Пролог
Двухэтажный особняк был охвачен пламенем. Красно-желтые языки вырывались из открытых окон и дверей, поднимались высоко в ночное небо, скрывая дом от посторонних глаз и нежелательного вторжения. Огонь, послушный руке своего незримого хозяина, то стихал, отступая от стен, то наваливался с новой силой. Но, как ни странно, от тепла и жара этого пламени не обугливались стены и не трещали стекла. Огонь служил всего лишь своеобразным барьером, границей, которую невозможно было переступить или перелететь. И все, кто находился внутри дома, также не могли его покинуть.
Пламенем были охвачены все комнаты и коридоры; люди и вампиры метались между огненных стен, позабыв даже о собственной вражде. Вампиры, попадающие в это пламя, тут же превращались в жалкие кучки черного песка и пепла, которые развеивал ветер, влетающий в открытые окна. Людей же пламя щадило, оставляя на их телах лишь ожоги и неглубокие раны. Поначалу многие пытались спастись, выпрыгнув в окно, но тут же погибали, стоило им оказаться за стенами дома. Поэтому уже никто не стремился покинуть особняк, и тем более никто не спешил в него проникнуть.
С каждой минутой все меньше шума и криков раздавалось по коридорам — все меньше людей и вампиров оставалось в живых. Озверевшие и отчаявшиеся, они стали убивать друг друга, а огонь с радостью принимал в жаркие объятия своих новых жертв.
— Ксандр, посмотри, к чему привела твоя жажда мести… Остановись и уйми свое пламя, — прошептал мужчина, лежащий на полу маленькой комнаты на втором этаже. — Ксандр, когда ты стал таким жестоким и мстительным?
— Грегор, я всегда был таким. Неужели ты не знал этого? Мы столько лет с тобой знакомы, а ты так и не сумел понять меня, — вампир нагнулся над окровавленным человеком. — С твоей смертью я, наконец-то, обрету вечный покой, и вампиры смогут жить спокойно в этом жестоком мире.
— Жестоком мире? — мужчина засмеялся и его горлом пошла кровь. — Ксандр, тебе сколько лет?! Вампиры почти истребили всех жителей этого мира в своей слепой жажде крови и власти, пока на землю не пришел Страж. Теперь ты стремишься уничтожить единственную силу, способную сдержать кровожадность вампиров.
— Сейчас другое время. Многое изменилось. Мы изменились, и поверь, вампиры смогут решить свои проблемы сами, без вмешательства Стража.
— У вас был этот шанс, но что из этого получилось? — прохрипел мужчина, и на его губах появилась кривая язвительная улыбка.
— Страж, когда я убью тебя, у нас снова появится шанс, — яростно рявкнул вампир, но в его глазах была печаль. — Грегор, ты был мне другом не одну сотню лет, но долг сильнее дружбы и выше любви.
Мужчина, лежащий на полу, засмеялся на возвышенные слова вампира, но его смех больше походил на карканье старой вороны. Он положил ладонь на окровавленную грудь, стараясь сдержать хриплый стон.
— Не шути так, Ксандр, не то смех убьет меня раньше, чем это сделаешь ты. Вампир, говорящий о любви! Ты хоть знаешь, что это за чувство?
— Нет, — довольно усмехнулся Ксандр. — И безмерно этому рад.
— Когда-нибудь любовь придет к тебе и … жаль, что я не смогу увидеть, как она воспламенит твое сердце и сожжет тебя изнутри.
— Да, Грегор, в одном ты прав. Этого ты уже не увидишь. — Вампир наклонился к человеку, распростертому на полу. — Ты так много сил потратил, защищая людей и вампиров друг от друга. Сейчас твоя регенерация идет очень медленно. Мне можно не вмешиваться, ты и сам скоро умрешь.
— Папа, — вдруг раздался робкий девичий голосок.
— Что? — мужчина дернулся, но раны не позволили ему подняться.
— Страж, смотри-ка, кто тут у нас есть. — Вампир кинулся к шкафу и резко открыл дверцу. — Лизи, ты снова подсматриваешь.
Девочка с заплаканным лицом смогла только кивнуть. Ксандр помог ей выбраться из шкафа.
— Папа, — ребенок кинулся к лежащему на полу мужчине. — Папа… Папочка…
— Лизи, Лизи, и когда ты только будешь слушаться, — с сожалением в голосе сказал мужчина, окровавленной рукой гладя девочку по спутанным волосам.
— Папа, ты что умрешь? А как же я? Как Егор? — и слезы с новой силой потекли из ее глаз. — Ты уйдешь, как мама, да? И тоже больше к нам не вернешься? — Девочка упала на окровавленную грудь мужчины, рыдая еще сильнее. Грегор скривился от боли и едва сдержал слабый стон.
