А я решил разбудить. Спросонку, когда голова гудела с похмелья. Наверное, в этот момент у меня случилось помрачение разума.
«Нужно навестить того нумизмата, о котором говорил Георгий Кузьмич!» — решил я, стоя под душем. Может, удастся узнать, кто промышляет талерами Черного Принца. Мне было известно от деда, что свою коллекцию он нередко пополнял не совсем законным путем — скупал монеты у «черных археологов». А они иногда откапывали настоящие раритеты, которые и в музеях редко сыщешь. Возможно, кому-то все же удалось добраться до сокровищ атамана разбойников. Ведь «гробокопателям», этим анархистам от самодеятельной археологии, сам черт не брат.
Задумано — сделано. Наскоро позавтракав и пожевав мускатный орех, — чтобы отбить запах перегара, — я сел за руль и отправился на поиски Валеева Петра Ивановича, старого нумизмата и большого спеца в этом деле, как рекомендовал его профессор. (К сожалению, его телефонный номер в городском справочнике отсутствовал, так что созвониться с ним и договориться о встрече я не имел возможности.) У меня в этот момент даже мысли не мелькнуло: а зачем тебе, парень, все это нужно? Будто кто-то напрочь вышиб из моей башки здравый смысл.
Валеев жил в частном доме. Но не на окраине, как можно было ждать, а почти в центре. Была в нашем городе такая тихая улочка, сплошь застроенная двухэтажными коттеджами еще во времена партайгеноссе. Она находилась недалеко от «Белого дома» — обкома компартии. В этих коттеджах жили «слуги народа» — первые, вторые и третьи секретари правящей партии, а также прокурор области, председатель нарсуда и большие шишки из облисполкома.
Теперь коттеджей из ушедшей эпохи осталось всего ничего — три или четыре строения. На месте остальных высились настоящие замки, некоторые даже с башнями и бойницами. Наверное, чтобы отстреливаться от взбунтовавшегося плебса, если такое когда-нибудь случится.
Что касается Валеева, то он обитал в старом коттедже, правда хорошо отреставрированном по новым строительным технологиям. На фоне монстров городских нуворишей его домик казался игрушечным, но очень симпатичным, будто сошедшим со старинной рождественской открытки.
Все дома на этой улице прятались за высоченными заборами. Коттедж старого нумизмата не был исключением. Я долго жал на кнопку звонка, вмонтированного в калитку, и уже хотел было бросить это бесперспективное занятие, как вдруг из решеточки, за которой прятался динамик, донесся немного хрипловатый старческий голос:
— Молодой человек, что вам нужно?
Похоже, нумизмат наблюдал за мной. Я поднял голову и увидел видеокамеру. Ну что ты скажешь! Куда ни пойди, везде эти стеклянные глаза — следят, подсматривают, вычисляют. Веяние времени… мать его.
— Меня зовут Алексей, фамилия Богданов, — ответил я, заискивающе улыбнувшись прямо в объектив. — Я к вам по делу, Петр Иванович.
— Я не занимаюсь никакими делами. Тем более с незнакомыми людьми.
Мне нельзя было называть Георгия Кузьмича как поручителя — он предупредил об этом. Профессор сомневался, что его имя доставит нумизмату большую радость. Похоже, они крепко повздорили.
— Я внук Николая Васильевича Богданова. Помните такого?
Еще бы ему не помнить. В свое время мой дедуля был крупной шишкой областного масштаба. Он возглавлял военный завод, который долгое время оставался главным предприятием города; на заводе работали тысячи горожан. Его фамилия и портреты постоянно мелькали в прессе, притом не только областного масштаба. Часто выступал он и по телевидению. А Валеев, как доложил Георгий Кузьмич, был старожилом.
Динамик умолк. Надолго. Я переминался с ноги на ногу и поглядывал на видеокамеру, словно лиса из хрестоматийной басни на виноград. «Может, заплакать, и тогда этот старый хрыч расчувствуется и допустит меня к своему телу?» — думал я злобно. Наконец в решеточке что-то крякнуло, раздался тихий гул, и калитка медленно отворилась. Надо же — автоматика, подумал я механически.
— Входи, — разрешил хозяин коттеджа.
