— Странно.
— Боже мой, Шэрон, вспомни другое слово, а? — воскликнула Крис, явно собираясь добавить что-то еще, но вдруг осеклась. Девушка стояла, чуть приподняв голову, будто к чему-то прислушиваясь. Только сейчас Крис сообразила, что в доме воцарилась гнетущая тишина. Казалось, сам воздух в нем сгустился, и стены задышали неслышным пульсом каких-то медленно накапливающихся энергий.
Раздавшийся звонок в дверь вывел их из оцепенения.
— Я открою. — Шэрон пошла в прихожую. За порогом стоял отец Каррас с большой картонной коробкой из-под белья.
— Спасибо, Шэрон.
— Отец Мэррин у себя в кабинете.
Каррас быстро прошел по коридору, легонько постучал и распахнул дверь.
— Простите, святой отец, я немного… — Он осекся на полуслове. Сжав ладони и опустив их на голову, отец Мэррин, в брюках и майке, сосредоточенно молился у кровати. На какое-то мгновение Каррас застыл: ощущение было такое, будто он шел по улице, свернул за угол и увидел самого себя, еще совсем мальчика, бегущего куда-то с рясой, перекинутой через локоть.
Он смущенно отвел взгляд в сторону, поглядел на коробку, на белую накрахмаленную ткань с капельками дождя, затем повернулся к дивану и, стараясь не поворачивать головы, стал раскладывать вещи. Наконец, тщательно развесив плащ на стуле, взглянул украдкой на старика, тут же отвернулся поспешно, увидев, как тот шепчет слова благословения, и, выбрав себе больший из двух стихарей, стал надевать его поверх рясы.
— Спасибо, Дэмиен, — послышалось за спиной. Мэррин подошел сзади и любовным взглядом окинул все, что было разложено на диване.
— Я подумал, святой отец, может быть, вам стоило бы надеть под рясу вот это. — Каррас поднял свитер. — В комнате иногда становится холодно.
Старик легонько погладил шерстяную ткань.
— Спасибо, Дэмиен, вы очень заботливы.
Мэррин начал натягивать через голову свитер, а Каррас подал ему с дивана рясу. Только сейчас вдруг, в этом простом, обыденном жесте, открылись ему величие и значимость этого человека, глубина и драматизм приближающегося момента. Мертвая тишина навалилась на него давящей, вязкой массой.
Каррас опомнился, лишь когда материя мягко выскользнула у него из пальцев; в следующую секунду Мэррин уже надевал рясу.
— Вы знакомы, Дэмиен, с основными правилами экзорсизма?
— Да, знаком.
— Особенно важно не слушать демона и не отвечать ему… — “Демона…”; слово это больно кольнуло слух — Мэррин произнес его так буднично.
— …Спрашивать его можно лишь о чем-то самом необходимом, и лишь в крайнем случае, — продолжал старый иезуит, застегивая воротник. — Преступить грань здесь смерти подобно. — Он взял из рук Карраса стихарь и стал надевать его поверх рясы. — Но главное — не слушать его речей. Демон — великий лжец, и задача его — смутить нас ложью. Но ко лжи его всегда подмешана истина; поверьте мне, она — грозное оружие в его устах. Вас, Дэмиен, ждет психическая атака сокрушительной силы. Главное — не слушать; запомните: не слушать… Может быть, вы о чем-то еще хотите меня спросить?
— Нет, — покачал головой Каррас. — Разве что вы захотите услышать подробнее о каждом из тех существ, что вселились в Риган. Я, вроде бы, видел пока троих.
— Нет. Все трое — это он один, — мягко ответил Мэррин, набрасывая орарь на плечи. Пальцы его вдруг судорожно сжали алый шарф, мучительное выражение застыло на лице. В ту же секунду он, будто поборов что-то в себе, протянул руку за книжками “Ритуала” и одну из них тут же вернул Каррасу.
— Литанию Святым пропускаем. Святая вода у нас есть?
Каррас вынул из кармана флакончик, закрытый пробкой. Старик взял его и величественным кивком головы указал на дверь.
— Будьте добры, Дэмиен, следуйте первым.
