Пустовалов закрыл глаза, но словно во сне видел Никифорова. Вот он идет, поворачивая голову в сторону… Стоп! Он даже вздрогнул от возможной догадки и быстро включил «видак». Никифоров шел своей неторопливой походкой, потом, чуть замедлив шаг, повернул голову, посмотрев на мусорную урну, и пошел дальше, прикуривая сигарету.
Прокрутив пленку, он просмотрел второй день — точ в точ замедление шага и поворот головы. Пустовалов глянул на часы: до указанного времени оставалось 1,5 часа. От догадки заломило виски, Пустовалов потер их пальцами и вызвал сотрудника. Прокрутил ему пленку.
— Давай, жми быстро туда, организуй съемку всех проходящих по аллее лиц, особенно если кто-то что-либо бросит в урну или черкнет на ней мелом, помадой, ну, сам понимаешь. Если мы угадали, Никифоров появится там в 13–30, наблюдение без моего разрешения не снимать. Докладывайте о всех брошенных предметах немедленно, о знакомых лицах тоже. Держи связь с ведущей его группой, имейте в виду, что возможно наблюдение профессионала на предмет обнаружения слежки за Никифоровым и урной. Будьте предельно бдительны. Давай, ни пуха тебе… — пожелал удачи Пустовалов и, получив соответствующий ответ, расслабился в кресле.
Оставалось ждать, он принял решение и надо доложить об этом генералу.
Начальник управления выслушал его очень внимательно.
— Оставайся здесь, будешь отсюда руководить операцией, — резюмировал генерал, — Не нравится мне все это.
Степанов взял рацию. Спросил Пустовалова:
— Кто наблюдает за Чабрецовым и за парком?
— 21-ый — за Чабрецовым, условно называем его старик, 32-ой за парком, товарищ генерал. Никифорову дали кодовое имя Оборотень.
— 21-ый — первому.
— 21-ый на связи.
— Где объект?
— Объект дома. Повторяю — объект дома.
— Сообщать о всех передвижениях немедленно.
— 21-ый понял.
Степанов положил рацию.
— Будем ждать, Валентин Петрович. Ох, не нравится мне все это, — повторил он.
Подумал про себя: «Молодец! Разглядел Никифорова, а мог и не разглядеть, ни за что зацепился, за поворот головы, вот тебе и мелочи…
— Первый — 21-му, — заработала рация.
— Первый на связи.
— Объект вышел из дома, направляется в сторону моста, пытается оторваться.
«Это в другую сторону от парка», — подумал Степанов, — но время у него еще есть».
— Соблюдайте предельную осторожность, при альтернативе — лучше потерять, чем засветиться.
— 21-ый, понял вас.
Через полчаса 21-ый доложил, что потерял объект. Степанов откровенно поморщился: «Не могут старика проследить, молодежь пошла» — подумал он и вслух сказал по рации:
— Встречайте объект на северном выходе из парка, повторяю: предельная осторожность и без проколов, — приказал генерал.
— 21-ый понял, перемещаемся к северному выходу.
— Полагаю, это возможный связник Никифорова, вернее, его шеф, скоро все прояснится, — в раздумье проговорил Степанов Пустовалову, — свяжись со своими в парке.
— 32-ой — 15-му.
— 32-ой на связи.
Генерал взял рацию.
— Говорит первый, если появиться старик, немедленно сообщите 15-ому.
— Понял вас, первый.
Время тянулось медленно, казалось, что часы стояли, а секундная стрелка крутилась вхолостую, и только разговор по рации сдвигал «отяжелевшие минутки». Словно метроном, тикали на стене зависшие часы, нагнетая в кабинет напряженность. Пустовалов прокашлялся в гулком, как ему показалось, помещении. Не верилось, что Чабрецов стал предателем, может где-то кроется ошибка?
Заработала рация.
— 15-ый — 32-ому.
— 15-ый на связи.
— Старик появился в парке, свернул с аллеи. Двинулся в нашу сторону. Прием…
Степанов схватил рацию.
— Говорит первый, немедленно уходите на безопасное расстояние, главное — не засветиться. Полагаю, старик осмотрит окрестности и выйдет к урне. Не проморгайте, если он что-то выбросит.
