Не-а.
Выражаясь словами старого-доброго Дэна Карви, Фигушки.
К счастью, возле нее сидел Зэйдист… и пытливая натура Пэрадайз не могла не воспользоваться моментом и не задать Брату вопросы, а также указать на моменты, которые она выписала для самостоятельного изучения.
Это достойно уважения. И, учитывая, что Пэйтон собирался избегать ее до конца своих дней, данная склонность работала в его пользу…
Крик привлек его внимание.
Мяч был у Ново, и она вела его к корзине, уклоняясь от Буна, а потом прогнала снаряд между ног Крэйга. Ее данк вышел в стиле Майкла Джордана из середины девяностых, она зависла в воздухе, посылая мяч прямо в сетку, и удар оказался победным. Когда Джон Мэтью подошел к ней, чтобы дать пять, она улыбнулась.
Искренне улыбнулась.
На короткое мгновение Ново выглядела на свой возраст, ее глаза сияли, лицо смягчилось, аура светилась.
— Утритесь, лузеры, — сказала она, показывая средние пальцы Буну и Крэйгу. — Выкусите.
Они с Джоном Мэтью пустились в пляс, имитируя MC Хаммера, четкие движения спортивных тел приправлялись «утритесь» от лица Ново, пока соперники повержено вскидывали руки и стенали на свою жалкую судьбу.
Внезапно Пэйтон забыл обо всем. Забавно… как порой открываешь что-то новое в том, с кем давно знаком. А это открытие о Ново?
Она была до ужаса несчастна. Иначе это короткое проявление нормальности не выглядело бы таким контрастом.
И да, она посмотрела на него, и сразу же прекратила свое победно-песенное выступление, возвращая на лицо маску холодной и жесткой сосредоточенности. Повернувшись к нему спиной, она подошла туда, где сидела Пэрадайз и порылась в вещевом мешке в поисках бутылки воды.
Но она не стала пить. Она достала телефон и нахмурилась, посмотрев на экран.
Когда Джон Мэтью подошел к ней и похлопал по плечу, она подпрыгнула и чуть не выронила телефон.
Братство недавно улучшило прием связи в подземных помещениях, поэтому сейчас звонки и смс-ки доходили с большей вероятностью. Это было и благословение, и проклятье. Порой просто хорошо быть в зоне доступа.
Покачав головой Джону Мэтью, она оставила игру и направилась к комнате физиотерапии, скрываясь за закрытыми дверьми.
Когда началась следующая партия, Пэйтон наблюдал, как Хекс и Пэйн вышли против Бутча и Вишеса. Но недолго. Примерно через пять минут от начала игры он поднялся на ноги и двинулся вдоль противоположной стены зала… следуя за Ново.
***
Сэкстон едва смог высидеть десерт, и, как только народ начал уничтожать парфе и фрукты, он свернул салфетку и положил рядом с нетронутыми сладостями. Пожелав хорошего дня своим соседям, он поднялся из-за стола и направился к выходу вместе с парой домочадцев, которые, как и он, торопились закончить: Братство обычно задерживалось после последней трапезы, расслабляясь и ведя беседы под кофе или легкие вина.
Что в настоящий момент казалось ему целой вечностью и по ощущениям как ожог второй степени по всему телу…
— Ты серьезно собираешься домой по такой буре?
Сэкстон оглянулся через плечо и попытался скрыть свою реакцию. Блэй стоял позади него с салфеткой в руке, будто спешно покинул стол.
Ну… черт. Было сложно игнорировать его красивое лицо, его доброту, ум, участие и заботу.
— Со мной все будет нормально, — сказал Сэкс хрипло.
Но в это было сложно поверить, особенно стоя в непосредственной близости к источнику своей боли. Что он хотел сказать? Я скучаю по тебе. Я хочу обнять тебя. Я снова хочу почувствовать себя целым, ощутить вкус к жизни…
— Погода на самом деле разбушевалась.
Сэкстон сделал глубокий вдох.
— Это вопрос пары секунд — добраться до центра города.
Блэй нахмурился.
— До центра… но зачем тебе… прости, это не мое дело.
— Я переехал три месяца назад.
— Подожди, я думал, ты живешь в доме Фрэнка Ллойда Врайта?
