Минаева почувствовала, как кольнуло сердце. «Все-таки заболела! Как некстати!»
— Ты только не волнуйся, — обратилась она к девочке. — Я позвоню папе, и он скоро приедет.
Маленькая ложь — во спасение. Она почему-то думала, что Владимир не сможет бросить все дела и приедет не раньше обычного.
Затем она закрутилась: Ира, как всегда, отказывалась есть суп, а Петя кидался кашей — и на время забыла про свою маленькую тезку.
Через час, когда дети уже посапывали в кроватках, воспитательница взяла тарелку супа, гречневую кашу с котлетой, компот, поставила все это на поднос, добавила ярко-оранжевый мандарин и понесла в изолятор.
Медсестра, пользуясь кратковременной передышкой, обедала вместе с нянечкой и заведующей, и Света лежала одна. Воспитательница склонилась над ней. От маленького тела исходил жар, девочку знобило; откинув одеяло, она что-то бормотала во сне.
«Боже мой!» — ужаснулась Светлана. Она и подумать не могла, что за один час все может так сильно измениться. Выскочив из изолятора, она побежала в раздевалку, где обычно собирались сотрудники детского сада.
— Беда! — закричала она с порога. — Девочке совсем плохо!
Медсестра Марина резко отодвинула тарелку.
— Что с ней?
— Она вся горит!
— Надо вызвать «скорую»! — сказала заведующая, вставая и направляясь в кабинет. Медсестра бросилась в изолятор. А Светлана не знала, за кем из них бежать.
— Да что значит «ждите»? — возмущалась заведующая — высокая статная дама с как нельзя более подходящей для нее фамилией — Крупнова. — Это — детское учреждение, вы понимаете? Ребенок болен, он может заразить остальных! Хорошо… Ладно…
Она положила трубку и посмотрела на Светлану Минаеву.
— Черт знает что… Говорят, все машины — на вызовах.
Она возмущенно фыркнула и уткнула красные руки в крутые бока.
— Можно подумать, в городе — эпидемия! Все на вызовах, представляешь?! Я им покажу вызовы! Ну-ка, пошли в изолятор!
В изоляторе их ждала взволнованная медсестра. Она держала руку на плече девочки, но касалась ее так осторожно, словно боялась обжечься.
— Вызвали «скорую»? — первое, что спросила она.
— Сказали, что приедут, как только смогут. В городе много вызовов, — ответила Крупнова.
— А-а-а, — тихо сказала медсестра и поманила их пальцем. — Смотрите! Какой ужас!
Светлана заглянула через плечо Крупновой и увидела на белой наволочке две розовые полоски. На ввалившихся и неестественно блестевших щеках Светы застыли две высохшие красные дорожки.
— Что… это? — срывающимся голосом спросила воспитательница.
— Не знаю, — сказала Марина.
— Я знаю, — заявила Ольга Николаевна. Не зря она была заведующей — эта женщина никогда не теряла присутствия духа.
— Одевайте ребенка! Пока дождешься «скорую», может случиться черт знает что! — она словно не решалась говорить, что именно может случиться. — Я сейчас поймаю такси и отвезу девочку в больницу.
— Ольга Николаевна! — решилась Светлана. — Позвольте, я ее отвезу?
— Ты, — Крупнова повернулась к Светлане, — разбуди детей. Когда приедет «скорая», пусть врачи их осмотрят. Мне все это очень не нравится.
В общем-то, она была права. Это никому не нравилось.
Через десять минут Крупнова увезла Свету в больницу.
Светлана Минаева была как на иголках. Она постоянно выбегала в коридор и прислушивалась, не звонит ли телефон в кабинете заведующей. Но телефон молчал, и Светлана не знала, что ей делать: ведь надо же было сообщить отцу Светы, что дочка в больнице, а она даже не знала, в какой именно.
«Скорая» приехала через полтора часа. Усталый врач, закутанный в маску, бегло осмотрел детей и выявил еще четыре случая заболевания.
— Что с ними? — спросила Светлана.
— Ничего серьезного. Грипп, — ответил врач, избегая смотреть ей в глаза. — Их надо отвезти в стационар.
Это никак не укладывалось в голове: грипп — и стационар. Зачем?
Светлана схватила врача за руку.
— Послушайте! Что происходит? Это действительно грипп?