Во как! Мы уже на ты. Никакого почтения — хотя бы к имени моего деда. Ладно, для пользы дела я стерплю любые фамильярности…
Коттедж оказался крепостью. Его окна были забраны мощными решетками, а на бронированных дверях стояли хитрые замки и засовы. Но и это было еще не все. На пороге гостиной, куда меня провел не сам хозяин, а его голос (динамики стояли везде, а двери, как и калитка, открывались автоматически), со мной приключился столбняк — вход охраняли два огромных аргентинских дога. Это бесстрашные псы бойцовой породы, с которыми в Южной Америке охотятся на пуму. Их челюсти могут свободно перекусить руку человека.
— Входи, юноша, входи, они тебя не тронут, — сказал старик. — Хуго, Дайм, ко мне!
Псы сели по бокам кресла с высокой спинкой, в котором, как на троне, восседал нумизмат. Они смотрели на меня не отрываясь. Сделай я неосторожное, угрожающее движение, и от меня только клочья полетят. Ну и дедушка, едрёна вошь… Что это он так за свою жизнь опасается?
— Присаживайся, — указал нумизмат на диванчик у стены.
Я сел и утонул в чересчур мягких подушках. Ненавижу такие диваны и кресла! Они ставят человека, незнакомого с их комфортным коварством, в неловкое положение. Чтобы встать, приходится выполнять акробатические упражнения. Это хорошо на трезвую голову, но когда примешь на грудь полкилограмма, борьба с креслом превращается в титанический труд. Мало того что ты выглядишь нелепо перед компанией, так еще и быстро подняться не получается. Что иногда очень даже требуется — чтобы съездить кому-нибудь по физиономии. Или чтобы тебе не досталось.
— Знавал я Николая Васильевича, знавал… — Нумизмат буравил меня не по-стариковски острым взглядом. — Достойный был человек. Так что привело ко мне его внука? И внука ли?
— Вы хотите посмотреть мои документы?..
Я намерился сунуть руку в нагрудный карман, чтобы достать водительское удостоверение, но тут же отдернул ее — псы, как по команде, злобно зарычали, обнажив внушительные клыки. Валеев скептически ухмыльнулся и сказал:
— Документы можно подделать. На современном офисном оборудовании даже деньги печатают.
— Понял. Вам нужны рекомендации.
— Именно так, юноша, именно так. Ведь разговор, как я понимаю, будет серьезным. Верно?
— Верно.
— Значит, я не ошибся. — Самодовольная улыбка пробежала по морщинистому лицу и спряталась в уголках холодных немигающих глаз.
Я немного поколебался, но все-таки решился назвать имя профессора:
— Меня направил к вам Арефьев Георгий Кузьмич. Вы можете ему позвонить и удостовериться, что я действительно внук Николая Васильевича.
Тень неудовольствия на лице старого нумизмата появилась лишь на короткое мгновение, но уже в следующий момент оно стало благодушно-задумчивым. Видимо, в их отношениях все же было больше хорошего, нежели дурного.
— А, этот старый романтик… Как он поживает?
— Нормально. Передавал вам привет, — соврал я с легким сердцем. — Он сказал, что в нумизматике вы король, один из лучших знатоков этого дела в России, — продолжал я врать с вдохновением.
Моя лесть достигла цели. Морщины на лице Валеева разгладились, и он превратился в милого доброго дедулю. Его состояние передалось и псам. Их глаза вдруг стали сонными, и они в один момент утратили интерес к моей персоне. Но свой пост не оставили, лишь легли, положив головы на лапы.
— Ну, это он немного загнул, — сказал нумизмат. — Хотя, конечно, я кое-что смыслю в нумизматике, это несомненно… Так что ты хочешь? Может, у тебя от деда остались какие-нибудь монеты и ты намереваешься их продать? Я готов рассмотреть твое предложение. Если монеты меня заинтересуют, дам хорошую цену, можешь не сомневаться.
— Нет-нет, монет я не имею. Мне всего лишь нужно с вами проконсультироваться по вопросу, касающемуся нумизматики. Если это вас не затруднит.
— Отчего же, всегда приятно побеседовать с новым человеком. Живу я одиноко, друзья-приятели уже в ином мире… вот только эти собачки и скрашивают мою жизнь. Так что любой гость мне, старику, в радость.
«Ага, как же… Ты просто от радости кипятком писал, пока я торчал у ворот. Все думал: впускать или нет? Интересно, к старости я тоже стану букой?»
