— Я могу это сделать, Стив, — к удивлению Сэндса начал Николай, — но тебе придется строго следить за ним. Усваивая все легко, он может облениться или возгордиться, считая сверстников недоумками. Поэтому я и делаю такие процедуры только с детьми до года, они по-другому воспринимают этот дар. Решай…
Михайлов махнул рукой и к нему быстро подбежал охранник. Николай попросил его заменить пиво холодным, тот бегом выполнил просьбу и исчез. Сэнндс не видел, где он находился до этого, как не видел его и сейчас, но понимал, что за ними наблюдают и стоит Михайлову махнуть рукой и они появляются, словно из-под земли. «Выучка — что надо», — подумал он, беря холодную бутылку и наливая кружку.
— Я постараюсь за ним присмотреть, — сказал Сэндс.
Другого ответа Николай и не ожидал, он согласно кивнул головой, давая понять, что тема исчерпана и перевел разговор в другое русло, может быть не совсем приятное Стиву. Михайлов начал с того, что сейчас у Сэндса должно быть много заказов — новый Президент проводит политику наращивания гонки вооружения. Не первый раз Америка начинает виток космического «кулака». Тебе, конечно, Стив, это выгодно, заказы — это «живые» деньги. А народу? Я в плане, что вдруг война развяжется, только в этом смысле, — подчеркнул Николай, — но мы с тобой не политики, каждый из нас занимается своим делом. Я лечу людей, ты делаешь оружие, которым людей убивают, но мы дружим друг с другом, не смотря на все парадоксы, — Михайлов лукаво улыбнулся. — Не желаешь партию в бильярд?
Стив согласился и они пошли в дом, смыв дневную жару в речке. Расставив шары, Сэндс разбил их. Николай обошел вокруг стола, выбирая шар для удара, оба играли в бильярд не ахти, так — для себя, в удовольствие. Загоняя «своячка» в лузу, Николай заговорил, как бы размышляя вслух и ни к кому не обращаясь:
— Да-а, Россия сейчас в полном экономическом дерьме. Раньше было две супердержавы — осталась одна.
Он, долго примеряясь и натирая кий мелком, ударил. Ход перешел к Сэндсу, который без труда забил образовавшуюся подставку.
— Но, умы в России еще остались, — продолжал Николай, — не все сбежали за границу. Есть и такие, которые пекутся только о деньгах, забывая при этом про все — честь и совесть для них пустой звук. Но остались и такие, которые помнят о людях, о Родине, не забывая и про деньги. Историческая Россия попадала в ситуации и похуже, но на колени никогда не ставала, поднимется она и сейчас из лежачего положения. Время — хитрая штучка, оно лечит, поднимает экономику или ввергает ее в пропасть, многое делает Время! Если кто-то считает, что Россия, как военная держава, неспособна защитить себя — мне искренне жаль этого человека, — Николай послал шар в лузу, — Татаро-монгольское иго существовала 300 лет, может кто-то и сейчас рассчитывает на несколько десятков лет. Глупенький, он не понимает, что если умы в России остались, то и защитить она себя сможет, а сейчас и не просто защитить — стереть в порошок недооценивающую сторону.
Михайлов все также непринужденно ходил вокруг стола, высматривая лучший шар для удара. Сэндс прекрасно понимал, кому адресована эта речь, он прокручивал в голове ее объективность. Словам Николая он верил полностью, но здесь замешано другое, в политике без подтверждения сложно верить речам. Здесь и состоит талант в том, чтобы суметь отделить плевела от зерен.
Стив рассуждал про себя о том, что блефует Михайлов или нет? Как простой человек, он бы никогда этого не сделал. А в политике? Если есть что-то новенькое у русских — оно тщательно скрыто от разведки, но в современном мире трудно что-либо скрыть. Чертежи, тактико-технические данные — это да. А новую конструкцию, производство, ракетную базу… не скроешь. Но и оснастить, допустим, подлодку или самолет принципиально новым оборудованием и вооружением вполне возможно. Но, Михайлов говорил «стереть в порошок», а это означает такое оружие, которое отличается от современного, как атомная бомба от обычного вооружения. Нет, такого ничего быть не может, политика: «зарони зернышко сомнения, дальше видно будет». Сэндс улыбнулся, но вдруг вспомнил еще одно — «недооценивающая сторона». И все-таки нет — это блеф. Но «зернышко» то уже работает… Какая же у него гениальная голова! Сэндс посмотрел на Михайлова и заулыбался.
— Далеко нам с тобой до профессионалов, Коля, играем, прямо надо сказать, посредственно. Пойдем в беседку?
— Пойдем, — Николай пропустил его вперед, — недавно показывали по телевизору ваш фильм про подводную лодку, которая потерялась на время, попав в пространственно-временную дыру. А ведь Жюль Верн в свое время писал о полетах на Луну, — Михайлов улыбался, глядя на ошарашенного Сэндса. — Пивка выпьем? — спросил он.
