– Я вас понял, – часто закивал парень и, едва сгибая в коленях онемевшие ноги, пошел вниз.
Когда молчаливая процессия очутилась во дворе, Гончар открыл дверцу машины, а Серый затолкнул пленника в салон. Гончар пристроился рядом. Серый, не теряя ни секунды, сел за руль. «Девятка», взвизгнув шинами, мгновенно отъехала от подъезда.
– Голову ему наклони, чтобы не зыркал, – распорядился Серый, снимая с лица маску. – Вот так.
– Может, он у меня по дороге еще и отсосет, я могу и ширинку расстегнуть, – хохотнул Гончар.
– Оставь, – оборвал Серый. – Я вижу, что он парень с понятиями, зачем его обижать? – Он свернул в безлюдный переулочек и заглушил мотор. – А теперь давай поговорим по-свойски. Сколько у тебя баксов?
– У меня две тысячи… в кармане. Больше ничего нет, клянусь вам.
– Ай-яй-яй! – разочарованно протянул Серый. – Я был о тебе куда лучшего мнения. Такой солидный человек – и целыми днями простаивает на улице из-за каких-то двух тысяч баксов. А ведь сейчас холодно, зря ты не бережешь себя, – протянул он сочувственно, – так ведь и яйца отморозить можно… Придется тебя обшмонать на предмет наличия теплого белья…
– Ха-ха-ха! – Гончар, ткнув протянутый ему «вальтер» в лоб пленнику, бесцеремонно вывернул его карманы. – Голову не поднимай! – прошипел он.
В салон щедро просыпалась денежная мелочь, звонко бряцнула связка ключей.
– А вот и заначка, – удовлетворенно протянул Гончар. – Ровно две штуки баксов, я сосчитал.
– Пошуруй еще, – сердито распорядился Серый. – Наверняка этот хмырь остальное еще куда-нибудь заныкал. За подкладкой куртки посмотри. Они, суки, любят туда «капусту» прятать.
– Точно, что-то есть, – радостно воскликнул Гончар, пошарив ладонью за подкладкой. – Только как туда добраться?
– На! – Серый сунул ему заточку, а пистолет забрал себе.
Послышался треск распарываемой ткани.
– Куртка, – взмолился валютчик. – Она дорогая.
Гончар хохотнул:
– Ну что за народ! Что за скряги! Может, он через минуту сдохнет, а о барахлишке печется… Ну, бля буду, повезло! – выдохнул он восторженно. – Да здесь не меньше десяти штук баксов припрятано!.. Ого, тут и кольцо с бриллиантиком. Послушай, – Гончар подмигнул Серому, – а может, нам с тобой тоже в антикварщики переквалифицироваться? Работка у них не хилая. Стоишь где-то на углу, с девахами мило беседуешь, на вечерок договариваешься, а денежки сами в карман сыплются. Не хило, а?
Наблюдая в зеркальце заднего вида, как напарник рассовывает добычу по карманам, Серый поморщился:
– Чем языком попусту болтать, лучше дай барыге понять, что он очень меня расстроил. Объясни, что я терпеть не могу хронических врунов. И вообще, пусть знает, что с такими серьезными людьми, как мы, так себя не ведут. Можно заработать большие неприятности.
Гончар негромко хохотнул и с коротким замахом ткнул рукоятью заточки в скулу пленнику.
– Ыыы! – взвыл парень. – Зубы раскрошил.
– Это только начало твоих неприятностей. Дальше может быть еще хуже. А теперь расскажи, где ты прячешь остальные деньги?
– У меня нет никаких денег… Клянусь!
– Ладно, – разочарованно протянул Серый, – вижу, что здесь разговор у нас не клеится. Но у меня есть на примете одно тихое местечко, где исповедоваться тебе будет легче.
Серый завел двигатель, и машина мягко заскользила в ночь.
Через полчаса «девятка» выбралась к лесополосе. Место глухое и очень негостеприимное. Темные деревья почти не отличались от отбрасываемых ими теней.
Серый с Гончаром вытолкали из салона пленника.
– Посмотри вокруг, – произнес Серый, – что ты видишь?
– Лес, – с содроганием произнес пленник. Он съежился, и от этого казалось, что он усох наполовину.
Серый с Гончаром дружно захохотали.
– Действительно, лес… Ты посмотри, какая вокруг замечательная природа, как легко здесь дышится! Через неделю повсюду зажурчат ручьи, защебечут птицы… Но ты этого никогда не услышишь.
