Его волосы щекотали мне ухо, а бесстрастный голос отдавался эхом прямо в сознании, поэтому я подчинилась. Сердце билось где-то в горле. Лоди замер на обочине, потрясенный внезапным поворотом событий. Его глаза были прикованы к королю, лицо превратилось в маску ужаса.
– Скажи господину, что король прибыл, – велел ему темноволосый воин, с которым Тирас обменивался взглядами ранее.
Лоди тут же рванул к воротам, спотыкаясь под смех стражи: та вновь образовала защитный полукруг возле своего короля. Отец и вправду будет напуган моей ролью заложницы, но совсем не по той причине, которую предполагал Тирас.
Видимо, кто-то еще раньше предупредил его и других обитателей крепости, потому что, когда мы въехали во двор, его уже переполняла толпа зевак. Посреди них возвышался лорд Корвин в одежде гербовых цветов – ярко-синем и серебряном. Его сопровождал небольшой отряд личной стражи, однако им хватило ума не обнажать мечи. В конце концов, это был король, и если король хочет забрать дочь дворянина, никто не смеет ему возразить. Стражники были скорее удивлены, их взгляды в смятении шарили по моему платью и лицу. По их мнению, я точно не была целью визита.
– Корвин, – холодно поприветствовал своего вассала король, отчего по коже у меня тут же побежали мурашки.
Тирас недолюбливал отца. Его презрение обдало меня промозглым ветром, и я, поморщившись, невольно заерзала в седле. Мое беспокойство мгновенно передалось лошади, которая негромко заржала и переступила с ноги на ногу. «Тише», – подумала я, положив ладонь на гриву, и конь постепенно затих.
– Король Тирас. Что все это значит? – Голос моего отца был на удивление спокоен. На меня он не смотрел.
– Твоя верность короне под вопросом, Корвин. Ни один из твоих людей до сих пор не прибыл в Килморду. Лорд Бин Дар прислал три сотни человек. Лорд Голь – две сотни. Столько же – лорд Янда. Я получил подкрепление из каждой провинции, каждого края. Тысячи мужчин со всего королевства сражаются сейчас на северных границах. Но где же воины Корвина?
В голосе короля звучал почти искренний интерес. Он словно предлагал отцу вместе подумать над любопытной загадкой. Я вздрогнула, ничуть не убежденная его тоном, и рука на моей талии не замедлила сжаться.
– Я послал людей, ваше величество. Сотни людей, – запинаясь, ответил отец. Ложь окружила его шею желтым ореолом – удавка, которую он создал собственными руками.
– Осторожнее, Корвин, – мягко предупредил Тирас, прижимая перчатку к моей груди. – У меня под кулаком бьется сердце твоей дочери. Она знает, что ты лжешь. И я это знаю.
– Она ничего не знает. Она… простодушна. Как ребенок. Не произнесла ни слова с того самого дня, как у нее на глазах казнили мать. Это твой отец убил мою жену. Хочешь теперь убить и дочь?
Король у меня за спиной окаменел, и я поняла: он помнит. Я почувствовала, как у него в сознании вспыхнуло ее имя – Мешара, но тут же погасло, задавленное усилием воли.
Внезапно толпа всколыхнулась: Буджуни, яростно работая локтями, проталкивался к нам между юбками. У меня встал ком в горле, когда он бухнулся на колени перед исполинским конем короля.
– Я слуга миледи, ваше величество, – проговорил он, задыхаясь. – Прошу вас, не причиняйте ей вреда! Заберите лучше меня.
По свите Тираса прокатились смешки. Я решительно покачала головой, но Буджуни только зарычал и настойчивее повторил свою просьбу:
– Заберите лучше меня!
– Зачем? – спросил король, не сводя с него взгляда. – На что ты мне?
– Я не служу лорду Корвину. Только госпоже. Лишь ей.
– Ты должен служить своему королю, тролль! – рявкнул темноволосый спутник Тираса, и Буджуни в полной покорности ткнулся лбом в булыжники двора.
– Моя жизнь во власти его величества, – смиренно сказал он.
Глаза обожгло слезами. Я всей кожей ощущала, как боится за меня Буджуни, но любовь к нему заставила меня вновь покачать головой.
– Леди не хочет этого, – сказал король, заметив мой жест.
– Леди волнуется за меня больше, чем за себя! – возразил Буджуни.
