— Маме сделали серьезную операцию в прошлом году, и она пока не оправилась. — Патриция проглотила подступившие к горлу слезы. Что это на нее нашло?
Да, болезнь изменила мать, из жизнерадостной счастливой женщины она превратилась в законченную пессимистку. Но как бы ни было им порой тяжело, никто из семьи никому ничего не рассказывал, охраняя не только покой матери, но и отца от любопытных и сочувствующих знакомых.
Обычно Патриция ни с кем не обсуждала состояние матери. Для нее это было почти так же невозможно, как… как расхаживать нагишом по улицам родного города. И сейчас возникло ощущение, что она нарушила некое неписаное священное правило — предала мать. Ну зачем она сболтнула об операции!
— Нам пора. — Девушка решительно встала и взяла Одри на руки. — Скоро вернется Николас. Если нас не будет дома, он станет волноваться.
— Надеюсь увидеть вас в воскресенье.
Вивьен проводила их до двери. Патриция испытала шок, когда пожилая женщина положила ей руку на локоть.
— Постарайтесь, чтобы ваша естественная забота о матери не превращалась в постоянный страх за нее. Это очень тяжело и никому не поможет. Я уверена, сестра немедленно сообщит вам, если что-то произойдет. Понимаю, мне легко говорить, — добавила она виновато, — но ведь мне когда-то было столько же лет, сколько вам сейчас, и я помню, что значит переживать за того, кого любишь… — Опустив взгляд на Одри, она добавила, явно думая о чем-то своем: — Дети так уязвимы…
— Наверное, вы правы, — ответила Патриция. — Они ведь не отвечают за взрослых, а полностью зависят от них. Защита… еда… любовь!
К тому времени как они вернулись домой, у Патриции жутко разболелась голова. Сегодня у нее был свободный вечер, и она решила съездить в «Хилтон», проверить, нет ли для нее сообщений, и позвонить сестре. Несмотря на заверения Вивьен, она не могла себе позволить звонить домой от Сильвии, да там и не поговоришь свободно.
Портье в отеле помнил ее и приветствовал теплой улыбкой. Посланий не было, и девушка обрадовалась этому. К счастью, вестибюль был почти пустой, и она подошла к телефону-автомату.
Барбара ответила так быстро, как будто сидела у телефона и ждала звонка. Продиктовав ей номер, Патриция стала ждать, пока сестра перезвонит, рассеянно осматривая вестибюль. Вдруг она замерла, заметив в противоположном конце Нолана. Тот стоял у входа в ресторан и с кем-то разговаривал. Слава Богу, он ее не заметил, а когда зазвонил телефон, Патриция отвернулась и сняла трубку, помолившись в душе, чтобы он так ее и не увидел.
Услышав о предстоящем в воскресенье событии, Барбара возбужденно заявила, что это просто замечательно, что это наконец именно тот подходящий момент, когда Патриция должна встать и произнести заранее отрепетированную речь. Настало время возмездия!
— Возможно, — спокойно ответила Патриция, — но послушай, все не так просто…
— Никаких «но»! — безжалостно прервала сестру Барбара, но потом голос ее смягчился: — Я люблю тебя, Патти.
Так Патрицию называли родные только в детстве. Глаза ее наполнились слезами, хотелось плакать и смеяться одновременно.
— Я тоже очень тебя люблю, — хрипловато ответила она и чмокнула в трубку, изображая поцелуй. — Ох, как мне тебя не хватает! — прошептала Патриция, кладя трубку.
— Джонни, Родни, а теперь объяснение в любви по телефону, — протянул знакомый насмешливый голос у нее за спиной. — Вы не скупитесь!
Не веря своим ушам, Патриция яростно выпалила:
— Вы подслушивали! Конечно, чего же еще от вас ожидать! К вашему сведению, это человек, который очень много для меня значит!
— Вот как, — процедил Нолан сквозь зубы. — Вы меня удивляете. После нашего поцелуя я бы не поверил, что у вас есть некто особенный.
Патриция покраснела и прошипела:
— Ваш особенный — насильственный — поцелуй не произвел на меня никакого впечатления! Имейте это в виду.
Развернувшись, она выскочила на улицу, вдыхая прохладный вечерний воздух, довольная, что Нолан остался в отеле. Однако, как выяснилось, он последовал за ней и теперь стоял рядом.