— Ксандр, ты помнишь ту ночь, когда я спас тебя? — прохрипел мужчина, придерживая девочку одной рукой, а другой вытирая кровавую пену со своих губ.
— Так и знал, что ты вспомнишь о моем долге. Чего ты от меня хочешь, Страж? Чтобы я спас тебя? — усмехнулся вампир.
— Нет, Ксандр, я прошу тебя только об одном: спаси мою дочь. Вынеси ее из этого дома и защищай, пока она сама тебе не скажет, что ты выполнил свой долг, — прошептал мужчина.
— Грегор, ты понимаешь, чего требуешь от меня, а что мог бы потребовать? — сквозь зубы процедил вампир.
— Понимаю, — спокойно ответил мужчина.
— Ни черта ты не понимаешь! — закричал вампир, отчего Лизи только крепче прижалась к отцу, причиняя ему еще большую боль. — Ты что, не понимаешь, что только благодаря этому долгу ты все еще жив, и я даю тебе время восстановиться? И только из-за этого я до сих пор не убил тебя!
— Я понимаю, но уже поздно. Мне не хватит сил.
— Так используй силу Стража, чего ты ждешь?
— Не могу. Эта сила не принадлежат мне. Я могу использовать ее только для помилования или наказания… но не для восстановления собственных сил.
— О чем ты говоришь? Это ведь полный бред, — вампир сплюнул на грязный пол. — Грегор, почему ты так поступаешь со мной?
— Ксандр, прошу, спаси мою дочь … и уходи. Я все равно умру. А ты…
— Это твое последнее слово, Страж? — спросил вампир, низко наклонившись к мужчине.
— Да, друг мой, прости. — Мужчина потрепал девочку по голове. — Лизи, солнышко, иди с Ксандром. Он спасет тебя, и всегда будет защищать. Иди с ним.
— Папа, нет, я не хочу, — девочка снова заплакала, крепче цепляясь за мужчину. — Папочка, не уходи на небо, как мама, прошу, не оставляй нас.
— Иди, Лизи, иди. Ксандр, поспеши, — простонал Грегор.
Вампир нагнулся над ребенком и заставил девочку посмотреть ему в глаза, приподнимая заплаканное личико за острый подбородок. В глазах девочки был панический страх.
— Идем со мной, и все будет хорошо, — он протянул к ней руку. — Пойдем, я спасу тебя. — Лизи смотрела на этого красивого мужчину перепуганными глазами, часто моргая мокрыми ресницами, затем осторожно потянула к нему маленькую окровавленную ладошку, не сводя золотистых глаз с лица этого неземного существа. Вампир тепло улыбался ребенку, а она переставала плакать и начинала улыбаться ему в ответ. Из ее глаз уходили боль и безнадежность. — Пойдем со мной, и все будет хорошо. Ты обо всем забудешь.
Вампир поднял девочку на руки, кутая в черный плащ, затем с печалью в глазах посмотрел на умирающего.
— Мы столько лет были друзьями, а ты лишь одним своим словом разбил нашу дружбу. Что ж, видимо, такова судьба. Я выполню свой долг, Страж, но и ты выполни свой — уходи.
— Я знаю. Прощай, Ксандр. — Мужчина усмехнулся, глядя, как крепко его дочь вцепилась в этого вампира. Девочка уже не плакала, а мирно спала в его теплых руках.
— Прощай, Грегор, — и вампир шагнул прямо в огонь, который тут же утих, как только могущественный хозяин коснулся его своей рукой.
Страж закрыл глаза. Он знал, что умирает, и теперь уже не сможет воспользоваться дарованной ему силой, но и передать ее было не кому. Неужели сила Стража вот так и исчезнет вместе с ним, и вампиры получат свою долгожданную свободу? И где только носит этого Хранителя? Почему, когда он так нужен, его никогда нет рядом!?
— Отец? — донесся до Грегора перепуганный голос мальчика.
— Егор, ты? — мужчина повернул голову в сторону, откуда доносился голос его старшего сына. — Егор, хвала небесам, ты здесь. Подойди ко мне, мальчик.
Невысокий паренек лет пятнадцати подполз к отцу, и с испугом в глазах смотрел на окровавленного мужчину.
— Отец, это правда, что ты умрешь?
— Да, сынок, мое время закончилось.
— Нет, отец, этого не может быть. Почему? За что? — Егор взял руку мужчины и крепко сжал. — Отец, ты не можешь умереть и оставить меня одного. Ты не можешь вот так уйти.
