Краем взгляда охранник успевает заметить, что попадание проходит точно в лоб. Затем кровавые брызги на потолке сзади фигуры. И маленькое еле заметное облачко пыли от попадания пули в стену.
Выстрела никто не услышал. На следующий день, после инцидента с «мячиком», на всём оружии стоят глушители. Вынужденная мера. Еще тогда, к трупу бедолаги-волейболиста кинулось на помощь слишком много народа. Если бы не начальство этих людей трупов было бы больше. Начальство охранников тоже сделало свои выводы.
- «Идиотская идея». - Это единственные мысли витающие у меня в голове.
Я не люблю собрания людей, по любому поводу. Даже если эти люди просто выходят на улицу и спешат по своим делам. В другой жизни я не любил собраний, и в этой тоже не изменил своей привычке.
Всю свою жизнь я бегал от толп. Даже когда жизнь заносила меня на предприятия, я старался выбрать самое тихое и спокойное место во всём гигантском здании фабрики или завода.
Окунувшись в науку, я нашел своё место. Тихий кабинет. Творческое занятие. Конечно, и тут есть собрания и вынужденная необходимость ходить по улицам на работу и обратно. Я воспринимаю это как необходимое зло.
Переезд в особняк меня не напряг. Всю свою жизнь я живу один.
У меня были женщины, четверо из них подарили мне детей - три сына и одну дочку. Я высылаю им деньги... высылал. Получал от этих женщин фотографии своих детей - не мог сдержать улыбки, смотря на них. Но не жил с ними. У всех этих женщин появились семьи - своя счастливая жизнь.
После «смерти», моё состояние распределилось между детьми. Им хватит и на учебу, и на дом, и на нормальную жизнь во время учебы. Дальше сами - дальше взрослая самостоятельная жизнь.
- «Отстою необходимое время и свалю в свою комнату», - думаю я, смотря на весело танцующих коллег.
Веселые парочки кружатся в заводном танце. Большую часть контингента составляют молодые люди - помощники, студенты на практике. Во всех жизнь бьёт ключом. Все они допущены к информации о Сигнале. Начальство грамотно рассудило - на эту проблему нужно смотреть со всех сторон. Вот и получилось что все, от ученых до повара, расшифровывают сигнал.
Такой подход принес свои плоды. Большинству присутствующих в зале не страшны лёгкие ножевые ранения. А ведь мы рассмотрели только маленький кончик информации. Он таит в себе еще многое.
Из коллег, которые умеют играть на музыкальных инструментах, начальство сбило группу. Они не сопротивлялись, и отнеслись к этому с интузиазмом. В данный момент они с улыбками на лице бьют по струнам, жмут на клавиши, водят смычками. Отдельная история с духовыми инструментами - там рот занят, улыбаться физически не получится, но в глазах неприкрытое веселье.
Я одиноко стою рядом с дверью на веранду. Тут больше кислорода. Я понимаю начальство, устроившее такую отдушину для подчинённых. Тут с ума можно сойти - неполные две сотни человек в одном здании, при условии, что выходить нельзя. Им нужна это отдушина. Для меня это тяжкое бремя, но делать нечего, тихо тяну свою лямку.
Я отчасти благодарен этим людям. Меня винят во всем, что с ними случилось. Но несмотря ни на что - все они люди воспитанные. Они не грубят, не сплетничают, не закатывают скандалов и истерик. Они создали вокруг меня территорию отчуждения. Вежливо отвечают на вопросы, но не задают их. Только крайняя необходимость заставит их обратиться ко мне.
Они даже не подозревают, что создают для меня максимально комфортную обстановку. Пусть и дальше не подозревают - так всем удобнее.
Я решаю выйти на веранду. Тут народа нет. Только в самом темном уголке целуется одна парочка.
- «Идеально». - Я улыбаюсь про себя.
Я дышу полной грудью. Пять минут на свежем воздухе, десять в помещении с веселящимися людьми. Еще час такого барражирования и я отправлюсь в свою комнату, думать дальше над расшифровкой Сигнала.
Я дышу с закрытыми глазами. Голову пронзает чудовищная боль. Она начинается во лбу проходит всю голову, оставляя за собой горящий нестерпимый след. Следом за ней, меня накрывает тьма.