— Нет. Я продал его и купил пентхаус Рива в Коммодоре.
Рыжие брови удивленно взметнулись вверх.
— А что случилось с викторианским домом?
— Тоже продан.
— Ты любил это место.
— И я люблю свое новое жилье.
— Вау. — Блэй улыбнулся спустя мгновение. — Ну, ты путешествуешь по жизни.
— Забираюсь все выше, это точно. — Повисла пауза, и Сэкстон не мог не сказать: — Малыши хорошо себя чувствуют.
Блэй оглянулся на Куина и два детских кресла, которые им принесли из кухни.
— С ними весело. Также они требуют много внимания, но мы вчетвером справляемся. — Мужчина скрестил руки на груди, но его поза была расслабленной. — Боже, кажется, мы не разговаривали целую вечность.
— Мы оба очень заняты.
А ты любишь другого.
— Я рад за тебя. Кажется, все получается как нельзя лучше.
Для Куина.
— Я тоже рад за тебя. Вы с Королем делаете невероятную работу. Кстати об этом. Не возражаешь, если я поделюсь кое-чем? Речь пойдет о соседке моих родителей. Мне очень нужно знать твое мнение о происходящем.
А, так, значит речь не о том, что я отправляюсь домой в самый разгар бури. Рабочий вопрос.
— Да, конечно, — ответил Сэкстон, как он надеялся, ровным и спокойным тоном.
Когда Блэй начал рассказ, Сэкстон ощутил, что выпадает из реальности, внутренняя часть его спряталась глубоко внутри тела и разума, прочь на целые мили от этого приятного незамысловатого разговора о недвижимости.
Жестокость выражается множеством разных способов, не правда ли? И Блэй ненамеренно причинял ему боль. Для него стал бы шоком тот факт, что он разрывает душу опечаленного, пустого мужчины в клочья своим простым, теплым и будничным разговором.
— Прошу прощения, — сказал ему Сэкстон. — не хочу перебивать тебя, но ты мог бы обобщить основные пункты в электронном письме, и я отвечу чуть позже? Если я собираюсь уйти, то нужно сделать это прямо сейчас.
— О, Боже, ну конечно. Прости. Твоя безопасность важнее, не стоило мне начинать разговор сейчас. — Блэй положил руку на плечо Сэкстона. — Будь осторожен среди бури.
— Спасибо.
Хотя под этой крышей ему будет намного хуже, чем посреди шторма, — добавил Сэкстон мысленно.
Привычно поклонившись, он покинул своего бывшего любовника… и отворачиваясь, он был рад обнаружить свое пальто и портфель там, где он их оставил — возле столика. Натянув пальто, Сэкстон пересек фойе и вышел в вестибюль.
И сразу же остановился, опуская голову.
Сердце гулко стучало, и он покрылся потом, несмотря на прохладу.
Ничего не получится. У него в Колдвелле. Ему нравилось работать на Короля, но боль от общения с тем, кого он потерял и с кем больше никогда не будет, убивала его.
Блэй и все, что было между ними в тот короткий срок, — вот причина его переезда в пентхаус в небоскребе. Дом Фрэнка Ллойда Врайта не терпит модернизации, а они провели много времени в том прелестном викторианском доме… это было их любовное гнездышко, в которое они сбегали из особняка Братства в поисках уединения. Они занимались любовью в главной спальне. Лежали бок о бок перед камином. Обсуждали личное и обедали. Читали книги и газеты. Пели в душе и смеялись в ванной на ножках.
Он мечтал, что они будут жить там вечно, образуют семейную ячейку, наслаждаясь жизненными взлетами и переживая падения.
Поэтому да, было необходимо переехать куда-то. Он не хотел постоянно видеть мужчину, беспокоиться, как он там на поле боя вместе с Братьями, вспоминать каково это — заниматься с ним сексом… а потом возвращаться домой, туда, где каждая поверхность — прямая и не очень — связана с воспоминаниями об их страсти.
Это был сущий ад…
Его внимание привлек ритмичный стук, и Сэкстон нахмурился.
Подавшись вперед к двери вестибюля, он не смог идентифицировать звук, понимая лишь одно — он исходил снаружи.
