– Краска – это чертовски хлопотно, – произнес Ричер, рассуждая вслух. – Двадцать или тридцать галлонов? Солидный груз. То есть у убийцы должна быть большая машина. Краску непросто раздобыть. Непросто даже внести ее в дом. Это могут заметить. Никто ничего не видел?
– Мы обошли всех соседей. Никто не заметил ничего странного.
Ричер медленно кивнул.
– Краска – это ключ к разгадке. Где убийца ее достает?
– Понятия не имеем. Армейское руководство не горит желанием помочь нам.
– Не удивляюсь. Армия вас ненавидит. Кроме того, они наверняка испугались, что убийцей может оказаться кадровый военный. Кто еще способен достать камуфляжную краску в таком количестве?
Ламарр ничего не ответила. «Бьюик» мчался на юг. Дождь давно кончился, и щетки со скрипом скребли сухое стекло. Ламарр уверенным движением выключила стеклоочиститель. Ричер принялся размышлять о каком-то кадровом военном, загружающем галлонами зеленую краску. В его списке девяносто одна женщина, его извращенное сознание требует на каждую от двадцати до тридцати галлонов. Итого две – две с половиной тысячи галлонов. Огромное количество. Для того чтобы перевезти столько, понадобится много грузовиков. Быть может, этот человек – интендант.
– Как убийца расправляется с жертвами? – спросил Ричер.
Ламарр крепче стиснула рулевое колесо. Сглотнула комок в горле, не отрывая взгляда от дороги.
– Мы не знаем, – сказала она.
– Как это не знаете? – удивился Ричер.
Ламарр покачала головой.
– Жертвы мертвы. Но мы не можем определить, как именно они умерли.
Глава 8
Всего их девяносто одна, а тебе необходимо разобраться с шестью из них, то есть еще с тремя. Так что ты намереваешься делать дальше? Думать и прорабатывать мельчайшие подробности, вот что. Думать, думать и думать, вот что ты будешь делать. Потому что в этом основа успеха. Тебе нужно перехитрить всех. И жертвы, и следователей. Много-много следователей. С каждым разом их становится все больше и больше. Местная полиция, полиция штата, ФБР, консультанты, приглашенные ФБР. Новые методы, новые подходы. Ты знаешь, что тебя ищут. Эти люди очень хотят тебя найти. Они будут стараться изо всех сил.
Обмануть следователей сложно, а вот женщин – легко. Проще простого. На этом строился весь твой расчет, и он оказался верен. Абсолютно верен. Жертвы шагают прямо в ловушку, как и предполагалось. Твои рассуждения были тщательными и всесторонними, и план оказался безупречным. Женщины отпирают дверь, впускают тебя в дом. Высунув языки, спешат навстречу собственной смерти. Они такие глупые, поэтому получают по заслугам. Твоя задача не трудна. Совершенно не трудна. Она требует кропотливой работы, и только. Как и все в этом мире. Если тщательно все продумать, все предусмотреть, досконально подготовиться, отрепетировать каждое действие, тогда задача не составит никакого труда. Превратится в вопрос техники, как и предполагалось вначале. Все основывается на науке. Ты делаешь сначала это, затем это, потом это, а когда все остается позади, ты преспокойно возвращаешься домой. Все самое трудное остается позади. Но ты не перестаешь думать. Думать, думать и думать. У тебя получилось один раз, получилось два раза, три раза, но ты прекрасно знаешь, что в жизни нет ничего гарантированного. Ты знаешь это лучше, чем кто-либо. Поэтому ты не пере стаешь думать, так как теперь твой единственный враг – твоя собственная самоуверенность.
* * *
– Как это вы не знаете? – повторил Ричер.
Ламарр вздрогнула. Она смотрела прямо перед собой, уставшая, сосредоточив все внимание на дороге, судорожно стиснув руль, управляя «бьюиком» словно автомат.
– Чего мы не знаем?
– Как умерли жертвы.
Ламарр тяжело вздохнула.
– Не знаем, и все тут.
Ричер пытливо посмотрел на нее.
– С тобой все в порядке?
– А что, я плохо выгляжу?
– Похоже, ты жутко устала.
Ламарр зевнула.
– Да, полагаю, есть немного. Ночка выдалась длинная.
– В таком случае, пожалуйста, будь поаккуратнее.
