– Я как-то попробовала силы на актерском поприще. Сыграла несколько ролей в комедийном сериале про школьного психолога. Все эти роли у меня постепенно забирали, за исключением роли без слов – горничной главной героини.
Девицы-старлетки и лоснящийся человечек смотрели на нее в полном изумлении. Феррамо ситуация явно забавляла.
– Вы позволите? – обратился он к компании, взял Оливию за руку и отвел в сторону.
Оливия спиной чувствовала ревнивые взгляды обиженных девиц, пытаясь справиться с неожиданным чувством превосходства и самодовольства, – она глубоко презирала эти недостойные эмоции, какими бы обстоятельствами они ни были вызваны. «Разделяй и властвуй, – думала она. – Вот, значит, как Феррамо правит своим гаремом – просто сталкивает их лбами».
Навстречу им поспешил официант с подносом, уставленным бокалами с шампанским.
– Нет-нет, спасибо, – быстро произнесла Оливия, когда Феррамо протянул ей бокал на длинной ножке.
– Нет, вы непременно должны попробовать, – промурлыкал он. – Это французское шампанское, самое лучшее.
«Насчет шампанского соглашусь. А как насчет тебя? Кто же ты такой на самом деле?».
– Non, merci, – произнесла она по-французски. – Et vous? Vous êtes fraçais?
– Mais bien sûr, – ответил он, явно довольный ее познаниями в области языков. – Et je crois que vous parlez bien le français. Vous êtes, ou – je peux? – tu es une femme bien èducatée.
«Хотела бы я, чтобы это было так. Все мои познания – общеобразовательная школа в Уорксопе», – подумала Оливия. Тем не менее она одарила собеседника загадочной улыбкой, взяв на заметку, что следует проверить в словаре показавшееся ей подозрительным слово educateé, чтобы удостовериться, что истинные французы выражаются именно так.
Оливия легко воспринимала иностранные языки на слух. Она давно обнаружила, что, даже когда язык был ей незнаком, она часто легко улавливала смысл разговора. Даже если речь собеседника казалась ей сущей тарабарщиной, она все же обычно умудрялась понять ее или интуитивно ухватить общий смысл, вслушиваясь в интонации. Были времена, когда Оливия переживала из-за отсутствия университетского образования, но она с успехом наверстала эти пробелы. Благодаря книгам, кассетам и поездкам по разным странам ей удалось научиться довольно бегло говорить по-французски и весьма сносно по-испански и по-немецки. А после путешествий в Судан и на Занзибар, где большинство населения исповедует ислам, она нахваталась арабских слов и научилась, пусть на примитивном уровне, объясняться на арабском. Оставалось только сожалеть, что все эти познания были совершенно не востребованы при написании статеек для рубрики, посвященной стилю жизни и советам по красоте.
Феррамо сделал большой глоток шампанского и повел Оливию сквозь толпу, игнорируя все попытки гостей привлечь его внимание. Оливия ощущала себя так, словно является спутницей кинозвезды на премьерном показе фильма. Все провожали их глазами, а статная индийская красавица просто сгорала от зависти.
– Насколько я понимаю, мисс Джоулз, в вашей стране французов, мягко говоря, недолюбливают, – заметил он, когда они вышли на террасу.
– Ну уж, по крайней мере, меньше, чем в этих краях, – рассмеялась Оливия. – Помните, как назвал французов Гомер Симпсон? «Пожирающие сыр трусливые мартышки»! – Она взглянула на него с игривой улыбкой, проверяя его реакцию. Феррамо лишь облокотился на перила, стилизованные под фальшборт корабля, и улыбнулся в ответ, приглашая последовать своему примеру.
– А-а, знаменитый месье Симпсон. Кладезь человеческой мудрости. А вы что думаете на этот счет? Тоже разделяете нелюбовь к французам?
Оливия облокотилась на холодные металлические перила и всмотрелась в морскую гладь. Ветер так и не утих. Время от времени из-за быстро несущихся по небу клочковатых облаков выглядывал диск луны.
– Я была против ввода войск в Ирак, если вы это имеете в виду…
– Интересно, почему?
