— Мистер Скалли тоже так думает, — вставил отец.
— Да, с Блэйлоками лучше не связываться, — заметил мистер Доллар. Включив машинку для стрижки волос, он принялся подправлять отцу виски. — Это не первый человек, которого они убили.
— Откуда вы знаете?
— Сим Сирс обычно берет виски у младшего из братьев, у Донни. И… э-э-э… — Мистер Доллар покосился на меня. — Так, того и гляди, и до школы дойдет?
— Нет, все в порядке, — отозвался отец. — Говорите.
— Это мне Сим сказал: похоже, за них взялись всерьез. Донни Блэйлок давно снабжает Сима самогонкой. Так вот, однажды Сим с Донни напились в лесу до чертиков — в ту ночь, когда упал метеорит, — и Донни много всякого наболтал Симу.
— Наболтал? — насторожился отец. — Что он ему наболтал?
— Донни хвалился, что однажды убил человека, — ответил мистер Доллар. — Он не сказал ему, когда, кого и за что. Просто взял да и ляпнул, что убил человека и очень этим доволен.
— Ну а Джей-Ти знает?
— Ничего шериф не знает. Наверняка и не слыхал об этом. Я тоже не собираюсь ему ничего рассказывать — просто не хочу, чтобы Джея-Ти пристукнули, как котенка. Ты, Том, сам когда-нибудь видел Блэйлока Большое Дуло?
— Нет.
— Большое Дуло здоровый, как лось, и злой, как дьявол. Если я расскажу Джею-Ти то, что наболтал мне Сим, шерифу придется отправиться в лес, чтобы разыскать Блэйлоков. И если ему удастся найти их гнездо, в чем я сильно сомневаюсь, то эти безжалостные ублюдки подвесят его за пятки и перережут ему горло, словно… — Мистер Доллар снова оглянулся на меня. Я сидел, уткнувшись в комикс о Человеке-Ястребе, а на самом деле весь обратился в слух. — Сдается мне, что тогда нашему шерифу придет конец, — закончил мистер Доллар.
— Почему Блэйлоки чувствуют себя хозяевами всего нашего округа и творят, что хотят? — воскликнул отец. — Если они убили человека, то должны понести за это наказание!
— Точно, когда-нибудь они заплатят за это, — кивнул мистер Доллар, снова взяв в руки ножницы. — Кстати говоря, Большое Дуло как-то раз заглядывал к нам. Точно, это было в прошлом ноябре. Он тогда привез пару ботинок, чтобы поставить на них новые подметки. Помнишь, как он заявился, Джазист?
— Само собой. Хорошие у него ботинки, дорогие. Я здорово перетрусил, пока с ними работал, — боялся поцарапать кожу.
— Знаешь, что сказал Блэйлок, когда расплачивался за свои ботинки? — спросил мистер Доллар моего отца. — Он сказал, что эти ботинки у него давильные: если он на кого этим башмаком наступит — тот больше не поднимется. Не стоит, мол, попадаться ему на дороге и вмешиваться в его дела. Поэтому дураков нет: никто за этими Блэйлоками в лес не пойдет, кому захочется рисковать своей шкурой?
— Думаю, это самое и случилось с парнем, что теперь лежит на дне озера Саксон, — подал голос Джазист. — Сунул нос в бизнес Блэйлоков и получил свое.
Джазист сказал «биднес».
— Лично мне нет дела до того, что они гонят самогон и торгуют им со своего грузовичка, — продолжал, мистер Доллар. — Мне от этого нет никакого вреда. Плевать мне на то, что они контролируют тотализатор на автомобильных гонках, потому что я никогда не играл на деньги. Меня не волнует, что они вытворяют с девками из заведения Грейс Стаффорд, потому что я семейный человек.
— Стойте-стойте, — вдруг насторожился отец. — Что вы там говорили по поводу Грейс Стаффорд?
— А то, что в своем борделе она не хозяйка. Она там вроде управляющей, ничего больше. На самом деле настоящие хозяева этого злачного местечка — Блэйлоки. Все там принадлежит им вплоть до последней папильотки.
Отец тихо хмыкнул:
— Я об этом ничего не знал.
— Да уж откуда тебе знать! — Мистер Доллар намазал немного пены на затылок и шею отца и приготовил опасную бритву, чтобы сбрить остатки волос. — Все в точности так: Блэйлоки загребают там большие деньги. Парни с авиабазы там все время торчат — они на них уже, наверно, состояние сколотили.
Твердой рукой мистер Доллар принялся брить шею моего отца.