— Понял вас, первый. Выполняем.
Степанов закурил, нервничая, перебирал телефонный провод пальцами. «Какой гад выискался, пришел пораньше провериться — нет ли где-нибудь слежки».
Чабрецов всегда заранее продумывал маршруты передвижения и строил их так, что практически трудно топтуну не засветиться, а если не знать местность, то и фактически невозможно. Но этим не ограничивалась его хитрость, он всегда предусматривал возможность отрыва от топтунов, даже если слежки и не было. Поэтому он легко бросил хвост, который заметить не смог — слишком опытный профессионал шел за ним.
Чабрецов осмотрелся в парке, определяя возможные места, откуда можно производить скрытую съемку, и двинулся в этом направлении. Не обнаружив ничего подозрительного, он вернулся на аллею и тронулся к северному выходу. Прикурил сигарету, выбрасывая пачку в урну, и бодро зашагал, помахивая от нечего делать сорванной травинкой.
— Первый — 32-ому, — запищала рация.
— На связи первый.
— Объект закурил и выбросил пачку «Мальборо» в урну. На пачке имеются написанные цифры — 2 и 10. Продолжаем наблюдение.
— Ждите второй объект, этот не сопровождайте. Его встретят на выходе из парка.
Исходя из ситуации и из того, что доложил Пустовалов, вскоре должен появиться Никифоров, тот же поворот головы — и информация считана.
Степанов перебирал в уме возможные варианты. Объекты не обменивались другой информацией, кроме этих цифр, которые могут означать все, что угодно. У них наверняка есть заранее оговоренные места встреч, цифра 2, скорее всего, обозначает место встречи номер два, а 10 — время.
— Вот что, Валентин Петрович, Чабрецова и Никифорова до этого вели разные отделы, мы не были уверены, что они связаны между собой. Принимайте на себя руководство операцией, я соответственно распоряжусь, держите меня постоянно в курсе событий.
— Есть, товарищ генерал.
Пустовалов пошел к себе, думая, чего не хватало бывшему шефу, почему переметнулся? На такой должности мог натворить ого-го… а может и натворил… Он не борец за идею — деньги, зелененькие, за них он продал всех: товарищей, Родину. Сволочь, еще командовал тут, подлец…
Здание управления ФСБ старинной постройки внешне сохранило свой первоначальный вид, просторные кабинеты занимали по 2 офицера-оперативника, руководители отделов восседали в таких же кабинетах, но мебель и отделка стен были другими, получше. Кабинеты замов, одинаковые по площади, естественно отличались дизайном, и только одно помещение в здании было очень просторным и даже отдавало некоторой роскошью.
Степанов ничего не менял в нем, кроме настольных принадлежностей, не гармонирующих друг с другом. Серый пластмассовый стаканчик для карандашей уживался каким-то образом с изящной бронзовой статуэткой — часами, а старая, потрескавшаяся от времени, деревянная подставка для перекидного календаря старалась подружиться с современным письменным прибором.
Стаканчик и перекидной календарь исчезли, как и сделанная на заказ статуэтка человеческой головы с большими ушами, глазами и зашитым ртом — своеобразное подражание статуэтки шефа Абвера Канариса, означающая все вижу, слышу и молчу. Но зашитый рот символизировал жестокое насилие, вовсе не означающее, по мнению Степанова, желание молчать. И на столе появилась другая фигурка с большими ушами, глазами и прижатым к губам пальцем, заменяющая принуждение на добровольность.
«Распороли шовчики «зелененькие ножницы», развалили «зеленью» до задницы, обнажая алчное нутро, — думал о Чабрецове Пустовалов. — Ходит еще эта гниль по улицам, коптит Россию смердящими делами».
Он зашел в свой кабинет, закурил с наслаждением и принялся за работу. Многое предстояло сделать: разработать план мероприятий, скорректировать действия групп, наблюдающих за двумя объектами. Степанов не поделился с ним своими мыслями, значит, доверяет, считает, что будет принято правильное решение, рассуждал Пустовалов.
Уважал он этого молодого генерала и самому не хотелось опарафиниться. Исполняя обязанности начальника отдела, не хотелось опозориться, не справиться с порученным делом, да и пост начальника отдела не помешал бы ему, считал он себя достойным этой должности.