– Потому что это какая-то бессмыслица: наказывают за нарушение международного права тем, что сами его нарушают. Я, например, вовсе не уверена, что Саддам имел какое-то отношение к атаке на Всемирный торговый центр, ведь всем известно, что у них с «Аль-Каидой» взаимная неприязнь. К тому же нет никаких доказательств присутствия у него химического оружия. Поначалу я думала, что, может, они что-то недоговаривают, но им, видимо, просто нечего сказать. Из этого следует один-единственный вывод: никогда не стоит безоговорочно верить власть имущим.
– Вы были правы – актриса из вас никакая, – расхохотался Феррамо. – Вы не умеете кривить душой.
– Я смотрю, вы не слишком высокого мнения о представительницах этой профессии.
– Да бросьте! Вам известно, что ежедневно в Лос-Анджелес прибывают более пяти сотен честолюбивых девиц, мечтающих об актерской карьере и рыщущих, как саранча, в поисках славы и богатства? Иных ценностей в жизни для них не существует.
– Тем не менее вы, кажется, многих из них берете под свое крыло.
– Я всего лишь хочу им помочь.
– Да неужели?
Он бросил на нее холодный взгляд.
– Между прочим, в этой профессии довольно жесткие правила игры.
– Пьер? – высокая красавица индианка выплыла на балкон и с собственническим видом положила руку ему на плечо. Следом за ней появился спортивного вида привлекательный мужчина лет сорока. Он широко улыбался, причем уголки рта были задорно приподняты – этакая смесь Джека Николсона с котом Феликсом из небезызвестных комиксов.
– Пьер, хочу познакомить тебя с Майклом Монтерозо. Помнишь, я о нем говорила? Тот самый гениальный косметолог, который помогает нам с проектом. Весь Голливуд от него в диком восторге, – добавила она и выразительно сморщила носик, глядя на Оливию, словно взывая к ее женской солидарности. – Он в курсе всего, что происходит в Голливуде.
На какую-то долю секунды на лице Феррамо проскользнуло презрительное выражение, но он тут же взял себя в руки, и на его лице засияла любезнейшая улыбка.
– Конечно. Майкл, приятно познакомиться. Я счастлив, что наконец увидел мастера воочию.
Мужчины пожали друг другу руки.
– А теперь мне хотелось представить вам свою знакомую – это Оливия Джоулз из Лондона, – заявил Феррамо. – Талантливая журналистка. – Он заговорщицки сжал ее руку. – А это – Сурайя Стил.
– Привет, – равнодушно произнесла Сурайя, изящным жестом отбрасывая от лица роскошные волосы, чтобы они тяжелой блестящей волной рассыпались по плечам. Оливия тут же напряглась. Она терпеть не могла женщин, проделывающих подобные штучки с волосами. Это ведь такое завуалированное проявление женского тщеславия, мол, «смотрите все, какие у меня шикарные волосы», хитрый способ привлечь внимание к своей особе, демонстрируя, как ее раздражают падающие на лицо пряди. Можно подумать, что их эффектным жестом отбрасывают назад лишь для того, чтобы они не закрывали глаза. Если шевелюра так мешает, почему не воспользоваться заколками или, на худой конец, каким-нибудь стильным обручем?
– Вы, вроде бы, пишете в рубрике о косметике в журнале «Elan»? – не без ехидства промурлыкала Сурайя.
– Неужели? – обрадовался Майкл Монтерозо. – Возьмите мою визитную карточку, там и мой веб-сайт указан. Я специализируюсь на микродермабразии – мгновенных микроподтяжках лица. Это поистине уникальная технология. Я проводил эту процедуру Деворе за три минуты до ее выхода на сцену для получения премии MTV.
– И выглядела она при этом потрясающе! – воскликнула Сурайя.
– Прошу прощения, – с томным видом произнес Пьер. – Мне надо вернуться за игровой стол. Нет ничего хуже, чем хозяин, который обыгрывает гостей, но хозяин, который обыгрывает гостей и внезапно прерывает игру, – это уже хуже некуда.
– Да, пожалуй, нам стоит вернуться. – Неожиданно Оливия заметила, что у Сурайи довольно-таки странный акцент. Протяжные гласные, как у жительницы Западного побережья Америки, а интонации такие, словно она выросла в культурной семье где-нибудь в Бомбее. – А то гости уже выражают недовольство.