— Думаю, что Блэйлоки не по зубам Джею-Ти, слишком уж твердый орешек. Для того чтобы упрятать их в тюрьму, нужен кто-нибудь вроде Эдгара Гувера.
— Уайатт Эрп с ними бы разобрался, — вдруг подал голос мистер Каткоут. — Если бы был еще жив, само собой.
— Судя по твоим рассказам, Оуэн, Эрп был мастак по этой части. — Мистер Доллар снова взглянул на меня, очевидно уже заметив, что я держу ушки на макушке, потом снова повернулся к старику Каткоуту. — Послушай, Оуэн! Сдается мне, Кори еще не слыхал о том, что случилась между тобой и Уайаттом Эрпом. — И мистер Доллар заговорщически мне подмигнул. — Может, расскажешь ему эту знаменитую историю?
Несколько секунд мистер Каткоут сидел молча, внимательно разглядывая доску с шашками. Хотя был его ход, ни одной шашки он так и не передвинул.
— Нет уж, — наконец подал он голос. — Что было, то быльем поросло, не стоит ворошить прошлое.
— Да что ты, Оуэн! Расскажи парнишке. Тебе же, небось, хочется услышать эту историю, верно, Кори?
Прежде чем я успел ответить «да» или «нет», мистер Доллар уже продолжал:
— Видишь, Кат? Он до смерти хочет услышать!
— Давно это было, — тихо отозвался мистер Каткоут.
— В тысяча восемьсот восемьдесят первом, точно? Двадцать шестого октября в Тумстоуне, штат Аризона. Ты был тогда девятилетним пацаном, верно, Кат?
— Все так и было, — кивнул Каткоут. — Мне было всего девять лет.
— Вот и расскажи мальчишке, что ты натворил в тот день.
Мистер Каткоут продолжал рассматривать шашки на доске.
— Давай, Оуэн, — толкнул его в бок локтем Джазист. — Не томи душу.
— В этот день, двадцать шестого октября, я убил человека, — наконец проговорил мистер Каткоут. — И спас жизнь Уайатту Эрпу в О. К. Коррал.
— Понял, Кори? — снова подмигнул мне мистер Доллар. — Могу поспорить, ты и не знал, что сидишь здесь с настоящим стрелком с Дикого Запада, точно не знал.
По тому, как мистер Доллар сказал все это, я понял, что сам он нисколько не верит в свои слова и что рассказ мистера Каткоута ему нужен только для того, чтобы в очередной раз над ним посмеяться.
Конечно, я много раз слышал рассказы про О. К. Коррал. Не только я, любой мальчишка, который питает хоть малейший интерес к ковбоям и временам Дикого Запада, слышал историю о том, как братья Эрп — Уайатт, Вирджил и Морган — вместе с шулером Доком Холлидеем сошлись на пыльной улице Тумстоуна лицом к лицу с налетчиками из банды Клэнтонов и Маклоуэри.
— Так это взаправду было, мистер Каткоут? — спросил я.
— Да, сынок, все так и было, — ответил старик. — Мне в тот день здорово повезло. Я был малолеткой и ничего не смыслил ни в оружии, ни в стрельбе. Едва ногу себе не отстрелил.
— Расскажи ему, как ты спас жизнь Уайатту, — настойчиво повторил мистер Доллар, стирая горячим полотенцем остатки пены с шеи моего отца.
Мистер Каткоут нахмурился. Я понял, что он либо не любит вспоминать те времена, либо воспоминания вообще даются ему с трудом. Девяностолетнему старику нужно отпереть немало замков в своей памяти, чтобы вспомнить тот день, когда ему было всего-навсего девять. Но, полагаю, этот конкретный день вспомнить стоило.
— На улице в тот день никого не было, — начал свой рассказ мистер Каткоут. — Все сидели по домам, потому что было известно, что Эрпы, Док Холлидей, Маклоуэри и Клэнтоны обязательно устроят кровопролитие, — между ними давно назревала стычка. Но я специально выбрался посмотреть и сидел, спрятавшись за домом. Дурачок я был, что с меня взять.
Отодвинув стул от доски с шашками, он сидел, сплетя длинные пальцы, ветерок от вентилятора слегка шевелил его волосы.
— Я слышал крики и выстрелы, слышал, как пули входят в человеческую плоть. Этот звук я не забуду никогда, даже если проживу еще сто лет.
Мистер Каткоут, прищурившись, смотрел на меня, но я был уверен, что перед его взглядом проносилось прошлое, где с земли в кровавых пятнах поднимается пыль и тени людей наводят друг на друга свои шестизарядные револьверы.