— Речь пойдет о монетах Черного Принца… — сказал я, внимательно наблюдая за реакцией старика.
Сказать, что он немного взволновался, значило погрешить против истины. Старый нумизмат буквально взвился, словно его ткнули снизу раскаленным шилом. Тут же подхватились и псы, и в гостиной раздался не рык, а буквально рев. В глазах догов загорелся поистине дьявольский красный огонь, еще мгновение — и они кинулись бы на меня.
— Хуго, Дайм, пошли вон! — неожиданно сильным и звучным голосом рявкнул Валеев.
Псы мгновенно успокоились, понурили головы и поплелись прочь из гостиной, благо ее дверь оставалась незакрытой. Да уж, связь между ними и их хозяином была почти на ментальном уровне…
— Говори, говори. Продолжай, — поторопил нумизмат, вперив в меня горящий взгляд.
— Есть информация, что они появились в нашем городе.
— Кто… кто сказал?! — спросил вдруг охрипшим голосом старик.
— Вы не знаете этого человека, — ответил я уклончиво. — Тем более что ничего конкретного он не сообщил. Поэтому я и пришел сюда. Если эта новость достоверна, то вам в уши она должна была попасть в первую очередь.
— Почему так думаешь?
— Никто в городе лучше вас не разбирается в нумизматике, и никто, кроме вас, истинного знатока монет и известного коллекционера, не даст за талеры Черного Принца ту цену, которую они стоят. Это же элементарно, Петр Иванович.
— М-да… Логично. Ну а если скажу, что я ни сном ни духом?..
— Я поверю вам. В ваши годы врать просто неприлично. И потом, насколько меня проинформировал Георгий Кузьмич, — опять лгу! ну и сукин ты сын, Алекс Богданов! — вы всегда отличались честностью и щепетильностью.
— А ты хитрец, внук Богданова… Не ожидал… — Старик рассматривал меня, словно неведомое науке насекомое, буквально под микроскопом. — Взял меня за горло и радуешься.
— Помилуйте, Петр Иванович! И в мыслях ничего подобного не держал.
— Да-а, молодежь пошла… Палец в рот не клади. — Старый нумизмат тяжело вздохнул. — Что ж, придется расколоться. Хотя бы потому, что меня в этом деле обманули, оставили в дураках.
— Значит… талеры Черного Принца все-таки существуют?!
— Талер, — поправил меня Валеев. — Один. Мне показали только один талер. Чтобы я удостоверил его подлинность. Но мне обещали продать его… И кинули, развели, как последнего лоха!
О, какие мы знаем словечки! Похоже, старик общался не только с профессурой и местной интеллигенцией. Но кто его так больно задел, что он причислил себя к лохам?
— Как это было, Петр Иванович?
— Какая тебе разница? Было — и все. Точка. Пролетел я… Человеческая глупость с возрастом и жизненным опытом никуда не девается.
— Нет, не точка, запятая. Мне это нужно знать. Очень нужно! Пожалуйста, расскажите.
— Зачем? Ты хотел узнать, действительно ли существуют монеты Черного Принца. И узнал. Я правильно понял твой интерес? Наверное, кто-то предложил тебе купить этот проклятый талер. И ты сомневаешься в его подлинности. Так? — Старик впился в меня удивительно цепким взглядом.
— Не совсем так… — Я лихорадочно соображал: рассказать ему о смерти Африкана или не нужно?
Это уже не тайна: и газеты, и местное телевидение уделили место и время новости об убийстве почтенного старца. Поэтому нумизмат, по идее, должен об этом знать. За исключением одного — что Африкан был убит серебряной пулей, отлитой из талера Черного Принца. Если я не сообщу старому нумизмату, в чем заключается мой интерес к этой монете, он точно ничего не расскажет.
И я решился. В конце концов, я не клялся Завенягину на Библии, что буду нем как рыба и никому не поведаю, чем был убит Африкан. Ведь я нарушу свое обещание не распространяться на эту тему для пользы дела. И потом, я уверен, что о серебряной пуле уже знают почти все менты и конечно же их жены. Ну а слухи по городу быстро разлетаются.
— Вы знали Елпидифора Африкановича Брюсова?
— Мм… — Старик пожевал губами. — Не помню… Фамилия вроде знакомая… Нет, не знал.
— Местные новости смотрите по телевизору?