— Извини, мой мальчик, но у меня нет выбора. В этой жизни все предопределено. Так должно быть. А теперь нагнись ко мне, Егор. — И он потянул мальчика за руку. — Егор, я сейчас сделаю то, за что потом ты возненавидишь меня, но, возможно, со временем поймешь и простишь. У меня нет выбора, — прошептал мужчина, как приговор. — Нет выбора. — Он словно тянул время, медлил, оттягивая неминуемый результат своей долгой жизни. Он смотрел на мальчика, и в его глазах была печаль.
— Отец, ты пугаешь меня. Что происходит? — мальчик дернулся, но мужчина держал его слишком крепко.
— Прости, Егор, — прошептал Грегор прямо в перепуганное лицо сына. — Прости за то, что я отдаю тебе это, и прости за то, что оставляю одного с этой сворой взбесившихся вампиров. Прости, — и Грегор с силой дернул сына на себя и поцеловал. Как только потрескавшиеся и окровавленные губы мужчины коснулись мягких губ ребенка, страшная боль отхватила мальчика, но он издал только слабый стон и закрыл глаза, уже не сопротивляясь.
— Прости, сынок, когда придет время, ты узнаешь, что тебе стоит с этим сделать. Возможно, мы еще встретимся, — еле слышно прошептал мужчина и поцеловал растерявшегося мальчика в лоб.
Слабый крик отец уже не услышал. Рука мужчины, которая все еще держала мальчика, вдруг ослабла и с глухим стуком упала на пол.
— Отец, за что? — причитал Егор, размазывая слезы по грязным щекам. — Почему я? Почему я, а не она?
Он тяжело поднялся с пола и подошел к окну. После ухода Ксандра, огонь полностью утих, не причинив никакого вреда особняку. В коридоре еще слышались крики и стоны раненных, но мальчик не обращал на них никакого внимания.
Из открытого окна потянуло свежестью последних летних ночей. Значит, отец решил спасти Лизи, а его обрек… Мальчик сжал кулаки и заскрипел зубами. Он всегда боролся с сестрой за внимание отца… и всегда проигрывал. Сегодня была последняя капля в чашу его боли и ненависти.
— Отец, я проклинаю тебя, — крикнул Егор в ночное звездное небо. — И я не подчинюсь судьбе, которую ты мне уготовил. Я всегда делал то, что ты хотел, поступал так, как ты советовал, но теперь я начинаю свою жизнь. А когда придет время, я отдам этот долг, и буду свободен. Я всегда любил тебя, но теперь — ненавижу.
Мальчик встал на подоконник. В его глазах горели слезы, на щеках была размазана грязь вперемешку с кровью отца, а на лбу горел символ Стража. Егор раскинул руки в стороны и выпрыгнул из окна, но его ноги коснулись земли за много миль от особняка, когда-то бывшего ему домом.
— Черт, Грегор, ты надул меня! — взревел вампир, прижимая к груди спящего ребенка. — Будь ты проклят, Страж! — закричал Ксандр. Его голос зазвенел, и звезды дрогнули в холодном безмолвном небе.
Вот так за одну минуту Страж был проклят дважды самыми близкими и любимым существами. А его маленькая дочка спокойно спала в теплых и надежных руках вампира, не понимая, что именно сейчас безвозвратно рушится ее жизнь, и тяжелая ноша уже нависла над ее хрупкими плечиками.
Глава 1
Лизи резко села на кровати. Ее дыхание было частым и прерывистым, а сердце бешено колотало где-то в горле. Ночная майка стала неприятно влажной и холодила кожу, по которой табунами пробегали мерзкие мурашки.
— Черт, — хриплым голосом выдохнула девушка. — Опять этот сон.
Она вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони, стараясь не замечать противной дрожи рук. Лизи закрыла глаза, пытаясь успокоиться и утихомирить разбушевавшееся сердцебиение.
— Давно ты мне не снился, — тихо прошептала девушка. Голос уже не дрожал, но в нем еще была легкая хрипотца. — И знаешь, я бы тебя еще столько же не видела, и ни капли этому не расстроилась бы. — Лизи тяжело вздохнула и потянулась к прикроватной тумбочке, на которой так много всего валялось, что поиски мобильного телефона в темноте и на ощупь заняли некоторое время. Наконец-то, нащупав мобилку, Лизи посмотрела на экран. — Черт, черт, — негромко и с отчаянием выругалась девушка, — Четыре тридцать восемь. Еще бы спать и спать… целых два часа и… двадцать две минуты.
Она, разозлившись, бросила телефон на широкую кровать и откинулась на влажную подушку. Этот странный сон снится ей последние двенадцать лет, что прошли после трагической гибели ее родителей, которых она почти не помнит. И всегда после этого кошмара она просыпается в холодном поту и с колотящимся сердцем.
