Я могла бы представить, что на столике стоит кружка с горячим шоколадом Horizons.
Мерцает огонек восковой свечи.
Мама сидит, засунув пальцы ног под диванную подушку.
Я смутно осознавала, что Чейз обыскивает кухню, и едва слышала звук открывающихся и закрывающихся ящиков.
Я взяла один из журналов и принялась листать страницы, глядя на фотографии счастливых женщин, сексуальных женщин в купальниках и другой одежде, которую позже ФБР объявит аморальной. В журнале были и статьи, но я их не читала, просто смотрела на буквы. Слишком много времени прошло с тех пор, как я читала хоть что-то, не одобренное МН.
* * *
– Где ты его взяла?
Мама усмехнулась, в глазах зажглись озорные огоньки. Она листала страницы старого журнала, как будто ей действительно было интересно, а не просто хотелось меня подразнить.
– Должно быть, прихватила у одной из дам в бесплатной столовой, – сказала она, надув губы.
– Должно быть, – повторила я, нахмурившись. – Ты же знаешь, что нас ждет проверка.
МН не показывалась почти месяц. Мы жили в неизвестности. На этой неделе я ежедневно проверяла дом до и после школы, чтобы удостовериться, что вокруг не валяется ничего контрабандного.
– О, дай себе немного пожить, – сказала она, свернув журнал в трубочку и шлепнув меня по руке. – Ты не поверишь, что они писали в этих штуках.
Она поиграла бровями.
Не спрашивать. Не спрашивать.
– Что? – спросила я.
Она торжествующе улыбнулась:
– Ой, ну знаешь. Все эти обычные нарушения.
* * *
Советы по макияжу. Слухи о кинозвездах. И среди них иногда политические статьи о подъеме Федерального Бюро Реформации. Опасения насчет моральной платформы президента Скарборо и того, что она значит для прав женщин и свободы вероисповеданий. Журналисты прятали эти статьи между яркими фотографиями и новостями моды. Их никогда не рекламировали на обложке. Даже тогда они, похоже, представляли опасность того, что писали.
– На что ты смотришь? – спросила Ребекка.
Я поборола внезапное желание забрать журнал с собой. Воспоминания были слишком болезненными: возвращение домой после ареста, известия о том, что все мои вещи забрали люди из МН. Моя лучшая подруга Бет сумела спрятать всего несколько вещей, среди которых был и один из маминых журналов, позже потерянный в туннелях под Чикаго. Мне казалось неправильным забирать этот журнал, когда он мог многое значить для кого-то, кто может однажды вернуться.
И все же передавать его Ребекке было очень больно.
Я поморщилась, заметив следы своих ботинок на ковре, и направилась по коридору мимо кухни в заднюю часть дома.
Я толкнула дверь в спальню, и она со скрипом открылась. Внутри стоял старинный деревянный туалетный столик, на котором лежали салфетка и маленький серебряный гребень. Я скривилась, увидев свое отражение в круглом зеркале: слипшиеся от воды стриженые волосы начали возвращать свой коричневый цвет, а кожа стала слишком розовой от пребывания на солнце.
А потом за спиной своего отражения я разглядела два лежавших на кровати тела и заорала.
Глава 3
Мертвецы. Коричневые чешуйки кожи. Искривленные в оскале губы. Дыры вместо глаз. Раскрашенные скелеты, одетые в побитые молью вещи.
Я зацепилась пяткой за коврик на полу и врезалась спиной в стену. Удар вышиб воздух из легких, хотя, наверное, его там и так не было, потому что когда я попыталась сделать вдох, то не смогла.
Тела на покрывале в цветочек начали двигаться, оживать. Раздалось шуршание, зашевелилась одежда. Меня парализовало, все мышцы застыли. Я упала около изножья кровати и в ужасе смотрела, как выцветший розовый тапочек слегка дернулся на костлявой щиколотке, а потом соскользнул со старой истлевшей ноги, как будто его стянула чья-то невидимая рука.
Из тапочка высыпало множество тараканов, каждый размером с мой большой палец. Они ползли настоящим потоком, как лава из вулкана.
Спиной вперед я выползла в коридор и вскочила на ноги. Появился Чейз и окликнул меня по имени, но я не отреагировала. Я смотрела мимо него, на Шона, который прибежал через несколько секунд после Чейза и теперь скривился, глядя на трупы. Они не двигались. Двигались тараканы. Сотни тараканов. Они были повсюду.
