Но и выдвинутые к границе войска были далеко не полностью укомплектованы и обеспечены даже по штатам мирного времени. Вот что, в частности, докладывал начальник артиллерии 8-й армии: «Артиллерия армии выступила на фронт и вступила в боевые действия с большим некомплектом по штатам мирного времени как в людском составе, так и в транспортных средствах, средствах связи и наблюдения. Частям не только не было приказано взять имущество до штатов военного времени, но они не были информированы о возможности боевых действий, поэтому имущество, положенное замене, транспорт, средства связи, средства наблюдения не были взяты до штатов военного времени». А в акте проверки боевой готовности 48-й стрелковой дивизии, проведенной комиссией штаба 8-й армии, отмечалось: «…Проверка показала крайне низкую мобилизационную и боевую готовность частей дивизии. Мобдокументация по «МП–41» (мобилизационный план. – Авт.) на лагерный сбор в частях дивизии не отработана… Вследствие того, что имущество для первого эшелона в лагерь не вывезено, личная боеготовность каждого бойца – крайне низка. 90 % автомашин 67-го отдельного батальона связи к походу не были готовы из-за отсутствия резины».
В этой связи вызывают интерес выводы, сделанные в журнале боевых действий Северо-Западного фронта за 18–21 июня 1941 г. (записи в журнале были сделаны позднее. – Авт.): «… Наша агентура и перебежчики указывали, что надо ожидать в ближайшее время вооруженного выступления Германии против нас. Почти точно указывались сроки начала наступления – 20–22 июня 1941 г.
Таким образом, война становилась фактом, события требовали принятия срочных мероприятий с обеих сторон, и в первую очередь в области оперативного развертывания войсковых соединений всех родов войск и сосредоточения их по плану для ведения операций.
Командованию Северо-Западного фронта в последние дни перед войной представлялась возможность немедленно передислоцировать ряд частей ближе к границе. Однако темпы сосредоточения и развертывания… усиливались крайне медленно. Необходимо было учитывать слабую пропускную способность железных дорог Прибалтики, разбросанность войск на большой территории и их удаленность от границы.
Вместе с тем представлялась полная возможность под видом вывода частей в лагеря произвести скрытное сосредоточение главных сил у границы, занять и совершенствовать полевые оборонительные сооружения при условии правильной оценки и предвидения надвигающихся событий на Северо-Западном фронте. Своевременно были выведены только 90, 188, 5-я сд, но и они в своем большинстве занимались оборудованием лагерей, меньше боевой подготовкой.
Таким образом, непосредственно у госграницы находились: 10-й ск – 10, 90-я сд и 125-я сд 11 ск; 16 ск – 5, 33, 188 сд и 128-я сд.
Эти части в основном располагались в лагерях, имея непосредственно у границы прикрытие от роты до батальона, по существу, усилив пограничную службу…»
Следует сказать, что практически до начала войны штаб округа наряду с требованиями не спровоцировать немцев никаких указаний о приведении войск в полную боевую готовность не получал. Только в 1 час ночи 22 июня поступил приказ наркома обороны СССР, в котором говорилось о возможности внезапного нападения противника в течение 22–23 июня. В 2 часа 25 минут генерал-полковник Ф.И. Кузнецов направил 8-й и 11-й армиям директиву, в которой, в частности, указывалось: «Возможно в течение 22–23.6.41 г. внезапное нападение немцев на наше расположение. Нападение может начаться внезапно провокационными действиями. Задача наших частей – не поддаваться ни на какие провокационные действия немцев, могущие вызвать крупные осложнения.
