– Я слышал, как вы играли.
Если бы взгляд мог убивать, то сейчас у него была бы дырка между глаз.
– В детстве.
– Послушайте, даже без практики вы не сможете сыграть хуже, чем та косматая девица, растерзавшая пьесу Баха. По крайней мере, я думаю, что это был Бах. Вы же знаете, что от вас будут ожидать выступлений на всех таких обедах и музыкальных вечерах. Лучше покончить с оцениванием прямо сейчас.
Кори встала, и он тоже поднялся.
– Тогда я провалюсь, – произнесла она так тихо, что только он мог слышать ее злые слова. – И буду признана неподходящей невестой для джентльмена. В любом случае, у вас уже давно сложилось такое мнение.
До того, как Дэниел смог прервать ее или опровергнуть обвинение, мисс Эббот продолжила, сменив тему разговора.
– Не беспокойтесь, мои недостатки не бросят тень на Сюзанну. Она играет хорошо и со страстью.
Он слышал, как играет его сестра.
– Вы имеете в виду быстро и громко.
– И она прекрасно выглядит, когда играет. Юный Кларенс уже попросил позволения переворачивать ей ноты. Вы знаете, что ему грозит опасность потерять почву под ногами, не так ли?
– Нет, это все из-за портвейна, который я разрешил ему пить, когда джентльмены остались в столовой. – Затем Дэниел вернулся к предыдущей теме. – В самом деле, вам следует выступить в свою очередь и покончить с этим. Будет странно, если вы окажетесь единственной незамужней особой, не выступившей перед публикой.
– Не так странно, как то, что я спорю с хозяином дома. Люди смотрят на нас, мистер Стамфилд, и ни один из нас не захочет давать им какой-то повод для сплетен.
Что-то все равно казалось Дэниелу неправильным.
– Тогда сыграйте.
Кори повернулась спиной к компании и стянула с рук кружевные перчатки. На мгновение Дэниелу показалось, что она хочет швырнуть ему их в лицо, изобразив традиционный вызов на дуэль. Вместо этого девушка вытянула вперед руки. Суставы ее пальцев были распухшими и бесформенными, два пальца изгибались в неправильную сторону. Она прошипела Дэниелу:
– Вот, теперь вы довольны?
Нет, он не был доволен. Он снова ощутил себя олухом, да еще и жестоким в придачу, особенно когда мисс Эббот натянула перчатки обратно, прошептала что-то на ухо леди Коре и тихо вышла из комнаты.
Его матушка сказала, что Кори поведала им только о том, что с ней произошел несчастный случай. И да, раньше она играла чудесно. Что бы ни там не произошло, но после этого она не перестала вышивать или работать в саду, только прекратила обнажать руки на публике.
– Глупые светские приличия не выносят любого вида физического несовершенства, знаешь ли. Мы не говорим об этом.
К несчастью, некоторые все же говорят. Черт, сколько раз ему придется извиняться перед одной и той же женщиной?
Глава 11
Начали прибывать новые платья, вместе с белошвейками – для последней примерки. Невестка графини Ройс заслуживала такого обращения, особенно когда прошел слух, что Стамфилды платят за все вовремя, в отличие от многих других аристократов.
Начали поступать и приглашения, причем в таком количестве, что бывшая гувернантка Сюзанны мисс Рейнольдс была снова нанята в качестве секретаря, ведающего приглашениями. Помимо обширного круга друзей леди Ройс, сама леди Кора была популярна в молодости и поддерживала переписку со многими знакомыми, которые теперь хотели поприветствовать ее и ее подопечных в Лондоне.
Мисс Стамфилд объявили красавицей, с приятными манерами и хорошим приданым – иными словами, идеальной дебютанткой. В семье не было титула, но родственные связи не могли быть лучше – если только не считать королевскую семью. Каждая матрона с молодым сыном, которого нужно было пристроить, прислала приглашения на обеды, балы или неофициальные приемы. Каждая мать менее популярной девицы на выданье тоже прислала приглашения, надеясь, что некоторые предполагаемые поклонники мисс Стамфилд посетят вечеринку и потанцуют с ее, не пользующейся успехом, дочерью.
