Гарет скрестил руки на груди и прислонился плечом к столбику постели.
— От моей лучшей подруги Джоанны! — опрокинула очередную бутылочку Клара.
— От моей старой кормилицы Юники, — мрачно улыбнулась она через несколько секунд. Пятно расползлось еще шире.
— И последний, но ничуть не менее ценный подарок от Агнес, моей доброй старой няньки.
Клокочущая ярость душила ее, когда она выплеснула на льняную простыню содержимое последней бутылочки. Потом торжествующе повернулась к Гарету:
— Надеюсь, этого достаточно для вашей чести, милорд?
Гарет задумчиво смотрел на огромную лужу густой крови, растекшуюся по простыне.
— Не знаю, какие цели вы преследовали, мадам, но, взглянув на эти простыни, никто не подумает, что я любил девственницу…
— Что же, по-вашему, они подумают, сэр?
— Что я зарезал одну из них.
— Боже праведный! — Она уставилась на жуткую картину, только что с таким жаром исполненную на простыне. Отрезвление оказалось мгновенным и ужасающим. Потрясенная, стояла она на коленях посреди огромной постели и беспомощно смотрела на Гарета.
Он медленно улыбнулся.
— Клянусь девственностью святой Эрмины, — прошептала Клара. — Что же я натворила?
Веселые искорки заплясали в дымно-серых глазах Гарета.
— Это вовсе не смешно, Дьявол. Это ужасно… Как теперь я объясню такое жуткое количество крови?
Улыбка его превратилась в ухмылку.
— Помоги же мне, Гарет! Предупреждаю тебя…
Он начал тихо трястись от едва сдерживаемого смеха.
Клара в бешенстве схватила пахнущую душистыми травами подушку и что было силы запустила в Гарета. Подушка ударилась о его широченную грудь. Она нагнулась и схватила еще одну.
И тут он разразился восхитительным, громоподобным хохотом. Смех рождался где-то в самой глубине его груди и рвался наружу с безудержной силой могучего водопада.
Прижав к груди подушку, Клара, разинув рот, смотрела на Гарета. Впервые она видела его хохочущим.
Раскаты его смеха бились в каменные стены и эхом отдавались под сводами спальни. Ухватившись одной рукой за столбик постели, Гарет изнемогал от веселья.
Склонив голову на плечо, Клара с растущим изумлением смотрела на него.
— Гарет? С вами все в порядке?
Он так и покатился со смеху. Широкие плечи его ходили ходуном.
Клара сморщила носик:
— Не вижу ничего смешного, милорд.
Слова эти исторгли новый приступ хохота из его груди.
— Тише вы! — Она испуганно покосилась на дверь. — Вас могут услышать, милорд.
Он прислонился плечом к столбику кровати, оперся на него, запрокинул голову и загоготал.
Клара сама невольно улыбнулась. Зрелище корчившегося от смеха Гарета преисполнило ее сердце непонятной радостью.
— Я очень рада, что дала вам повод такому веселью, милорд, — пробормотала она. — Сомневаюсь, чтобы хоть один из этих отважных маленьких петушков, сложивших головы во имя моей чести, испытывал хоть капельку подобного веселья.
— Да. — Гарет перестал хохотать и обратил взгляд на жену. — Вполне разделяю ваши сомнения. Хотя, если бы цыплята могли увидеть вас в эту минуту, они, скорее всего, составили бы мне компанию. Клянусь, мадам, цыплята отомстили за себя.
Клара застонала:
— Что мне теперь делать? Господи, какое ужасное положение! Все будут говорить об этом! Все будут переглядываться за моей спиной… И я даже не смогу ничего объяснить! Что решат люди?
— Что у леди Желания весьма экзотические вкусы в постели.
Клара сердито сдвинула брови:
— Не забывайте, что вас это касается ничуть не меньше, чем меня!
— Я помню.
— А вдруг все решат, что этой ночью вы сделали со мной нечто ужасное? Да-да, как же я раньше об этом не подумала! Скорее всего, именно вас-то и обвинят, милорд!
— Вряд ли. Полагаю, служанка, когда будет перестилать постель, сразу определит в этом пятне старую цыплячью кровь.
Она схватилась за голову:
— И все решат, что я переусердствовала, желая создать иллюзию свози невинности!