Одновременно наши части должны быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев и разгромить противника. Приказываю:
В течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять оборону основной полосы. В предполье выдвинуть полевые караулы для охраны дзотов, а подразделения, назначенные для занятия предполья, иметь позади. Боевые патроны и снаряды выдать (значит, до этого момента боеприпасы в войсках отсутствовали? – Авт.). В случае провокационных действий немцев огня не открывать. При полетах над нашей территорией немецких самолетов не показываться и до тех пор, пока самолеты противника не начнут боевых действий, огня не открывать…
Семьи начальствующего состава 10, 125, 33-й и 128-й стрелковых дивизий перевозить в тыл только в случае перехода границы крупными силами противника…
Средства и силы противовоздушной обороны привести в боевую готовность номер один, подготовив полное затемнение городов и объектов. Противотанковые мины и малозаметные препятствия ставить немедленно».
Содержание этой директивы свидетельствует, что командование округа, четко выполняя указания не спровоцировать немецкую сторону на развязывание войны, проявляло нерешительность и непоследовательность в своих действиях. Но оно вынуждено было лавировать между требованиями быть в полной готовности, с одной стороны, и значительными ограничениями по ее достижению – с другой. К тому же военно-политическое руководство страны было уверено, что боевые действия по прикрытию государственной границы будут непродолжительными, после чего войска перейдут в решительное наступление. Исходя из решения этих двух задач и создавалась группировка сил и средств в приграничных округах. Прибалтийский Особый не являлся исключением. Запрет на заблаговременное приведение войск в полную боевую готовность и занятие ими рубежей обороны вдоль госграницы, а также многообразие стоявших перед ними задач предопределили то, что к началу войны не было создано ни оборонительной, ни наступательной группировок. А имевшаяся не обеспечивала ни отражения ударов немецких войск, ни прикрытия мобилизации, ни своевременного сосредоточения и организованного вступления в сражение второго эшелона фронта.
И если к 22 июня советская сторона, по сути, не была готова к войне, на противоположной стороне границы, в Восточной Пруссии, все подготовительные мероприятия к ней были завершены в полном объеме. Здесь в полосе шириной 230 км, между Балтийским морем и районом Гольдап, была развернута немецкая группа армий «Север» (16-я и 18-я армии, 4-я танковая группа) под командованием генерал-фельдмаршала В. Лееба. Далее, на рубеже оз. Выштынец, Копцево (Канчиамиестис), в полосе шириной около 70 км развернулись 3-я танковая группа и часть сил 9-й армии группы армий «Центр».
К началу войны группировка немецких войск на северо-западном направлении насчитывала 24 пехотные, 7 моторизованных, 6 танковых и 3 охранные дивизии. Их действия должны были поддерживать соединения 1-го воздушного флота и 8-го авиационного корпуса 2-го воздушного флота. Всего в составе этой группировки насчитывалось свыше 634 тыс. человек, 1389 танков, 10 866 орудий и минометов. Их поддержку с воздуха осуществляли 1070 боевых самолетов.
Группа армий «Север» имела задачу во взаимодействии с подвижными соединениями группы армий «Центр» уничтожить находящиеся в Прибалтике силы Красной Армии и захватом портов на Балтийском море, включая Ленинград и Кронштадт, лишить советский флот его баз. Главный удар наносился в центре оперативного построения, из района Тильзита в направлении Даугавпилс, Опочка, Псков. В результате планировалось рассечь группировку Северо-Западного фронта и быстрым выдвижением танковых соединений в район Пскова не допустить отхода сохранивших боеспособность частей Красной Армии из Прибалтики на восток.
В первую очередь для этого предназначалась 4-я танковая группа, которая имела задачу во взаимодействии с примыкавшими к ее флангам ударными группировками 16-й и 18-й армий прорвать оборону советских войск на участке оз. Виштынец, дороги Тильзит – Шауляй и захватить плацдарм на восточном берегу Даугавы в районе Даугавпилса. Затем она должна была как можно быстрее достичь района северо-восточнее Опочки, чтобы отсюда продолжать наступление в северо-восточном направлении.
На направлении действий группы было создано подавляющее численное превосходство в силах и средствах. К примеру, только против 125-й стрелковой дивизии 8-й армии в полосе шириной 40 км наносили удар три танковые (1, 6, 8-я) и две пехотные (268-я и 290-я) дивизии.