Майкл Монтерозо с неприкрытым разочарованием смотрел в спину уходящему Феррамо, а Оливии даже не потребовалось повторять про себя заученную истину: «Никому нет до тебя никакого дела». Манера поведения Монтерозо свидетельствовала о том, что он пришел к успеху уже в довольно солидном возрасте и уж никак не собирался сдавать позиции. Он рассеянно кивнул Оливии и начал оглядывать комнату в поисках какого-нибудь более перспективного собеседника. На его лице вдруг заиграла белозубая улыбка.
– Привет, Трэвис! Как дела, дружище?
– Спасибо, просто великолепно. Рад тебя видеть.
Человек, к которому обращался Монтерозо, довольно фамильярно хлопнувший его по ладони в знак приветствия, был одним из самых привлекательных мужчин, которых Оливии когда-либо приходилось видеть: холодные светло-голубые глаза, волчий, но при этом какой-то затравленный взгляд.
– Как идут дела? – продолжал Монтерозо. – Ты сейчас где-нибудь снимаешься?
– В общем, не жалуюсь. Немного пописываю для разных изданий – ну, знаешь, рубрика «Стиль жизни», всякие там полезные советы…
«Значит, не очень-то ты преуспел в актерской карьере», – подумала Оливия, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку.
– Оливия, вижу, вы уже знакомы с Трэвисом Бранкато! А вы знаете, что это он пишет сценарий для нового фильма, который продюсирует Пьер?
Настроение было безнадежно испорчено. Оливия вежливо выслушала Мелиссу, на которую напал очередной приступ красноречия, и постаралась незаметно сбежать, но нос к носу столкнулась с гогочущими придурками из рок-группы «Точка разлома», теми, которые так сильно смахивали на Бивиса и Батхеда. Ребятишки радостно сообщили ей, что будут изображать серферов в массовке в фильме Феррамо, и познакомили ее с Уинстоном – красивым темнокожим инструктором по дайвингу, который работал в небольших гостиницах на коралловых островах Флорида-Кис, а в Майами приехал, чтобы забрать клиентов из «Океан-отеля». Он предложил Оливии устроить ей завтра после обеда экскурсию по кораблю, а затем сплавать на рифы.
– У меня такое ощущение, что завтра я не буду слишком загружен. У меня был один клиент, но пришлось отвезти его обратно, потому что выяснилось, что у него вшит кардиостимулятор.
К великому сожалению Оливии, разговор был прерван, потому что на них опять обрушилась Мелисса, притащившая пресс-релиз о новом фильме Феррамо, и принялась долго и нудно его расхваливать, упомянув между делом, что Уинстон будет консультантом по подводным съемкам. В результате Оливия вынуждена была признать, что находится здесь не потому, что Пьер Феррамо положил на нее глаз, – видимо, предполагалось, что она напишет статью о фильме.
Выскользнув из толпы, Оливия вернулась на террасу. В душе кипели разочарование и негодование по поводу того, что она, как идиотка, позволила использовать себя. Она попыталась всмотреться в море, но уже ничего не было видно, так как опустилась ночная мгла. Невозможно было разобрать, где заканчиваются дюны и начинается полоска пляжа, но до ушей доносился шум волн, накатывающих на берег. Взгляд Оливии упал на металлическую винтовую лестницу, ведущую с балкона на крышу. Пожарный выход? Убедившись, что ее никто не видит, Оливия взобралась наверх и оказалась на небольшой площадке, защищенной деревянной оградой. Она опустилась на корточки спиной к ветру, поплотнее закутавшись в накидку. Если она не ошиблась и Феррамо действительно бен Ладен, это один расклад. Если же он успешный солидный бизнесмен, положивший на нее глаз, – то другой. Но он оказался обыкновенным плейбоем, окружившим себя целым гаремом честолюбивых, рвущихся к славе прихлебателей обоих полов, заманив их под предлогом съемок фильма, который никогда не выйдет на экран. Ведь все затеяно, чтобы задурить голову таким вот наивным дурачкам.
