- Если только в этом не замешан кто-то из членов семьи, - осторожно заметил я. - Либо, чтобы помочь ей бежать, либо чтобы создать помехи системе безопасности, чтобы ее могли забрать...
Уильям снова покачал головой. – В семье у нее друзей нет, разве что, за исключением Павла. И никто не рискнет создавать помехи системе безопасности, которая нас же защищает.
- Кто мог осмелиться похитить Мелиссу Гриффин?
- Не знаю. Но вот что я вам скажу, Джон Тэйлор, - я убью любого, кто ее обидит. Даже Гриффина.
- Даже если он может потерять ... все, когда ей исполнится восемнадцать?
Уильям коротко рассмеялся, хотя и не очень весело. - О, вы уже слышали эту историю, не так ли? Забудьте. Чушь все это. Городская легенда. Будь это правдой, мой отец убил бы Мелисса и Павла, как только узнал об их существовании. Он всегда был способен на трудные, необходимые, плохие поступки, независимо от того, кому они причинят боль. Даже если ему самому. Мой отец - очень практичный человек. Неважно, кто и что говорит, но я не собирался запугивать его Мелиссой. Я просто хотел, чтобы у меня было что-то мое. Мне следовало знать, что он никогда этого не допустит.
- Тогда почему ваш бессмертный отец составил завещание?
- Хороший вопрос, - сказал Уильям. - Я никогда не знал о первом завещании, не говоря уже о втором. Мой отец не может умереть. Он никогда не опустится до подобной заурядности и слабости. - Он снова прямо посмотрел мне в глаза. - Найдите мою дочь, мистер Тэйлор. Чего бы это ни требовало, и чего бы ни стоило.
- И кому бы это ни причинило вред? – уточнил я. - Даже если это семья?
- Особенно, если это семья, - ответил Уильям Гриффин.
- Вы что, все еще не закончили? – громко спросил Козел Мореход. – Нам с Мишкой уже надоело слоняться вокруг.
Уильям Гриффин нежно улыбнулся своим друзьям, и на мгновение стал выглядеть кем-то совершенно другим. Мишка Косолапый крепко его обнял, а Козел Мореход протянул бутылку водки. Уильям сделал большой глоток, вернул бутылку и глубоко вздохнул.
- Трудно сказать, что из этих двух вещей утешает меня больше, - печально сказал он.
- Тебе нужно просто хорошенько просраться, очистить систему, - мудро заметил Козел Мореход. – После этого все выглядит лучше.
- Только не делай это где попало, - добавил Мишка Косолапый.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. К ВОПРОСУ О РЕПУТАЦИИ
Я узнал множество внутренних тайн самой загадочной семьи Темной Стороны, но ни на шаг не приблизился ни к тому, чтобы найти Мелиссу, ни к пониманию того, что же с ней произошло. Никто не хотел о ней говорить – им хотелось говорить только о себе. До этого я не осознавал, насколько сильно я стал зависеть от своего поискового дара, помогающего мне разбираться в делах. Мне давно уже не приходилось вести расследование жестко и честно - задавая вопросы и поступая в соответствии с ответами. Но могу сказать, круг поиска сужался, хотя я еще не мог понять – вокруг чего. Все, что я мог - это продолжать копать и надяться, что если я буду задавать достаточно щекотливые вопросы, кто-то проговорится о том, чего я знать не должен. Я спросил Уильяма, где мне найти его сестра Элеонору, а он пожал плечами и сказал «Попробуйте в Чайной Гекаты». Я должен был сообразить. Чайная Гекаты - лучший водопой для всех обедающихсветских дам Темной Стороны.
Я прошел назад сквозь длинный зеленый сон Проекта Аркадия и вернулся в привычный кошмар освещенных неоном улиц и гостеприимных теней. Солнечный свет благоприятен не каждому. Чайная Гекаты - одно из самых дорогих, эксклюзивных и экстравагантных бистро на Темной Стороне – расположена в самом сердце Аптауна. Изысканная блестящая обстановка, где лучшие половины богатых и знаменитых мужчин могли бы собраться вместе, чтобы поболтать, посплетничать и позлословить в адрес тех своих товарок, кому не посчастливилось быть среди них в этот момент. Есть длинный список желающих туда попасть, и достаточно малейшего нарушения этикета, чтобы вам отказали. Но никто никогда не жаловался, потому что было множество претенденток, жаждущих на других посмотреть и себя показать. И здесь никогда не было проступка настолько тяжкого, что достаточно крупный чек не мог бы все исправить.
