Чувствуя, как бегут по спине мурашки, я еще несколько раз встряхнул вялую ладонь игрока, потом отпустил его и обвел рукой переполненный зал:
– Полагаю, вся почтенная публика собралась здесь с одной лишь единственной целью – посмотреть на вашу фееричную, не побоюсь этого слова, игру. Так давайте устроим праздник, игру века с невероятными ставками! – Я так усердно растягивал в улыбке уголки рта, что у меня заболело лицо. – Ваш выигрыш против аналогичной суммы игорного дома. Что скажете?
Девица лукаво облизнула губы и мягко произнесла:
– А разве вы владелец этого заведения?
– Я его коллега по игорному делу, – честно сознался я. – В случае вашего выигрыша предлагаю продолжить игру в «Рваном парусе». И приглашаю почтенную публику последовать за нами!
– В карты? – слегка заплетающимся языком произнес паренек. – Играть в карты?
– Разумеется! Классика, без всяких новомодных извращений.
– А давайте! – Паренек отставил пустой бокал и посмотрел на спутницу: – Так, дорогая?
– Так, любимый, – ответила та.
– Ждите, сейчас все организую, – пообещал я.
– Минутку! – Игрок вцепился в лацкан моего камзола и, дыша густым перегаром, спросил: – А здесь не подают ничего более забористого? Я бы с удовольствием употребил что-нибудь с родины моей ненаглядной… Ну, вы понимаете…
– Уверены? – озадачился я.
Зрачки паренька оказались сильно расширены, в них явственно поблескивало недалекое безумие. Вязкое, липкое, пугающее.
– А что в этом такого? – простодушно захлопала длиннющими черными ресницами девица. – Мы будем вам очень признательны…
– Не проблема, – пожал я плечами. – Но не на людях, хорошо? Что насчет бара на втором этаже?
– Здесь есть бар? Отлично! – обрадовался парень и потащил свою спутницу к лестнице.
Я проводил странную парочку задумчивым взглядом и не удержался, чтобы не вытереть ладонь о полу камзола. После поднялся в кабинет хозяина игорного дома, написал записку и вручил ее Ори.
– Передашь, отыщи Хмурого и возвращайся с самым убойным дурманом, – наказал ему напоследок.
Охранник кивнул и вышел в коридор.
– Совсем ополоумел?! – взвыл Николас Лаурай, затворив дверь за моим охранником. – Это же чистой воды безумие!
– Разве ты не хотел отыграться? Теперь он точно на крючке, даже не сомневайся.
– Для начала он должен был окончательно окосеть от выпивки!
– Не волнуйся так. – Я вальяжно развалился в хозяйском кресле и закинул ноги на стол. – Та дурь, что привезет Ори, и слона с ног свалит.
– Слона?
– Есть такой зверь в Пахарте, сам как мышь, только размером с три быка.
– Дурь, говоришь? – понемногу начал успокаиваться Николас. – А кто будет играть?
– Якоб Ланц.
– Ловкач? – хмыкнул Лаурай и кивнул, соглашаясь с моим выбором: – Пожалуй, Якоб и в самом деле идеальный вариант…
Еще бы не идеальный! Якоб Ланц по прозвищу Ловкач считался одним из самых искусных картежников Акраи, а значит, и всего Стильга, если не Святых Земель. Иногда мне даже казалось, что все окружающие люди представлялись ему обыкновенной колодой карт. Тот еще жулик, но мы с ним сработались.
– Николас, ты готов выложить полторы тысячи? – спросил я. – Людям нравится блеск золота, они от него дуреют и не обращают внимания на разного рода… неувязки. Понимаешь, о чем я?
– Золото будет.
– Вот и отлично. И надеюсь, ты не забудешь, когда все закончится, о нашем уговоре?
– Не забуду, – с непроницаемым выражением лица пообещал владелец «Янтарной русалки».
Да пропади они пропадом, эти картежники! Никогда не поймешь, то ли правду говорят, то ли прикидывают, как бы ловчей тебя обжулить.
Впрочем, на слово этого прохвоста я нисколько не полагался, ибо еще его тезка – Николас Слепец призывал не верить ворам, ростовщикам и карточным шулерам, а сразу тащить их на костер. Святой разбирался в людях, этого у него не отнять…
Якоб Ланц прибыл в «Янтарную русалку» через полчаса. Окинул взглядом собравшихся поглазеть на удивительную игру зевак, смахнул невидимую пылинку с пошитого у лучшего столичного портного жакета и подошел поздороваться.