Она вспомнила, что говорила заведующая: «все машины на вызовах».
— Это что? Не только у нас, да?
Врач молчал.
— Скажите, я могу поехать с ними? — спросила Светлана.
— Как вы себя чувствуете? — вместо ответа спросил врач.
— Я? Хорошо, — хотя, какое, к черту, «хорошо»? Что во всем этом могло быть хорошего?
— Тогда оставайтесь здесь. Помогите мне довести детей до машины и… Оставайтесь.
Светлана быстро собирала детей. Руки безошибочно находили одежду, принадлежавшую больным ребятишкам — трем девочкам и пухлому, не по годам рассудительному мальчику Пете.
Она представила, что сейчас четырех ее воспитанников посадят в одну громыхающую «Газель» и увезут неизвестно куда. От этого Светлане стало не по себе.
— Послушайте! — окликнула она врача. — Я… сказала неправду. Мне что-то… Меня знобит! И еще… Я чихаю!
Врач, прячась под маской, спросил:
— Вы были в тесном контакте с детьми?
— Да, конечно, — ее поразила бессмысленность этого вопроса. Естественно, она целый день была с ними в тесном контакте.
— Ладно. Собирайтесь, — бросил он и пошел к машине.
Светлана построила детишек парами и вывела на улицу.
— Не бойтесь. Сейчас мы съездим с вами в больничку и быстро вернемся, — говорила она, от волнения не находя пуговицы плаща.
Юля заплакала, и Леночка присоединилась к ней.
— Я не хочу, Светлана Александровна! — хныкали они — каждая на свой лад.
— Ну-ну, все будет хорошо, — как могла, успокаивала их Светлана.
Помощь пришла неожиданно — со стороны Пети.
— Чего вы разревелись? — заявил он. — Это не страшно. Нам же не будут делать уколы. Посмотрят горло, померят температуру — и отпустят. А я не буду плакать, даже если у меня кровь будут брать. У меня уже брали — и я не плакал. Уколют пальчик. Это не больно.
Упоминание об уколотом пальце было некстати. Теперь и у второй Леночки задрожали губки.
— Это правда, Светлана Александровна?
— Конечно, нет, милая. Я не дам, чтобы у вас брали кровь. Я для этого и еду с вами. Пойдемте.
Она повела детей к машине с красным крестом на боку. Красный крест, символ надежды и спасения… Сейчас он выглядел зловеще.
Глядя на две перекрещивающиеся полоски, Светлана вспоминала алые дорожки на щеках Светы-маленькой.
Гарин ехал, судорожно вцепившись в руль, отчего машина вихляла из стороны в сторону, и чувствовал, как спина, прижатая к спинке сиденья, постепенно становится мокрой. Его не покидало ощущение, что он — герой сумбурного и бессвязного сна, снящегося сумасшедшему. Беда заключалась в том, что это был не его сон, и он даже не мог его прервать, попытавшись проснуться.
И еще хуже было то, что рядом с ним сидела еле живая от страха Алена, и значит… Это был не сон. В голове не было никаких полезных мыслей, кроме одной — бежать, скрыться.
Он старался смотреть в зеркало заднего вида, но машину бросало, видимо, он очень давно не водил — и Гарин никак не мог сосредоточить взгляд на отражении, чтобы увидеть, гонятся ли за ними.
Дорога уходила влево; Гарин заложил крутой вираж и обогнул два серых многоэтажных дома, не сбавляя скорости и не снимая ноги с педали газа; автомобиль ответил напряженным визгом шин.
Этот визг слился с испуганным голосом Алены, но Гарин так и не разобрал, что она кричала. Машину сильно тряхнуло на трамвайных путях, и они выскочили на Волоколамское шоссе, с трудом вписавшись в поток.
Нестройный рев гудков за спиной, шум удара и звон разбитого стекла. Кто-то, не успев увернуться от их мчавшейся «четырнадцатой», резко затормозил, сзади в него врезался другой, а потом — еще один.
Перед ними в четыре ряда стояли машины, ожидая зеленого сигнала светофора, но Гарин ждать не мог.
Он нажал на все кнопки и рычажки, включил дальний свет, надавил на клаксон и вылетел на встречную полосу, краем глаза отметив, как Алена подтягивает ноги к груди и сжимается в комок.