– Ты уже начал беспокоиться обо мне?
Он покачал головой.
– Нет, о себе. Если ты заснешь за рулем, мы очутимся в кювете.
Она снова зевнула.
– Такого еще ни разу не было.
Ричер отвернулся. Незаметно для себя принялся теребить ремень безопасности.
– Со мной все в порядке, – заверила его Ламарр. – Ни о чем не беспокойся.
– Почему вы не знаете, как умерли жертвы?
Она пожала плечами.
– Ты сам работал следователем. Ты видел мертвых.
– Ну и?
– Что ты искал в первую очередь?
– Раны, повреждения органов.
– Совершенно верно. Если человек продырявлен пулями, можно сделать вывод, что его расстреляли. Если у него раскроен череп, речь идет о травме, нанесенной тупым предметом.
– Но?
– Так вот, мы нашли три ванны, наполненные засыхающей краской. Трупы достали, патологоанатом их очистил. И ничего не нашел.
– Совсем ничего?
– По крайней мере, с первого взгляда ничего очевидного. Тогда, естественно, он начинает искать пристальнее. И по-прежнему ничего не находит. Делает вскрытие, но в легких нет ни воды, ни краски. Начинает искать микроскопические повреждения наружных органов. Но так ничего и не находит.
– Ни синяков? Ни следов от уколов?
– Абсолютно ничего. Но надо помнить, что жертвы были покрыты краской. А ваша армейская дрянь не пройдет ни одного санитарно-гигиенического теста. В ней полно едких химических соединений. Она разъедает кожу, уже после смерти. Можно предположить, что краска уничтожила какие-то малозаметные следы. И тем не менее женщин убивает что-то тонкое, неуловимое. Ничего грубого и прямолинейного.
– А что насчет внутренних органов?
Ламарр покачала головой.
– Ничего. Ни подкожных кровоподтеков, ни повреждений внутренних органов.
– Яд?
– Нет. В желудке все чисто. Жертвы не отравились краской. Заключение токсиколога однозначно отрицательное.
Ричер медленно кивнул.
– Насколько я понимаю, следов сексуального насилия тоже нет, поскольку Блейк обрадовался, услышав, что Каллан и Кук переспали бы со мной, если бы у меня возникло такое желание. То есть преступник не чувствует себя сексуально отвергнутым и поэтому не насилует жертвы. В противном случае вы стали бы искать мужчину, которого эти женщины отвергли.
Ламарр кивнула.
– Да, в нашем психологическом портрете для секса места нет. Мы считаем, что убийца раздевает жертвы, чтобы их унизить. Наказать. Вообще лейтмотив преступлений – наказание. Возмездие.
– Странно, – заметил Ричер. – Определенно этот человек – военный. Но военные убивают не так. Они стреляют в свои жертвы, пронзают их ножом, забивают до смерти или душат. Военные не любят тонких и неуловимых методов.
– Мы не знаем, как именно убийца расправляется с жертвами.
– Но ведь в его действиях нет ярости, правда? Если этот тип обуреваем местью, где же ярость? А тут все получается клинически стерильно.
Ламарр зевнула и кивнула – одновременно.
– Меня это тоже беспокоит. Но давай рассмотрим категорию, к которой относятся жертвы. Каким еще может быть мотив? А раз мы пришли к согласию относительно мотива, кем еще может быть убийца, если не разъяренным воякой?
Они погрузились в молчание. Мимо мелькали дорожные указатели. Ламарр сжимала рулевое колесо так, что сухожилия на запястьях проступали натянутыми канатиками. Ричер смотрел на дорогу и старался особенно этому не радоваться. Затем Ламарр снова зевнула и перехватила его встревоженный взгляд.
– Со мной все в порядке, – поспешила заверить она. Ричер пристально посмотрел на нее.
– Со мной все в порядке, – повторила она.
– Я посплю часок, – сказал он. – Постарайся меня не прикончить.
* * *
Когда Ричер проснулся, они все еще ехали по Нью-Джерси. В машине было тихо и уютно. Двигатель ровно ворчал где-то далеко, тихим тенором пели покрышки. Едва слышно шелестел ветер. Небо оставалось серым. Ламарр буквально окоченела от усталости. Стиснув рулевое колесо, она таращилась на дорогу немигающим взглядом красных глаз.
– Давай остановимся где-нибудь и перекусим, – предложил Ричер.