— Уйдите, перестаньте меня преследовать!
— Я не преследую вас, — возразил Нолан, — и я не целовал вас насильно!
— Вот как! — воскликнула Патриция, вспыхнув. Входившие и выходившие из отеля люди с улыбками посматривали на них. Она инстинктивно отошла в тень. — Разве не вы схватили меня и… Вы же просто напали на меня! — Внутренний голос нашептывал, что она пользуется опасными словами, но девушка уже не обращала на него внимания.
— Напал на вас?! Да ничего подобного! Да, я вас поцеловал. Но ведь вы так отреагировали…
— Это была ошибка… я просто думала о другом, — защищалась Патриция. — Это случайность.
— Неужели?
— Конечно! — Но Патриция сама услышала, что в голосе не было решимости. Она посмотрела за спину Нолана, так хотелось убежать от него, не дать причинить ей боль. — Слушайте, мне надо идти, последний автобус в Лонгрич уходит в десять, и я должна…
— Последний автобус? — Патриция увидела, как он нахмурился. — Но ведь Сильвия наверняка предложила вам машину?
— Да, — уже спокойнее подтвердила Патриция. — Но я поехала в Чарлвилл по личному делу, а Сильвии сегодня машина была нужна, нечестно было бы ее отбирать.
— Как это глупо и неосторожно, — отругал ее Нолан. — Женщина не должна рисковать и пользоваться общественным транспортом так поздно! Я отвезу вас.
Патриция попыталась возразить, но он не стал даже слушать: просто сообщил, что как адвокат слишком часто сталкивался с жертвами разного рода насилия, которому подвергались молодые женщины, в одиночку путешествовавшие поздним вечером.
— Но во мне сто восемьдесят росту, и меня никак не назовешь хрупкой!
— Вы женщина, — твердо стоял на своем Нолан. — Рост тут ни при чем. Наверное, с вашей точки зрения… то есть я хочу сказать, что когда женщина выше привычного роста, она сразу занимает оборонительную позицию…
— И что же? — разозлилась Патриция. — Она отпугивает мужчин, да? Вас — может быть, но уверяю…
Они уже вышли на площадь, и Нолан взял ее под локоть.
— Вот моя машина. — Он не выпускал ее руку. — Не знаю, в чем вы хотели меня уверить, но я скажу вот что. Действительно, женщина вашего роста может, по-видимому, и отпугнуть кого-то. Однако при моем росте одна мысль о том… — он приостановился, слегка запнувшись, — что придется заниматься любовью с женщиной-недомерком, приводит меня в ужас. В то время как может появиться женщина, чье тело будет под стать моему…
Патриция опять покраснела.
— А Джонни говорил мне, что вы предпочитаете маленьких глупых блондинок, — растерянно пролепетала она.
— Джонни впал в ту же ошибку, что и многие до него, — сухо произнес Нолан. — Это маленькие глупые блондинки предпочитают меня, а не я их.
У него был большой просторный «БМВ», с облегчением увидела Патриция. Крохотная машинка Сильвии заставляла рослую англичанку сгибаться за рулем, и после каждой поездки у нее болела спина. Нолан отпустил руку девушки, открыл дверцу и отключил сигнализацию.
— Я ведь адвокат, и все просчитываю заранее. Думаю, было бы неправильно выбрать партнершу, с которой неловко заниматься… чувственными удовольствиями.
Патриция кинула на него недоумевающий взгляд. Тогда Нолан шагнул к ней, обнял и прижал к себе, бедро к бедру, крепко обняв за талию. Патриция набрала в грудь воздуху, собираясь яростно протестовать… и умолкла, поняв вдруг, что имел в виду Нолан.
— Вот видишь, — прошептал он, обнимая ее еще крепче. — Если бы я тебя сейчас поцеловал, то не только наши губы оказались бы в контакте.
Патриция задрожала — от гнева? Или от чего-то другого? Неужели ее тело реагирует на этот призыв?
— Если это шутка… — Она попыталась отступить.
— Это не шутка, — мрачно отозвался Нолан. — Вовсе не шутка. — Голос его смягчился, он склонился к ней, руки скользнули вниз, крепче прижимая ее тело…
Патриция затаила дыхание, ощутив его так близко. Все в ней отозвалось на ласку, внутри непроизвольно возникли эмоции и какие-то непонятные ей самой ощущения.