— Проскочим! — прохрипел Гарин, направляя автомобиль в узкую щель между неподвижным левым рядом и несущимся навстречу грузовиком.
Первым, естественным, желанием было надавить на тормоз, но он заставил себя не делать этого. «Четырнадцатая» прошла впритирку с грузовиком. Раздался неприятный хруст, и левое зеркало исчезло, словно его и не было.
Они чудом проскочили светофор, никого больше не задев, и помчались дальше.
— Они едут за нами? — крикнул Алене, и подумал: кто «они»? И как «они» должны, по его мнению, выглядеть?
— Что? — прокричала девушка.
— Держись! — ответил Гарин.
Впереди показался мост. Они взлетели на мост, и Гарин резко взял вправо, едва успев проскочить перед трамваем. На улице Константина Царева была привычная «пробка». Машины, сбившись в два ряда, медленно ползли между светофорами.
Гарин выругался и направил машину на бордюр, отделявший трамвайные пути. Автомобиль сильно тряхнуло и подбросило. Гарин подумал, что приземлятся они уже на три колеса, а то и на два, но, к счастью, «Жигули», нервно рыскнув, снова помчались вперед.
По трамвайному мосту он проехал над железной дорогой Рижского направления и свернул во дворы. Здесь можно было немного успокоиться и перевести дух, да и разогнаться было негде.
— Куда мы едем?
Вопрос звучал вполне резонно. Гарин взглянул на Алену — если бы у него был точный ответ!
— Куда? Кажется, я знаю!
Из дворов он выехал в переулок, миновал бывшие Коптевские бани и свернул на улицу Клары Цеткин.
— У входа в Тимирязевский лесопарк бросим машину и пойдем в лес. Там нас точно не найдут.
— Ага, — с трудом разлепив посиневшие губы, выдавила Алена; другого выхода, похоже, и впрямь не было.
Они выбрались на улицу Приорова и проехали мимо ЦИТО. Дальше дорога вела к какому-то ведомственному госпиталю и заканчивалась тупиком.
Гарин остановил машину и скомандовал:
— Вылезай!
Он хотел заглушить двигатель, но потом ему в голову пришла идея получше. Он оставил ключи в замке зажигания и слегка прикрыл помятую дверь. Если кому-нибудь захочется покататься — что ж, им это только на руку. Пусть катаются. Ну, а если нет… Неважно, они уже будут далеко.
Они пересекли последний двор, отделявший их от большого гаражного комплекса, и направились к серому бетонному забору Тимирязевского лесопарка.
— Это какое-то недоразумение, — твердил Гарин. — Нам нужно где-нибудь отсидеться.
Он знал, куда идти. На противоположном конце лесопарка стояла пятидесятая больница, и в ней работал его старинный приятель, знакомый еще по институту.
— Пошли! — Гарин взял Алену за руку и повел малозаметными тропками вглубь леса.
Мужчина в сером костюме и рыжих ботинках стоял на дороге и провожал взглядом умчавшуюся машину с двумя беглецами. На его тонких губах играла недобрая усмешка. Через минуту к нему подкатила черная «Волга», мужчина открыл дверцу и не торопясь сел на переднее сиденье.
— «Четырнадцатая» модель синего цвета, — сказал он. — Номера… 151, буквы не разглядел.
Сидевший за рулем был похож на него, как единокровный брат. И даже одет был в точно такой же серый костюм. Он кивнул и резко тронул машину с места.
— Здесь налево, — немного лениво сказал тот, что был в рыжих ботинках. Он достал из кобуры пистолет с глушителем и положил на колени.
— На прямой догоним, — сказал тот, что был за рулем.
— С ним какая-то девица, — сказал первый.
— Значит, обоих, — отозвался водитель.
Широкие покрышки «Волги» бешено визжали на поворотах; машина ехала куда быстрее «четырнадцатой», и минутная фора стремительно сокращалась.
— Вон они! Я их вижу! — сказал первый и до половины опустил стекло двери.
Впереди показалась темно-синяя машина беглецов. Не сбавляя хода перед трамвайными путями, идущими параллельно Волоколамскому шоссе, она с размаху перескочила их и влилась в плотный поток автомобилей.