Однако наибольший интерес вызывала крестница леди Коры. У нее тоже не было титула, но девушка, как единственное дитя сквайра Эббота, должна была унаследовать состояние. Прошел слух, что она тоже красавица, хотя и немного замкнута. Некоторые говорили, что она застенчива; вот почему отец держал ее дома. Другие утверждали, что мисс Эббот разборчива; вот почему она не замужем. Эти домыслы сделали ее еще более привлекательной для джентльменов, которые наслаждаются охотой. Они уговаривали своих матерей, тетушек, замужних любовниц пригласить женщину, на которую уже заключались пари о том, что она станет новой звездой на небосводе общества.
Пришли ответы и на письма Кори от тех школьных подруг, которые были в городе и принимали гостей. Они радовались возможности возобновить дружбу – особенно если у них были братья.
С такой кипой приглашений леди будут заняты так, как не могли себе представить. Леди Кора испытывала удовлетворение. Сюзанна пребывала в экстазе. Кори надеялась, что новые платья придадут ей храбрости встретить косые взгляды и перешептывания. Она знала, что все спрашивали о том, насколько велико ее приданое, насколько велика ее решимость найти себе идеальную пару.
Кроме извинений прибыли так же цветы с извинениями от Дэниела Стамфилда – которого она избегала – и с приглашением покататься верхом с ним и Сюзанной. Или проехаться в его спортивном экипаже, если она это предпочтет. Он обещал обращаться с поводьями не так неуклюже, как обстояли дела с его манерами. Записка была милой, и Кори подумала, что его почерк слишком аккуратен для такого дикаря. Она подозревала, что записка сочинена и написана его новым камердинером. И она отказалась.
Не то чтобы Кори винила его во всех своих неприятностях, лишь в большинстве из них: в том, что у нее такие неприглядные руки, что она все еще не замужем, в том, что может всплыть история ее позора, и в том, что сейчас ей отчаянно нужно найти мужа. Она обвинила бы Дэниела даже в дождливой и туманной погоде, если бы могла. С нее было довольно и того, что от влажности у нее болели пальцы.
Но она не выбросила букет из окна, как мечтала выбросить самого мистера Стамфилда. Цветы были слишком красивы и напоминали ей о любимых садах. Их запах наполнял комнату, маскируя зловоние лондонского воздуха. Тот, кто их приобрел, был ослиной задницей, но цветы оказались очаровательными. Кори поставила их в вазу у своей кровати. А его записка полетела в камин.
Вместо того чтобы поехать в парк верхом с Сюзанной и ее братом, Кори прокатилась в ландо с леди Корой, которое останавливалось каждые несколько ярдов, чтобы представить ее то этой вдове, то той хозяйке приема, двум патронессам «Олмака» и всем джентльменам, которые смогли уговорить представить их. Таким образом, когда они наконец-то посетили свой первый бал, Кори знала намного больше мужчин, чем Сюзанна, и почти все ее танцы были заранее оговорены еще до того, как начал играть оркестр, что означало, что ей не придется страдать, танцуя с Дэниелом Стамфилдом.
Кори знала, что он практиковался, после того, как его упросила Сюзанна. Плутовка даже выдавила из себя несколько слез, жалуясь на то, что брат наступит на ее новое платье в самом первом танце на самом первом для нее балу, если значительно не улучшит умение танцевать.
Наконец они были готовы к балу у герцогини Хэйг. Последние приготовления заняли почти весь предыдущий день, но Кори считала, что время того стоило. Она знала, что никогда не выглядела лучше, чем сейчас, в шелковом платье золотистого цвета с кружевной верхней юбкой, с бриллиантами матери, зачесанными наверх и собранными в пучок волосами, поддерживаемыми золотой тиарой, и парой локонов, обрамлявших лицо. Потребовались часы, чтобы уложить эти на первый взгляд безыскусные локоны, но каждая минута этого времени стоила того, чтобы увидеть, как мистер Стамфилд теряет дар речи при ее появлении, когда она спускалась по широкой мраморной лестнице Ройс-Хауса вслед за его матушкой и сестрой.
Этот увалень уже не в первый раз не сумел связать и двух слов. Кори не могла представить, как леди Кора собирается найти ему невесту, даже при условии, что он разоденется в пух и прах и сможет станцевать кадриль. Мисс Эббот вознесла хвалу небесам за то, что это не ее забота, за исключением того, чтобы усилия его матушки удерживали сломанный нос и большие ноги мистера Стамфилда подальше от ее собственных дел.