Если бы это были лессеры, то они бы ломились внутрь, а этот стук нельзя назвать громким или требовательным.
Поставив портфель на пол, Сэкстон обмотал шарф вокруг шеи, заправив концы в пальто в районе груди и застегиваясь на пуговицы.
А потом он открыл дверь…
Ветер со снегом ударил прямо в лицо, зрение затуманилось от жгучего холода. Но вскоре помехи исчезли. В следующую секунду, порыв устремился в другую сторону и, подобно рок-звезде, ведущей за собой толпу, снежинки последовали за своим лидером, оставляя за собой пустоту, открывающую для него обзор.
Шшшш. Бросок. Шшшш. Бросок. Шшшш. Бросок…
Ран кидал снег через плечо мощными движениями без единого признака усталости, он создавал тропу от парадного входа в сугробах высотой в три-четыре фута… невольно задумываешься, ради чего он старается. В любом случае до рассвета к ним никто не приедет и, уж определенно, в дневное время, даже несмотря на затянутое облаками небо…
У него было невероятно мощное тело.
Сэкстон, наблюдая за его движениями — выпад вперед, оттяжка назад, снова и снова — почувствовал, как что-то зашевелилось внутри него… и это было удивительно. После того как Блэй пронесся по его жизни, оставив после себя замерзший разрушенный ландшафт, Сэкстон особо не обращал ни на кого внимания. Да, в его жизни был секс, но он быстро обнаружил, что это нисколько не приглушало его боль, и никто не трогал его сердце. И вот он, стоит посреди снежной бури, оценивая размах плеч, разворот торса и мощные ноги.
Словно почувствовав его присутствие, Ран обернулся.
— О, прости, я загораживаю тебе путь.
— Вовсе нет.
Подул ветер, прогоняя поток снежинок между их телами. Потом Ран внезапно отступил в свежевыпавший снег и устроил лоток лопаты у ног. Опустив голову, он обхватил древко, принимая позу слуги, готового ждать до рассвета — или до смерти — пока мужчина с более высоким социальным статусом пройдет мимо.
— Что ты делаешь на улице? — спросил Сэкстон.
Ран удивленно поднял глаза.
— Я… нужно расчистить дорогу.
— У Фритца есть снегоуборщик.
— Он занят по дому. — Мужчина снова опустил взгляд. — И я хотел помочь.
— Он знает, что ты занимаешься этим?
Глупый вопрос. Несмотря на социальный статус Рана до переезда, сейчас мужчина был гостем Первой Семьи, а проживая в доме в таком статусе и занимаясь при этом чисткой снега в шторм? Дворецкого хватит удар.
— Я никому не скажу. — Сэкстон покачал головой, хотя мужчина даже не смотрел на него. — Обещаю.
Эти глаза цвета ирисок снова посмотрели на него.
— Я не… я не хочу причинять неудобства. Но, по правде…
На них налетел очередной порыв ветра, и Сэкстону пришлось сместить вес, чтобы его совсем не унесло. Когда природа угомонилась, Сэкстон все ждал, что Ран закончит фразу.
— Ты можешь поговорить со мной, — сказал он, потому что мужчина хранил молчание. — Я — адвокат. Это мой профиль — хранить чужие тайны.
В итоге Ран просто покачал головой.
— Мне это не по нраву.
— Что именно?
— Жить здесь и… ничего не делать. — Мужчина скользнул взглядом по серому камню огромному особняка. — Это неправильно.
— Ты — почетный гость.
— Нет, это не так. Так не должно быть. Я не хочу…
Когда мужчина снова замолк, Сэкстон подтолкнул его:
— Чего ты не хочешь?
— Я не хочу быть бесполезным. — Мужчина нахмурился. — Ты действительно собираешься уходить в бурю?
— Я выгляжу таким хрупким?
Ран низко поклонился.
— Прошу прощения. Я не хотел оскорбить тебя…
— Нет, нет. — Сэкстон шагнул вперед, протягивая руку, чтобы, может, успокоить парня. Но вовремя остановил себя. — Я просто шучу. И со мной все будет хорошо. Спасибо за заботу.