– Ты не нужен мне, тролль, хоть я и восхищен твоей смелостью, – ответил Тирас, а затем неожиданно добавил: – Я помню тебя.
Я почувствовала, как в воздухе невидимым перышком снова воспарило имя моей матери – эхо мыслей короля, которое могла слышать только я. Казалось бы, мне стоило возненавидеть его за это, но вместо гнева я вдруг ощутила надежду. Мы с Буджуни встретились глазами. Он был в полном отчаянии.
– Тогда позвольте мне поехать с ней. Возьмите меня с собой, – взмолился он.
Король размышлял один бесконечный удар сердца.
– Так тому и быть, – наконец решил он и обернулся к кому-то в конце процессии. – Джерик! Тролль поедет с тобой.
Один из воинов выехал вперед и, нагнувшись, легко усадил Буджуни позади себя. На лице тролля читались одновременно облегчение и смятение. Он и пяти минут не мог провести в седле, чтобы его не укачало. Тело моего маленького друга было совершенно не приспособлено к прогулкам верхом, и я могла поклясться, что очень скоро он побежит рядом с воином вприпрыжку.
– Твоя дочь вернется, как только враг будет повержен. Но если я умру, она тоже умрет.
Я чуть не рассмеялась. Какая ирония! Если бы король знал о проклятии, которое моя мать наложила на отца, я бы наверняка уже корчилась в страшных муках.
– Это совершенно ни к чему, – слабо запротестовал Корвин. – У вас есть мое слово лорда.
– Твое слово лорда и твоя дочь, – спокойно подтвердил Тирас. – Только так я могу быть уверен в твоей преданности. – И он поднял руку, давая свите сигнал к отъезду.
– Я оставил армию на границе Килморды. Мы отбили атаку вольгар – на время. Но я жду от тебя пять сотен воинов.
– Пять сотен? – потрясенно переспросил отец.
– Можешь прислать больше. Чем раньше вольгары будут повержены, тем скорее вернется к тебе дочь. Все в твоих руках, милорд.
Глава 4
Мы ехали без остановки уже добрых три часа. Все это время я сидела деревянным изваянием, с прямой спиной, даже мысли не допуская о том, чтобы прислониться к мужчине позади себя. Жесткий хребет жеребца ничуть не напоминал дамское седло, и хотя для этого исполина я должна была казаться легкой ношей, он все-таки не предназначался для двоих – судя по раздраженным мыслям, которые временами докатывались до меня от его хозяина. В конце концов Тирас не выдержал и рявкнул, чтобы я расслабилась, если не хочу упасть. Я только сжала зубы и вздернула подбородок, решив не обращать внимания на ноющие бедра и боль в позвоночнике. Сейчас моим единственным оружием была злость, и я не собиралась расставаться с ней так просто.
Как я и ожидала, через час Буджуни укачало, и он начал умолять его ссадить. Джерик отказался. Мы ехали слишком быстро, и Буджуни при всем желании не смог бы выдерживать такую скорость на протяжении многих миль. В итоге бедный тролль расстался с остатками завтрака и теперь непрерывно стонал. Его привязали к Джерику, чтобы он не свалился при очередном приступе рвоты, и воин выглядел не менее сердитым, чем я.
Уже спускались сумерки, когда замыкающий дозорный предупредил о приближении вольгар. По процессии прокатился ропот. Тирас скомандовал остановку, и его темноволосый спутник – теперь я знала, что его зовут Кель, – покинул строй, чтобы переговорить с дозорными. Совещание вышло коротким.
– Король Тирас! – крикнул он, вернувшись через несколько секунд. – За нами погоня. Сотни вольгар.
Нас настигли на открытом пространстве: справа и слева тянулись бескрайние поля, и лишь впереди темнела какая-то роща. Это было единственное доступное укрытие, и король скомандовал отряду переходить на галоп. Мне было велено держаться крепче. Я решила, что ради безопасности можно и пренебречь образом благородной дамы, подобрала юбки и, перекинув левую ногу через жеребца, улеглась на него плашмя. Пальцы зарылись в густую черную гриву. Король распластался поверх, вжимаясь в меня и коня одновременно; руки в перчатках железной хваткой удерживали натянутые поводья. Мы полетели через поле, не отрывая глаз от спасительных деревьев, и все же я рискнула повернуть голову. Страх не только сковывал меня, но и искушал взглянуть ему в глаза. Я хотела знать, что нам предстоит.