Перед 16-й армией ставилась задача нанести главный удар по обеим сторонам дороги Эбенроде – Каунас, выйти на правый берег р. Даугавы в районе Даугавпилса и восточнее, а затем, следуя за 4-й танковой группой, достичь района Опочки.
18-я армия должна была нанести удар вдоль дороги Тильзит – Рига, форсировать главными силами Даугаву в районе Плявиняс и южнее, уничтожить советские войска юго-западнее Риги, а затем продвигаться к рубежу Псков, Остров с задачей воспретить отход частей Красной Армии в район южнее Чудского озера.
Взаимодействующая с группой армий «Север» ударная группировка соседней группы армий «Центр» имела задачу прорвать оборону советских войск на вильнюсском направлении и не допустить их отхода к Минску.
«Телефонные и радиостанции группы армий «Север» 21 июня в 13.00 приняли ключевое слово «Дюссельдорф»… Приказ был получен! Приказ, который одним махом перечеркнул все треволнения последних дней и недель. Приказ, подтвердивший: война с Советским Союзом! …Утренний туман еще клубился над лесами, лугами и долинами, когда 22 июня 1941 года в 3.05 утра немецкие орудия разверзли свои жерла, чтобы посеять над Россией огонь и смерть…» – так образно описывает обстановку на немецкой стороне границы в последние часы перед войной немецкий исследователь В. Хаупт.
Ранним утром 22 июня немецкая артиллерия внезапно открыла огонь по пограничным заставам, пунктам управления, узлам связи, полевым и долговременным сооружениям в приграничной полосе. Одновременно авиация противника нанесла бомбовые удары по аэродромам, железнодорожным узлам, военно-морским базам, районам расположения войск, ряду городов Литвы и Латвии. Как сообщалось в разведывательной сводке штаба Северо-Западного фронта на 12.00 22 июня: «В 4.42 22 июня 1941 г. до 45 самолетов бомбили Шауляй… В 4.15 группа самолетов действовала над Виндавой; в 4.18 – 5 самолетов обстреляли Виштынец и эти же самолеты действовали над Кальварией; в 4.25 – на Юрбург сброшены бомбы; в 4.20 – до полка авиации бомбило Каунас, Кальварию; в 4.55 – 5 самолетов бомбили аэродром Паневежис. В этот же период времени были подвергнуты бомбардировке Кейданы, Симно, Алитус. В период с 9.08 до 9.12 12 Ю-88 пролетели на Шауляй и 9 бомбардировщиков с направления Россиены также на Шауляй. В 8.20 с высоты 3000 м бомбили Ораны и в 9.25 бомбили аэродром Шауляй».
В результате первых ударов с воздуха авиационные соединения и части Северо-Западного фронта понесли большие потери в самолетах и средствах аэродромного обслуживания. О том, что происходило на аэродромах фронта в первые часы и дни войны, дает представление донесение заместителя начальника 3-го Управления НКО СССР Ф.Я. Тутушкина И.В. Сталину: «Вследствие неготовности частей ВВС ПрибОВО к военным действиям, нераспорядительности и бездеятельности некоторых командиров авиадивизий и полков, граничащих с преступными действиями, около 50 % самолетов было уничтожено противником при налетах на аэродромы.
Вывод частей из-под удара авиации противника не был организован. Зенитные средства обороны аэродромов отсутствовали, а на тех аэродромах, где эти средства были, не было артснарядов.
Руководство боевыми действиями авиачастей со стороны командиров 57, 7-й и 8-й авиадивизий, а также штаба ВВС фронта и округа было поставлено крайне плохо, связь с авиачастями с начала военных действий почти отсутствовала.