Ей и раньше случалось испытывать физическое влечение к мужчине, и она отлично знала, каким всеохватывающим оно может быть. Но сейчас… По силе и напряжению не с чем было сравнить охватившее ее чувство. Она была словно околдована. И дело не только в сексуальном притяжении, не только в том, что возбуждение Нолана передалось и ей. Вокруг них будто заискрился воздух, переполненный желанием, примитивной потребностью друг в друге. Ей захотелось протянуть руку, коснуться его волос, губ, узнать, каков он на вкус.
Но ведь все эти эмоции, неважно, насколько сильными они были сейчас, поддавались анализу и объяснению. Нужно найти причину — и покончить с этим. Однако ей никак не удавалось отыскать эту самую причину. Сейчас Патриция всем своим существом чувствовала только восхитительное единение, чувствовала, что им надо быть вместе. Сейчас казалось, что она нашла свое зачарованное место, свое убежище, своего принца. Каким-то непостижимым образом Нолан сумел затронуть глубины ее естества, она вдруг поверила, что именно ему суждено изменить ее жизнь.
Патриция всегда считала, что, если однажды полюбит, то навсегда. Она очень надеялась, что любовь будет взаимной, что вместе с любимым они сумеют создать семью, потом появятся дети. Но ей никогда не приходило в голову, что это может случиться вот так, неожиданно. Секунда, одно биение сердца — и она поняла: вот он. И теперь ее любовь уже ничем не уничтожить.
— О, Нолан… — выдохнула она.
Он прильнул к ее губам, стал гладить волосы, потом осторожно провел пальцем по щеке. Патриции казалось, что нет ничего более естественного, чем сразу же откликнуться на ласку всей душой, всем телом. И она обняла его, тихо застонав. Должно быть, даже их губы созданы так, чтобы легко слиться в поцелуе, как в тумане подумала девушка. Она наслаждалась моментом, чуть не мурлыкая от удовольствия, только хотелось прижаться к нему еще сильнее.
— Нолан… — протестующе прошептала Патриция, когда он оторвался от ее губ. Она неохотно открыла глаза, зрачки у нее расширились от страсти. Как в бреду, она прижала к себе его руку, скользнувшую от лица к груди… и вдруг все вспомнила. — Нет!
— Нет?! — напряженно выдохнул Нолан, отступая на шаг.
Вид у него был почти такой же потрясенный, как и у нее. Но ведь он не мог испытывать те же чувства, что испытала к нему она! Потрясение от нахлынувших так неожиданно для нее самой эмоций, желание настолько сильное, что у нее перехватило дыхание и задрожали колени, и в то же время страх перед этим человеком, потребность защититься, доказать себе, что такого не может быть! В лучшем случае она должна относиться к нему настороженно, в худшем — как к злейшему врагу.
Да, пожалуй, она ошиблась в отношении испытываемых им чувств. Патриции стало больно при виде крепко сжавшихся губ, туг же ставших холодными глаз. Как она могла поддаться наваждению!
— Не надо было этого делать, — дрожащим голосом сказала Патриция.
— Почему же? — насмешливо спросил Нолан. — Потому что человеку, которому ты только что признавалась в любви, кем бы он там ни был, это не понравится?
Патриция с минуту молча смотрела на него, потом отвернулась и обронила:
— Это не он, а она. Я разговаривала с Барбарой, моей сестрой. Мы — близнецы. — Слезы подступили так близко, что Патриция испугалась: не хватало только расплакаться у него на глазах.
Она зашагала прочь.
— Ну и куда же ты теперь направилась? — Нолан загородил ей путь.
— На автобус.
— Но ведь я уже сказал, что отвезу тебя.
Патриция подумала: а что, если оттолкнуть его и уйти? Но, встретившись с ним взглядом, поняла, что лучше этого не делать. Очень странно было ощущать себя беспомощной, женственной, такой слабой рядом с ним. Какое незнакомое и приятное чувство. В жизни приходилось не раз сталкиваться с мужчинами, которые подшучивали над ее ростом. Почему-то считалось само собой разумеющимся, что благодаря такому росту она физически сильнее чуть ли не любого мужчины. Но сейчас, если она попытается одолеть Нолана, то наверняка проиграет. У него-то не было никаких предрассудков. Молча повернувшись, Патриция шагнула к машине.