— Да, мадам. Именно так они и решат. Запомните, миледи, — только осмотрительность и выдержка помогают нам достичь поставленной цели.
Клара молча перебралась в изножье постели. Подогнула под себя ноги, уперлась локтем в колено и опустила подбородок на ладонь. Потом грустно посмотрела на зловещее бурое пятно:
— Я вела себя как последняя дурочка, не правда ли, милорд?
Гарет теперь ухмылялся. И лишь в глазах его продолжали плясать веселые искорки.
— Да, мадам. Вы дали своим подданным увлекательнейшую тему для пересудов. Они будут сплетничать об этом целый месяц. Да что там месяц, может быть, даже годы!
— Клянусь…
Он протестующе поднял руку:
— Только не девственностью святой Эрмины! Заклинаю вас, мадам, чем угодно, только не этим!
— Тогда ее святой бровью, — покорно вздохнула Клара. — Клянусь, это самая унизительная минута в моей жизни!
— Вы преувеличиваете. Полагаю, эта минута наступит чуть позже, — например, за обедом, в зале, полном гостей.
Клара скривилась как от боли:
— Что же нам теперь делать?
— Нам? — приподнял бровь Гарет.
— Это вы во всем виноваты, милорд! — буркнула Клара. — Вы одни. Если бы вы не заставили меня потерять терпение, я никогда не натворила бы такого!
— Кажется, — спокойно ответил Гарет, — пришло время доказать вам одно из своих многочисленных достоинств.
Она отняла подбородок от ладони:
— Что вы хотите этим сказать? И что собираетесь предпринять?
— Создать еще одну иллюзию. — Он повернулся и скрылся в гардеробной. — Простите, мадам, я скоро вернусь.
— Что вы там делаете?
— Терпение, мадам. Терпение и еще раз терпение… Ага, это как раз то, что нужно!
Клара настороженно смотрела, как Гарет выходит из гардеробной с большой тряпкой в руке.
— Для начала нужно собрать лишнюю кровь, — пояснил он, принимаясь за работу.
— Но мы не сможем вытереть всю лужу! — проницательно заметила она.
— И опять вы правы. — Он выпрямился и скатал перепачканную тряпку в маленький комочек. — Но, по крайней мере, теперь никто не догадается, что на брачное ложе пролилась кровь нескольких злодейски умерщвленных цыплят. Сейчас перед нами просто большое красное пятно, которое вполне могло быть оставлено человеческой кровью.
— Вы так считаете, — недоверчиво протянула Клара. — Но мне казалось, что в таких случаях должно остаться всего лишь маленькое пятнышко. Это же просто чудовищное!
— Да, оно такое, с вами не поспоришь. — Гарет открыл сундук, где хранились его собственные вещи, вытащил холщовый мешок и бросил в него пропитавшуюся кровью тряпку. — Мы избавимся от нее во время прогулки.
— Отличный план! — Она воспрянула было духом, но тут же снова впала в отчаяние. — Но как поступить с этим огромным пятнищем?
— Оно неизбежно вызовет сплетни, — отвечал Гарет, сосредоточенно роясь в сундуке. — Если мы не найдем приемлемого объяснения, люди решат, что я был груб и жесток с тобой в брачную ночь.
— Но я не хочу, чтобы они так думали! В конце концов, это было бы несправедливо, милорд.
— Благодарю вас. Я оценил вашу заботу о добром имени мужа.
— Пустяки. Так что же вы намерены предпринять?
Гарет выпрямился. В руке он держал маленький, зловеще поблескивающий кинжал.
— Предоставить иное объяснение луже крови, пропитавшей брачные простыни.
Клара в ужасе воззрилась на кинжал. Ей вспомнилось предсказание отшельницы Беатрисы. Кровь прольется…
— Я не понимаю.
— Скоро поймете. — Гарет шагнул к камину и раздул огонь. — Однажды мне попался фолиант, написанный арабским врачом. Так он утверждал, что перед всяким хирургическим вмешательством следует хорошенько прокалить лезвие в огне.
— Гарет! — Она в страхе вскочила на ноги. — Нет, вы не смеете!
— Успокойтесь, мадам. Вас это не коснется.
— Я не позволю вам! — Клара соскочила с постели и стрелой кинулась к нему.
Но было уже поздно. В мгновение ока Гарет выхватил из пламени кинжал и полоснул себя по предплечью.