— Ах, да-да… что-то припоминаю. Точно, Брюсов! Убит в своей квартире грабителями. А вот его имя я не запомнил. Больно чудное.
— Имя и впрямь оригинальное, если не сказать больше.
— Ну и какое отношение имеет этот Брюсов к талеру Черного Принца?
— Он был убит серебряной пулей, которую изготовили из этого талера.
— Это и впрямь новость… — Старик помрачнел. — Вот сукин сын! Отдать такой раритет в переплавку!
У меня глаза полезли на лоб. Старого нумизмата совсем не удивило и не взволновало то, что был убит человек. Ему, видите ли, раритетного талера стало жалко! Нет, все эти коллекционеры и собиратели древностей точно сумасшедшие. За какую-нибудь никчемную древнюю фитюльку, даже не золотую, готовы удавиться.
— Позвольте полюбопытствовать — кто этот сукин сын? — спросил я осторожно.
— Есть тут один… — Старый нумизмат скривился, будто съел кислицу. — Вольный художник.
— «Черный археолог»?
— Да какой он археолог?! Обыкновенный стервятник. Брехло собачье…
Старик был разгневан не на шутку.
— А вы не могли бы назвать его фамилию, имя и адрес места жительства?
Валеев посмотрел на меня с подозрением и спросил:
— Ты не в милиции, случаем, работаешь, мил-дружочек?
— А что, ментам не доверяете?
— Не то чтобы, но… — Старый нумизмат умолк, подыскивая нужное слово.
— Я понял. Страх перед милицией и «конторой» у каждого бывшего советского человека записан в генах. Нет, я сейчас безработный. И никакого отношения к органам не имею.
— Тогда зачем тебе нужны эти сведения?
— Отвечу честно: к Африкану, так кликали покойника в нашем дворе, я относился с большим уважением. Это был достойный человек и мой сосед. Мне хочется, чтобы нашли ту сволочь, которая подняла руку на старого, беспомощного человека, и наказали. Поэтому я и пытаюсь выйти на след убийцы в меру своих возможностей, благо делать мне сейчас все равно нечего. Пусть я ошибаюсь, но на милицию надежда слабая.
— Похвально, похвально… — Взгляд нумизмата потеплел. — Нечасто в нынешние времена встретишь юношу, который так относится к старикам. Но я мало чем могу тебе помочь. Он сказал, что его зовут Таркан. Но это, скорее всего, прозвище. Ни адреса, ни телефона он не оставил. А раньше я не имел с ним никаких дел.
— М-да… Худо. — Я был в отчаянии.
Наверное, старик понял мое состояние, потому что виновато заерзал на своем «троне». Видно было, что он и впрямь хочет мне помочь.
— Послушай, — сказал он, — а ты имеешь представление, как выглядит талер Черного Принца?
— Откуда?
— Тогда иди за мной. Я покажу тебе скан талера.
Он встал, и мы прошли в большую комнату без окон, сплошь заставленную стеллажами с наклонными полками, на которых стояли большие картонные коробки. Видимо, в них Валеев хранил свою коллекцию монет. Судя по количеству коробок, она была огромной и, ясное дело, очень ценной. Теперь понятно, почему старик соблюдает такие серьезные предосторожности и почему он спрятался от мира за стальными решетками, а также обзавелся собаками-убийцами.
В дальнем конце комнаты находился большой стол с компьютером и микроскопом, а над ним — полки с различными инструментами и химикалиями в стеклянных банках. В одном углу стояла мойка с тремя ванночками, а в другом — муфельная печь, полировальный станок и какие-то приспособления. Наверное, старый нумизмат работал в этом хранилище с монетами: реставрировал их, очищая от грязи, копоти и окислов.
Старик включил компьютер, и на экране монитора появилось изображение талера. На одной стороне монеты был изображен рыцарь в полный рост с мечом у пояса и булавой в правой руке, а на другой — всадник с копьем и в шлеме с перьями и прочеканен год выпуска — 1486. По окружности талера на стороне всадника располагалось множество рыцарских щитов; такие же щиты, только в количестве двух штук, были изображены и возле рыцаря, хотя, скорее всего, это был сам тирольский эрцгерцог Сигизмунд. На голове у него красовалось что-то вроде короны, а поверх панциря была накинута длинная мантия, возможно плащ.