Толковать с ними стал бы только слепой, а Эмер слепой не была. И слишком самонадеянной тоже. Внутренний голос подсказывал, что сзади её настигали дружки любителей потолковать, и надеяться отбиться от них даже при всей её неженской силе, было бы отъявленной глупостью.
Она не стала дожидаться появления дружков и нырнула в боковой переулок. Сзади послышался топот сапог и тихая ругань. Эмер бежала, стараясь беречь дыхание - одним небесам известно, сколько придётся удирать. Она петляла, как заяц, ныряя во все подворотни, и вскоре совсем заплутала. Преследователи знали эти улицы гораздо лучше её, и в какой-то момент она услышала голоса впереди. Эмер заметалась возле каменной стены, и вдруг решилась - перебросила на ту сторону коробку с Красавчиком Женералем и полезла следом сама. Она ободрала пальцы и ладони, но благополучно перевалилась через стену и рухнула в чей-то двор. Отыскав коробку, она шёпотом попросила у таракана прощения, пообещав, что такого больше не повториться. Конечно, врала бессовестно - ведь предстояло ещё лезть обратно, но Красавчику Женералю знать об этом не полагалось.
За стеной промчались преследователи, а потом стало тихо. Эмер решила выждать. Пусть охотники до лёгкой наживы уйдут подальше. Или совсем бросят искать, если повезёт.
Только сейчас она огляделась, чтобы понять, куда её занесло. Странно, что в Нижнем городе были такие ухоженные и чистые дворы. Наверное, в столице и бедняки жили лучше некоторых лордов. Розовые кусты росли вдоль дорожек, выложенных плоскими камнями, и фонтан в виде раковины серебрился струйкой.
Что-то мокрое и холодное ткнулось в щёку, и Эмер чуть не вскрикнула, увидев перед собой огромного черного волкодава. Он рассматривал её по-человечески умными глазами и грозно скалил зубы, похожие на маленькие кинжалы.
- Собачка, миленькая... - залепетала Эмер, понимая, что попала из болота, да в трясину, - не трогай меня, пожалуйста... Я хорошая...
Волкодав обнюхал её, и девушка боялась даже дышать, не то, что шевелиться. Потом, хвала яркому пламени, псина сочла её неопасной или не заслуживающей внимания, и убралась восвояси. Но не успела Эмер испустить вздох облегчения, как возле фонтана раздались лёгкие шаги и женский голос произнёс:
- Чего я только не делаю ради вас, милорд...
- Ты говоришь, как будто звенит хрустальный колокольчик, милая Кютерейя... - ответил приглушённый мужской голос.
- Почему же я не могу вам отказать...
Эмер закрыла лицо ладонями. Эти колокольчики - и хрустальные, и серебряные, просто преследовали её. Она терпеть не могла любовных слюней и соплей, и теперь жалела, что промедлила убраться из дворика.
- Меня интересует всё, что связано вот с этим... - продолжал мужчина.
Лёгкая возня в темноте, и женщина-колокольчик зазвенела:
- Тисовая ветвь? О, это так опасно, милорд...
- Не поверю, что ты чего-то боишься, милая Кютерейя...
Эмер отняла руки от лица, чтобы посмотреть на небо и подгадать время. Неизвестно, сколько эти голубки проворкуют здесь, а вернуться домой надо до света. Айфа - любящая сестра, но и она не потерпит прогулок по ночам.
Из темноты бесшумно выскочил ещё один волкодав, на сей раз серый. Эта псина повела себя дружелюбнее, чем чёрная, даже не стала скалить зубы и, приласкавшись, потрусила дальше. Вслед за ней убралась и влюблённая парочка, и Эмер тут же воспользовалась этим, чтобы сбежать. Перебросив Красавчика Женераля, она переметнулась через стену с такой скоростью, будто демоны из преисподней гнались за ней, и попала прямо в лапы старых знакомых.
- А вот и ты, - объявил тот, который был с синяком, и пнул Эмер в живот.
Она отлетела к стене и свалилась в пыль, пытаясь вдохнуть, но это никак не удавалось. У неё отобрали кошелёк и тут же поделили монеты, ругаясь между собой, а Эмер только оставалось надеяться, что грабители забудут про неё.
Надеждам не суждено было сбыться, и она получила ещё один пинок - прямо в рёбра.
- Где таракан, крысёныш? - спросил кто-то.
Эмер ответила бы, но вместо слов из горла вырвался хрип.
