Клаус не знал, что сказать. Однако затянувшееся молчание прервала Хоро.
– Я слышала, он искал лекарство от старения.
– От старения?..
– Да, от старения. Чтобы человек никогда не старился и всегда оставался молодым.
Клаус ахнул. Зачем бы ему это?
– Ты еще сосунок, так что тебе трудновато понять, да?
Клаус метнул в нее сердитый взгляд; она не отвела глаз.
– Человек живет немного дольше, чем другие звери, но стариться начинает довольно рано. Я вполне понимаю ваше желание жить подольше.
Почему так, у Клауса в голове не укладывалось. Но его сейчас интересовало другое.
– Ты ищешь то же самое, да, госпожа Хоро?
Тут же он сообразил, какими неуклюжими выглядят его слова, и поправился:
– Но… это… ты всегда такая молодая и красивая, так что…
Хоро, похоже, удивилась; она улыбнулась своей клыкастой улыбкой.
– Лишь такое невинное дитя, как ты, может думать, что подобные слова ранят мою гордость. Разумеется, моя красота вечна.
Она гордо фыркнула и взмахнула хвостом, точно подчеркивая его великолепие. У Клауса стало легче на душе, что она не сердится, и он успокоился.
– Однако вопрос твой был верен.
– Э?
– Только лекарство нужно не мне.
Она застенчиво улыбнулась, словно смеясь над собой. Клаусу с трудом удалось не спросить, а кому же.
– Тогда еще одно…
Хоро оглянулась на их бивак, прежде чем продолжить.
– Это правда, что Ариетта не покидала то здание с самого своего рождения?
Клаус никогда не рассказывал Хоро об этом. Может, Ариетта ей сказала ночью? Как бы там ни было, ответа у Клауса не было. Но высказать Хоро свое мнение – это нормально.
– Думаю, да. Так все слуги говорили.
– Хмм…
Хоро кивнула, но Клаус не мог понять, действительно ли ей это интересно. Она застыла неподвижно, лишь молча смотрела куда-то в пространство.
– Что такое?
Хоро вяло покачала головой.
– Что ж. Если Ансео вправду умер, значит, у меня больше нет цели. Кроме шуток. Придется мне побыть с вами подольше.
– …
Клаус сохранил бесстрастный вид, надеясь ничем не выдать, что решение Хоро его не радует. Однако мысль, что он предпочел бы путешествовать вдвоем с Ариеттой, похоже, была слишком откровенно написана у него на лице. Хоро раздраженно насупила брови.
– Да, я знаю, что я тебя обременяю. Но когда ты это показываешь так явно, это обидно.
– Нет… я не это имел в виду…
– Значит, ты не против, чтобы я шла с вами?
Она улыбнулась; теперь покачать головой Клаус просто не мог. Ее улыбка была столь же красивая, как у Ариетты, и мальчик почувствовал, что просто обязан кивнуть. Хоро рассмеялась.
– С таким отношением ты не сможешь накричать на Ариетту, даже если она ударит тебя по лицу.
Ее очаровательная улыбка превратилась в ехидную усмешку. Этот дух умел читать мысли.
– Все хорошо. Детям разрешено быть невинными. А если тебе придет в голову что-нибудь этакое, я как старшая сестра милостиво тебя прощу.
У Клауса не было ни малейшего желания ей отвечать. Он просто смотрел на луну.
– Но я тебе завидую.
– ?
Эти слова Хоро прошептала себе под нос, после чего скрестила ноги и выпрямила спину. Клаус мог разглядеть лишь маленький кусочек ее лица. Что она имела в виду, было непонятно; она лишь молча смотрела в пространство. Но вскоре она прервала молчание и снова обратилась к мальчику.
– Допустим, волки нападут на меня; что ты будешь делать?
Какой коварный вопрос. Но если речь о Хоро, то бояться нечего.
– Я бы не путался у тебя на пути и постарался бы не доставлять проблем.
Услышав его ответ, Хоро улыбнулась с пораженным видом и вновь улеглась. Клаус вздрогнул и уселся, но поделать ничего не мог: Хоро положила голову ему на колени.
– Разумный ответ. Однако таких расчетливых самцов обычно презирают.
– Эм, а…
– Что за «эм» и «а»? Хотя бы наберись смелости сказать «Даже ценой жизни я буду тебя защищать». Давай, говори!