Объединение двух операций под одним руководством позволяло Пустовалову сосредоточить силы в нужном направлении, перегруппировывать их в зависимости от изменения ситуации. Это уже была его операция, его первое серьезное дело, из которого он должен выйти с честью.
Он сосредоточил силы на возможной встрече объектов завтра в 10 часов, рассуждая, примерно, как Степанов, не исключая возможность контакта где-нибудь в лесу за городом, когда близко подойти станет небезопасно для обнаружения. Обнаружат слежку объекты — и все пропало, затаятся, затихнут и очень трудно будет разоблачить их. Что они могут предъявить сейчас суду — свои мысли и планы, уверенность в совершенных объектами правонарушениях? Смешно!
Он решил еще раз собрать вечером всех сотрудников, когда объекты будут находиться дома и не потребуют большого количества людей для наблюдения. Объяснить и проинструктировать повторно, скорректировать действия не помешает — поможет общему делу.
На инструктаже они подробно разобрали свои действия с учетом того, как оторвался эксгенерал от слежки. Завтра он, вероятно, пойдет на встречу, где обменяется информацией со вторым объектом, а это уже зацепка и она может быть серьезной. Поэтому Чабрецов приложит все усилия, все свои возможности, чтобы оторваться от вероятной слежки.
Пустовалов видел, что сотрудники понимают поставленную перед ними задачу, предполагая неординарные действия объекта — с уходом через вторые двери, затаивание в какой-нибудь подворотне с целью выявления хвоста. Они понимали так же, что Чабрецов, зная досконально силы и возможности управления, обязательно попытается выявить вначале ведущееся за ним наблюдение, как он это чуть не сделал в парке. Если бы не команда Степанова, никто бы и не ушел оттуда, принимая бывшего начальника за своего старшего товарища, который много лет руководил подобными операциями.
Ночью Пустовалов спал плохо, все время прокручивая в голове возможные варианты. Забывшись под утро, поморщился от звонка будильника, но вскочил резко, принял холодный душ и попытался позавтракать. Проглотив несколько маленьких ломтиков ветчины и выпив крепкий кофе, уехал на работу. И вовремя, Чабрецов уже вышел из дома и кружил по городу, явно выявляя возможное наружное наблюдение. Только знание одного из дворов спасло сотрудников от провала.
Чабрецов зашел в арку двора и затаился в подъезде, поджидая бывших коллег. Они уже было сунулись немного погодя за ним, но один оперативник хорошо знал это место и пояснил, что это тупик и из него нет другого выхода, кроме как подняться на чердак и спуститься по пожарной лестнице на другую, соседнюю улицу.
Группа разделилась, одна осталась поджидать объект на выходе, другая переместилась на соседнюю улицу, где мог появиться Чабрецов. А он, выждав минут 15, действительно через чердак перебрался на соседнюю улицу и пошел по ней неторопливой походкой прогуливающегося пенсионера.
Внезапно остановив частника, он быстро нырнул в машину и проехал в ней пару кварталов, выйдя у кооперативных гаражей. Через несколько минут он уже выезжал из гаража на УАЗике, о существовании которого в управлении не знал никто. Машину «пробили» по номерам, она принадлежала другому человеку. Скорее всего, Чабрецов ездил на ней по доверенности, «раз в год по обещанию». Красть машины он не станет — все-таки генерал, хоть и в отставке.
Он ехал тихо, не нарушая правил дорожного движения, и только один раз на светофоре, перед выездом из города, проскочил на красный свет, еще раз пытаясь убедиться, что все чисто, хвоста нет. Через 20 километров свернул в лес на проселочную дорогу, по которой мог пройти только УАЗик или джип, но никак не могли пройти никифоровские «Жигули», которые уже отъезжали от дома.
Пустовалов сверился с картой, дорога вела к трем заливам, и он вспомнил цифру «2». «Второй залив, да, да — второй залив», — барабаня пальцами по столу, соображал он.
Чуть дальше от места, где свернул Чабрецов, проходила вполне приличная дорога, которая также вела к трем заливам. Значит, Никифоров поедет по ней, и они встретятся на заливе. Хитро придумано — Чабрецов точно хвоста не притащит по ухабистой дороге и приедет вперед, проследит за подъездом мента.