Тело падает на гранитные плиты веранды. Девушка, увлеченная губами своего кавалера, замечает это не правильное движение, краем глаза. Прерывает мужчину.
- Там кто-то упал.
- Что? Где?
- Около входа в главный зал.
- Сейчас посмотрю, ты только никуда не уходи.
- Хорошо. - Говорит тихо девушка. На её губах много обещающая улыбка. В её голосе слышится неприкрытое желание.
В этот вечер эти девушка с парнем уже не целовались - да и никто не целовался. Слишком много происшествий за вечер.
Рома - так зовут молодого человека только что оторвавшегося от губ своей девушки - идет к входу. Видит ноги лежащего человека в лакированных ботинках. Он искал упавшего человека, и не сразу обратил внимание на темные брызги на стене.
- «Момент настал». - Спокойная мысль приходит ему в голову. - «Сейчас и мне прилетит».
Рома поворачивается к забору, еле виднеющемуся за растительностью. Забор не освещен - там никогда не горит свет в темное время суток. Он ожидает пули, уже для себя.
Каждый из присутствующих в особняке подсознательно ждет этого момента - момента чистки. Люди, живущие в особняке, прекрасно понимают - информацию из Сигнала нельзя доверять человеку как токовому. Даже самого благородного и доброго, такие возможности развратят, и превратят в чудовище - если не сразу, то со временем, точно.
Начальство грамотно фильтрует информацию. Не смотря на все подсматривающие и подслушивающие устройства - наверх уходят жалкие крохи. Все остальное остаётся тут. На всякий случай. И вот этот самый случай настал.
Роман ждет пули. Он не прячется. Он не прыгает за каменную колонну пытаясь спастись. Он открыто, во весь рост смотрит в глаза смерти.
Ничего не происходит. Романа это удивляет.
- «Странно. Ну, значит, доложим начальству».
Он обходит труп, проходит в дверной проём. Глазами ищет Иллариона Геннадьевича. Роман именно его подчинённый. Находит. Начальник как раз закончил танец и направляется к своему столику. Роман идет туда же.
- Илларион Геннадьевич, можно вас на пару слов.
- Да Рома, конечно. Выйдем на веранду, чтоб нам не мешала музыка.
- Я вас как раз туда и хотел позвать.
Они выходят на веранду. Рома молча указывает рукой, на труп, лежащий на полу.
- Его убили. Меня нет.
- Тише, тише, спокойнее. - Иллариону Геннадьевичу не нравятся разговоры насчет будущей зачистки. Он пресекает все такие разговоры на корню. Наблюдателям не обязательно знать о настроениях, царящих в особняке.
- Сейчас во всем разберёмся. Найди простыню и накрой его. Потом закрой дверь на веранду. Я сейчас сделаю пару звонков. И никому ничего не говори, не стоит портить людям праздник.
Роман выполняет все указания начальника. Праздник был испорчен. Тело, лежащее на веранде, накрытое простынёй, было быстро обнаружено через окна. Музыка заглохла. Люди начали переговариваться. Танцевать и распивать слабоалкогольные напитки, ни у кого желания уже не осталось.
Быстро приехал начальник от охраны. Заглянул под простыню. Заметил отверстие от пули в стене. Уехал. Примерно через полчаса вернулся. Народ уже вывалил на веранду, смотрел в окна, некоторые стояли в парке - собрались все. Такое событие сложно было скрыть. Не смотря на полуночное время, веранда была прекрасно освещена. Кровавые брызги на стене сильно диссонировали с белыми стенами, как и черные лаковые ботинки накрытого снежно-белой простынёй трупа.
Начальник охраны берёт слово:
- Товарищи, это несчастный случай. Виновник уже арестован, и понесёт наказание. Просьба расходится.
Слова звучат в полной тишине. Все стоят молча. Погода безветренная. После того как «уполномоченный», перестаёт говорить, слышится очень знакомый голос. Все знают голос виновника. Голос человека по чьей вине они все сюда попали.
- Как же мне больно.
Начальник охран не понимает, откуда идет голос.
- Граждане кому-то плохо?