– Еще слишком рано.
Он сверился с часами. Времени уже было час дня.
– Не разыгрывай из себя героя, черт возьми. Тебе необходимо влить внутрь не меньше пинты кофе.
Ламарр хотела было возразить, но затем сдалась. Ее тело внезапно как-то обмякло, и она снова зевнула.
– Ну хорошо, давай остановимся.
Проехав еще с милю, Ламарр свернула на площадку для отдыха, скрытую за деревьями. Она остановила машину и заглушила двигатель. Некоторое время они сидели во внезапно наступившей тишине. Ричеру довелось повидать сотни подобных стоянок: образчик дешевой архитектуры, насаждаемой федеральным правительством в пятидесятые годы, оккупированный точками быстрого питания, устроившимися в скромных помещениях под яркими, кричащими вывесками.
Выбравшись первым на холодный, сырой воздух, Ричер потянулся, разминая затекшие члены. За спиной ревело оживленное шоссе. Ламарр неподвижно сидела в машине, и Ричер направился в туалет. Выйдя оттуда, он нигде ее не увидел. Он вошел в здание и занял очередь в буфет. Ламарр присоединилась к нему через минуту.
– Ты не должен был так поступать.
– Как так?
– Уходить от меня.
– Почему?
– Потому что у нас для таких, как ты, есть определенные правила.
Она произнесла это без намека на шутку. Ричер пожал плечами.
– Хорошо, в следующий раз, когда я отправлюсь в сор тир, я захвачу тебя с собой.
Ламарр даже не улыбнулась.
– Просто предупреди, и я буду ждать за дверью.
Пока очередь неспешно продвигалась вперед, Ричер решил, что вместо бутерброда с сыром возьмет бутерброд с крабовым мясом, хоть он и дороже. Платить-то все равно не ему. К бутерброду Ричер добавил кружку черного кофе на двадцать унций и сдобную булочку. Оставив Ламарр возиться с бумажником, он выбрал столик. Когда она присоединилась к нему, он насмешливо поднял кружку.
– Предлагаю выпить за несколько веселых дней, которые нам предстоит провести вместе.
– Не несколько дней, а столько, сколько потребуется, – поправила Ламарр.
Ричер пригубил кофе, думая о том же.
– Что означает трехнедельный цикл? – спросил он.
Ламарр остановила свой выбор на бутерброде из хлеба с отрубями и сыра. Услышав вопрос, она мизинцем смахнула с уголка губ крошку.
– Точно мы не знаем. Три недели – очень странный промежуток. Никак не связанный с луной. Трехнедельных циклов нет ни в одном календаре.
Ричер проделал в уме несложные арифметические расчеты.
– Девяносто одна цель, по три недели на каждую, – чтобы расправиться со всеми, убийце потребуется пять с четвертью лет. Чертовски долгосрочный проект.
Ламарр кивнула.
– Мы рассматриваем это как доказательство того, что продолжительность цикла обусловлена внешними причинами. Предположительно, убийца работал бы быстрее, если бы у него была такая возможность. Поэтому мы считаем, что его работа связана с трехнедельным графиком. Вероятно, он две недели работает, затем неделю отдыхает. Эту неделю убийца тратит на то, чтобы выследить жертву, подготовиться и совершить преступление.
Ричер увидел открывшуюся перед ним возможность.
– Похоже на то.
– Итак, кто в армии работает по такому графику?
– С такой регулярностью? Различные дежурные части. Две недели боевой готовности, неделя отдыха.
– А кто находится на боевом дежурстве?
– Морская пехота, некоторые сухопутные части. – Помолчав, он сглотнул комок в горле. – И спецназ. – Интересно, клюнет ли Ламарр на приманку?
Она клюнула.
– Войска специального назначения знают, как убивать тонко и неуловимо, верно?
Ричер недовольно посмотрел на свой бутерброд. Похоже, крабовое мясо было сделано из тунца.
– Не совсем так. Бесшумно – да, без оружия – да, без предварительной подготовки – да. А вот о том, чтобы убивать тонко и неуловимо, я ничего не слышал. Наш приятель старается не оставить никаких следов. А спецназовцев действительно учат убивать, это точно, но им наплевать, будет ли кто-нибудь впоследствии ломать голову над тем, как именно они сделали свое дело.
– Что ты хочешь сказать?