- Я его сейчас прирежу. Заставил нас бегать по городу, - сказал громила со шрамом через щёку.
- Успеешь, - равнодушно бросил тип с синяком. - Посмотри, может таракан у него за пазухой.
Чернобородый хотел схватить Эмер за грудки, но она проворно лягнула его и откатилась в сторону - откуда только силы взялись.
- Нет, я его прирежу, - рыкнул он, выхватывая нож из-за голенища.
Нож отразил свет месяца, и Эмер заскребла ногами, пытаясь отползти, и клянясь яркому пламени никогда больше не совершать подобных вылазок, буде приведётся остаться в живых.
- Эй, убери зубочистку, поранишься, - раздался вдруг насмешливый, с ленцой, голос. - И дайте дорогу, сброд!
Из темноты вышли рыцарь и оруженосец. То, что это были именно рыцарь и оруженосец, Эмер поняла сразу. Слишком много она видела и тех, и других за минувшую неделю.
- Не пошёл бы ты... стороной, милорд, - посоветовал разбойник с синяком.
- Мне эта улица нравится больше, - последовал ответ.
- А мне вот рожа твоя совсем не нравится, - объявил чернобородый и бросился на рыцаря с ножом.
Тот легко увернулся от удара и без особых затей приласкал противника кулаком в живот.
Эмер смотрела, как заворожённая, забыв даже о боли в рёбрах.
Незнакомый рыцарь был высок - даже выше её, очень стройный, с тонким и породистым лицом. Пожалуй, постарше года на два или на три, но уже отпустил бородку. Наверное, чтобы казаться зрелым. Двигался он легко и гибко, как лесной кот, и в его движениях в помине не было той неловкости, какая обычно бывает у высоких людей. Длинные волосы перетянуты шнурком пониже затылка - с нарочитой небрежностью, но шнурок был из витой серебряной тесьмы. И котта пошита щеголевато, точно по фигуре, с парчовой вставкой на груди.
«Вот такого бы мне мужа», - неожиданно для себя подумала Эмер, с восхищением наблюдая, как рыцарь раскидал грабителей, даже не доставая меч. Его оруженосец, вооружившись палкой, прикрывал господина со спины.
Вдвоем они действовали так слаженно, что смотреть было одно удовольствие. Эмер отползла в сторону, чтобы не попасть под ноги, и не получить ножом в кишки, и любовалась представлением.
Не прошло и четверти часа, как посрамлённые грабители улепётывали, нарвавшиеся не на робкого горожанина, а на крепкого воина, да не одного, а с помощником.
Только тогда Эмер опомнилась и схватилась за саднящий бок.
- Ты цел, человек? - спросил рыцарь без особого интереса. - Проверь, Сибба.
- Какой-то бродяга, - ответил оруженосец, названный Сиббой, толкая Эмер в бок носком сапога и попадая, естественно, по больному месту. - Только не знаю, живой или уже подох. Нет, живой - стонет и шевелится.
- Посмотри, как он, - велел рыцарь, и оруженосец со вздохом присел возле жертвы грабителей.
Эмер оттолкнула его и поднялась, стискивая зубы.
- Все хорошо, благородные господа, - буркнула она. - Спаси вас яркое пламя за помощь.
- Нашел, где шляться ночью, - фыркнул Сибба. - Не ранили они тебя?
- Нет, - сказала Эмер с отвращением, поднимаясь на ноги и оглядывая землю вокруг.
- Деньги потерял?
- Нет.
Она нашарила у стены коробку и первым делом проверила, как себя чувствует Красавчик Женераль.
- А ну, дай сюда! - рыцарь неожиданно выхватил у неё коробку. - Что там?
- Верните, милорд! - взмолилась Эмер, но он уже открыл крышку.
Перепуганный Красавчик Женераль воспользовался этим и рванул на волю так быстро, что в забеге обогнал бы настоящего скакуна.
Рыцарь издал вопль, совершенно не подобающий его строгой красоте, махнул рукой, топнул... и Красавчику Женералю пришел конец.
- Что это?! - спросил рыцарь, заикаясь.
- Это таракан, господин, - ответил оруженосец, ухмыляясь. - Парнишка, видно, участвовал в тараканьих бегах, и ему повезло. А его собутыльникам это не понравилось.
- Тараканьи бега? Какая мерзость! - рыцарь сердито отряхивал котту в том месте, где ещё мгновенье назад семенило ножками несчастное насекомое.