Вновь на его ногу наступили. Похоже, Хоро вправду очень хотела услышать от него эти слова. Нечто подобное произносить было просто стыдно, однако Хоро продолжала неотрывно смотреть на Клауса. Вполне возможно, она рассердится, если он не скажет; хотя даже если он скажет, может, она все равно его не простит.
Он колебался; однако, когда Хоро многозначительно кашлянула, все же собрался с силами. Он вдохнул, словно перед прыжком в ледяную воду. Поднял голову, закрыл глаза и выдавил:
– Даже… даже ценой жизни…
– Хмм.
– …Даже…
– Мм?
– …Д-д-даже…
Одних этих слов хватило, чтобы в голове у него воцарилась пустота. Поняв это, Хоро выпрямила спину и прошептала:
– Я буду тебя защищать.
– Я б-б-буду… т-тебя защищать…
Такая короткая фраза, а Клаус чувствовал себя так, словно его заставили прочесть наизусть громадную поэму. Он по-прежнему сидел весь в напряжении, как будто и впрямь только что прочел наизусть поэму. Голова его оставалась поднята, глаза закрыты; ощущение было такое, будто что-то его сейчас ударит… он не сомневался, что Хоро смотрит на него.
– Хмм. Ладно. Достаточно.
Она отвернулась; на Клауса накатила волна облегчения. Он вдохнул, точно всплыл только что из-под воды на поверхность.
– Однако к следующему этапу перейти будет трудно.
– Что? Следующий этап?
– Мм.
Кивнув в ответ, Хоро пододвинулась к мальчику. Он, пожалуй, был еще жив, но чувствовал себя мертвецом. Он не мог шевелиться, не мог даже дышать. Он услышал какой-то звук, но не мог понять – то ли это Хоро хихикнула, то ли ему послышалось из-за того, что она сунула палец ему в ухо.
Все, что он знал, – что ее рука обвила его тело, а ее голова лежит у него на плече. Время застыло; но вскоре Клаус ощутил щекотку в левом ухе… видимо, от дыхания Хоро. У него не было сил даже удивиться, зачем она это делает. Он словно видел хороший сон и в то же время ночной кошмар.
– Если я тебя укушу, тебе конец, правильно?
Ее слова вошли Клаусу в мозг, как рука в мягкую почву. Он знал, что она шутит, но просто не мог принять ее слова как шутку. Он едва мог пошевелить шеей. И он видел ее яркие, как луна, янтарные глаза и ее острые клыки, и от ее сладкого запаха у него закружилась голова.
Она открыла рот, показывая все свои зубы, и Клаус понял, что сейчас его вправду съедят. Он мог лишь следить глазами за придвигающимися зубами, и в его поломавшемся рассудке билась одна мысль: «а это не так плохо, как я себе представлял». На него навалилась сонливость, и он закрыл глаза. Лишь сладкий запах Хоро оставался.
А потом…
Его пощадили.
– Слишком опасно. Я не могу просто взять и съесть тебя.
С этими словами ее голова отодвинулась от его плеча. Туман, окутавший его рассудок, точно во сне, мгновенно рассеялся, и осталась лишь пустота. Он взглянул на Хоро с таким видом, словно только что уронил дорогое яство. Сердце колотилось отчаянно.
Хоро отодвинулась.
– Ох-хо… судя по твоему лицу, ты желаешь продолжить?
Ее злодейская улыбка вернулась; Хоро тюкнула мальчика по носу пальцем. Конечно, он прекрасно понимал, что все, что она делает, она делает в шутку. Он все понимал. Она вновь с ним играла.
– Не огорчайся. Если ты сможешь защитить меня от этого, мы можем продолжить путь в полной безопасности.
– Э?
Как дрессированная собачка, он повернул голову туда, куда она показала подбородком.
– А…
У него отвалилась челюсть, да так и застыла, словно посреди вскрика.
– Ариетта!
Из его головы разом улетучились все мысли, когда он понял, что Ариетта, только что спавшая поблизости, сидит и смотрит на них. Половина ее лица пряталась в тени шарфа. Под бесстрастным взглядом ее глаз у Клауса выступил холодный пот на спине.
Их взгляды на секунду сцепились, потом девочка опустила глаза, точно раненый заяц. Клауса охватило сосущее ощущение, будто он только что позволил ей увидеть что-то дурное. Что-то очень дурное. Он был не уверен, что именно, но лихорадочно пытался придумать оправдание.