Этот человек захотел узнать все ее секреты, чтобы защитить свою семью, как он заявил. Как будто бы он потрудился вести себя как глава семьи в прошедшие два или три года, а не вел вместо этого распутную жизнь в Лондоне. Нет, все, чего он хотел – это помучить ее. Кори не сомневалась в этом, особенно, когда его темно-голубые глаза заглядывали в ее душу – и находили там желание.
Однако сегодня вечером его глаза расширились, рот приоткрылся, но никаких слов не последовало, и Добсону пришлось постучать по его плечу, чтобы мистер Стамфилд взял у него свою шляпу и перчатки. Он не заговорил даже тогда, когда все три дамы поблагодарили его за цветы, которые он послал им.
Должно быть, дворецкий напомнил ему об этом, неблагожелательно подумала Кори. А его камердинер наверняка проконсультировался у мисс Рейнольдс и горничных леди о том, какие цветы они любят. И один из лакеев, по всей вероятности, был послан на цветочный рынок, чтобы выбрать букеты. Но она все равно поблагодарила мистера Стамфилда.
Кто бы ни выбирал цветы, он сделал это великолепно. Леди Кора была в платье из темно-голубого люстрина , под цвет ее глаз и сапфиров. Ей были преподнесены белые гардении, которые она приколола к платью. Букетик Сюзанны состоял из голубых незабудок, и ее горничная украсила ими зачесанные наверх темные волосы своей госпожи, вместе с голубой лентой, гармонирующей с глазами девушки и отделкой ее белого платья.
Что до Кори, то она вовсе не ожидала, что мистер Стамфилд пошлет ей цветы, ведь она не приходилась ему родственницей. Она не считала нужным брать их с собой, но ее горничная настояла на том, что каждая дама будет иметь какой-то цветочный символ, так что теперь ее ансамбль был доведен до конца. Крошечные белые розовые бутоны в золотых филигранных зажимах были приколоты к длинным перчаткам.
Белый в знак невинности? В знак чистоты? Она поблагодарила его, присев в реверансе, но взглянула ему в лицо: нет ли там саркастической ухмылки. Все, что Кори увидела в его глазах – это восхищение. При этом она увидела еще и настоящего джентльмена в безупречном фраке, белых атласных бриджах, респектабельно повязанном шейном платке с сапфировой булавкой. Ей пришлось напомнить себе, что не одежда красит человека… и не красивые цветы. Цветастые комплименты могли бы немного поколебать ее мнение, но Дэниел испортил свои претензии на джентльменское поведение, начав заикаться:
– Я… я думаю, мы д-должны… остаться дома с-сегодня вечером. Хм, дождь, понимаете ли.
– Что, после всех наших стараний? – засмеялась его матушка. – У лакеев есть зонтики. Более того, никто никуда не добрался бы, если бы ждал, пока в Лондоне наступит ясный вечер. Не будь смешным, Дэниел.
Он был намного хуже, чем просто смешон. Дэниел ощущал себя жалким, потому что хотел, чтобы ни один мужчина не взглянул на эту золотую богиню. Если бы у нее была волшебная палочка и крылья, то она превратилась бы в сказочную волшебницу. Вероятнее всего, Кори превратила бы его в жабу. Она уже заставила его задыхаться и выпучить глаза, словно лягушку, которую слишком давно вытащили из воды. Он не хотел ее для себя, но, черт побери, у него стыла кровь в жилах при мысли о том, что другой мужчина будет прикасаться к этим почти обнаженным плечам, ласкать эти непокорные кудри, наступать на эти золотистые пальчики, выглядывавшие из золотых открытых туфелек.
За исключением того, что он весь покрылся потом. Боже, как они выносят все это – удушающую жару, плотную толпу, разбавленный водой пунш? Дэниел шагнул за столбик, на котором располагался большой папоротник, на мгновение оказавшись в безопасности. Он пережил приветствия хозяев дома, после чего ослепительный дворецкий объявил их имена, когда они входили в зал, и все присутствующие уставились на сопровождающих его дам. Ему захотелось разбить несколько носов тем, кто так надменно изучал их, пересчитывал шиллинги, прикидывал шансы на выгодный брак. И это были только женщины. Что же касается взглядов мужчин – черт возьми, говорил же он матушке, что на платье Сюзанны вырез нужно было сделать на пару дюймов выше.