– Какие ставки? – первым делом поинтересовался он.
– С каждого по полторы тысячи крон, – сообщил я.
– Подходит, – кивнул Ловкач, моментально высчитав в уме свой гонорар, и заозирался по сторонам: – А с кем играть? Я его знаю?
– Сомневаюсь, – усмехнулся я и указал на спускавшегося со второго этажа паренька. – Это он.
– Издеваешься?! – округлил глаза Ланц, но сразу сложил одно с другим и понизил голос: – Ты еще скажи, мне проиграть придется. Стыдоба какая…
– Вовсе нет, дружище, вовсе нет, – похлопал я его по плечу. – Если обчистишь чудика без моего вмешательства, честь тебе и хвала.
– Я чего-то не знаю?
– Именно, – кивнул я и повернулся к замаячившему поодаль Ори: – Записку передал?
– Из рук в руки, – сказал приблизившийся телохранитель. – Вызвал за ворота и передал. Обещался быть. Хмурого тоже нашел.
– Вы о чем? – насторожился Якоб Ланц.
– Не бери в голову, – отмахнулся я и подтолкнул его к столу. – Где Дега?
– Отправился за Ленивцем.
– Отлично. А как наш юный друг?
– Я бы сдох, – без обиняков заявил охранник, – а ему хоть бы что. Никогда бы не поверил, что человек может остаться в здравом рассудке, запив пол-унции гашиша стаканом рома.
– Он давно уже не в здравом рассудке, – возразил я и сделал знак владельцу заведения. – Начинайте!
Николас Лаурай подошел к столу с игроками и нахмурился.
– Дамочка, – обратился он к пахартской девице, – вам придется оставить вашего приятеля на какое-то время.
Полукровка грациозным движением поднялась с колен развалившегося на стуле паренька.
– Разумеется, – лукаво улыбнулась она, и большинство набившихся в зал мужчин затаили дыхание, не в силах отвести взгляд от ее бюста.
Красота – страшная сила. Посмотрел бы сейчас на Хмурого; не любитель он таких, понимаешь…
– Итак, господа, – продолжил Николас, – правила простые: у кого первого кончатся деньги, тот и проиграл. – Он поймал мой взгляд и добавил: – До этого момента вам запрещается выходить из-за стола. Намерение досрочно прекратить игру приравнивается к поражению. Правила ясны?
– Да, – подтвердил Ловкач. Он повесил жакет на спинку стула и закатывал рукава шелковой сорочки.
– Принесите вина, – попросил паренек, по губам которого блуждала рассеянная улыбка.
– Правила понятны? – переспросил Лаурай.
– Само собой! – отмахнулся игрок. – Вина, будьте любезны!
– Обслужите его, – распорядился Николас, отошел от стола и промокнул атласным платочком вспотевший лоб.
А вот я, напротив, был совершенно спокоен.
К чему волноваться, если результат предопределен заранее?
Честная игра? Не слышал.
Именно поэтому за партией я особо не следил и, лишь когда по залу прокатился удивленный вздох, обернулся к столу.
– Три тысячи, – обреченно простонал Николас Лаурай, наблюдая, как удачливый паренек сгребает к себе стопки золотых монет. – Три тысячи…
Ловкач выглядел не лучше. По лицу его ходили желваки, а тонкие пальцы судорожно стискивали край столешницы.
– Удваивай! – прошипел я, толкнув владельца заведения в бок. – Удваивай, говорю!
– Где мне взять столько денег?! – запаниковал Николас. – Где, я тебя спрашиваю?
– Парень употребил пол-унции первосортного гашиша, его надолго не хватит, – напомнил я и поторопил коллегу: – Найди деньги! Ну же, быстрее! Если он уйдет, кто знает, сколько народу встретит его на улице? Пахартцы, как тараканы, я с ними войну начинать не собираюсь!
Прессинг сыграл свою роль; Лаурай выступил вперед и объявил:
– Предлагаю удвоиться!
– Вы располагаете нужной суммой? – с нескрываемым скепсисом изогнула пахартская девица тонкую черную бровь.
– Ставлю заведение! – заявил Николас, будто в прорубь нырнул.