На какое-то мгновение Оливия почувствовала себя всеми брошенной и бесконечно одинокой. Но потом она одернула себя – она ведь не кто иная, как Оливия Джоулз, которая по определению не может быть брошенной и одинокой. Она сознательно отказалась от той жизни, в которой надо по утрам жарить яичницу какому-нибудь мужчине, который ею еще и помыкает, и толкать коляску с орущим младенцем по торговому центру в Уорксопе. Она – независимая женщина, добившаяся всего своими силами, которая теперь странствует по миру в поисках смысла жизни и приключений. Надо побыстрее удрать с этой глупой вечеринки.
Внезапно она услышала скрип металлической лестницы: кто-то поднимался на крышу. Оливия не стронулась с места, но сердце ее отчаянно заколотилось. Она же вроде не сделала ничего предосудительного. Разве запрещено подниматься на крышу, если ты в гостях?
– Мисс Джоулс? Что это вы сидите тут, как курочка на насесте? – Феррамо нес в руках бутылку шампанского и два бокала. – Надеюсь, вы не откажетесь выпить со мной по бокалу «Кристалла»?
Оливия не стала противиться. Отпив восхитительного, холодного как лед шампанского, она подумала: «Жизненное правило номер четырнадцать – иногда надо просто плыть по течению».
– А теперь скажите, – сказал Феррамо, чокаясь с ней бокалом, – вы уже можете расслабиться? Надеюсь, работа закончена и вы уже написали статью?
– Конечно, – ответила она. – Но я уже занимаюсь другой историей. Хочу написать про «Океан-отель». Вы, конечно же, знаете про него. Та самая огромная плавучая гостиница, которая сейчас стоит в гавани.
– Правда? Как интересно! – На лице Феррамо читалось неприкрытое разочарование.
– На самом деле я хотела бы работать в отделе новостей, – торопливо добавила Оливия, чтобы скрасить впечатление о себе как о поверхностной журналисточке, пишущей статьи о гламурной жизни. – Писать настоящие истории. – «Боже, что я такое несу!» – Нет, только не подумайте – ваш крем для лица действительно…
– Не стоит извиняться. Мой крем действительно не событие международного масштаба. А «Океан-отель»? В каком ключе вы собираетесь о нем писать? Возьмете пару интервью? Собираетесь посетить корабль?
– Вы угадали. Я тут познакомилась с одной милой парой. Они из Северной Англии, как и я. Собираюсь зайти к ним завтра, посидеть, поболтать.
– В какое время?
– Где-нибудь утром…
– Не думаю, что это хорошая идея, – промурлыкал он, забирая у нее бокал и привлекая Оливию к себе.
– Почему же? – Феррамо был так близко, что она чувствовала его дыхание на своей щеке.
– Потому что надеюсь, что завтра утром ты будешь завтракать… со мной…
Он протянул руку и коснулся ее лица, уверенным движением разворачивая его так, что Оливия утонула в его глазах. Не успела она опомниться, как он уже целовал ее – сначала лишь прикоснувшись сухими губами, а потом со всей страстью. По телу Оливии побежала волна желания, и вот она уже страстно отвечает на его поцелуй.
– Нет-нет, – пробормотала она, отстраняясь. Что это она делает? Целуется на крыше с прожженным плейбоем, в то время как внизу комната полна претенденток, охотящихся на его внимание?
Он опустил глаза, пытаясь прийти в себя и успокоить дыхание.
– Я сделал что-то не так? – глухим голосом спросил он.
– Но мы же только вчера познакомились. Я совсем не знаю тебя.
– Понятно, – сказал он, кивая с озадаченным видом. – Ты права… Давай встретимся завтра в девять утра. Я заеду в «Делано». И мы начнем знакомиться друг с другом поближе. Ты будешь меня ждать?
Оливия кивнула.
– Ты умеешь держать слово? Сможешь отложить интервью?
– Конечно. – Оливия знала, что ей ничего не придется отменять: интервью было назначено на одиннадцать.
– Вот и отлично. – Он поднялся и протянул руку, помогая ей встать. Его белоснежные зубы сверкнули в ослепительной улыбке. – А теперь пора вернуться к гостям.
Оливия была уже у выхода, когда ее взгляд упал на список гостей, лежащий под мятыми салфетками и грязными бокалами на покрытом белой скатертью столе. Она уже было протянула за ним руку, когда дверь вдруг открылась и на пороге появилась Деми, одергивающая свой топик, а за ней – темноволосый молодой человек, распорядитель на сегодняшней вечеринке.