Стив молча кивнул головой, в его мозгах опять засвербела мысль: «А если он не блефует? Не-ет, экономика у них развалена»…
Сэндс засмеялся.
— Вспомнил Икара — сам-то он так и не смог полететь! — поставил точку над «и» Стив.
Они пили пиво, более не касаясь этого разговора, обсуждая поэзию А.С. Пушкина, которую Стив знал неплохо. У русского, нанятого для обучения Ника, был трехтомник его стихов. Читал его и Сэндс.
Михайлов подозвал проходящего мимо Ника спросил:
— Ты любишь Пушкина?
— Да, я читал его, — ответил он.
— А Есенина? — спросил Николай.
— Я не читал его, не могу ничего сказать, — пояснил Ник.
Михайлов посмотрел на Стива, закурил, потом открыл книжку и показал страницу Нику.
— Прочтешь? Это Сергей Есенин, великий русский поэт, — попросил Николай, закрывая сборник стихов.
Ник стал читать по памяти:
Ник закончил читать и посмотрел на удивленного отца. Сам он не понял еще, что, глянув разок на стихотворение, запомнил его наизусть.
— Сынок, где ты читал его раньше, когда успел выучить? — спросил Стив его.
Ник, начиная осознавать, что почему-то вдруг запомнил стихотворение наизусть, ответил:
— Нет, папа, я никогда раньше даже не слышал про него. Дядя Коля показал: я запомнил. Не знаю почему, — пожал он плечами.
Михайлов пояснил маленькому Сэндсу, что он с этого дня станет запоминать все увиденное и услышанное сразу, без повторений. Более нет необходимости тратить время на заучивание — это мой скромный подарок.
— Ура-а-а! — Закричал Ник, — больше учить не надо…
Он побежал поделиться новостью с матерью и новыми друзьями. Стив благодарил Николая, он, конечно, радовался, но в глубине души удивлялся: почему Михайлов пошел на это? Повторил про себя: «Оттого и дороги мне люди, что живут со мною на земле».
Николай вмешался в процессы запоминания и только, он не сделал Ника умнее и не создал условий для улучшения работы других участков головного мозга. Но Стив просил его не об этом и сразу бы догадался, что кроме исключительной памяти у Ника ничего нет, он не может даже умножать в уме двухзначных чисел. Михайлов решил эту проблему гениально, он дал Нику просмотреть и запомнить таблицы В. М. Брадиса. Эти четырехзначные математические таблицы во времена школьных дней Николая являлись обязательным атрибутом вспомогательных пособий. Глянув в них, можно сразу найти ответ не только арифметических действий: возвести число в квадрат и куб, найти длину окружности и площадь, использовать номограммы для решения уравнений, определить различные тригонометрические значения. Пусть Ник пользуется этой таблицей, заложенной в его памяти, и все считают, что он талантливый маленький мальчик.
Михайлов задумался. Америка сейчас, являясь по сути единственной супердержавой, немного заелась и перестала объективно оценивать обстановку в мире. Особенно тогда, когда Буш младший сумел ввести ограниченный контингент войск в бывшие республики Советского Союза. Россия, экономически раздавленная, и сейчас еще могла дать достойный отпор любому агрессору, но былой мощи и силы не имела. Как не имела и многих военных баз, откуда могла сдерживать военные амбиции США.
В Европе американцев называют не янки, их называют снобами, зажравшимися снобами, смотрящими на всех свысока. Проводя политику сдерживания возможности создания ядерного оружия в азиатских странах, американцы недооценивают мусульман, число которых увеличивается из года в год. Мусульмане не простят им надменного отношения к себе, как не простят Ирака и Афганистана. Они так и не поняли, что два разрушенных здания — всего лишь репетиция перед страшными развалинами городов. Узнают американцы на себе действие военного атома, Хиросима и Нагасаки станут в сравнении с будущим лабораторными опытами.
Очень хотелось Михайлову подсказать Сэндсу о грозящей опасности, но решил он этого не делать, не имел права на правду, которую могли назвать подстрекательством войны.
После отъезда американских друзей Михайлов вечерком пригласил к себе Степанова — выпить пива и поговорить. Борис Алексеевич подъехал часам к 9-ти на дачу, Вика хотела покормить его ужином, но он отказался, сославшись, что перекусил в столовой. Вика ушла, ворча про себя, что не умеет он врать, а раз не умеет и не начинал бы — какая к черту вечером столовая в УФСБ, только в обед, а в другую он не пойдет.
Мужчины устроились в беседке, затарившись пивом и вяленой рыбкой. Михайлов хотел вначале порыбачить на вечерней зорьке, заодно и поговорить, но слишком серьезным казался ему разговор и он решил не смешивать разговор с рыбалкой. Тем более, что в последнее время ФСБэшникам приходилось туго — обстановка в мире, внешне спокойная для дилетантов и обывателей, становилась все напряженнее с каждым днем.