Вольгар я услышала раньше, чем увидела. Лошади в панике заржали. Мужчины тоже закричали, хотя не признались бы в этом даже самим себе. Но визг вольгар перекрывал любые вопли – смесь крика человека и чайки, усиленного в десять раз. Он был повсюду, разрывая сознание, и я чуть не свалилась с лошади, пока пыталась обеими руками заткнуть уши.
Мы были в нескольких шагах от рощи, когда небо обрушилось на землю. Птицелюди камнем падали вниз, выдергивали всадников из седел мощными лапами с загнутыми когтями, а затем, набрав высоту, снова их отпускали, чтобы через несколько секунд насладиться оборванным криком и хрустом сломанных костей.
Тирас соскользнул с коня, сдернул меня следом и потащил к деревьям, на ходу обнажая меч. Дорогу нам преградил вольгар с уже истрепанными крыльями, заостренными ушами и кожей цвета жухлой травы. Король втолкнул меня под низкие ветви огромной ели и бросился в схватку. Вскоре по его клинку уже струилась кровь. Я скорчилась под стволом, беспомощно наблюдая, как небо сеет смерть. Лишившиеся хозяев лошади визжали и пятились, затаптывая упавших воинов и внося еще больше хаоса в битву.
Сквозь ветви мне было видно поле боя, на котором люди окончательно перемешались с птицами… и по которому бежал ко мне Буджуни – с глазами, расширенными от ужаса, поминутно спотыкаясь на своих коротких ножках. К нему, раскинув лапы и выпустив когти, уже приближалась очередная ненасытная тень.
Времени на раздумья не было. Я вынырнула из-под прикрытия деревьев, схватила огромный меч, уже не нужный растоптанному бойцу, и бросилась на помощь своему единственному другу. Вольгар оказался расторопнее меня: Буджуни закричал и выгнулся дугой, когда птицечеловек ухватил его за тунику. Я не успела до них добежать. Все, что мне оставалось, – беспомощно смотреть, как ноги тролля отрываются от земли. В руках колебался бесполезный меч, слишком тяжелый, чтобы бросить его во врага, и слишком неудобный, чтобы хорошенько размахнуться.
Отпусти его!
Крик застрял в глотке и горячим облаком затопил сознание.
ОТПУСТИ ЕГО!
Птицечеловек замер в воздухе, не отрывая от меня глаз, а затем разжал когти – словно нашкодивший ребенок, которого отчитала мать. Буджуни кулем шлепнулся на землю, но тут же вскочил на ноги и с воплями бросился ко мне. Вольгар начал неуверенно подниматься в небо, будто вдруг забыл, как летать. В следующий миг просвистела стрела, и птицечеловек с пробитой грудью, кувыркаясь, рухнул на дорогу.
– Бежим! – заорал Буджуни, хватая меня за руку.
Я по-прежнему держала меч, хотя толку от него явно не было никакого. С небес спикировал очередной вольгар, но на этот раз он метил не в нас, а в Келя. Я в оцепенении следила, как тот обеими руками заносит клинок над головой и всаживает острие в крылатую грудь. Птицечеловек испустил яростный вопль и попытался взлететь, увлекая за собой и убийцу. Ноги Келя начали отрываться от земли, но в эту секунду он провернул лезвие, и они вместе с вольгаром свалились в лужу крови и серых перьев. Не успела я вздохнуть, как Кель выкатился из-под умирающего чудовища и выдернул меч из его дрожащей груди – только чтобы снова ринуться в гущу схватки.
Их было так много. Я шагнула вперед, хотя Буджуни отчаянно умолял меня вернуться, крепче перехватила меч обеими руками и наугад взмахнула им. По чистому везению мне удалось зацепить ближайшего вольгара. Из почти человеческой груди хлынула зеленая кровь, птицечеловек зашатался и рухнул на спину. Смятые крылья свело предсмертной судорогой. Мне с трудом удалось сдержать рвоту: страшная рана, открывшаяся моему взору, была делом моих и только моих рук. Да, я боялась и ненавидела этих существ, но мясорубка, посреди которой я оказалась, вызывала у меня еще больше отвращения.
Улетайте, – мысленно велела я спускающимся тварям. – Вам здесь не место! Улетайте! Живите мирно!