— Значит, у тебя есть сестра-близнец, — промолвил Нолан, трогая машину с места. — А кто еще?
— С чего это вдруг ты заинтересовался моей семьей? — спросила Патриция.
— Все еще пытаюсь понять, почему тебя так интересует моя семья, — бархатным голосом отозвался Нолан.
Патриция прикусила губу. Да, опять она по собственной глупости угодила в ловушку.
— Еще у меня есть брат. Родители тоже живы. Они единственные дети в своих семьях, но у дедушек и бабушек была большая родня, так что у нас полно двоюродных бабушек и дедушек и всяких кузенов.
— Близнецы обычно очень близки, — заметил Нолан. — А вы с сестрой как?
— Да, — кратко отвечала Патриция.
— Ты по ней скучаешь?
— Да.
— Она не могла с тобой приехать?
— Нет. — Патриция старалась дать понять, что не желает отвечать, но Нолан невозмутимо продолжал расспрашивать:
— Почему?
— У нее есть другие обязанности. — Патриция отвернулась, глядя в окно. Она вовсе не собиралась обсуждать с ним ни свою сестру, ни своих родственников. Если честно, то сейчас вообще не хотелось разговаривать.
— Другие обязанности? Что это значит? Она замужем, у нее есть дети?
— Нет. Если уж тебе так все надо знать, она заканчивает диссертацию, вот почему…
— Вот почему — что? — вкрадчиво спросил Нолан.
— Вот почему мне пришлось ехать одной. — Голос Патриции дрогнул — она же чуть не выдала себя.
— Пришлось, — проницательно заметил Нолан. — Но ведь ты наверняка могла бы отложить поездку. Или тебя кто-нибудь выгонял из дома?
— Конечно нет. И конечно, могла бы отложить. Но мне хотелось поехать сейчас. Тем более что потом у меня не будет времени.
— Без сестры-близнеца, хотя вы так близки. Что же ты тут делаешь, прекрасная Патриция, и почему суешь нос с дела моего семейства?
Патриция резко втянула в себя воздух.
— Сколько можно спрашивать об одном и том же? И на что, собственно, ты намекаешь? — возмутилась она. — Я здесь, в Лонгриче, потому что сейчас работаю у Сильвии, а что до моего интереса…
— Да, да, продолжай! — подбодрил ее Нолан, даже немного уменьшив скорость.
— Просто заинтересовалась, вот и все, — не смогла придумать ничего более убедительного Патриция, слегка пожав плечами. — Я ведь не нарушаю никакой закон?
К ее облегчению, они уже почти доехали до Лонгрича. Еще десять минут — и она будет в доме Сильвии.
— Это зависит… — Нолан свернул в нужном направлении, — от того, что на самом деле ты тут делаешь. Я уверен, Патриция, чувствую это всей кожей — ты лжешь. Интуиция меня еще никогда не подводила. — Остановив машину, он повернулся и посмотрел ей прямо в лицо. — Я пока не знаю, что ты скрываешь, но обещаю: обязательно докопаюсь до истины.
Выбравшись из «БМВ», Патриция резко захлопнула за собой дверцу.
— Это была машина Нолана? — спросила Сильвия, когда девушка вошла в дом.
— Да, я наткнулась на него в Чарлвилле, и он привез меня сюда, — ответила Патриция.
— Так почему же он не зашел? — Посмотрев на ее лицо, Сильвия мягко спросила: — Ох, неужели вы опять поссорились? Господи, ну чего вы не можете поделить! Что за несносные характеры!
Патриция с ужасом ощутила, как глаза наполняются слезами. Девица ростом сто восемьдесят — и плачет! Да еще при людях.
— Пат, не волнуйся так, пожалуйста. — Сильвия ласково обняла ее. — Уверена, вы скоро помиритесь. Нолан очень хороший и добрый человек.
— Я вовсе не хочу с ним мириться, — выпалила Патриция. — Я его ненавижу!
— Господи, здорово же вы поругались! — посочувствовала Сильвия.
— Вот так-то лучше, вымести свою досаду на чертополохе, — прозвучал веселый голос Вивьен за спиной Патриции.
Пока Одри мирно спала в коляске, девушка яростно выдергивала сорняки в саду Сильвии. Лицо ее раскраснелось, а руки были перепачканы землей. Она не слышала, как подошла пожилая женщина, и теперь обернулась к ней, раскрыв рот от изумления.