Водитель «Волги», полагаясь на свой опыт и мастерство, также не стал тормозить перед рельсами… Но, как всегда бывает, вмешалась случайность. Дряхлая «копейка», испуганная внезапным появлением «четырнадцатой», пошла юзом и завертелась, ударила багажником ехавший по соседству «Москвич», а капотом перегородила дорогу микроавтобусу. Его водитель попытался резко выкрутить руль, тяжелый автомобиль занесло, он ударился передними колесами о бордюр. Дорога оказалась заблокирована. В общую кучу прилетел «уазик», добавив звону и грохота.
Водитель черной «Волги» был настоящим профессионалом. Ему чудом удалось выровнять машину, выехав правыми колесами на тротуар. Еще немного, и он объехал бы пострадавший «Москвич», но тот решил остановиться, чтобы дождаться гаишников, взял вправо и отрезал путь.
«Волга» затормозила, дала задний ход и уперлась в тупую морду троллейбуса. Водитель вывернул руль, попытался вернуться назад, на трамвайные пути. Но бордюр оказался чересчур высоким: «Волга» скребла днищем о камень, и колеса пробуксовывали на мокром асфальте.
Стрелок в рыжих ботинках прикрыл оружие полой пиджака и, открыв пассажирскую дверь, встал на пороге. Поверх крыш скопившихся у светофора машин он выглядывал темно-синюю «четырнадцатую», втайне надеясь, что Гарин не справится с управлением и обязательно врежется в кого-нибудь из встречного потока. Но Гарину, как назло, удалось проскочить.
Стрелок проводил «четырнадцатую» взглядом и сел обратно в машину.
— Упустили, — коротко бросил он и потянулся к радиотелефону. — Внимание! Я — тридцать второй, прошу поддержки. Нахожусь на Волоколамском шоссе, преследую «четырнадцатую» модель «Жигулей» темно-синего цвета, госномер 151. За рулем — Гарин Андрей Дмитриевич. С ним — девушка примерно двадцати пяти лет…
Водитель, оставив попытки взобраться на высокий бордюр, решил действовать иначе. Подъехав вплотную к «Москвичу», подвинул его вперед. Владелец кричал и размахивал руками, но сидевшие в «Волге» не обращали на него внимания. Черный пластиковый бампер «Москвича» окончательно раскрошился, хромированная решетка «Волги» погнулась и висела косо, но очень скоро им удалось пробиться на свободное пространство, и погоня продолжилась.
Однако этой минутной задержки оказалось достаточно, чтобы случилось самое худшее с преследователями, — они потеряли свою жертву.
Через тридцать минут Гарин и Алена вышли на улицу Вучетича. Им пришлось долго оттирать ноги об траву, чтобы счистить налипшую грязь. Сейчас они напоминали двух бомжей с интеллигентными лицами.
На воротах их ожидал неприятный сюрприз: охранник, подозрительно осмотрев их с головы до ног, мрачно произнес:
— Больница закрыта для посещения.
— Мы не посетители, — начала Алена, — мы…
— Больница закрыта. Распоряжение главврача.
— Да-да… Понятно. — Гарин закрыл собой Алену и стал пятиться назад.
Внезапно снаружи раздался вой сирены. Охранник протянул руку к телефону внутренней связи. Гарин сейчас же подумал, что это — за ними.
— Мы уже уходим, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и косясь в окно. Перед воротами стояла машина «скорой помощи». Синие «мигалки» на крыше бешено вращались, и сирена истошно выла.
Охранник, видимо, передумал звонить. Он убрал руку от телефона и нажал на кнопку, открывающую ворота. Гарин вывалился за дверь проходной, толкая перед собой Алену. С другой стороны улицы послышался еще один вой: вторая машина с красным крестом на боку, не сбавляя скорости, неслась к воротам.
— Хотел бы я знать, что происходит, — пробормотал Гарин. Алена в ответ лишь пожала плечами.
— Пойдем в лес. Я знаю, где можно перелезть через забор, — прошептал он ей на ухо.
— Я хочу домой, — сказала девушка.
— Боюсь, тебе туда нельзя. — Гарин помолчал и добавил. — И мне тоже.
Они опять направились к лесу, настороженно озираясь по сторонам. С просеки, идущей вдоль забора, повернули налево, наконец за бетонной стеной показалось двухэтажное здание из красного кирпича.