Клара в ужасе зажала рот рукой. Кровь выступила поверх пореза.
— Клянусь зубами святой Эрмины…
Гарет поднял голову:
— Не смотрите на меня в таком ужасе, Клара. Это всего лишь пустяковая царапина. У меня бывали гораздо серьезнее, даю вам слово.
— О, Гарет…
— Я буду вам очень признателен, если вы принесете мне кусок льняного полотна. Рану следует перевязать.
— О, Гарет…
— Большой кусок, — добавил Гарет. — Мне нужна повязка, которую нельзя было бы не заметить.
— О, Гарет…
— Будьте любезны, поторопитесь, иначе я закапаю кровью что-нибудь еще, кроме простыни.
Она очнулась от оцепенения. Стремительно повернулась и кинулась в гардеробную. Выхватила из сундука чистую ткань, влетела обратно в комнату, сняла с полки баночку с целебной, мазью и подбежала к Гарету.
— Как вы могли осмелиться на такое? — причитала она, промокая тряпочкой кровь. — Что вы скажете людям?
— Скажу, что случайно поранился кинжалом, — пожал плечами Гарет.
Она покачала головой:
— Неужели в это кто-то поверит?
— Поверят, если мы с вами будем говорить одно и то же. — Гарет выразительно взглянул на нее. — Вы должны дать мне слово, что не станете ни приукрашивать историю, ни рассказывать ее как-то иначе. И не вздумайте поддаться приступу честности и выложить кому-нибудь всю правду! Доверьтесь мне, миледи. Вы поняли?
Она ясно расслышала мягкие, но неумолимые нотки приказа в его голосе и без размышлений подчинилась:
— Да, милорд.
— Превосходно.
— Это ужасно, — прошептала она, склоняясь над его раной. — Вы не должны были идти на такой риск ради меня!
— Пустяки.
— Нет, милорд, это не пустяки. — Клара смазала мазью неглубокий порез. — Клянусь, это самый благородный, самый галантный, самый прекрасный рыцарский поступок, который кто-либо совершал ради меня!
Он еле заметно улыбнулся, глядя, как она колдует над его рукой.
— Как ваш господин и ваш муж, я счастлив служить вам, миледи.
— Вы слишком великодушны, милорд. — Она бережно обмотала льном его рану. — Я у вас в вечном долгу. Как я смогу отблагодарить вас за вашу самоотверженность?
— Я подумаю над этим, можете не сомневаться.
Глава 10
Ульрих пристально смотрел на льняную повязку, белеющую из-под закатанного рукава Гарета:
— Коварные штуки эти кинжалы.
— Да. — Упершись ладонями в стол, Гарет склонился над разложенным на столе планом острова Желание. — Скажу тебе, ты неплохо поработал.
— Благодарю, — хмыкнул Ульрих. — Пришлось рисовать наспех, по заметкам, которые я успел сделать за эти три дня. Когда поближе познакомлюсь с островом, внесу кое-какие изменения.
— Я доволен. Эта карта пригодится для составления плана обороны острова.
— Ты бы лучше подумал, как обороняться от собственной жены! С самого утра замок бурлит сплетнями о вашей пасторальной брачной ночи.
Гарет поднял глаза от пергамента:
— Это был несчастный случай, Ульрих.
— Да. Это я уже слышал.
— Я забавлял жену фокусами с кинжалом. Проклятая железка выскользнула из руки, вот и все.
— Фокусы с кинжалом… — протянул Ульрих. — на брачном ложе.
— Да.
— Несчастный случай…
— Да.
— Скажи-ка, неужели здесь существует особый обычай играть с кинжалами на брачной постели?
— Это обычай перепившего за столом мужчины.
— Я никогда не видел тебя пьяным настолько, чтобы потерять осторожность в обращении с кинжалом.
— Но ты никогда не видел меня женатым, Ульрих.
— Да… это впервые.
— Все когда-нибудь бывает впервые, верно?
— Возможно, это относится и к хохоту, который вроде бы слышали рано утром из вашей спальни.
— Хохот? — озадаченно переспросил Гарет.
— Мужской смех, если быть точным. Или это всего-навсего сплетни? Очень громкие раскаты хохота… Настолько громкие, что их слышали служанки.
— Эти молоденькие служанки вечно чешут языками, — пожал плечами Гарет и вновь склонился над картой.