Дамочка досадливо поморщилась, но, прежде чем успела отказаться, ее приятель хлопнул по столу:
– Идет!
Лаурай велел принести письменные принадлежности и дрожащей рукой составил купчую. Выложил ее на стол и умоляюще глянул на Ловкача:
– Якоб, не подведи!
Ланц хрустнул костяшками пальцев и распечатал новую колоду. Сдал карты, оценил расклад и передвинул вперед стопку заменявших ему монеты фишек. Паренек поддержал и в итоге лишился двух сотен. Следующие несколько партий они разыграли без особого азарта, а потом не на шутку сцепились, все повышая и повышая ставки.
– Ва-банк! – предложил Ловкач, заменив себе одну карту из пяти.
– Поддерживаю! – ответил везунчик и приложился к бокалу с вином.
Якоб Ланц ухмыльнулся и выложил перед собой рыцаря и четырех воинов.
– Полная казарма! – с законной гордостью объявил он.
Парнишка пьяно икнул и начал одну за другой переворачивать доставшиеся ему карты.
Виселица и висельник. Плаха и мертвец. А последняя, будто гвоздь в крышку гроба, – Бес.
– Не может быть! – побледнел Ловкач. – Этого просто не может быть!
– Глупо не верить своим глазам, – презрительно фыркнула в ответ пахартская девица и, ухватив приятеля за плечо, объявила: – Мы уходим!
– Одну минуту, – остановил я ее, выступая вперед. – Полагаю, вы не планировали становиться собственниками этого заведения и больше заинтересованы в звонкой монете?
– Хотите выкупить купчую? – улыбнулась полукровка.
За спиной у меня послышалось сдавленное проклятие Лаурая.
– Вовсе нет, – отказался я. – Подобная сделка противоречит моим принципам. Но я могу поставить против вашего выигрыша шесть тысяч крон.
– Это очень, очень большая сумма, – многозначительно произнесла девица.
– Слово Себастьяна Шило стоит дороже, – отмел я ее сомнения. – Готов предоставить расписку со сроком погашения завтра до полудня, но, уверяю вас, здесь найдется немало людей, готовых выкупить ее с символической скидкой прямо сейчас.
В зале послышались одобрительные возгласы, девица переглянулась с бугаями и отступила от стола.
– Условия подходящие! – расхохотался игрок. – Принимаю!
Я быстренько нацарапал расписку, потряс листок в воздухе и, не скрывая иронии, улыбнулся Ловкачу.
– Теперь, Якоб, все зависит только от тебя, – подмигнул ему, придавил расписку полновесной кроной и отошел к зрителям.
Ланц, в глазах которого читался немой вопрос, шумно выдохнул и перекинул запечатанную колоду сопернику.
Игра началась; я обернулся к входной двери, отыскал взглядом Ори и кивнул. Охранник приоткрыл дверь, и внутрь без лишнего шума и суеты начали просачиваться неприметные личности в неброской одежде. Внимания на них никто не обратил – взгляды всех присутствующих были прикованы к затянутому зеленым сукном столу, где тихонько мурлыкавший себе под нос везунчик выверенными, ничуть не расхлябанными движениями сдавал карты себе и Ловкачу.
Но выверенными его движения были лишь до тех пор, пока в тишине игрового зала не раздался легкий перезвон колокольцев. Серебряных колокольцев, нашитых на одеяние брата-экзорциста.
Везунчик вздрогнул и едва не выронил колоду; его подружка резко обернулась и зашипела почище рассерженной кошки.
– Зачем здесь святоша? – оскалилась она. – Пусть уходит!
– Мы живем в свободной стране, – мягко улыбнулся я. – Не волнуйтесь, никому не позволительно прерывать игру. Ставки слишком высоки.
– Это возмутительно!
Я приложил к губам указательный палец и указал на игроков.
– Не стоит им мешать.
Полукровка попятилась, приземистый экзорцист занял ее место и замер за спиной шулера. Того от подобного соседства немедленно начала бить крупная дрожь; он прижал карты к столу, стал вскрывать верхнюю и не смог. Безучастно наблюдавший за ним монах вполголоса затянул изгоняющую бесов молитву, и паренек сполз со стула на пол. Попытался подняться на четвереньки, но лишь завалился на бок и уткнулся лицом в ковер.