Крис и Шэрон, в теплых свитерах и куртках, стояли наверху, у двери спальни и ждали. Услышав, как отворилась дверь кабинета, они одновременно повернули головы и стали следить за тем, как Каррас и Мэррин торжественной процессией шествуют по холлу.
“Высокие… какие они высокие, — думала Крис. — А лицо у Карраса будто высечено из камня и таким темным кажется над этой невинной белизной одежд…” Она глядела на двух мужчин, медленно поднимавшихся по ступенькам, и какое-то новое, возвышенное чувство поднималось у нее в груди: “Вот мой старший брат. Он идет мне на помощь. Берегись теперь, проклятое чудовище!..” Сердце ее бешено заколотилось.
Священники подошли к двери и остановились. Увидев, как одета Крис, Каррас нахмурился.
— Вы что же, собираетесь войти с нами?
— Да… я хотела…
— Очень прошу вас, останьтесь. Поверьте мне, так будет лучше.
Она бросила на Мэррина вопросительный взгляд.
— Отцу Каррасу, безусловно, виднее, — тихо ответил экзорсист.
— Ну хорошо, — уныло проговорила Крис и уронила голову. — Я буду ждать здесь. — Она стала у стены.
— Второе имя вашей дочери? — спросил Мэррин.
— Тереза.
— Красивое имя. — Он ободряюще заглянул ей в глаза и повернулся. За дверью затаилась какая-то злобная, черная сила; исходящую оттуда угрозу Крис ощущала теперь всем своим существом. Кажется, Каррас и Шэрон чувствовали то же.
— Итак… — Мэррин указал головой на дверь.
Каррас открыл ее и в первую секунду невольно отпрянул от ледяного зловонного сквозняка.
Сбоку у окна на стуле, в выцветшей охотничьей куртке, сгорбившись, сидел Карл. Он вопросительно повернулся к Каррасу. Тот взглянул на кровать. Существо, в свою очередь, смотрело куда-то в дверной проем.
Каррас остановился в ногах кровати; сбоку к ней подошел Мэррин и заглянул вниз, в бездну ненависти. Он держался очень прямо и сохранял полное спокойствие.
В воздухе повисла тяжелая, мучительная тишина. Риган провела почерневшим своим языком по сухим, распухшим губам. Звук был такой, будто рука разгладила смятый жесткий пергамент.
— Ага, надутый индюк, — гаркнул демон, — наконец-то ты здесь!
Старый священник поднял руку, перекрестил кровать и затем всех присутствующих. Затем отвернулся и вынул из пузырька пробку.
— Ах да, на первое у нас, как всегда, святая моча! — злобно проскрипел демон. — Она же — семя наших святош!.. Ты что это делаешь, а, поганец? — Мэррин поднял флакон и брызнул водой на кровать. — Ах, вот ты как? Вот ты как?
Существо вскинуло голову; мышцы шеи и лица его задрожали от ярости.
— Ну-ну, окропи нас, Мэррин, помочись на нас! Утопи всех нас в своем поту! У тебя ведь и пот освящен, святой ты наш Мэррин! А теперь нагнись, подпусти нам под нос благовоний! Дай узреть нам, недостойным, вожделенную твою задницу, объект молитв и обожаний! О, мы станем лобзать ее, мы вылижем тебе всю ее, всю твою священную…
— Молчи! — Звонкий возглас этот сверкнул в комнате разрядом молнии. Каррас вздрогнул от неожиданности и обернулся: старый иезуит глядел на демона властно и твердо. Тот замигал вдруг настороженно, почти испуганно… и умолк.
Мэррин будничным жестом заткнул горлышко пробкой, вернул флакон Каррасу, который тотчас сунул его в карман, и опустился на колени.
— Отче наш, — начал он.
Риган поразила его смачным плевком в лицо; желтоватая слюна медленно потекла вниз по щеке.
— …Да приидет царствие твое… — Не прекращая чтение молитвы, Мэррин, по-прежнему стоя на коленях, вынул из кармана платок и, чуть склонив голову набок, неспешно вытер плевок. — Не введи нас во искушение…
— Но избави нас от лукавого, — закончил Каррас, затем поднял взгляд и замер от необъяснимо странного ощущения. Риган слепо глядела на него одними белками. В комнате постепенно сгущался какой-то невидимый мрак. Священник вернулся к тексту и продолжал следить за молитвой.