— Ты, конечно же, ничего не знаешь об этом?
— Ну разумеется нет.
— Мне кажется, ты в жизни ни разу не смеялся.
Гарет сделал вид, что не расслышал.
— Итак, в основном остров защищен естественной преградой высоких скал.
— Да.
— Единственное место, куда могут пристать корабли, это деревенская гавань.
— Да. Но я обнаружил пару маленьких бухточек среди скал, выходящих на Сиаберн. — Ульрих показал их на карте.
— Может ли лодка войти в эти бухты?
— Разве что небольшое рыбацкое суденышко, — наморщил лоб Гарет. — Но ведь не так-то просто вскарабкаться вверх по отвесным скалам, тем более на боевых конях. Поэтому вряд ли кому-нибудь придет в голову высадить большой отряд в этих крошечных бухточках. С этой стороны нам ничего не угрожает.
— Очень часто самые пустяковые вещи заставляют нас споткнуться и упасть.
— Самые пустяковые, — ухмыльнулся Ульрих. — Вроде кинжалов.
— Вроде них. Есть еще что-нибудь интересное?
— Малыш Вильям чертовски наблюдателен. По его словам, возле одной из бухт есть несколько укромных пещер.
Гарет сдвинул брови:
— Может в них укрыться вооруженный отряд?
— Сомневаюсь. А если и может, то лишь на несколько часов. Вильям говорит, что во время прилива пещеры полностью заливает вода.
— Отлично, — кивнул Гарет и ткнул пальцем в изображение замка. — Теперь вот об этом. Старая крепостная стена давно обветшала, а кое-где даже обрушилась. Ее следует полностью заменить.
— К чему такая спешка? На этот остров никто никогда не нападал, да, похоже, и не собирается нападать.
— Лучше все предусмотреть заранее.
— Узнаю тебя. Ты всегда очень осторожен… Только не в постели.
— Необходимо вместо деревянной стены возвести каменную.
— Придется искать каменщиков. На острове, насколько я знаю, их нет.
— Значит, пригласим из Сиаберна. Немедленно отправь туда человека. Пусть наймет умелых работников.
— Будет исполнено, милорд.
Гарет бросил последний взгляд на карту.
— Естественная защита… Да, нам досталась славная земля, Ульрих. — Он скатал пергамент в трубку. — Красивая земля.
— Я слышал о пятне крови на брачной простыне. Говорят, оно гораздо больше, чем обычно бывает после трудов первой ночи.
— Во всем виноват мой кинжал. Пустяковая царапина — а кровь хлестала как из перерезанной цыплячьей глотки.
— Послушай, Гарет. Десять лет мы были с тобой ближе, чем кровные братья. Уж мне-то ты можешь выложить всю правду!
— О чем?
— О маленькой неприятности с кинжалом. Что произошло на самом деле? Это правда, что новобрачная воспротивилась твоим домогательствам и попыталась заколоть тебя твоим же кинжалом?
— Так вот, значит, о чем злословят в моем замке? — помрачнел Гарет.
— Это всего лишь один из многочисленных слухов, — приподнял брови Ульрих. — Есть и другие, но гораздо менее забавные. Скажи мне всю правду, и я заставлю сплетников проглотить языки.
Гарет твердо выдержал вопросительный взгляд старого друга:
— Я уже сказал тебе всю правду. Это был несчастный случай.
— Клянусь глазами Создателя, я же твой старый боевой друг, Гарет! Неужели ты думаешь, я поверю в эту чепуху с выскальзывающим во время супружеских забав кинжалом?!
— Но ты же знаешь, всякое бывает… — Гарет помолчал. — Тем более на брачном ложе.
Ульрих выругался.
— Ну что ж, пусть будет по-твоему.
Громкий стук в дверь помешал Гарету ответить.
— Войдите! — гаркнул он.
Тяжелая дубовая дверь медленно приоткрылась, и в щелке показались испуганные, но решительные лица Вильяма и Даллана.
— Добрый день, милорд, — поздоровался Вильям. В руке он держал большой кусок мясного пирога.
— И тебе того же. — Гарет бросил выразительный взгляд на пирог в его руке.
Вильям поспешно спрятал лакомство за спину и неуверенно покосился на Даллана. Было очевидно, что он ждет поддержки от старшего товарища.