Я изучал это место с безопасного расстояния, наблюдая из теней переулка, как нескончаемый поток лимузинов с водителями скользит по улице, чтобы остановиться в стороне строго охраняемой входной двери и высадить дам, чьи лица известны всем по газетным страницам, посвященным жизни звезд, и желтой прессе. Цвет общества Темной Стороны, в потрясающих платьях и с соответствующим макияжем, настолько увешанные драгоценностями, что усилия требовал даже малейший жест.
Неоновая вывеска над дверью Чайной Гекаты была оформлена настолько вычурно, что ее почти невозможно было прочесть, и все здесь прямо дышало прошлым. Нет ничего более модного, чем возвращение старого стиля. Я воспользовался Взглядом для проверки систем безопасности, и, конечно же, все здание было окружено накладывающимися друг на друга слоями разнообразной защитной магии - от проклятиий, изменяющих форму, до заклинаний, отправляющих прямо в Ад. Были там и всевозможные охранники, тактично скрытые камуфлирующими чарами, и два крупных господина, стоящих в элегантных смокингах у входной двери, правда, у обоих на лбу были татуировки боевых магов. По виду, бывшие САС. Даже папарацци держались на очень почтительном расстоянии.
Что ж, драка или запугивание здесь не сработают. Значит, остаются блеф и забалтывание, что, к счастью, всегда было моей сильной стороной. Моя репутация всегда была более впечатляющей, чем я сам, и все потому, что я вложил в нее много труда. Я вышел из переулка и направился к двери. Два джентльмена в смокингах заметил мое приближение, сразу меня узнали и встала перед дверью, загородив мне дорогу. Вышибала всегда остается вышибалой, независимо от того, во что вы его одели. Я остановился перед ними и улыбнулся, словно меня в этом мире ничего не волнует.
- Привет, парни. Я представляю Гриффина и хочу поговорить с его дочерью Элеонорой.
Такого они не ожидали. Они посмотрели друг на друга, переговариваясь беззвучным способом, известным всем вышибалам, а потом снова посмотрели на меня.
- И вы можете как-то это доказать, сэр?
- Стал бы я ссылаться на поддержку Гриффина, не будь ее у меня? - возразил я.
Они обдумали это, кивнули и отступили в сторону. Моя репутация может быть тревожащей, но репутация Гриффина была откровенно страшной. Я миновал дверь и прошел в Чайную с таким видом, как будто делаю им одолжение одним своим появлением. Когда дело доходит до взглядов на кого-то свысока, первым делом стоит отомстить. Гардеробщицей была дружелюбная на вид зомби, одетая в черное бюстье и ажурные чулки, подчеркивающие ее мертвенно-бледную кожу. Из мертвых получаются самые лучшие слуги - они гораздо меньше дерзят. Она очень любезно предложила взять мое пальто, но я сказал, что так не считаю.
Однако, я взял ее номер телефона. Для Мертвеца.
Я шагнул сквозь бисерную занавеску в главный Чайный Зал, но громкий гул болтовни не прервался ни на мгновение. Обедающие Дамы каждый день видели людей пострашнее и поважнее, чем я. Выжидая, я медленно брел между переполненными столами. Несколько человек встали и вышли, сдержанно, но быстро направляясь к заднему выходу. К подобному я привык. Чайный Зал был весь из стекла и стали, с отделкой в стиле ар-деко (art deco - декоративный стиль, популярный в 20-30-е годы 20-го века; отличается яркими красками и геометрическими формами), одну его стен полностью занимал длинный ряд навороченных кофе-машин, из тех, которым потребуются века, - то есть немного дольше, чем вы на самом деле сможете терпеть, - чтобы, наконец, снабдить вас чашкой, наполненной ароматной пеной. Я всегда предпочитал чай, а не кофе и, желательно, заваренный настолько крепко, чтобы, когда вы закончите его помешивать, на ложке оставались следы.
