встретимся, я не против», – наконец ответила я, печатая вспотевшими пальцами.
Через месяц мы встретились в Дублине, куда Сейдж подкинул меня на машине, предварительно набив багажник личным хламом для перевозки в новое жилье.
Мишель оказалась симпатичной белой американкой с каштановыми волосами и робкой улыбкой. Лет двадцати на вид. Она заказала себе латте, я открыла бутылку минералки, которую принесла с собой, и мы минут десять болтали обо всякой ерунде вроде погоды и цен на проезд, словно приглядываясь друг к другу.
А потом Мишель вдруг смахнула слезу и сказала, что ужасно рада видеть меня.
– Я читаю тебя уже где-то полгода и просто боготворю. Ты такая смелая! Болезнь не сломала тебя, не вогнала в депрессию, ты относишься к ней с насмешкой и подшучиваешь над собой. Помнишь пост, где ты написала, что почти смирилась с тем, что парней тебе не видать, и поэтому вот-вот начнешь собирать коллекцию фаллоимитаторов, но у тебя одна проблема: как лишить себя девственности самостоятельно? Я хохотала, как ненормальная. Или пост, где ты решила-таки сходить в кафе и выпить там кофе, взяв с собой переносной стерилизатор. Ты еще спрашивала, насколько дико будет смотреться со стороны, если ты вдруг поставишь эту штуковину на столик и станешь стерилизовать кофейную чашку! Ох, Долорес! Глядя на тебя, мне впервые захотелось расслабиться, принять себя и прожить с радостью то, что отмерено… Моя болезнь пока не дала о себе знать, но терпеливо ждет своего часа…
Мишель сжала в руке салфетку и выпалила следующее (словно боялась, что смелость вдруг оставит ее, и она больше никогда об этом не заговорит):
– У меня фатальная семейная бессонница. Наверно, ты о таком даже не слышала. Наша семья узнала относительно недавно – врачи диагностировали все это уже после смерти отца, он был носителем… Меня уже проверили – у меня, как и у него, мутации в двадцатой хромосоме, из-за чего в мозге накапливаются вредные белки, которые уничтожают отдел, отвечающий за сон…
– Продолжай, – подбодрила я, видя, что чем дальше, тем тяжелее ей говорить.
– В общем, сначала у меня будет просто сильная бессонница, сопровождающаяся паническими атаками. Потом к паническим атакам присоединятся галлюцинации. Затем возникнет полная неспособность спать, сопровождаемая быстрой потерей веса. А дальше я перестану говорить и не буду реагировать на окружающее. Это последняя стадия болезни, после которой я умру. Все займет примерно полгода-год. Лечения нет. Снотворные не помогут…
Окружающий мир исчез. Исчезли стены кафе, столики и посетители, стучащие вилками по своим тарелкам. Осталась только я, сидящая напротив девушка и история, от которой у меня зашевелились волосы на голове. Мишель отхлебнула кофе и подняла на меня влажные глаза, пока я собирала воедино осколки своего прежнего «я».
– Но мне больше не страшно. Я устала бояться. У меня еще лет десять в запасе, а то и больше, когда я могу крепко спать и видеть чудесные сны. Тискать храпящего рядом парня. Выбирать постельное белье в магазине и шелковые пижамы. И наслаждаться всем этим. Сложнее всего с мамой. Я уговариваю ее родить второго ребенка. Если у нее появится еще один, то с ней все будет в порядке… И еще с парнями сложно…
Мишель сдула челку с носа и, робко улыбнувшись, продолжила:
– Знаешь, у тебя бывало так, что ты встречаешь человека один раз, второй, а потом понимаешь: если встретишь его в третий раз, то втрескаешься по уши? Вот и у меня такое было совсем недавно. Ах, что это был за парень – мечта! Я чуть глазами его не съела на первом свидании, отдалась на втором, а встречаться в третий раз не стала. Написала ему, что все, адьос-досвидос. Он не понял, что произошло. Носился за мной пару месяцев, а я отшивала его. Ходила с задранным носом, а сама прихожу домой из универа и рыдаю в подушку остаток дня. Как ему объяснишь, что я умру в муках через десять лет? Я не настолько эгоистична…
«Господи, да как я смею вообще жаловаться на свою жизнь?» – внезапно подумала я.
– Долорес, это такое облегчение – рассказать обо всем кому-то. Никто не знает, кроме мамы. Все друзья думают, что я переборчивая дура, ха-ха. Иногда все так и просится наружу, но я не хочу сочувствия или чтобы они потакали мне во всем. У меня и так характер дерьмовый, а если меня жалеть начнут – это будет катастрофа… Послушай, ты писала в Инстаграме, что семья уговаривает тебя пойти в университет. Иди! Если есть хоть малейший интерес в душе – следуй ему. Бери все, что на блюдечке протягивают. И на то, что не протягивают, позарься тоже! – хохотала Мишель. – Я учусь в колледже, это кайф. Только там и забываешь об этом дерьмишке вроде смерти в муках. Там словно параллельная реальность, в которой не существует боли и болезни. Там жизнь, драйв, каждый день что-то новое. Горячие парни на спортивных машинах, милые ботаники со сладкими улыбками, бунтари на мотоциклах… Прости, я увлеклась, знаю, что для тебя это больная тема…