Начальник охраны смотрит на людей, пытаясь найти человека которому «поплохело». Никто из толпы не ищет страдальца. Они его уже нашли. Каждый присутствующий смотрит ему под ноги. В то место где лежит труп. Начальник охраны переводит взгляд на труп.
Из под простыни вылезает рука. Опирается об пол, помогает телу встать. Другая рука сдергивает простыню. Все замерли. Не слышно не звука, даже природа замерла и ждет продолжения.
На лбу трупа только свежий шрам от пробоя. Затылок цел, даже редкие волосы на месте. Труп берёт слово:
- У меня голова болит, дайте Аспирина что ли.
Илларион Геннадьевич реагирует первый, хватает старика под руку, помогает встать. Приговаривает:
- Тебе Аспирин не поможет, мы тебя в санчасть, там доктор посмотрит. Медик!
Алексея Ипполитовича отводят в санчасть. Все расходятся. На лицах жильцов особняка нет крайнего удивления. Безусловно, впечатление старик на них произвёл, но каждый из них знает, что несёт в себе Сигнал, и подсознательно понимает, к чему это может привести.
Крайнее удивление читается только на лице начальника охраны. Он покидает место происшествия самым последним. Он просто физически не может снять гримасу крайнего удивления со своего лица.
Он прибывает на пост. Одиноко стоящая избушка, неподалёку от особняка. Тут его вотчина, от сюда он отдаёт приказы, от сюда следит за ситуацией. Сразу начинает звонить вышестоящему начальству. Из сложившейся ситуации нужно делать выводы.
- «Слава богу, не мне делать выводы». - Думает начальник охраны после доклада.
Еще немного поразмышляв, он спускается в подвал - там тюремное помещение. Все камеры мусты, кроме одной. В одиночной камере сидит горе-убийца. Начальник охраны открывает дверь в камеру. Единственный заключенный вскакивает с нар и вытягивается по стойке смирно.
- Ну что, чихун, осознал всю глупость своей ошибки?
- Так точно!
- Я не знаю, видели твоё лицо или нет, но ты не при каких обстоятельствах не должен показываться на глаза объектам, в будущем.
- Так точно!
- Переходишь во внешнее кольцо, там продолжишь службу.
- Так точно! Позвольте исполнять?
- Беги.
Этот горе-убийца, не является родственником или знакомым начальника охраны. Он ему вообще никто. Просто в конторе есть такая традиция - своих, не бросать. И если можно жульничеством спасти будущее коллеге - его спасут, прикроют, умолчат. У начальника совесть чиста - ведь никто не умер.
Зачистка.
На дворе 1989 год. Скоро страна рухнет. Это понимают все, кто находится в данный момент в центре безопасности КГБ. В этой конторе перестроение на новые рельсы идет полным ходом.
Тут находится кабинет главного ответственного за секретные объекты. Он пустой. Секретарь, который постоянно заносит отчеты - заносит их в пустой кабинет. И забирает там же, уже подписанные конверты и написанные от руки указания и приказы. Секретарь давно перестал удивляться, что приказы всегда написаны разным почерком.
Вот и сейчас он принес отчет, к которому прилагается несколько видеокассет. Положил на стол. Просмотрел стол на предмет бумаг, которые нужно забрать. Ничего не нашел. Покинул кабинет.
Через полтора часа телефон на столе секретаря зазвонил. Телефон смолисто синей расцветки. Трубку он брать не стал - запрещено. Этот телефон всегда звонит один раз. Хозяин кабинета хочет, чтоб он зашел.
Секретарь заходит в кабинет. Видит одиноко лежащий на столе конверт. Берёт его. Отправитель не указан. Получатель - Жаркая Северная Принцесса. Выходит в приёмную. Не садится, по обыкновению, за стол - заходит в кухню, кладёт письмо в морозильное отделение холодильника. Делает себе чай, возвращается за стол.
Секретарь во второй день роботы перестал задавать себе вопросы - почему он делает те, или иные вещи. Наверное, он, поэтому семь лет работает секретарём человека, которого ни разу в жизни не видел.