– Что вы от меня хотите? У меня ничего нет, ничего!
– Не столько тебя жаль, сколько твоих близких, – продолжал Серый задушевным тоном. – Ты даже не представляешь, как им тяжело будет обращаться в милицию по поводу твоего исчезновения.
– У меня ничего нет! – долдонил пленник.
– Да, некоторые люди не умеют ценить дружеское расположение… А ведь ты сначала мне очень понравился. – Держа «вальтер» наготове, Серый подал знак Гончару. – Может, ты найдешь общий язык с этим упрямцем?
Гончар коротко хохотнул. Неприятно, дико. Его смех больше напоминал вопль гиены, почуявшей добычу. Он приблизился вплотную к пленнику и прогудел:
– Какой красавчик, видно, баб имеет целый гарем… Только надолго ли? – Удар кулака пришелся парню в лицо. Нижняя губа того мгновенно лопнула, брызнув на почерневший снег кровью. – Какая жалость, какая жалость! – сочувственно запричитал Гончар. – Ах, какой замечательный портрет испортился! Больно?
– Больно, – плаксиво подтвердил пленник.
– Ничего, сейчас я тебя подлечу. – Гончар со всего размаха нанес еще один удар. – Господи, что же это такое происходит? У тебя никак от волнения глазные сосуды полопались. Видел бы ты, на кого стал похож! Вылитый урод. Теперь тебя подруги бесплатно любить не будут, даже не надейся.
– Где деньги? – жестко спросил Серый.
– У меня их нет. – На этот раз голос скупщика прозвучал не так уверенно.
– Я просто диву даюсь, – возмутился Гончар. – Из-за каких-то зеленых бумажек он готов под землю лечь! Не знает, наверное, что фраеров жадность губит.
– Что ж, это его проблемы, – в голосе Серого прозвучало соболезнование. – Лично мне больше время терять не хочется – в казино уже начинается самая игра. Так что будем прощаться.
– Прощаться? – в голосе несчастного затеплилась надежда.
– Посмотри туда. – Серый ткнул стволом в темноту, где зияла узкая яма глубиной в человеческий рост. – Мы зароем тебя по горло. Знаешь, сколько может прожить человек в таком положении?.. Всего лишь три дня, проверено на практике. Это при самом благополучном раскладе, когда земля теплая, а сверху греет солнышко. В это время года ты можешь рассчитывать всего лишь на несколько часов. Впрочем, скоро ты сам убедишься…
– А ну, пошел! Прыгай вниз! – заорал Гончар.
Пленник попятился, стараясь держаться подальше от края своей могилы. Ударом ноги Гончар угодил ему в солнечное сплетение, заставив согнуться пополам.
– Глубже дыши, – посоветовал Гончар, – а то сдохнешь раньше времени. – Ухватив стонущего антикварщика за волосы, он ударил его коленом в лицо, подволок к яме и столкнул вниз.
Серый присел на корточки и, помахивая стволом, заговорил:
– До чего же может довести человека упрямство! Это надо же, какая незавидная участь быть закопанным живым где-то на окраине Москвы! Хочешь, я расскажу, что будет с твоими останками, скажем, месяца через полтора, когда окончательно растает снег? Сначала твою голову, торчащую из земли, обглодают бродячие псы, которых здесь несметное количество. А потом, немного позже, когда у молодежи начнут бурлить гормоны в крови, на твои останки натолкнется какая-нибудь влюбленная парочка, ищущая уединения. Твои кости никогда не опознают и зароют на краю кладбища, где обычно закапывают всяких бродяг… Ну, что стоишь? – прикрикнул Серый на ухмыляющегося Гончара. – Закапывай его.
– Это мы мигом! – радостно воскликнул Гончар и, подняв с земли лопату, принялся засыпать корчащееся в яме тело. Комья глины, шурша, рассыпались по куртке, разбивались о задранное к ночному небу лицо.
– Постойте! – отчаянно закричал пленник. – Я все скажу!
Ухватившись за край ямы, он попытался выбраться, но удар ногой в челюсть вновь опрокинул его в яму.
Серый порылся в карманах, достал пачку сигарет. Изящным щелчком выбил одну и, жадно вдыхая ароматный дым, закурил.
– Ты, однако, опоздал, парень. У меня нет привычки долго уговаривать своих клиентов. Признаюсь, я рассчитывал на твои бабки. Уж очень мне не хотелось идти в казино пустым. А ты подвел меня, не пожелал делиться. Сам пойми, как мне людям в глаза смотреть, если я заявлюсь на серьезную игру, имея в кармане каких-то несчастных десять тысяч баксов?