— …Творец наш и Отец Господа Бога нашего, Иисуса Христа, обращаясь к Имени твоему, молю о милосердии твоем. Укрепи же дух мой в сражении с нечистью, истязающей дитя твое. Помоги мне, Боже, обрести силу духа сына твоего и Господа нашего, Иисуса Христа.
— Аминь, — откликнулся Каррас. Мэррин продолжал теперь молиться стоя.
— Бог мой, создатель и защитник рода человеческого, смилуйся над рабой твоей, Риган Терезой Мак-Нил, погибающей в когтях злейшего врага твоего и врага рода человеческого…
Послышалось шипение; Каррас поднял глаза. Риган сидела, выпрямившись; белки невидящих глаз ее вылезли из орбит, черной змейкой во рту извивался язык, голова, как у кобры, медленно двигалась взад-вперед на плавно изгибающейся волнами шее.
Вновь Каррас почувствовал неясное беспокойство; вновь через силу вернулся к тексту.
— Спаси же от гибели рабу твою, — читал Мэррин строки молитвы из “Ритуала”.
— Ибо верует она в тебя, Господи, — вторил Каррас.
— Позволь обрести ей надежный оплот в лице твоем…
— Пред общим врагом нашим.
Вдруг Шэрон испуганно вскрикнула; Мэррин не прекратил чтение, но Каррас не удержался и поднял голову. Девушка в ужасе смотрела куда-то вниз; он проследил за ее взглядом и замер, будто пораженный электрическим разрядом. Изголовье кровати приподнялось над полом!
Каррас глядел и не верил собственным глазам. Четыре дюйма. Пол-фута. Фут. Теперь и задние ножки оторвались от пола.
— Gott In Himmel! — прошептал Карл и перекрестился. Каррас не видел этого: как зачарованный он глядел на кровать, медленно выравнивающуюся в воздухе. “Вот же оно, чудо — и у меня на глазах!..”
Кровать всплыла еще на один фут и зависла, плавно покачиваясь, будто лодка на поверхности тихого озера.
— Отец Каррас?
Риган шипела и извивалась.
— Отец Каррас?
Экзорсист кивком указал на книжку “Ритуала”; взор старика был спокоен и светел.
— Прошу вас, Дэмиен, ответьте.
Каррас уставился на него пустым, бессмысленным взглядом. Шэрон стремглав выскочила из комнаты.
— Не позволь же врагу нашему возыметь власть над ней, — мягко повторил Мэррин.
Каррас торопливо заглянул в текст.
— Да будет бессилен сын Зла причинить ей зло, — выдохнул он, замирая от тяжелых ударов собственного сердца.
— Боже, услышь мою молитву, — продолжал Мэррин.
— Услышь же вопль мой.
— Да пребудет Господь с тобой…
— С тобой и душой твоей.
Мэррин принялся читать новую длинную молитву, а Каррас невольно поднял глаза на парящее чудо. Новая надежда ожила в его душе, острой радостью захолонуло сердце: “Вот же оно, здесь; перед моими глазами!” Он обернулся: за спиной стукнула дверь.
В комнату вбежали женщины.
— Господи Иисусе! — Крис замерла у порога.
— Всемогущий Творец наш, бессмертный и вечный… — Экзорсист не спеша, обыденным жестом перекрестил лоб Риган. — Единственного сына своего приславший в мир наш, дабы сокрушить зверя…
Шипение прекратилось. Риган широко, до предела разинула рот и огласила комнату протяжным мычанием.
— …Вырви же из когтей его, спаси от гибели невинное дитя свое, созданное по образу и подобию твоему…
Вой нарастал; безумный звук этот, казалось, въедался в кожу, мучительной дрожью отдаваясь в каждой клеточке тела.
— …Господь Бог наш, властелин всего сущего… — Мэррин протянул руку и прижал орарь к шее девочки. — Чьей властью Сатана был низвергнут с небес и подобно молнии рухнул в мир наш, где принялся опустошать пастбища твои…
Мычание прекратилось. В комнате воцарилась звенящая тишина. Из широко раскрытого рта девочки мерными толчками, будто лава из жерла вулкана, стала извергаться зловонная зеленоватая рвота; густые волны ее медленно поползли вниз по вытянутой руке священника. Он не сдвинул ее ни на дюйм.