Лицо Степанова осунулось, под глазами легли тени от постоянного перенапряжения и недосыпания. Недельки бы хватило восстановить силы, но где ее взять — дня выкроить невозможно.
— Да-а, — протянул Михайлов, — судя по тебе — работенки хоть отбавляй. Восток — дело тонкое, особого подхода требует. Раса молодая, плодливая и задиристая, нет еще зрелой рассудительности — по-ихнему календарю всего лишь 14-ый век идет.
Михайлов замолчал, смакуя пивко и надеясь, что Степанов поддержит разговор, но он сидел с непроницаемым лицом, и казалось, что он вовсе не слышал разговор. Но это только казалось…
— Помнишь, Борис Алексеевич, предсказания Нострадамуса о пяти Американских городах, которые исчезнут в ядерном пекле?
Степанов посмотрел удивленно.
— Ты в это веришь?
Михайлов усмехнулся.
— Прочитал недавно в газете, что Павел Глоба предсказал за 10 лет о разрушении двух зданий в Нью-Йорке. Может он это у того же Нострадамуса слямзил… кто знает. Скажу больше — Нострадамус предсказал, что и китайцы станут претендовать на территорию до Байкала: полуостров Даманский уже выветрился в их памяти. Это так, информация к размышлению…
Михайлов ничего не сказал дальше, махнул рукой обреченно и замолчал.
Степанов уехал домой в подавленном настроении. Он, конечно же, читал Нострадамуса в переводе и знал о его предсказаниях, как по поводу Американских городов и третьей мировой войны, так и по поводу территориальных претензий Китая. Но услышать это от Михайлова — тяжело, он никогда не обманывал, его информация всегда считалась «железобетонной», хотя он прямо ничего не сказал.
Из своих источников ФСБ получало определенную информацию — небывало активизировались мусульманские экстремисты, направляемые одной «железной» рукой. Их организация базировалась на принципе веры и включала в себя практически все страны ближневосточного региона, а некоторые из них обладали ядерным оружием…
В Бурятии, Читинской и Иркутской областях резко увеличивалось число китайских эмигрантов, тысячи и тысячи которых находились в России незаконно. Здесь скрывались преступники, приговоренные у себя на родине к высшей мере наказания, вольготно чувствовали себя лица, прошедшие специальную диверсионную подготовку. Но никаких действенных мер Россия не принимала… знала и не принимала… Кто ответит за эту преступную безалаберность? Как всегда — никто!
Степанов тяжело вздохнул, болело в груди — душа болела. Бедная, многострадальная, нищая медвежья Россия. «Трахают» русский народ все, кому не лень — и «чурки», и китайцы… Когда ж ты вспрянешь ото сна, когда проснется твоя гордость? Он подавил в себе тяжелые мысли — предстояло систематизировать и проанализировать информацию, лететь в Москву…
Не надеясь на правоохранительные органы, Михайлов готовился к предстоящим событиям сам. Он поручил Графу усилить службу безопасности на заводе, проверить весь персонал, подготовить план мероприятий по предотвращению террористических и диверсионных действий в экстремальных условиях.
Сам Михайлов заканчивал создание нового уникального препарата, действие которого превосходило по эффективности в десятки раз пенициллин в сороковые годы прошлого столетия. Результативность пенициллина в то время намного превышала действенность самых мощных современных антибиотиков. И в настоящее время жизненно требовался другой препарат, который бы мог бороться и быстро уничтожать любую заразу. В мирное время много больных погибало от послеоперационной раневой инфекции, от воспаления легких, от других заболеваний, где основным средством лечения являлись антибиотики. В боевых условиях такой препарат незаменим.
Такой «препарат» существовал на Земле и, по сути, являлся античным. Самая крупная в мире ящерица — варан — убивала крупных животных своим «ядом». Варан не ядовит, но в пасти его содержатся настолько патогенные микробы, что любой его укус в течение дня приводит к смерти животного от заражения и интоксикации. Укусив, варан следует за своей крупной жертвой и получает ее без борьбы через 10 — 12 часов. Болезнетворные микробы разных видов — неотъемлемая составная часть среды пасти варана, которая не только не приводит к болезни ящерицы, но и является средством добычи пищи.
Михайлов полностью изучил это удивительное пресмыкающееся, изучил его организм, веками приспособленный к своеобразному симбиозу с микробами, его иммунную систему и ему удалось получить своеобразную «вытяжку» варана, которая мгновенно убивала все известные микробы и вирусы. Обладая глубочайшими знаниями в микробиологии, биохимии и других науках, он синтезировал искусственный препарат, назвав его варанином в честь природного создателя и носителя. Михайлов опробовал его и понял, что варанин высоко эффективен не только при обычных инфекциях, но и при особо опасных, таких, как чума, натуральная оспа, тиф, холера и многих, многих других заболеваниях. Одной инъекции хватало для полного излечения любой данной патологии, и сейчас он работал над дозировками в зависимости от вида заболевания.