– Так спать хочется… спокойной ночи.
Что за примечательная девочка. Ей требовалось совсем немного времени, чтобы заснуть. Клаус ничего не ответил, просто лежал молча. Когда он услышал наконец, что она задышала ровно, как кролик, он осторожно прижал голову к ее мягким грудям, от всей души надеясь, что никто не смотрит.
– Спокойной ночи.
Он чувствовал, что ищет оправдания, но так ему действительно было легче заснуть.
Посреди ночи он внезапно проснулся и глянул на небо. Обгрызенная луна уже прошла над головой – значит, полночь миновала. Было так холодно… Клаус вновь прижался к Ариетте, стараясь отогнать смущение. Сперва он чувствовал себя ужасно, но вскоре нашел удобную позу и с выдохом прогнал из себя все заботы. Стояла такая тишина, что он слышал лишь сопение девочки.
Никогда он так не наслаждался ночью, когда спал в углу конюшни. Там крысы бегали по земле и грызли просыпанный корм; время от времени они залезали к нему в одежду. Во мгле горели глаза – то были совы и змеи, охотящиеся на крыс; и это были еще не все ночные гости… иногда забредали лисы в поисках кур, иногда волки в поисках овец. Всякий раз, когда подступала опасность, лошади начинали биться в стойлах, куры вопили, а крысы носились еще более беспорядочно, чем обычно.
А ночи с Ариеттой были такими тихими, что он мог слышать биение собственного сердца. И никто не подымал его по утрам и не загружал тяжелой работой, длящейся вечность. Никогда в жизни он не отходил ко сну так радостно, как сейчас.
Он был удивлен, когда его вышвырнули из поместья, но не понимал, почему остальные в таком страхе. Когда нет работы – это такое счастье. Да, у них было мало еды, но Клаус верил, что они доберутся до моря раньше, чем она кончится. А в море много рыбы, он сможет ее ловить. Если только это вообще возможно, он хотел бы жить у моря.
Ему вдруг подумалось, а видела ли вообще Ариетта рыбу? Он решил, что не видела. Ему придется сказать ей, что «рыбы в воде не тонут». При этой мысли он хихикнул. Какая тихая ночь… нет, надо постараться заснуть. Он с успехом вычистил свои спутанные мысли из головы – как вдруг поверх сопения Ариетты услышал еще негромкие звуки.
Пум, пум, пум.
Быть может, это сердце Ариетты? Его посетила мысль, что это странно – слышать сердцебиение сквозь мягкие холмики ее грудей; но тут он заметил нечто еще более странное: он слышал не свободным ухом, а тем, которое было прижато к земле.
Пум, пум, пум.
Звук продолжался.
– Что это? – пробормотал он, затем осторожно отодвинулся от Ариетты и изогнулся всем телом, сжав крепче клюку, чтобы на нее опереться.
– Вол-…
Он почти выкрикнул «волки!», но, проглотив эти слова, огляделся.
Пум, пум.
Звук бился о его барабанные перепонки, но это был уже стук его собственного сердца. Мальчик попытался успокоиться, но, наоборот, задышал часто и тяжело. Сглотнув, он продолжал вертеть головой во все стороны. В небе висела луна, так что видно было довольно далеко, но никаких волков разглядеть не удавалось.