— …Изгони же дланью своей всемогущей беса из рабы твоей, Риган Терезы Мак-Нил… — Краем уха Каррас услышал, как хлопнула дверь: это Крис выбежала из спальни. — Изгони его, преследующего невинных…
Кровать начала ритмично раскачиваться из стороны в сторону, время от времени “ныряя” вниз одним из концов и тут же выравниваясь вновь, однако священник сумел приспособиться к ритму качки, и пальцы его по-прежнему прочно прижимали орарь к шее.
— …Дай же мужество рабам твоим сразиться с драконом поганым, презирающим каждого, кто верует в тебя…
Внезапно кровать замерла в воздухе, затем стала медленно, плавно опускаться и наконец с гулким стуком встала на ковер.
— …Так пусть же свершится это, Господи…
С огромным трудом, будто освобождаясь от гипноза, Каррас оторвал взгляд от ножек кровати. Кисти Мэррина уже совсем не было видно; от рвотной массы валили клубы пара.
— Дэмиен?
Каррас поднял глаза.
— Услышь же мою молитву, Господи, — мягко проговорил экзорсист.
— Услышь же вопль мой, — ответил Каррас и медленно повернулся к кровати.
Мэррин отвел руку от шеи девочки, отступил на шаг и огласил комнату хлестким возгласом:
— Я изгоняю тебя, нечистый дух, вместе со всей сатанинской силой врага нашего, со всем порождением ада, всей нечистью, что рядом с тобой! — Рвота вязкими струйками стекала теперь с его руки на ковер. — Я приказываю тебе это именем Христа, усмирившего некогда ветер, и море, и бурю! Христа, которого…
Рвота прекратилась. Риган сидела неподвижно, злобно поблескивая белками глаз. Каррас по-прежнему стоял в ногах у нее, пристально вглядываясь во все, что происходит перед ним; по мере того, как спадало возбуждение, беспокойная мысль его оживала, начиная вновь однообразный бег свой по закоулкам памяти в поиске логических объяснений. “Полтергейст… психокинез… нервное перенапряжение; особенно характерно для подросткового возраста… внутренняя энергия мозга…” — все это новым вихрем сомнений закружилось в его голове. В ту же минуту он вспомнил: подошел сбоку, нагнулся к кровати и сжал пальцами тоненькое запястье. Началось то, чего он более всего опасался: сердце Риган колотилось сейчас — как у того дальневосточного шамана — с фантастической частотой. У Карраса потемнело в глазах. Он поймал взглядом секундную стрелку и попытался считать удары; ему пришло в голову вдруг, что каждый удар — это очко, которое он уже успел проиграть в борьбе за собственную жизнь.
— Это приказывает тебе он — тот, кто свергнул тебя с небес!..
Громогласные заклинания Мэррина пульсировали в мозгу его гулким, болезненным эхом, рассыпались тут же мелкой дробью лихорадочного пульса. Каррас поднял взгляд: он увидел Риган, сидящую без движения в липком рвотном саване, и вдруг почувствовал, что волоски у него на руках поднялись дыбом. Умопомрачительно медленно, как в кошмарном сне, голова девочки, хрустя позвонками, начала мелкими рывками поворачиваться на неподвижной шее. Наконец, пустые белые глазницы уставились прямо на него.
— …И посему, Сатана, трепещи же в страхе!.. — Голова так же медленно стала поворачиваться к Мэррину. — Ты, извративший истину, породивший смерть, предающий человека и отнимающий жизнь! Ты…
Каррас огляделся в растерянности: лампочки в комнате замигали, свет померк и вся спальня погрузилась в желтоватый пульсирующий полумрак. Крупная дрожь сотрясла все его тело. Стало заметно холоднее.
— …Ты, наставник убийц и прародитель всей мерзости; ты, враг рода человеческого и…
…Очень медленно, как в кошмарном сне, сантиметр за сантиметром, голова Реганы начала поворачиваться, вращаться как у куклы, шея при этом хрустела, как старый, несмазанный механизм, и ее страшные, сверкающие глаза уставились прямо на него.