Пленник сидел на самом дне ямы. Воля его была парализована, в расширенных зрачках мерцал животный ужас. Он перестал обращать внимание на комья земли, что падали ему на плечи, спину и уже полностью засыпали голени.
– Я все скажу… деньги у меня дома… Только не убивайте меня… п-прошу вас. У меня престарелая мать. Она не переживет этого.
Серый бросил горящий окурок в яму, удачно попав пленнику за шиворот. Сначала тот даже не замечал жалящего огня. Казалось, все чувства у него были заблокированы, и сам он находился в глубокой прострации. Лишь когда из-под воротника повалил дым, он наконец нашел в себе силы пошевелиться, чтобы вытряхнуть тлеющую сигарету.
Гончар вновь развеселился – эхо разнесло по округе безжалостный хохот гиены. Серый лишь скупо улыбнулся.
– Знаешь, твои слова способны разжалобить даже камень, а что говорить о таком мягком человеке, как я! Считай, что тебе сегодня крупно повезло. Итак, где ты прячешь деньги?
– В кухонной плите, в духовке, – выдавил из себя пленник. – Внутри большая металлическая коробка. В ней тридцать тысяч долларов.
– А ты, оказывается, большой оригинал. Как тебя зовут?
– Виктор.
– У тебя богатое воображение, Витек. А если бы твоя престарелая мать нанесла тебе визит и вздумала испечь пирог своему любимому сыночку? Сгорели бы твои денежки синим пламенем. – Согнав с лица улыбку, Серый добавил: – Если денег там не окажется, я тебя самого поджарю на огне до хрустящей корочки… Ключи у тебя? – обратился он к напарнику, не называя его по имени.
– А как же! – откликнулся Гончар.
– Тогда присыпь-ка нашего нового друга по пояс. Пусть знает, что мы не шутим. Я тебе позвоню на мобильник, и, если денег не окажется, просто пристрели его и закопай. Ненавижу бродячих собак. Незачем оставлять им дармовое угощение.
Сунув связку ключей в карман, Серый сел в машину и, стараясь не ухнуться в колдобину, вырулил на трассу.
Обратная дорога всегда короче. Он уложился за двадцать минут. В этот раз темнота в подъезде была помехой, и Серый не сразу сумел отыскать замочную скважину. Бдительная старушенция не высунулась. Скорее всего она уже спала или просто ворочалась в постели с боку на бок, вспоминая славные времена, когда мужчин живо интересовало, что находится у нее под юбкой.
Немного повозившись с замками, Серый открыл внешнюю металлическую дверь и внутреннюю – деревянную, очень хлипкую. По-хозяйски включил свет в прихожей. Не без интереса осмотрел интерьер. Хозяин обладал неплохим вкусом. Повсюду виднелись безделушки, завезенные едва ли не со всех частей света: раковины, медные кувшины, какие-то пестрые ткани. В самом углу комнаты стояла женская фигура, вырезанная из черного дерева. Следовало отдать должное неизвестному мастеру – выглядела она как живая. На шее золоченая бижутерия, вокруг пояса узенькая набедренная повязка, на тонких кистях браслеты из жемчуга; а пухлые губы слегка приоткрыты, словно приготовились для сочного и страстного поцелуя.
Жаль, что такую прелесть невозможно спрятать в карман, а волочить на собственном хребте очень непросто.
Серый прошел на кухню. Скользнул взглядом по обстановке, такой же диковинной, как и во всей квартире, и шагнул в сторону плиты. Не без волнения распахнул дверцу духовки и, заприметив в глубине металлический короб, облегченно вздохнул. Открыв крышку, он увидел пачку долларов, заботливо перетянутую резиночкой.
Достав из кармана мобильный телефон, Серый набрал нужный номер:
– Это я. Как там наш клиент?
– Держится бодрячком, хотя, кажется, наложил в штаны. А как у тебя?
– Все в порядке, – произнес Серый, аккуратно распихивая пачки долларов в карманы куртки. – Как говорят в таких случаях, клиент всегда прав.
– Что с ним делать?
Серый на секунду задумался. Карманы распирало от тугой валюты. Самая приятная тяжесть, которую он когда-либо испытывал в своей жизни. Это настраивало его на миролюбивый лад.