Эмер тем временем упала на колени перед дорогими останками, мечтая о чуде. Чуда не свершилось, Красавчик Женераль был мёртв. Она горестно застонала.
- Чего это он? - спросил рыцарь.
- Вы убили его таракана, милорд, - философски ответил оруженосец. - Хороший таракан - ценное животное.
Рыцарь фыркнул.
- Ты играл, мальчишка? - спросил он.
- Да, - буркнула Эмер, пытаясь прикрыться шляпой.
- Ого! Какой у него фингал под глазом! - продолжал потешаться слуга. - Много ли выиграл со своим скакуном?
- Двадцать серебряных монет, - ответила Эмер и добавила угрюмо: - Я могу идти, господин?
Рыцарь некоторое время рассматривал её с презрительным состраданием.
- Иди, - сказал он, наконец. - Нет, постой.
Эмер замерла, боясь оглянуться. Но рыцарь достал из поясного кошеля монету и перебросил оруженосцу:
- Отдай ему деньги. А ты, тараканий погонщик, задумайся о душе. Завязывай с азартными играми, если не хочешь оказаться одной прекрасной ночью в канаве. С перерезанным горлом.
- Послушай его, - посоветовал Сибба, сунув в руку Эмер монету. - Мой господин плохого не посоветует!
Рыцарь со слугой отправились дальше и вскоре скрылись за поворотом. Эмер смотрела им вслед, хотя делать этого не следовало, но уйти она не могла, как ни старалась. Только когда случайные спасители исчезли из виду, девушка побрела отыскивать дом Айфы. Помятые ребра болели, а в ладони они крепко сжимала подаренную монетку.
Добраться до дома сестры удалось без приключений. Сесилия, как и обещала, оставила окно открытым. Эмер забралась в комнату, умылась, стараясь не шуметь, и скользнула в постель. Умница Сесилия взбила перины и подушки, и даже откинула уголок одеяла, словно желая спокойной ночи. Сама она уже сладко спала, и до Эмер доносилось её ровное дыхание.
Укрывшись одеялом, девушка повернулась на бок, сложив ладони под щёку. Монету она побоялась оставлять на столике и спрятала под перину. Надо было спросить имя того рыцаря. Хотя... к чему имя, если свадьба с лордом Ишемом - дело решённое.
Эмер зарылась лицом в подушку, испытывая жгучее желание поплакать невесть отчего.
Глава 3
Два дня Эмер только и делала, что отдыхала. То есть, вставала с постели только в случае крайней необходимости, отговариваясь тем, что надо набраться сил перед встречей с женихом.
На самом деле, виной всему были помятые бока. Обошлось без переломов, но ходить Эмер могла только кряхтя и семенящей походкой. Узнай об этом Айфа, устроила бы допрос, а дознавшись до истины, наказала немилосердно. Поэтому лучшим выходом было молчать. Сесилия если о чём и догадывалась, то вопросов не задавала, и помогала подруге, чем могла - носила подносы с едой в комнату, развлекала разговором и чтением.
Устроившись так, чтобы виден был город в окне, Эмер вполуха слушала Сесилию, читавшую ей очередную рыцарскую балладу, и крутила в пальцах монету, пожертвованную неизвестным рыцарем.
Монета была золотая и иноземная - с квадратным отверстием посредине. Эмер вертела её в пальцах, любуясь красноватым отливом золота и непонятной вязью по краю. Надпись змеилась только с одной стороны, а с другой был изображён странный зверь - в чешуе, но с мохнатыми лапами и пышной гривой, с рогами, но без крыльев. Зверь изящно изгибал длинное тело и раскрывал клыкастую пасть.
Когда Сесилия не видела, Эмер прижимала монету к щеке и блаженно закрывала глаза. Она не считала себя слишком нежной сердцем, но сейчас ничего не могла с собой поделать. Неизвестный рыцарь держал эту монету в руках. И так получилось, что одним своим появлением, одним взглядом он покорил её вернее, чем вестфальды покорили Эстландию. И дело тут вовсе не в красоте, убеждала себя Эмер. Хотя, красивое лицо - уже половина дела. Красота - божественное проявление, особая милость небес. И Айфа отмечена этой милостью, и незнакомый рыцарь оказался под стать ей. Наверное, он умён, благороден и чист душой. Достанется же кому-то такое сокровище. И она вздыхала снова и снова, а Сесилия в тревоге прерывала чтение, спрашивая, что случилось.