Я отпрыгнула назад, хлопая себя по рукам и встряхивая головой. Кожа чесалась, словно они ползали по мне, под одеждой, и на шее, и в обуви. Убирайтесь, убирайтесь, убирайтесь.
Чейз сжал мое лицо в ладонях, и наконец наши глаза встретились. В его взгляде была твердость, которая удержала меня и заставила пульс замедлиться.
– Почему они здесь? – спросила я, внезапно рассердившись на них, на этих мертвых людей. Мне не следовало так пугаться. Я видела вещи и хуже. Намного хуже.
– Пойдем на воздух, – сказал он.
Я отвела его пальцы от своего лица.
– Почему они не уехали, как все остальные?
Вокруг не было никаких признаков насилия. Похоже, что они легли спать и не проснулись. И по какой-то причине это беспокоило меня больше всего.
– Не знаю.
– Они должны были эвакуироваться.
Правительство очистило этот район много лет назад.
Я снова похлопала себя по рукам, ощущая прикосновения к коже.
– Может, они не хотели.
Он покусывал нижнюю губу, глядя в комнату.
Его слова переключили мой страх на нечто более важное, значимое. Я неправильно все поняла. Эти люди не сдались, они сопротивлялись. Возможно, в действительности это все, что нам доступно: самим выбирать свою судьбу.
– Ненавижу тараканов, – сказал Шон. – Знаете, они жрут все подряд. Клей. Мусор. Ногти. Даже друг друга. Тараканы-каннибалы. Мерзость.
Чейз многозначительно посмотрел на него:
– Шон.
– Они могут жить без головы. Спорим, вы этого не знали.
– Шон, – повторил Чейз. – Проехали.
– Хорошо.
Что-то позади них привлекло мое внимание. На полу, там, куда упал тапочек, из-под тонкого покрывала виднелась серебристая полоска. Я слегка сжала локоть Чейза, и он отошел в сторону.
– Под кроватью что-то есть, – сказала я.
Шон, бледный и мокрый от пота и дождя, заворчал и показал рукой на тела:
– После вас. Мне пока дороги мои ногти.
Сжав губы в линию, Чейз ногой отпихнул тапок и сунул ступню под кровать, выдвинув оттуда потускневший серебристый ящик размером с дипломат, но в два раза толще, с кодовым замком. Тараканы заползли на ноги Чейза, и он торопливо стряхнул их на пол.
– Как думаешь, что там? – спросила я.
– Что-то стоящее, – сказал Шон. – Иначе его бы не заперли.
Чейз опустился на колени и попытался открыть ящик, но безуспешно. Пока он нес его в коридор, где вонь была не такой сильной, внутри что-то скользило и звякало.
– Может, лучше оставить его? – спросила я, внезапно почувствовав себя так, будто мы оскверняем могилу. В своем старом доме Чейз спрятал деревянную коробку, наполненную довоенными воспоминаниями: семейные фотографии, обручальное кольцо его мамы, которое – я знала – он до сих пор носил в переднем кармане джинсов. Что-то внутри меня сжалось при мысли о том, что кто-то станет рыться в его вещах, как мы здесь. Но этого оказалось не достаточно, чтобы остановиться.
– Ни в коем случае, – сказал Шон, взяв ящик. Он крутил маленькие ржавые колесики с цифрами, но ящик оставался запертым.
Чейз потер шею рукой.
– Наверное, что-то ценное, что можно продать.
– Наверное, что-то нужное, что стоило прятать. – Шон посмотрел на Ребекку, которая выглядывала из-за дверного косяка. – Обезболивающее или еще что.
– Наверное, там еще тараканы, – сказала я. Шон отдернул руки. Потом сглотнул и снова потянулся к ящику.
– Обычные жуки, – бубнил он. – Мужчины не боятся жуков. Даже если у тех маленькие головки и огромные блестящие туловища.
Голоса снаружи отвлекли нас от находки, и мы вернулись на крыльцо, откуда различили среди дождя человеческую фигуру. Джек махал нам от гаража, но я не испытывала желания выходить на подъездную дорожку. Стаи собак все еще не было видно, но это не значило, что я не чувствовала, как они притаились в тенях.