Между столиками изящно носились официанты, красивые, молодые парни и девушки, на которых из одежды были только воротнички и манжеты, предположительно, чтобы они чего-нибудь не пролили. Богатые, и поэтому очень важные дамы кучками сидят вокруг своих столиков, не обращая внимания ни на что, кроме собственных разговоров, громко смеясь и визжа и размахивая вокруг себя руками, чтобы всем было ясно, что они лучше всех проводят время. В задней части зала располагались несколько кабин для встреч более частного характера, но ими пользовались немногие. Единственная цель, ради которой приходили в Чайную Гекаты - доказать, что вы достаточно богаты и важны, чтобы быть допущенным в столь престижное собрание.
(Но только попробуйте появиться там после того, как вы развелись, разорились или лишились наследства, и посмотрите, как быстро перед вашим носом захлопнутся двери.)
Все женщины, разодетые в пух и прах, хрипло болтали, напоминая множество великолепных созданий из городских джунглей, распивая чай и кофе с тщательно отставленными мизинцами. Все они, не стесняясь, гладили и ласкали обнаженную плоть официантов, подходящих и отходящих с чашками свежего чая и кофе, а красивые молодые вещи механически улыбались, но не прекращали движения. Все они знали, что ласка могла превратиться в пощечину или затрещину по любой причине или вообще без таковой, как и то, что клиент всегда прав. Все столы был переполнены, дамы теснились в таких условиях, которые они никогда и нигде еще не стали бы терпеть. Это и были легендарные Обедающие Дамы, хотя нигде не было заметно ни малейшего следа самого обеда. Ведь во время еды невозможно выглядеть так хорошо и подтянуто, особенно в таких условиях. Фоном служила классическая музыка, но я едва мог ее разобрать сквозь шум громких голосов.
Вскоре я заметил Элеонору Гриффин, сидящую за столом в самом в центре зала, (конечно же), где каждый мог хорошенько ее рассмотреть. На ней было длинное, элегантное платье изумрудно-зеленого цвета, отделанное безупречными бриллиантами, и черный шелковый галстук с единственным шлифованным изумрудом на горле. Даже в этом собрании профессионально красивых женщин, было в ней нечто, что выделяло ее среди остальных. Не просто вкус или изящество, поскольку здесь у каждой были если ни они, то хотя бы их подобие. Возможно, это было то, что Элеонора, казалось, прикладывала меньше усилий, чем все остальные, потому что ей и не приходилось. Элеонора Гриффин был настоящей, а для женщин, которым приходилось тяжело потрудиться, чтобы быть тем, чем они были, нет ничего более угрожающего, чем это. Она была красива, спокойна и аристократична, не прикладывая к этому никаких усилий. Три отличные причины для этого круга, чтобы возненавидеть кого угодно. Но ее стол был больше большинства других, и его окружали женщины, которые явно приложили значительные усилия, чтобы появиться хотя бы наполовину такими же впечатляющими, как Элеонора. Круг «друзей», регулярно собирающихся вместе, чтобы поболтать, посплетничать и попрактиковаться, превосходя друг друга. Дамы, у которых не было ничего общего, кроме кругов, в которых они вращались, которые держались вместе только потому, что от них этого и ожидали.
Трудно дружить с кем-то, кто может исчезнуть в любой момент в результате развода или общественного осуждения, и больше его не будет ни видно, ни слышно. И когда они исчезают из вашего круга, единственное, что вы чувствуете - это облегчение, что на этот раз пуля пролетела мимо...
Некоторые лица за столом Элеоноры были мне знакомы. Там была Иезавель Рэкхам, жена Большого Джейка Рэкхема. Высокая блондинка с великолепной грудью и лицом слегка недоразвитого ребенка. Большой Джейк имел долю в каждом секс-бизнесе, действующем на Темной Стороне, большом или маленьком. К слову, до того, как он на ней женился, Иезавель была одной из его основных тружениц, но, конечно, больше об этом никто не вспоминает. Если дорожит своими коленными чашечками. Иезавель сидела за столом, как ребенок среди взрослых, следя за беседой, но даже не пытаясь принять в ней участие, и внимательно наблюдая за остальными, чтобы знать, когда смеяться.