Затем начался первый танец. Он не наступил на юбки Сюзанне, не свалил с ног воздушных дебютанток, танцевавших рядом с ним, и не забыл шаги. После этого Кларенс повел Сьюки на следующий танец. Дэниел решил, что тот выглядит как портновский манекен, но среди толпы юноша был безвредным, к тому же лучше сразиться с тем врагом, которого знаешь.
Его матушка была окружена увешанными драгоценностями дамами и прилизанными джентльменами, некоторые из которых недавно овдовели или все еще оставались холостяками. Она смеялась и краснела, как школьница, и принимала бог знает какие предложения, но, хвала небесам, кажется, вовсе не нуждалась в присутствии Дэниела.
Мисс Эббот уже танцевала с другим партнером. В этой проклятой толпе Дэниел не мог видеть, кто это, несмотря на свой рост. Ему пришлось выйти из безопасного убежища – прямо на линию огня, в прямую видимость хозяйки бала. Герцогиня выглядела так, словно вот-вот сверкнет молния, словно застукала его за тем, что он придает пуншу остроты. Дьявол, Дэниел не делал этого с тех пор… с тех пор, как его в последний раз вышвырнули с одного из балов, устроенных герцогиней Хэйг. Но сейчас – он другой человек, и ему нужно защищать женщин. Он попытался перестать дрожать от страха.
– Ваша светлость. – Дэниел поклонился и почти добавил, что в прошлый раз пунш был лучше. – Прекрасный прием.
– Вы, сэр, не танцуете, – заявила ее светлость, словно он сам не понимал, что подпирает столб. Все, что он мог сделать – это согласиться с очевидным.
– Нет, ваша светлость. – Дэниел наполовину ожидал, что герцогиня отдаст приказ, такой как «Вон» или «Отрубите ему голову», поэтому торопливо добавил, стараясь не заикаться: – Я, то есть моя матушка и я. Мы присматриваем за…
Все напрасно. Ее светлость потянула его к позолоченным стульям, выстроившимся вдоль стены, всю дорогу читая лекцию о том, как джентльмену надлежит вести себя на балу. Единственная причина, по которой его включили в приглашение, поставила Дэниела в известность ее светлость, это то, что его матушка поклялась, что он исправился.
Дэниел пообещал себе сказать несколько теплых слов любимой матушке. Он достаточно исправился для того, чтобы не сбить с ног герцогиню, вот и все. Дьявол, любящая родительница могла бы предупредить его, что любой холостяк, который продемонстрирует, что сможет двигать обе ноги в такт музыке, становится завидной добычей. Если только бросить его волкам – матронам с дочерьми – что как раз и входило в планы леди Коры.
– Я пойду и поблагодарю ее, прямо сейчас, хорошо?
Нет. Герцогиня сжимала его руку такой хваткой, которой позавидовал бы борец с медведями. Ее светлость подвела Дэниела к женщине в очках и с огромным количеством розовых оборок, выглядевших так, словно они собирали пыль в этом дальнем углу. Мисс Томлинсон видела – или смотрела, прищурившись – уже слишком много Сезонов, чтобы ее хихикающую компаньонку обеспокоила его репутация. Бестолковая женщина, по всей вероятности, мечтала, чтобы какой-нибудь повеса овладел ее подопечной в саду, потому что тогда ему придется взять ее в жены, с оборками и всем прочим. Дэниел ощутил, как пот заструился у него между лопаток. Весь этот несчастный бал оказался ловушкой.
По крайней мере, мисс Томлинсон не была карликом. Она была не такой высокой, как мисс Эббот, но Дэниел не ощущал себя рядом с ней Полифемом . Она знала о паровых двигателях и электричестве намного больше, чем он хотел бы услышать, но, по крайней мере, ему не пришлось придумывать тему для разговора. И девушка наклоняла голову направо или налево, когда он забыл движения танца, так что Дэниелу не пришлось ощущать себя дураком.