– Похоже, они что-то нашли, – сказала Ребекка. Она выставила на перила крыльца разномастные чашки, которые принесла из кухни, и они тут же начали наполняться дождевой водой. Я схватила одну чашку и прополоскала рот, чтобы избавиться от кислого привкуса. Спасибо Ребекке за то, что подумала об этом.
– И не только они, – пробормотала я.
Скривившись от дождя, Джек нес деревянный ящик. Судя по всему, тот был тяжелым: Джеку пришлось упереть его в бедро. За ним шел Билли, футболка облепила его бледную худую грудь. Спеша укрыться в доме, мы даже не подумали обыскать гараж.
– Неплохо, а? – спросил Билли, опуская свой груз на покореженные доски. В ящике оказалась дюжина ржавых консервных банок с едой. Мои глаза широко открылись, а голодный желудок возликовал.
– Грузовик Horizons, – сказал Джек. Кажется, ему это не нравилось. Кажется, ему ничего не нравилось с тех пор, как пал Чикаго. Не то чтобы у нас было много поводов для веселья. – Остальные дома на этой улице обнесены подчистую.
Последним пришел Крыса в накинутом на плечи огромном зеленом плаще. Он самодовольно разглаживал рукава.
– Мы сможем его завести? – спросила я. Тогда Ребекка могла бы ехать в грузовике, пока мы будем обыскивать пляж.
– Если только у тебя есть четыре запаски, – ответил Билли. – Колеса сдулись.
Чейз почесал затылок:
– Город обчищен. Откуда тут грузовик снабжения?
– Какая разница, – сказал Джек, протыкая ножом банку с персиками. С крышки посыпалась ржавчина. Джек принялся высасывать содержимое, и сок потек по его небритому подбородку.
– Нет, он прав, – сказала я. – Почему никто до нас не нашел эти запасы?
Похоже, что их сделали уже после эвакуации.
Я никогда не видела столько еды, сложенной в одном месте. Никто из людей, которых я встречала, не оставил бы без внимания грузовик Horizons, если бы только его не охраняли государственные служащие.
Я оглянулась на лежащие на кровати тела и вздрогнула.
– Наверное, его затарил Уоллис, – сказал Билли.
Мы с Чейзом обеспокоенно переглянулись.
– В Ноксвилле он ограбил кучу грузовиков Horizons.
Билли пожал плечами, но глаза у него загорелись.
– Может быть, он знал, что мы идем, – тихо добавил он.
Я не знала, что сказать. Ясно, что консервы пролежали здесь несколько лет.
– Или, может быть, он мертв, – отрезал Джек и махнул в сторону гаража. – Разве я не велел тебе принести еще ящик?
Я сердито зыркнула на него, когда Билли, ссутулившись, вышел обратно под дождь.
– Что? – спросил Джек. – Как будто вы все так не думаете.
– Заткнись, – сказала я.
Я не знала, кто оставил еду, но это не могли быть выжившие из убежища. У них не было возможности собрать припасы до ракетного удара. Они, как и мы, копались в мусоре.
– Похоже, вы тоже кое-что нашли, – сказал Крыса. Позади меня Шон как раз швырнул сейф в стену дома. Послышался глухой стук.
Прямо над плечом Шона, рядом со входной дверью, висела черная металлическая цифра, обозначающая номер дома. Ржавчина покрывала ее толстым слоем и уже разъела края.
Три.
Чейз кивнул на дверь:
– И это кое-что охраняла пара трупов.
Крыса сморщил свой острый нос:
– Еще свежие?
– Нет, – ответила я, желая навсегда изгнать из памяти ту картину.
Шон потряс ящик, и внутри звякнуло что-то металлическое.
– Я попробовал подобрать комбинацию. Может, нам просто выстрелить в него?
– Три, – произнесла я вслух. Остальные замолчали и повернулись ко мне.
– Там четыре цифры, – напомнил Шон.
Чейз понял, что я увидела.
– Тогда попробуй ноль-один-один-один. Или три ноля и тройку, – сказал он.
Шон так и сделал. Замок щелкнул.
Внутри лежал пистолет и коробка патронов. Мы все с благоговением смотрели на содержимое, пока Джек не вынул пистолет. Он передернул затвор. В пистолете уже была обойма. Щелчок заставил меня вздрогнуть.