Потери самолетов на земле только по 7-й и 8-й авиадивизиям составляют 303 самолета. Аналогичное положение по 6-й и 57-й авиадивизиям…
Перебазировка авиачастей на другие аэродромы проходила неорганизованно, каждый командир дивизии действовал самостоятельно, без указаний командования ВВС округа, посадку совершали где кому вздумается, в результате чего на некоторых аэродромах скапливалось по 150 машин. Так, на аэродроме Пильзино противник, обнаружив такое скопление самолетов, налетом одного бомбардировщика 25 июня с.г. уничтожил 30 самолетов…» А летчики Зорин, Гупал и Макаров в своем письме, адресованном И.В. Сталину, сообщали: «В Плотено 23 июня находились на маленькой площадке 33, 31, 35-й и 312-й авиаполки, прилетел один самолет противника, бросил 3 бомбы и сжег наших 8 самолетов, а стоявшие на аэродроме истребители МиГ не взлетали потому, что не был отрегулирован щелчок пулемета».
Эти данные дополняет доклад начальника управления политической пропаганды Северо-Западного фронта бригадного комиссара Рябчего. В нем, в частности, отмечается, что 57-я смешанная авиационная дивизия потеряла 32 % имевшихся у нее до войны самолетов, а в 8-й смешанной авиационной дивизии противником на земле было уничтожено 156 самолетов (МиГ-3 – 67, И-16 – 20, И-153 – 59, И-15 и других марок – 10). Рябчий в своем докладе делает совершенно обоснованный вывод: «Большие потери материальной части привели к тому, что, во-первых, действия нашей авиации в первые дни боев были расстроены, а боевая их работа сужена; во-вторых, значительное число летчиков осталось без самолетов; и, в-третьих, что самое главное, противник получил господство в воздухе».
Ход боевых действий в полосе Северо-Западного фронта в начальном периоде войны.
Стремительное наступление противника, особенно на вильнюсском и каунасском направлениях, вынудило уже вечером 22 июня начать отводить авиачасти в глубь территории Прибалтики. Так, командир 8-й авиадивизии полковник В.А. Гущин получил приказ эвакуировать самолеты и личный состав из Каунаса в район Маркистова. В формируемом около Рассейняй 240-м истребительном авиационном полку летчиков не хватало, и поэтому пришлось сжечь шесть И-15бис и один У-2. Как отмечалось в «Годовом отчете о боевой деятельности Военно-воздушных сил Северо-Западного фронта»: «…Военно-воздушные силы… фронта война застала в период перевооружения истребительных и бомбардировочных авиационных полков на новую материальную часть… Поэтому в истребительных авиационных полках на передовых аэродромах получилось по два комплекта самолетов (И-153 и МиГ-3, И-16 и МиГ-3). Впоследствии все заштатные самолеты были уничтожены налетами авиации противника и уничтожены эвакуационными командами из-за невозможности транспортировки в тыл в связи со скоротечной обстановкой».
В других случаях, наоборот, в полках почти не осталось исправных самолетов, и по дорогам двинулись колонны летно-технического состава. 29 июня командование 8-й смешанной авиационной дивизии попыталось учесть хотя бы самолеты новых типов. Например, по 15-му истребительному авиационному полку были представлены следующие данные: из 61 МиГ-3 в строю осталось только 6 машин. Выяснилось, что 5 «мигов» погибли в бою, 10 передали в другие части, 2 разбито в катастрофах, а остальные или уничтожил противник в ходе налетов на аэродромы, или их пришлось взорвать самим ввиду невозможности эвакуации. Только на аэродроме Поцукай, поспешно отступив, бросили 13 исправных МиГ-3.
Обстановка неразберихи, отсутствие твердого руководства принесли больше ущерба, чем непосредственно бомбардировки и обстрелы немецкими самолетами. Так, из 381 бомбардировщика СБ, имевшегося в семи авиаполках фронта, было потеряно от действий вражеской авиации и зенитного огня с земли в первый день войны 17 машин. На следующий день потери от подобного воздействия противника составили 20–25 таких самолетов, а между тем общее количество всех бомбардировщиков по состоянию на 24 июня сократилось с 397 до 216, то есть на 181 боевую машину.