— Пальба стояла оглушительная, — продолжал он. — Раздался визг пули, пробившей стену хижины рядом с моей головой. Я упал ничком на землю и лежал ни жив ни мертв. Вскоре мимо прошел, шатаясь, какой-то мужчина и упал на колени. Это был Билли Клэнтон. Он был ранен, но револьвер все еще был у него в руке. Он внимательно посмотрел на меня, потом закашлялся, у него пошла кровь горлом и из носа, и он упал лицом вниз рядом со мной.
— Вот это да! — охнул я, чувствуя, как холодеют от ужаса мои руки.
— Но это еще не все, Кори! — снова подал голос мистер Доллар. — Расскажи ему дальше, Кат!
— Вдруг на меня упала чья-то тень, — проговорил мистер Каткоут хриплым голосом. — Я поднял голову и увидел Уайатта Эрпа. Его лицо было покрыто пылью, он показался мне огромным, не меньше десяти футов ростом. «Беги домой, паренек», — сказал он мне. Я и сейчас слышу его голос так же отчетливо, как свой. Но я так испугался, что ноги меня не слушались, а Уайатт направился к другому концу сарая. Перестрелка закончилась. Клэнтоны и Маклоуэри лежали на земле нашпигованные свинцом. А потом случилось это самое.
— Что случилось? — прошептал я, когда мистер Каткоут остановился, чтобы отдышаться.
— Оказалось, один из подручных Клэнтона спрятался в пустой дождевой бочке. Высунувшись оттуда, он направил револьвер в спину Уайатту. Раньше я никогда не видел этого парня. Он стоял совсем рядом со мной, так же близко, как сейчас сидишь ты. Он прицелился в Уайатта, и я услышал, как щелкнул курок.
— Сейчас начнется самое интересное, — подал голос мистер Доллар. — Так что было дальше, Оуэн?
— Дальше… я поднял револьвер Билли Клэнтона, тяжелый, как пушка, вся его рукоятка была перепачкана кровью.
Мистер Каткоут замолчал, прикрыв глаза. Потом заговорил снова:
— Я хотел окликнуть Уайатта, но было уже поздно. Ни на что не оставалось времени, кроме того, что сделал я. Я решил выстрелить в воздух, чтобы испугать этого парня и заодно привлечь внимание мистера Эрпа. Но не успел я как следует взяться за рукоятку пистолета, как прогрохотал выстрел: «бу-у-ум».
Глаза мистера Каткоута при этом воспоминании открылись.
— Отдачей меня сбило с ног и едва не вывернуло плечо. Я слышал, как пуля отскочила рикошетом от камня в каких-то шести дюймах от моей правой ноги. До этого пуля пробила парню правую руку насквозь, так что его револьвер выпал, и размозжила кисть, даже кости показались. Кровь хлынула фонтаном. Он буквально истек кровью и умер, а я стоял над ним и твердил без конца: «Извините, извините, извините». Я не собирался его убивать, просто хотел спасти от смерти мистера Эрпа.
Мистер Каткоут тихо и глубоко вздохнул, словно тихий ветерок подул, поднимая пыль над могилами кладбища на Бут-Хилл.
— Я стоял над убитым с револьвером Билли Клэнтона в руке. Потом ко мне подошел Док Холлидэй, забрал у меня револьвер, достал из кармана четвертак и сказал: «Пойди и купи себе леденец, парень, ты его заслужил». Так я получил свое прозвище.
— Прозвище? — переспросил я. — Какое прозвище?
— Кат Леденец, — ответил мистер Каткоут. — На следующий день мистер Эрп пришел к нам домой на обед. Мой отец был простым фермером. Мы были небогаты, но постарались не ударить лицом в грязь и угостили его на славу. После обеда он подарил мне револьвер Билли Клэнтона вместе с кобурой. Так он отблагодарил меня за то, что я спас ему жизнь.
Мистер Каткоут покачал головой.
— Надо было сразу выбросить этот проклятый револьвер в колодец, как советовала моя мама.
— Почему?
— А потому. — Мистеру Каткоуту не сиделось на месте: он был слишком взволнован собственным рассказом. — Потому что мне это слишком понравилось, вот почему! Я стал учиться пользоваться револьвером. Я любил его запах, его тяжесть в руке, мне нравилось, каким он становится теплым после стрельбы, а главное — то, как бутылки, по которым я палил, в одно мгновение разлетались на куски. Вот в чем загвоздка.
Мистер Каткоут поморщился, словно от оскомины.