Люди прыснули в разные стороны, на мгновение возникла давка, послышались ругань и женский визг.
– Сохраняйте спокойствие! – объявил я. – Полагаю, это можно расценить как добровольный отказ от продолжения игры!
Одетые в мирское монахи немедленно выступили из толпы, ловко заломили бесноватому руки за спину, завязали свернутой в жгут тряпицей глаза и, сунув в рот кляп, поволокли на выход. Отец Доминик, на ходу бормоча новую молитву, двинулся следом.
Я огляделся в поисках пахартцев, но тех уже и след простыл, тогда подозвал Ори и указал на выигрыш:
– Присмотри пока.
И тут рядом оказался Николас Лаурай.
– Что происходит? – мертвой хваткой вцепился он в лацканы моего камзола.
– Успокойся! – Я не без труда высвободился и пояснил: – Твой игрок был бесноватым, только и всего.
– И как же ты догадался?
– Опыт, друг мой, опыт.
Подсказкой стало упорное нежелание везунчика приближаться к зеркалам. А когда при рукопожатии уловил присутствие поработившего сознание и душу человека нечистого, все окончательно встало на свои места. Ведь притаился в пареньке не простой сгусток скверны, а старший бес. Создание, вырвавшееся из Бездны, где никогда ничего не происходило и никогда ничего происходить не будет, и потому страдающее от смертной скуки. Хитрая холодная гадина, способная читать собеседника как открытую книгу. «Бесноватость как она есть», раздел «Старшие бесы», глава «Владыки азарта».
Выиграть у такого в карты? Это не под силу даже Ловкачу!
Кстати о нем…
Я прищелкнул пальцами, привлекая внимание картежника, и указал на медленно шествовавшего через зал Ленивца.
– Поговори с ним насчет вознаграждения.
– Охолодись, Себастьян! – нахмурился Николас Лаурай. – С каких это пор ты здесь распоряжаешься?
– Разве теперь это не мое заведение? Ты его только что проиграл в карты, не забыл? – Я взял со стола собственную расписку на шесть тысяч крон и поднес уголок листа к пламени свечи. – Так получилось, ничего не поделаешь.
– Но как же так? – пролепетал Николас, которого при этом известии едва не хватил удар.
– Не переживай. – Я похлопал его по щеке и пообещал: – Позже мы это обсудим.
Ори и Гастон принялись сгружать со стола золото; я передал Ленивцу купчую на «Янтарную русалку» и вышел на крыльцо, где уже стоял чем-то озадаченный Хмурый.
– Мы упустили пахартцев, – сообщил он.
– Как так? – невольно вырвалось у меня.
– Не знаю. Никто не видел, как они выходили на улицу, внутри их тоже нет.
Я нахмурился, потом махнул рукой:
– Бесы с ними! Никуда от нас не денутся.
– Найдем, – подтвердил Хмурый. – Суетные шибко, таких одно удовольствие ловить.
– Все, иди, – отпустил я его и вернулся в «Янтарную русалку» переговорить с теперь уже бывшим владельцем заведения. Многие денежные мешки захаживали сюда исключительно из-за близкого знакомства с Николасом, и терять такую клиентуру не хотелось. Да и связи с окрестными стражниками дорогого стоили.
Как на грех, Лаурай понимал это не хуже меня, и разговор затянулся до самой ночи. В итоге столковались о причитающейся ему четверти всех доходов, и цифра эта совершенно не устроила ни его, ни меня.
Мешок Костей обычно говорил, что «компромисс – это когда недовольными остаются обе стороны», и на компромиссы никогда не шел. Из-за своей ненасытности и погорел. Я не такой, я предпочитал с людьми договариваться.
До определенных пределов, разумеется, до определенных пределов…
Как бы то ни было, по рукам мы ударили, и я отправился домой. Посетители к этому времени давно разошлись; ночной персонал переворачивал стулья и готовился к уборке заведения.
Полумрак, ведра с грязной водой, тяжелый алкогольный дух – и ни следа недавнего великолепия. Будто в другом мире очутился.
Я вышел на крыльцо «Янтарной русалки», по-хозяйски огляделся и махнул рукой Ори, давая знак подогнать карету. Спустился по запорошенным снегом ступеням и вдруг краем глаза уловил некую странность.
Слишком густую тень? Снежную пелену? Туман?