Повисла неловкая пауза. И, воистину, было невозможно не заметить, как снежинки приземляются на эти темные волосы, покрывают массивные плечи… а в воздухе чувствовался запах, дурманящий, сексуальный аромат здорового мужчины, занимающегося физическим трудом… и, Боже, посреди бури, при виде этого сурового профиля хотелось расслабить шарф.
— Мне стоит поторопиться, — сказал Сэкстон хрипло. — Оставайся здесь сколько хочешь. Нельзя держать все в себе.
На этой ноте он дематериализовался под вой ночи.
И путешествуя потоком молекул, он смутно подумал, что к следующему вечеру вся гора может быть расчищена от снега.
У Рана определенно хватит сил для этого.
Глава 5
В комнате физиотерапии в учебном центре, Ново вела внутренний спор с собой, прижимая мобильный к уху и прислушиваясь к щебетанью в трубке:
— … рада слышать тебя! О, Боже, сто лет прошло. Ну, с тех пор, как ты переехала и…
Когда голос ее сестры зашелся пением, Ново закрыла глаза и запрыгнула на массажный стол. «За» то, чтобы перезвонить, было решение оторвать уже пластырь с проблемы, которая все равно никуда не денется: ничто не будет грызть ее по ночам, если она перестанет откладывать неизбежное.
Когда Софи что-то хотела, то могла быть прилипчивой, как свежий слой краски.
«Против»? Ну, очевидно же. Женщина звонила, только когда ей что-то было нужно, и приторно-сладкая прелюдия к просьбе являла собой игру в дешевой мыльной опере, приправленной хорошей долей нарциссизма. А если сказать, что женщина могла бы и пропустить это дерьмо и перейти к сути? Тогда тебе выпадет честь прослушать часовой слезливый монолог, такой же искренний и трогательный, как посты ботов в интернете.
Так что да, как бы ни было больно, намного эффективней позволить Софи провальсировать эту преамбулу. И это напомнило Ново о рекламе «Тамс», где человек съедает что-то, что просится назад и задает жару. Но в ее случае приемы ниндзя показывает «Самсунг», прижатый к ее уху.
— Мама с папой так рады за меня и Оскара. В общем, я хочу, чтобы ты была подружкой невесты.
Стоп…. Чтооооооо?!
Когда по телу пронеслась волна жидкого холода… так всегда бывает, когда твоя лучшая-во-всем сестра звонит и сообщает, что выходит замуж за твоего бывшего… а ты отвлекаешь себя раздражением на Софи, которая настойчиво называет родителей человеческими терминами. Да ладно. Нужно ли притворяться человеком только потому, что считаешь это крутым?
Подружкой невесты? Что за хрень? Они собираются сочетаться по человеческой традиции, не вампирской?
— Ново? Алло? Ты слышишь меня?
Она прокашлялась.
— Да, слышу…
— Знаю, ты, должно быть, шокирована. — Голос Минни Маус понизился до уровня Мишель Таннер. — Ново, я понимаю, что это, наверное, неудобно для тебя. Но ты моя сестра. Без тебя эта ночь не станет главной в моей жизни.
Понимай как: мой триумф над полученным трофеем не будет полным без тебя на этой церемонии награждения.
— Ново?
На мгновение она закрыла глаза и представила, что говорит от всего сердца: я уже знаю, что ты выиграла. Ты заполучила его, он твой. Давай озвучим это раз и навсегда и будем жить дальше?
О, и это известие не стало шоком. О неловкости нет и речи. На самом деле, это «счастливое» объявление стало кульминацией того, чему Софи положила начало два с половиной года назад. Единственный незначительный сюрприз состоял в том, что у нее ушло так много времени на то, чтобы затащить Оскара под венец.
— Пожалуйста, Ново. Ты должна быть там.
Нет, на самом деле, не должна. Самое здравое решение — вежливо отклонить предложение, пожелать женщине счастья и притвориться, что она не будет связана официальными родственными узами с мужчиной, который бросил ее и ушел к ее сестре.
К несчастью, это отговорка. Трусливое бегство. Большая часть Ново, та часть, которая отказывалась сдаваться, не позволяла себя бить, которая скорее лишится руки, чем позволит себе потерять лицо или гордость, эта часть приказывала ей идти.