– Это тоже оставил твой приятель, – сказал Джек Билли, который вернулся и принес ящик. – Он ждет тебя внутри.
Билли заглянул в дверь и покраснел. Крыса хохотнул, а Чейз сурово посмотрел на лидера чикагцев.
– Оставь его, – предупредил Чейз. Его мысли вернулись к пистолету. – Эмбер права: здесь кто-то был. Кто бы ни оставил пистолет, он сделал это недавно.
– Почему ты так решил? – спросил Шон.
– Затвор чистый и не заедает, – ответил Чейз. – Не может быть, чтобы пыль и влажность не засорили механизм. Если только кто-то не почистил его.
Джек поднял брови и постучал по виску дулом пистолета.
Время остановилось.
– Все время думаешь, да? – Он щелкнул пальцами в сторону Билли и протянул ему пистолет. – Без обид, верно, Толстый?
Так он называл Билли с самой первой встречи.
Нерешительно, словно ожидая очередную шутку, Билли взял пистолет и сунул его за ремень, как это делал Чейз.
Джек засмеялся:
– Ну, теперь взрослый мужик, а?
Я стиснула зубы.
– Думаешь, это они? – спросил Шон. – Три?
Я вернулась к двери, стараясь держаться подальше от Джека. Моя кровь начала гудеть, пока я водила пальцами по цифре три. Грузовик снабжения Horizons. Пистолет, спрятанный в доме, отмеченном знаком сопротивления. Все это было специально оставлено для кого-то.
Я вспомнила, о чем рассказал мне Шон несколько недель назад в Ноксвилле. В убежище перевозчики получают указания от Три и передают их другим отделениям. Ходили слухи о том, что их база находится в том же районе, но, кажется, никто не знал наверняка. Возможно, это просто совпадение, но что, если Три использовало этот дом как некий перевалочный пункт? Место для хранения припасов. Очевидно, что недавно здесь кто-то побывал. А это значит, что кто-то из Три все еще жив. И если это так, то мы должны их найти. Если отдельные ячейки сопротивления смогут объединиться, мы сможем нанести ответный удар по МН. А для этого нам нужна информация от Три.
Крыса и Джек о чем-то настороженно переговаривались.
– Что? – спросила я. – Если они выжили, то могут нам помочь.
– Как они помогли нам в Чикаго? – огрызнулся Джек. – У нас по всему городу были контакты из Три. Даже среди форменных. И где они были, когда обрушились туннели, а?
Конечно, Три были скрытными, но я никогда не слышала, чтобы хоть кто-то из членов сопротивления в открытую говорил о них плохо.
– Мы на одной стороне, – сказала я.
– Не обольщайся, дорогуша, – ответил Джек. – Три на своей собственной стороне.
Загремел гром, и небо разрезала белая молния. Дождь бил по крыше. Где-то далеко продолжались раскаты грома, словно он никогда не кончится.
Возможно, Джек прав. Даже если Три выжили, надежда на их помощь, скорее всего, оставалась всего лишь мечтой. Мы даже не можем найти следы, ведущие от развалин убежища, что уж говорить о главарях мятежников.
Когда последние два члена нашей команды вернулись после осмотра остальных домов, я рассказала всем о том, что Такер вышел на связь. Кажется, это немного разрядило напряжение. Поскольку Такер уже разговаривал со мной, было решено, что я должна отвечать и дальше. Тогда нельзя будет узнать, сколько человек в нашей группе, на случай если нас прослушивали. Несмотря на молчаливые опасения Чейза, я снова завернула радио в пакет и закинула его на плечо.
После этого мы двинулись дальше. Я следовала за Билли, который шел по центральной улице, держа над головой тарелку, словно ореол. За его спиной торчала рукоять пистолета, облепленная мокрой футболкой.
Остаток дня мы пробирались через деревья или тащились по песку. Небо снова затянула тонкая белая пелена, а моя одежда стала жесткой и царапала кожу. Ноги покрылись мозолями, но мы не отдыхали. Если бы мы замедлились, то мучившие нас вопросы превратились бы из шепота в крик. Куда мы идем? Что найдем? Чейз тоже ощущал это. Ему не надо было ничего говорить, я видела, как он сжимал кулаки, как обшаривал взглядом окрестности, но не находил ничего.