Хоро тихонько хихикнула. Каждый ее смешок он ощущал через руки, которыми она по-прежнему обвивала его спину; они стучали, точно сигнальный топот заячьих лап.
– Я слышала, огонь любви горит жарче, когда на ее пути стоят препоны, и их надо преодолевать.
– Нет здесь никаких препон.
– Значит, у тебя нет повода искать оправдания.
Хоро осадила его без малейших усилий. Клаус сердито уставился на нее. Она ответила своим взглядом, мягким, как весенний рассвет.
– Я плохая. Но я так люблю обижать маленьких миленьких детишек.
С этими словами она убрала руки, потом зевнула и потянулась; ее хвост бешено вилял. Невольно Клаус почувствовал себя измотанным щенком; Хоро слишком уж порезвилась за его счет.
– Не делай такой недовольный вид.
Ее уши торчали вверх, и говорила она тихо-тихо, чтобы Ариетта не слышала. Склонив голову вбок, она продолжила:
– Ты ведь понимаешь теперь, да?
– Э?
Нет, Клаус не понимал. Хоро, похоже, была раздосадована, но покачала головой, смиряясь с его реакцией.
– Тебе следует заранее знать, что на вас будут нападать не одни лишь волки. Ариетта такая милая девочка.
– Что?
– Очень милая. Настолько милая, что тебе придется за нее сражаться. Но у тебя все будет хорошо, если ты останешься храбрым.
Она встала, как только договорила эту фразу. Проходя мимо Клауса, она встрепала ему волосы. Он отбил ее руку, но Хоро лишь весело рассмеялась и отправилась туда, где прежде спала. У нее был такой беззаботный вид, что Клаус подивился, не приснился ли ему весь разговор.
Что она имела в виду своей последней фразой, Клаус понятия не имел. Он лишь смотрел на нее, пока она уходила прочь. Потом он опустил голову, освободившись наконец от этой волчицы, и принялся приглаживать волосы, которые она растрепала. Но на полпути он остановился, думая, а следует ли. Почему-то ему было жалко их приглаживать.
Впрочем, его колебание было кратким; он вдруг понял, что теперь наблюдает уже не за одной Ариеттой: две женщины принялись шептаться между собой. Клаусу показалось неудобным оставаться перед ними с растрепанными волосами, и он пригладил их. Затем вздохнул.
Их тихая беседа была ему невыносима, но она наконец закончилась, и мальчик вернулся наконец к своему одеялу. Внезапно на него навалилось какое-то странное изнеможение. Закутавшись в одеяло, он какое-то время бормотал себе под нос.
– Одно точно…
– Они обе так сладко пахнут, и Хоро, и Ариетта, но совсем по-разному…
– Но чей запах мне нравится больше?
Так и не найдя ответа на свой вопрос, он постучал себя по голове. Была глубокая ночь. Мальчик вздохнул так глубоко, словно хотел сдуть одеяло.
На следующее утро Клаус чувствовал себя таким виноватым, что не мог заставить себя посмотреть на Ариетту. Но, похоже, Хоро придумала хорошее оправдание для нее. После своей утренней молитвы Ариетта поздоровалась с ним, как обычно. На сердце у Клауса стало легче, но все равно он чувствовал странное одиночество. Почему-то ему почти хотелось, чтобы Ариетта поняла все неправильно. Когда он осознал, что думает так, он сам был потрясен.
– Я вовсе не пытаюсь ее испытывать.
Клаус понял, что ищет очередное оправдание, и постепенно до него начало доходить, что он ведет себя как дурак. Но понимание не изменило того, что эти мысли у него были. Дальше в его воображении возникла картина переодевающихся Хоро и Ариетты. Представлять себе, как прекрасная Хоро это делает, было мучительно.
– …Красиво…
Он поймал себя на том, что кивает своим кошмарным мыслям, но тут же ему постучали по голове, тем самым вернув его к реальности. Подняв глаза, он увидел очень недовольную на вид Хоро.
– Ешь быстрее, а то опять последним останешься.
От этого внезапного удара Клаус мысленно содрогнулся, но на самом деле причиной его беспокойства был страх, что Хоро прочла его мысли. Он сунул в рот весь свой хлеб и проглотил, словно глотая вместе с хлебом и свои секреты.