— Потом я стал стрелять по птицам, сбивал их прямо на лету и гордился этим, считал, что становлюсь крутым парнем, настоящим артистом. А потом меня стала мучить мысль, сумею ли я выстрелить быстрее другого парня, с таким же револьвером, как у меня. Я продолжал практиковаться в стрельбе. Как только мне исполнилось шестнадцать, я сел в дилижанс и отправился в Юму, где убил известного стрелка по имени Эдвард Бонтил. Это стало моим первым шагом на пути в преисподнюю.
— В свое время старина Оуэн пользовался большой известностью, — заметил мистер Доллар, сдувая остатки волос с плеч моего отца. — Прошу прощения, я говорю о Кате Леденце, само собой. Скольких парней ты отправил на встречу с Создателем, Оуэн?
Мистер Доллар снова взглянул на меня и подмигнул.
— Я убил четырнадцать человек, — проговорил мистер Каткоут. В его голосе не было гордости за совершенное. Он не сводил глаз с красных и черных квадратиков шашечной доски. — Самому молодому из них было девятнадцать, старшему — сорок два. Возможно, некоторые из них и заслуживали смерти, хотя, наверно, не мне об этом судить. Я убил их всех в честной схватке лицом к лицу. Но все дело в том, что я намеренно искал повода убить их. Я хотел создать себе имя, прославиться. И в тот день, когда меня подстрелил более молодой и быстрый стрелок, я решил, что мое время вышло и со стрельбой покончено.
— Вас ранили? — удивился я. — И куда вам попала пуля?
— В левый бок. Но я оказался более метким: попал тому парню прямо в лоб и вышиб мозги. Но мои веселые денечки закончились, я отправился на восток и поселился здесь. Вот и вся история.
— Но твои револьвер и кобура по-прежнему с тобой, так ведь, Леденец? — спросил мистер Доллар.
Мистер Каткоут ничего не ответил. Он сидел неподвижно, и я подумал даже, что он заснул, хотя его глаза под тяжелыми веками были открыты. Потом он резко поднялся с места и на плохо гнущихся ногах прошел туда, где стоял мистер Доллар. Он остановился прямо перед парикмахером, и я увидел Каткоута в зеркале: вид у него был мрачный, а сжатые в полоску губы почти исчезли, отчего его лицо стало напоминать череп, туго обтянутый коричневой кожей. Губы мистера Каткоута растянулись в улыбке, в которой не было и тени веселья. Усмешка была пугающей, и я заметил, как мистер Доллар отпрянул, увидев перед собой это лицо.
— Перри, — проговорил мистер Каткоут. — Я знаю, что ты считаешь меня старым, выжившим из ума дурнем, что ты смеешься у меня за спиной, когда думаешь, что я этого не вижу. Но ты забываешь о том, Перри, что, если б у меня не было глаз на затылке, я не дожил бы до старости.
— Э-э-э… хм… ну что ты, Оуэн! — пробормотал мистер Доллар. — Зря ты так горячишься. Я и не думал смеяться над тобой, честно.
— Тогда ты либо лжешь, либо пытаешься назвать лжецом меня, — отозвался старик, и что-то, прозвучавшее в его спокойном голосе, заставило меня похолодеть от страха.
— Извини, если тебе показалось…
— Да, и кобура, и револьвер по-прежнему со мной, — прервал его мистер Каткоут. — Я сохранил их на память о прошлых временах. Теперь послушай меня, Перри.
Мистер Каткоут наклонился ближе. Парикмахер попытался улыбнуться, но его губы лишь сложились в жалкую гримасу.
— Можешь звать меня Оуэном или мистером Каткоутом. Можешь обращаться ко мне просто «эй, ты» или «ты, старик». Но никогда, понял, никогда не смей называть меня так, как меня звали, когда я был стрелком. Ни сегодня, ни завтра, никогда. Надеюсь, ты понял меня, Перри?
— Оуэн, я никогда не называл тебя…
— Ты хорошо расслышал вопрос, Перри?
— Да. Очень хорошо, — кивнул мистер Доллар. — Как скажешь, Оуэн. Я со всем согласен.
— Со всем соглашаться не нужно. Только с тем, что я тебе сказал.
— Все, хорошо. Нет проблем, Оуэн.
Мистер Каткоут еще несколько секунд смотрел в глаза парикмахеру, словно выискивая там ответ. Потом вздохнул и проговорил:
— Мне пора, — и, повернувшись, двинулся к выходу.
— А как же шашки, Оуэн? — подал голос Джазист. — Мы еще не доиграли.