Он положил бутерброд.
– А то, что я не знаю, кто это делает, почему и как. И не представляю себе, как я могу это узнать. Это ты у нас большой специалист. Ты изучала в университете декоративное садоводство.
Ламарр застыла с поднятым бутербродом.
– Ричер, нам не нужно твое нытье. Нам нужно от тебя дело, и ты знаешь, на что мы готовы пойти ради этого.
– Я знаю, на что вы грозитесь пойти.
– Ты хочешь рискнуть, понадеявшись на то, что мы не станем осуществлять свои угрозы?
– Если у Джоди хоть один волос упадет с головы, знаешь, что я с тобой сделаю?
Ламарр усмехнулась.
– Ричер, ты мне угрожаешь? Угрожаешь федеральному агенту? Ты только что снова нарушил закон. Глава восемнадцать, параграф А-три, раздел четыре тысячи семьсот два. Ты сам громоздишь обвинения против себя.
Он отвернулся и ничего не ответил.
– Помоги нам, и все будет в полном порядке, – продолжала она.
Допив кофе, Ричер посмотрел на нее поверх края кружки. Спокойно, бесстрастно.
– Тебя заботит вопрос морали? – спросила Ламарр.
– При чем тут мораль?
Внезапно ее лицо изменилось. По нему пробежала тень смущения, и оно чуть смягчилось.
– Понимаю. Меня в свое время это тоже беспокоило. Окончив академию, я не могла поверить в то, что мне действительно придется заниматься всем этим. Но Бюро знает, что делает. Я уяснила это быстро, очень быстро. Тут главное – практическая целесообразность. Как сделать лучше максимально большому количеству людей. Когда нам бывает нужна помощь, мы сначала обращаемся с просьбой, но можешь мне поверить, мы обязательно добиваемся своего.
Ричер молчал.
– Вот во что я теперь верю, – продолжала она. – Но я хочу, чтобы ты знал: не я предложила оказать на тебя давление, угрожая твоей девушке.
Ричер молчал.
– Это была мысль Блейка. Не стану ругать его методы, но лично я не пошла бы таким путем.
– Почему?
– Потому что у нас и без того хватает женщин, над которыми нависла опасность.
– Тогда почему ты не остановила Блейка?
– Не остановила? Он ведь мой начальник. И мы работаем в правоохранительном ведомстве. Основное ударение на слове «правоохранительное». Однако мне все же хочется, чтобы ты знал: будь моя воля, все было бы иначе. Потому что нам с тобой нужно работать вместе.
– Это извинения?
Ламарр ничего не ответила.
– Неужели? Наконец-то?
Она поморщилась:
– Наверное, это максимум того, что ты от меня услышишь.
– Ладно, и на том спасибо.
– Теперь мы друзья?
– Друзьями мы с тобой никогда не станем, – сказал Ричер. – Можешь забыть об этом.
– Я тебе не нравлюсь.
– Хочешь, чтобы я был честен с тобой?
Она пожала плечами.
– Нет, наверное. Мне от тебя нужна лишь твоя помощь.
– Я готов стать посредником, – сказал Ричер. – Я согласился на это. Но ты должна сказать мне, чего конкретно ты хочешь.
Ламарр кивнула.
– Мысль о войсках специального назначения пришлась мне по вкусу. Первым делом тебе нужно будет заняться именно этим.
Ричер отвернулся и стиснул зубы, чтобы не улыбнуться. Пока что все шло хорошо.
* * *
Они провели на площадке для отдыха целый час. Только к концу этого срока Ламарр начала расслабляться. Когда время истекло, ей даже не хотелось возвращаться в машину.
– Хочешь, я сяду за руль? – предложил Ричер.
– Это машина Бюро. Ты не имеешь права управлять ею.
Однако вопрос снова вверг ее в нервное состояние. Схватив сумочку, Ламарр резко встала. Ричер отнес грязные подносы и догнал ее у дверей. Они молча прошли к «бьюику». Ламарр завела двигатель, выехала со стоянки и влилась в поток машин.
Вернулись ворчание двигателя, приглушенный шум дороги, негромкий свист ветра, и через минуту Ричеру уже стало казаться, что никакой остановки не было. Ламарр сидела в том же положении, прямая, напряженная. Ричер развалился справа от нее, глядя на мелькающие за окном пейзажи.