– Есть завтрак – тоже искусство.
Хоро говорила со скучающим видом, словно все, что произошло прошлой ночью, было в шутку. От этого Клаусу было печально, но в то же время он радовался, что Хоро не прочла его мысли.
Вскоре они снова отправились в путь, и Клаус опять тащил все вещи. Сегодня он шагал первым, а женщины шли вместе следом. Мальчик старался вслушиваться в их разговор; они говорили о спиртном. Начав с виноградного вина, они перешли затем на янтарные напитки, изготовляемые из зерна.
Ему, побежденному вином, эта тема была совершенно неинтересна. Он был убежден, что напитки из вареных ягод, меда и воды вкуснее любого вина. Но развернуться и сказать это вслух ему недоставало храбрости.
Их смех звучал как-то сочувственно, точно они жалели его, Клауса. Мальчик расчувствовался, осознав, насколько он не такой, как его друзья. Поэтому он так и шел впереди. Дорога становилась все более каменистой, потом появились кусты. Впереди был поросший лесом холм. Слева от них расстилалась луговина, в которой Клаус заметил воду. Похоже, там было болото.
– Красивый вид, – промолвила Хоро, нагнав Клауса. Ариетта, тащившаяся позади, восхищенно прикрыла рот рукой. И то правда: они прошли уже много холмов, но такой красоты еще не видели.
– Ты тоже так думаешь?
Он повернулся к Ариетте, но Хоро пихнула его в бок. Ариетта не обращала на них внимания; она была полностью поглощена зрелищем. Наконец она указала пальцем вперед.
– Это… море?
Она показывала на болото. Клаус ожидал, что ей ответит Хоро, но та лишь посмотрела на него и улыбнулась. Так что отвечать пришлось ему.
– Нет. Это болото.
– Болото?
– Вроде пруда, но грязнее и не такое широкое.
Она понимающе кивнула. Клаусу при виде болота вспомнился сом; он подумал про себя, как изумится Ариетта, увидев столь необычную рыбу. Но девочка не дала ему поговорить об этом.
– А море так же выглядит?
– Море гораздо больше.
Клаус никогда в жизни не видел моря, но слышал про него. Он начал рисовать на земле круг, чтобы попробовать объяснить, но тут вмешалась Хоро.
– А насколько оно большое?
– Что?..
Клаус сразу не нашелся, что ответить. Внимание Ариетты отвлеклось от болота, она вопрошающе уставилась на мальчика. Тот помедлил, а потом честно пересказал то, что услышал от других.
– Можешь куда угодно смотреть и все равно увидишь одно лишь море.
Ариетта потрясенно ахнула, но Хоро лишь улыбнулась, словно поняла, что сам Клаус моря никогда не видел. К счастью, больше его не расспрашивали. Ариетта просто улыбнулась.
– Хочу поскорее увидеть море.
При виде этой улыбки Клаус лихорадочно закивал, после чего Хоро наступила ему на ногу. Затем они решили пообедать прямо здесь. Поедая вяленое мясо, Хоро сказала:
– Мы доберемся до города, когда пройдем через болото и лес.
Столь неопределенные слова побудили Клауса спросить:
– А трудный будет путь?
– Нет. Он был труден, когда я шла из города. Если мы пойдем прямо через лес, это будет недалеко, но этот путь опасен. Впрочем, не так опасен, как ваше положение после того.
– Наше положение?
– Да. Точнее, ваше положение с деньгами.
Клаус, держа зубами кусок вяленого мяса, который ему дала Хоро, принялся копаться в своих пожитках. Люди из поместья дали ему немножко денег. Пять монет, каждая немного больше толщины его большого пальца. Три монеты изначально были черными, но сейчас позеленели. Остальные две когда-то были серыми, но теперь покрылись красной ржой. Это были пять его сокровищ.
– Ох-хо! Это всё твои?
Хоро, похоже, была немного удивлена. Клаус гордо кивнул. Полгода прожить на эти деньги будет тяжело, но три месяца – вполне возможно.
– Это деньги?
Ариетта рассматривала лежащие у него на ладони монеты.
– Да.
– Деньги – корень множества грехов, но они совсем не такие, какими я их себе представляла.
Клаус подивился про себя, какими же она их себе представляла; это было бы очень интересно. Но, услышав следующие слова Хоро, он не знал, что и думать.