– Пусть убирается куда глаза глядят. Но сначала передай ему от меня привет, и непременно горячий, чтобы он надолго запомнил нашу встречу, – пожелал Серый.
Гончар довольно хохотнул:
– Я тебя понял.
– Ну, давай, – произнес Серый и отключил телефон.
Он вернулся в комнату. Прощаясь, посмотрел на пышнотелую негритянку. Мимоходом вновь пожалел о том, что невозможно уволочь такую красоту, и шагнул в освещенную прихожую.
Спускаясь по лестнице, он нечаянно зацепил носком ботинка ведро, оставленное кем-то на лестничной площадке. Оно грохнулось и, весело дребезжа, покатилось вниз. Где-то наверху глухо залаяла собака. А на втором этаже тихонько приоткрылась дверь, выпуская наружу седые старушечьи космы.
* * *
– Вот с этими ребятами тебе работать, – кивнул Кочан в сторону антикварного магазина, где стояли трое парней в легких коротких куртках. – Место здесь прикормленное, без копейки не останешься. – Он осклабился. – Скупщики работают бригадой, делятся по справедливости, что в наше время большая редкость. Сейчас ведь каждый под себя норовит грести. У них как раз человека не хватает. Хотели пригласить новичка со стороны, но я порекомендовал тебя. Они мне кое-чем обязаны, так что отказывать постеснялись.
– Лишних вопросов задавать не будут? – спросил Шибанов, стараясь рассмотреть получше будущих коллег.
– А ты думаешь, что на такую работу берут только с трудовой книжкой? Тут все намного проще, понравился людям – работаешь, не понравился – топай дальше.
Шибанов невольно улыбнулся:
– Я и сам никогда не любил бюрократов.
– Ну что ж, начальник, тогда с почином. – Покосившись на спутника, Кочан добавил: – Советую держаться с ребятами по-свойски, тогда быстрее притрешься.
Парни о чем-то негромко переговаривались. При этом их глаза постоянно рыскали в поисках клиентов. Стоило одному из прохожих задержать на них взгляд, как тотчас раздавался приглушенный вопрос:
– Что сдаем?
Приотстав от Кочана на полшага, Шибанов направился к своему трудовому коллективу.
– Привет работникам культуры, – развязно поздоровался Кочан, приближаясь к парням. – Я вам человека привел, как договаривались. Надежный, зуб даю! – заверил он коренастого скупщика с настороженным взглядом.
Тот молча пожевал резинку, а потом буркнул:
– Ладно, поглядим, что за птица.
И отвернулся, давая понять, что разговор закончен.
– Птица самого высокого полета, – бодро воскликнул Кочан. И, обратившись к Шибанову, строго наказал: – С тебя поляна!
Минут через десять подвернулся первый клиент, предлагавший небольшое колье с бриллиантами, и парни, коротко переглянувшись, уступили его новичку. Шибанов поблагодарил их едва заметной улыбкой и наугад отсчитал за товар пятьсот баксов. Покосившись на парней, он встретил их изучающие взгляды. Похоже, он не совсем правильно оценил стоимость ювелирного украшения.
На мгновение Шибанов почувствовал себя блохой, на которую направлен мощный окуляр микроскопа, под которым каждое, даже самое незаметное, движение утаить невозможно.
– Переплачивать не надо, – сказали ему. – Конечно, колье все равно сбагрить в два раза дороже можно, но клиентуру баловать нельзя. Торгуйся, сбивай цену.
Больше Шибанову разговорами не докучали, и уже через несколько часов работы он чувствовал себя так, как будто полжизни простоял на антикварной точке. К концу дня к нему подошел коренастый. Терзая ногтем мизинца кусочек мяса, застрявший между зубами, он проронил, не глядя на собеседника:
– Послушай, друг, хочу тебя сразу предупредить, у нас тут что-то вроде общего котла. А то вроде бы стояли все вместе, а самые лучшие брюлики кому-нибудь одному достаются. Непорядок. И потом, сбыт у нас налажен, не то что у тебя.
– О чем речь, – по-свойски сказал Шибанов, улыбнувшись, – я порядок уважаю.
– И вот еще что… У нас свои традиции имеются. Ты уж нас уважь, угощение выстави. Посидим где-нибудь, выпьем за знакомство, за жизнь покалякаем.
– Разумеется, – кивнул Шибанов. – Я и сам хотел вам предложить отпраздновать это дело. Только не знал, как вы к этому отнесетесь.