Родители погибли, когда Лизи исполнилось всего лишь семь. Она радовалась, что осенью пойдет в школу, и уже приготовилась к этому знаменательному событию. Они с мамой даже школьную форму купили и красивый розовый рюкзак. Но всего за пару дней, как раз в день ее рождения двадцать девятого августа произошел несчастный случай с мамой. Лизи не знает, что конкретно случилось, просто вечером отец посадил ее на колени и сказал, что мама ушла на небеса и больше не вернется. Девочка долго плакала и кричала, глядя в ночное небо, а потом засыпала в слезах. А через несколько дней случился этот страшный пожар, который унес жизнь и ее любимого отца. Так она осталась сиротой. Когда Лизи пришла в себя, то с трудом смогла осознать, что прошло целых два года, и все это время она провела взаперти в частной психиатрической лечебнице. Но она уже не была той маленькой девочкой, мечтающей о школе, куклах и красивых тетрадках. Теперь ее большие глаза смотрели на мир серьезно и насторожено. В них навсегда запечатлелся адский огонь пожара, которого она не помнила, да волосы стали отливать багрянцем свежей крови.
После того, как девочка вновь научилась воспринимать окружающую ее жизнь, появился Макс. Просто пришел и сказал, что он ее брат и теперь она будет жить с ним. Девочка сразу же ему поверила, она откуда-то знала, что у нее есть брат, поэтому уверенно взяла его за руку и попыталась начать новую жизнь. Она многое не помнила из своего прошлого, лишь иногда ей снится этот страшный день, этот пожар и странные незнакомые люди в большом доме. Много крови и боли. Но чаще всего она вспоминает добрые синие глаза, которые смотрят на нее с теплотой и грустью и тихий нежный голос, повторяющий, что все будет хорошо и она обо всем забудет. Только время идет, а она никак не может забыть этот пожар и, как ни странно, этот чарующий мужской голос.
Лизи еще пару минут неподвижно лежала на кровати, наблюдая за причудливым танцем предрассветных теней на сером потолке. Если честно, она уже мало что помнила из приснившихся событий той страшной ночи. Память ненавязчиво, но уверено стирала горестные и болезненные моменты. Пройдет совсем немного времени, и этот страшный сон-воспоминание, исчезнет из ее памяти, растает, как первый снег на солнце, чтобы через время снова вернуться учащенным дыханием и бешеным сердцебиением.
Лизи вздохнула и потянулась со сладким зевком. Что ж, все равно заснуть уже не получится, как не старайся, поэтому она быстро встала с кровати, неслышно подошла к балконной двери и, осторожно повернув ручку, легко потянула на себя. В открытую дверь тут же залетел прохладный осенний воздух, наполняя комнату запахом вчерашнего дождя, мокрой земли и еще не прелыми, но уже увядшими листьями.
Девушка стояла в дверях и с наслаждением глубоко вдыхала эти волшебные запахи ночи. Солнце не спешило подниматься над спящим городом, и предрассветные сумерки еще окутывали сонный двор. По голым рукам и ногам девушки побежали мурашки, а влажная майка стала неприятно холодить спину, но Лизи все равно продолжала стоять с закрытыми глазами, медленно и глубоко дыша, прогоняя из своего тела и сознания ночные кошмар и тревогу.
Когда мурашки покрыли все ее тело, и от холода девушку стала бить легкая дрожь, Лизи закрыла дверь и быстро стянула с себя противную майку, бросив ее на кресло. Открыв зеркальный шкаф-купе и стараясь не смотреть на свое еще заспанное отражение, она схватила первую попавшуюся под руку футболку и быстро натянула на продрогшее тело. Затем, оглядевшись вокруг, полезла под кресло, и, вытащив оттуда спортивные штаны, тут же надела их на длинные ноги, покрытые мурашками. Начиная потихоньку согреваться, она схватила с кресла серую спортивную толстовку и натянула ее через голову. После чего встала на колени посреди комнаты, заглянула сначала под невысокий столик, стоящий около кресла, потом под кровать, даже пошарила там рукой, и, когда пальцы коснулись мягкого комка, девушка с нескрываемой радостью выудила из-под кровати собственные носки, которые закинула туда еще пару дней назад. Усевшись прямо на пол, она надела их на замершие ноги, а затем легко поднялась. Пытаясь нащупать мобильный телефон, затерявшийся где-то в одеяле, Лизи случайно нашла в постели резинку и кое-как собрала запутанные растрепанные волосы в хвост. Нащупав телефон, она сунула его в карман толстовки, и осторожно открыла дверь своей комнаты. Стараясь не шуметь, девушка тихо вышла в коридор и направилась ко входной двери, на ощупь нашла в темноте свои кроссовки, затем быстро обулась. Звук открываемого замка в предутренней тишине квартиры был похож на раскат грома.