Будто услышав мои призывы, несколько вольгар действительно развернули крылья и взмыли под облака.
– Ларк! – надрывался Буджуни, пытаясь затащить меня под деревья. – Ларк, бежим!
Я нырнула под разлапистую ель, где и должна была оставаться по приказу Тираса. Отсюда мне было отлично видно заполонивший небо рой, когтистые руки и ноги, крутые рога и острые, как лезвия, крылья, приделанные к человеческим туловищам. Король и Кель сражались спина к спине, молниеносно орудуя мечами, и хотя их удары были точны и не знали промедления, двоим бойцам противостояли десятки тварей. Одежда короля давно промокла от крови, а под ногами у него, словно марионетки с перерезанными ниточками, лежал десяток павших воинов.
«Мы все здесь умрем». Я поспешно отогнала эту мысль и обратила все силы на мысленный крик к птицелюдям.
Летите, а не то умрете.
Летите, а не то умрете.
Летите, а не то умрете.
Но они не слушали. Я была слишком напугана. Страх стреноживал мой внутренний голос, наполняя его предательской дрожью. Еще один воин с душераздирающим хрустом приземлился на дорогу, и Тирас всадил меч в живот метнувшегося к нему вольгара. Не успел он высвободить клинок, как перед ним опустились еще две твари. Один из стражников в последнюю секунду заслонил короля – и его тут же утащили под облака. Я зажмурилась, пытаясь отрешиться от этого хаоса.
Летите, а не то умрете.
Летите, а не то умрете.
Летите, а не то умрете.
Слова в голове превратились в гул, а затем рев, затопивший черное пространство за сомкнутыми веками. Буджуни что-то кричал у меня над ухом, но я не открыла глаз. Сейчас это было не важно.
А потом я перестала слышать и Буджуни. Остались только мои собственные мысли и их бесконечное эхо в темноте сознания – будто я падала в колодец и наконец обрела голос, только чтобы позвать на помощь.
Летите, а не то умрете.
Летите, а не то умрете.
Летите, а не то умрете.
А не то умрете.
Умрете.
* * *
Лицо обожгло жаром. Слова, лязгавшие у меня в голове, постепенно затихли и исчезли, оставив лишь тупую боль между глазами и металлический привкус во рту. Я с трудом разлепила веки. Борода Буджуни щекотала мне нос, а кислое дыхание опаляло брови. Я повернула голову, чтобы глотнуть свежего воздуха, и потянулась рукой к ноющей щеке. Кто-то отвесил мне пощечину. И неслабую.
– Она очнулась! Очнулась! – фыркнул тролль и захихикал от облегчения.
Я сердито уставилась на него, попутно заметив, что на землю опустилась ночь. Буджуни наконец отстранился и помог мне сесть. Мы были уже не под елью – видимо, меня куда-то перенесли. От резкого движения я покачнулась, но чья-то рука не дала мне упасть. Я подняла голову: надо мной склонился король Тирас. В лунном сиянии его глаза были совершенно черны, а одежда казалась грязной от запекшейся крови, но сам он выглядел невредимым. Увы, этого нельзя было сказать о большей части его отряда. Трупы вольгар были перемешаны с телами мертвых и раненых членов королевской гвардии.
– Они убрались, Ларк! – отчитался Буджуни. – Эти твари. Просто взяли и улетели.
Король встал и зашагал прочь, не желая больше тратить на меня время. Те, кто еще мог ходить, стаскивали туши птицелюдей в одну кучу и пытались облегчить страдания раненых бойцов. Над полем стояла густая трупная вонь, но я решительно поднялась на ноги, собираясь помочь как смогу.
– Мы пришлем людей за мертвыми, – объявил Тирас, – но сейчас нужно уходить, пока есть время.
Его глаза шарили по небу, словно он в любую минуту ожидал возвращения вольгар.
– Они могли убить нас всех. Им незачем было отступать.
– Лошади разбежались, – обреченно доложил Кель. – А у нас есть неходячие раненые.
Я сделала три шага на трясущихся ногах и потянула короля за рукав. Затем указала на деревья. Тирас вскинул черную бровь. Я попыталась изобразить рукой бегущую лошадь и повернулась к Буджуни за помощью.
– Леди Корвин ладит с животными, ваше величество, – перевел тот негромко.