Я не понял, как у меня получилось заснуть ночью. Слишком много плохих мыслей кружилось в голове. По жаркому шепоту Иллариона Геннадьевича я понял, что мне в голову попала пуля, прошла на вылет. Я жив - это неправильно. За мной нужно внимательно наблюдать.
- Да куда ж он от сюда денется? Тут идеальные условия для наблюдения за пациентом. - В голосе доктора слышится ирония, с легкими добавками горечи. - Долго ходить за ним не надо. Подняться на третий этаж...
- Да понял я, всё хватит. Короче говоря, - я могу на вас надеяться?
- Безусловно.
Илларион Геннадьевич ушел. Доктор подошел к моей кровати.
- Пациент вы меня слышите?
- Да.
- Со слухом значит все нормально. Видите?
- Да.
- Отлично. Я вас сейчас иголочкой буду тыкать, вы говорите, когда больно.
- Больно. Больно. Чувствую, и тут тоже.
Доктор начал с ног. Постепенно поднимался. Затем я почувствовал укол, в месте, где ни за какие коврижки не хотел чувствовать никаких уколов.
- Нет, не надо. Какова? Зачем туда? Давайте я сам рукой потрогаю и вам скажу.
- Без проблем. Дело интимное. Понимаю.
Этот «Менгиле», тоже на меня злится. Других поводов тыкать мне в причинное место иголкой, я не вижу. Хотя, люди разные бывают.
После экзекуции, доктор сделал мне пару уколов, приговаривая:
- Лекарств от вашей проблемы у меня нет, поэтому вот вам ядрёный коктейль витаминов.
Я почувствовал укол в руку. Затем он мне еще что-то вколол, не забывая бормотать под нос.
- И Аспирин, кто его знает - может, поможет? Признаться, с такими проблемами ко мне еще не обращались.
Простота его общения никак не вязалась с тем, что он буквально всего меня исколол, всего пять минут назад.
- Доктор как вас зовут?
- Максим Азарович.
- Я Алексей Ипполитович. Очень приятно.
- Взаимно. Я о вас наслышан.
Грустная улыбка на его лице, громче всех слов говорит, что он слышал и как к этому относится.
- Максим Азарович, можно вас попросить отвести меня в столовую?
- Проголодались?
- Быка бы съел.
- Поход в столовую, это лишнее. Да и время позднее. Вам всё принесут. Я распоряжусь. Вы не против, если я понаблюдаю за вашим приёмом пищи? В научных интересах.
- Мне не нравится, когда за мной наблюдают. Но я буду не прочь, если вы ко мне присоединитесь.
- Вот и договорились. Рацион выберу я.
Через полчаса принесли поесть. Я накинулся на еду как голодавший несколько месяцев. Принесли два подноса. Один мой. Барские порции - овощи, мясо, каша. Второй Максима Азаровича - самостоятельно сделанный бутерброд и стакан крепкого чая.
Я быстро справился со своей порцией. Вопросительно посмотрел на доктора - тот кивнул. Вышел. Быстро вернулся с новым подносом - он тоже просуществовал не долго. За вторым пошел третий, затем четвёртый. Пятый поднос я уже смаковал - кушал никуда не торопясь. Завязалась даже беседа с доктором. Разговаривали на отвлеченные темы. Проговорили мы не долго.
- Так все, давайте завязывать, крепкий сон, многие проблемы решает. Спокойной ночи Алексей Ипполитович.
- Спокойной ночи Максим Азарович.
После ухода доктора, меня начинают грызть скверные мысли.
Видео-наблюдение тут есть. Все, что случилось уже пошло по инстанции на самый верх. Боюсь, я приблизил зачистку. В течение следующей недели это случится. Надеюсь, не только я это понимаю.
Сон не приходил. В голове рождался план дальнейших действий. Я понимаю, что без него спокойно заснуть не получится.
Весь материал о Сигнале у меня в голове. Я понимаю, что с ним еще работать и работать. Я все время думаю о нём. Все время его расшифровываю. На бумаги смотрю из чистого любопытства, и для видеокамер. Вся работа происходит в голове - я стараюсь это не показывать.
Разница между мозгом человека и самой умной обезьяны составляет один процент. Разница между человеческим мозгом и моим такая же - один процент. Звучит несерьёзно. На самом деле это пропасть в развитии.