Пустовалов отдал команду — бросить Чабрецова, проследовать дальше и по хорошей дороге первыми выйти к заливу. Затаиться и ждать.
Чабрецов проехал по бездорожью, загнал машину в лес так, чтобы ее не было видно ни с воды, ни с дороги и пошел пешком навстречу Никифорову. Метров через 500 свернул на обочину, углубляясь немного в лес, и затаился. Прошли никифоровские «Жигули», но он ждал еще минут 5 и, убедившись, что за ним никто не следует, вернулся на берег.
— Опаздывайте, Владимир Иосифович, договаривались же на 10, - упрекнул Никифоров Чабрецова. — Кстати, на чем вы приехали? — он еще раз осмотрелся, но ничего не увидел.
— Давай к делу, — усмехнулся про себя Чабрецов, — что удалось узнать?
— Работает он с понедельника по пятницу, выходные отдыхает, принимает по 30 больных в день, строгого графика работы не придерживается. Ходит на работу к 9-ти, на обед в 13 часов, плюс минус 30 минут, иногда задерживается вечерами допоздна — не возвращается домой в одно время. Но прием больных после 18 часов не ведет, в среднем заканчивает в начале шестого — видимо занимается наукой вечерами. Доходы от налогов не утаивает, много проводит практически бесплатных операций — малоимущим и участникам войны.
У меня есть подружка в налоговой, она рассказала мне сама все, что знает о нем. Считает, что он работает задарма, мог бы и побольше зарабатывать, а то берет с участников войны по рублю за операцию, которая за рубежом тысяч 50 долларов стоит. Кроме зарплаты — доходов не имеет, вся прибыль идет на погашение кредита, правда беспроцентного, за строительство клиники. Она частная и оформлена на него. Думаю, что в деньгах он нуждается, а оперирует бесплатно для авторитета, да и все равно деньги бы уходили на погашение кредита.
Администрация относится к нему лояльно, не требует погашения кредита сразу. Вы же знаете, что губернатор его дружок, но и сроки кредита еще не истекли. Я написал рапорт о том, что он якобы совершает хищения, вернее укрывает доходы от налогов, и мне должны были разрешить официальную проверку его деятельности, но получил рапорт обратно с резолюцией, что там все о кей. Поэтому «крутиться» около него официально я не могу.
— Ты говорил, что у тебя есть знакомая, которая с ним в близких отношениях была? — спросил Чабрецов.
— Есть такая бабочка, классно трахается, не хотите? Правда берет дорого, — Никифоров похабно захохотал.
Чабрецов поморщился.
— Ты прибери ее к рукам, узнай получше…
— А чё ее узнавать — у кого деньги, у того она и в руках. За зеленые мать родную продаст и с отцом переспит.
Чабрецов сжал кулаки, еле сдерживая себя, но говорил спокойно.
— Вот и хорошо, пусть она его окрутит, денег на это не жалей, мне обязательно нужно, чтобы она затащила его в постель и продемонстрировала все свои способности. Но она не должна знать, что ты все снимешь на пленку. Скажи, что поспорил с другом: академики тоже люди и могут «сходить налево», а он не верит. Кинокамеру возьмешь через три дня на вокзале. Вот номер и шифр ячейки. Запомнил?
Никифоров кивнул и Чабрецов сжег бумажку, на которой написал цифры — он почему-то не рискнул произнести их вслух.
— Встречаться станем реже: каждую пятницу в тоже время и там же будешь узнавать о месте встречи. Экстренная встреча по старой схеме. Скажи этой шлюхе, что если она переспит с ним — получит штуку баксов, если сделает это за две недели, начиная с этого дня — получит 2 штуки. Тысячу долларов получишь ты, кинокамеру можешь тоже оставить себе, после завершения съемки.
— А мне, хм-м-м, на расходы…
— Здесь одна…
— Сами говорили — денег не жалеть, а мне ее еще ублажить надо, в кабак сводить…
— Здесь 500…
Никифоров быстро убрал в карман зелененькие.
— Какова будет моя доля, если я ее уговорю?