Иногда Эмер испытывала лютые угрызения совести, потому как встреча с женихом и свадьба были неизбежностью, и страдания по другому мужчине яркое пламя расценивало, как грех. Но девушка утешала себя, что это не так уж и грешно - помечтать два дня, когда она ещё никому не принадлежит, и не давала никаких обязательств.
Два дня пролетели быстрее, чем ожидалось, и на день третий в доме, увитом плющом и хмелем, с утра всё стояло вверх дном. Эмер чувствовала это и до последнего тянула с пробуждением, туалетом и завтраком. Сесилия охрипла, понукая её умываться быстрее и быстрее доедать ветчину и варёные яйца, политые горчичным соусом.
Наконец, с трапезой было покончено, и Сесилия понесла поднос с пустыми чашками в кухню. Воспользовавшись одиночеством, Эмер достала заветный золотой и пылко его поцеловала. В первый и последний раз. И загадала, чтобы будущий муж был хотя бы немного похож на рыцаря, спасшего её.
Мечты прервала Сесилия. Она вернулась, держа на ладонях шкатулку драгоценности, присланные леди Демелза невесте.
- Что ты делаешь? - спросила она Эмер. - Почему не одеваешься? Мы не должны опоздать в замок, королева будет сердиться.
- Да, уже собираюсь, - с покорностью вздохнула Эмер, что было так на неё не похоже. - Найдешь мне тонкий кожаный шнурок?
- Шнурок? Зачем?
Эмер промолчала, и Сесилия не стала задавать других вопросов. Она знала подругу лучше, чем ту знали родственники. Если Эмер молчит - из неё и клещами ничего не вытащить, а значит и расспрашивать бесполезно. Легче пойти потолковать со статуей.
Шнурок отыскался среди вещей Сесилии, и Эмер в который раз удивилась её запасливости и хозяйственности. Шнурок был тонкий, но прочный, скрученный из вытянутой воловьей кожи - то, что надо. Эмер примерила его на шею, продела в отверстие на монете и завязала крепким узелком, чтобы носить монету вместо кулона. Сесилия смотрела, широко распахнув глаза.
- Будет мне талисманом, - пояснила Эмер и спрятала монету под нижнюю рубашку.
Платьем для невесты и нарядом для венчания озаботилась Айфа, и Эмер была очень благодарна ей за это. Сама бы она надела свой лучший наряд - зелёное блио, о котором Острюд сказала, что в такой хламиде у неё дома ходят коровницы. Венчальное платье было пошито из голубой ткани, как и полагается по обычаю, но для встречи жениха Айфа велела сшить жёлтое. Жёлтый был не в чести при дворе, королева любила более спокойные и глубокие цвета, но Айфа знала, что делала - платье шло Эмер бесподобно, сгладив и слишком тёмную от загара кожу, и придав волосам удивительный оттенок тёмной меди. Длинные рукава спускались до самого пола - узкие до локтя, расширявшиеся к запястью. Не слишком удобно, зато придаёт фигуре воздушность. Хотя сравнив в зеркале себя и Сесилию, Эмер всё равно осталась недовольна. Рядом с миниатюрной подругой она смотрелась, как оруженосец, обрядившийся в дамское платье.
- Ты прекрасно выглядишь, - искренне сказала Сесилия, но Эмер ей не поверила.
В первый раз, она пожалела, что не похожа на подругу. Вот у той и мордашка маленькая, сердечком, и носик ровненький, как отмеренный по лучинке, и ротик, как горчичное зёрнышко, зато глаза - большие, тёмные. Такой и должна быть женщина.
Она ещё раз хмуро оглядела свою физиономию, на которой фиолетовым цветом красовался синяк, и опять вздохнула. Тем хуже.
Пришла Айфа, осмотрела сестру и кивнула, хотя без особого восхищения.
- Садись на стул, - велела она, - и закрой глаза. И помни: никаких резких движений. Не смейся, не тряси головой. Если не хочешь, конечно же, чтобы жених увидел тебя во всей красе.
Эмер вздохнула в третий раз. Горячая ладонь Айфы легла на лицо, и стало почти непереносимо жарко. Всё продолжалось несколько секунд, после чего Айфа отняла руку и сказала:
- Готово. Можешь полюбоваться.
Эмер взглянула в зеркало и ахнула, поражённая. От синяка не осталось и следа. Уродливая опухоль пропала, и даже лицо посвежело.