Была там и Люси Льюис, прелестная, изящная и с экзотической ориентацией, в роскошном уголоно-черном платье в тон ее волосам и глазам. Жена Аптаунского Тэффи Льюиса, прозванного так потому, что он владеет большей частью земли, на которой стоит Аптаун. Что означало, что только от его доброй воли зависит, останутся ли в бизнесе все знаменитые клубы, бары и рестораны. Тэффи никогда и ничего не сдавал в аренду дольше, чем на двенадцать месяцев сразу, а о регулировании арендной платы он даже не слышал. Люси была известна тем, что знала все самые свежие сплетни, никогда не заботясь, кому причиняет боль. Даже если они сидели прямо рядом с ней.
Салли ДиВоур была замужем за Марти ДиВоуром, в основном, называемого Проглот (в оригинале - Devour -жадно есть;глотать, давясь), но только не в лицо. Никто никогда не мог доказать, чем Марти зарабатывает на жизнь, но если кто-то когда-то сможет, будет очередь из желающих вздернуть его на ближайшем фонаре. Салли - большая и рыжая, с громким голосом и еще более громким смехом. Когда люди боятся, они всегда говорят громче. Салли была четвертой миссис ДиВоур, и никто бы не поставил на то, что она будет последней.
И с этими женщинами обедает Элеонора. Лично я предпочел бы поплавать среди акул с привязанной к шее дохлой коровой.
И конечно, ни одна из них не пришла сюда в одиночку. Их вторые половинки никогда не позволят им передвигаться самостоятельно – мало ли что с ними может случиться. Они должны быть защищены от всего, в том числе - от избытка неправильных развлечений. Собственность всегда должна быть под надзором. Поэтому телохранители и сопровождающие всех дам сидели за столиками в отдельном ряду, заботливо установленном в сторонке. Они ничего не пили и не ели, просто сидели с равнодушными лицами и пустыми глазами и ждали, вдруг произойдет что-то, что даст им повод причинить кому-нибудь боль. Коротая время, они тихо и отрывочно переговаривались друг с другом. Интересно, что Элеонора приехала сюда в сопровождении своей последней игрушки, роскошного молодой человек по имени Рамон. Рамон был завсегдатаем таблоидов, сфотографированный под руку то с одной богатой женщиной, то с другой. С ним не разговаривал ни один из телохранителей или сопровождающих. Они были профессионалами. Профессионалом, но по-своему, был и Рамон. Он сидел, пялясь в пространство с великолепной небрежностью, возможно, уже рассчитывая новое место в Чайном Зале, откуда появится его следующий талон на питание. Я почувствовал смутноел разочарование. Элеонора могла бы выбрать что-нибудь получше Рамона.
Я направился прямиком к столу Элеоноры, и за каждым столом, мимо которого я проходил, стихали и замолкали разговоры, ведь женцины пытались разглядеть, куда я направляюсь и с кем собираюсь разговаривать. К тому времени, когда я добрался до Элеоноры, в Чайном Зал установилась полная тишина, все головы были повернуты, а шеи вытянуты в нашу сторону, чтобы увидеть, что произойдет. Все телохранители напряглись. Впервые я смог четко услышать играющую в Зале классическую музыку. Как назло, струнный квартет играл Моцарта. Я остановился позади Элеоноры, позвал ее, и она отвлеклась, чтобы обернуться и посмотреть на меня.
- О-о, - протянула она. - Это вы, Тэйлор. - Небрежная скука в голосе ее была произведением искусства. - Пресловутый Джон Тэйлор. Опять. Как это скучно...
- Мы должны поговорить, - я постарался, чтобы мои слова прозвучали резко и таинственно, чтобы избежать отказа.
- Сомневаюсь, - голос Элеоноры оставался спокойным и равнодушным. -Я занята. Может быть, в другой раз.
Чайный Зал такое любит. Женщин за столом Элеоноры едва не обмочились, молча и выпученными глазами извиваясь от возбуждения при виде того, как она столь небрежно осадила этого недостойно, но очаровательно опасного Джона Тэйлора. Она не смогла произвели на них впечатления сильнее, даже если бы нагадила рубинами.